Чаепитие в Мытищах

      В следующий раз он проснулся, когда солнце уже клонилось к закату. Юэ Цинъюань, тихонько дремавший в кресле, тоже тотчас открыл глаза.       — Шиди?       — Спи.       Но Юэ Цинъюань тут же поднялся и подошёл к кровати.       — Тебе что-нибудь нужно? Принести ещё воды?       Но Шэнь Цзю отмахнулся от него. Восполнившаяся энергия наполняла меридианы, тело больше не ощущалось чужим и просило движения. К тому же, расслабляться было рано — они оказались неизвестно где, неизвестно кем, неизвестно зачем. Вдруг это все тоже было каким-то хитрым планом демонского ублюдка, а даже если и нет, Шэнь Цзю больше не хотел чувствовать себя ни на что не годной человеческой свиньей. Надо было хотя бы проверить, как работают его конечности.       — Я просто хочу встать.       — Конечно, шиди.       Шэнь Цзю осторожно спустил ноги с кровати. Юэ Цинъюань тут же устремился к нему, но он оттолкнул протянутые руки и медленно встал сам.       — Уйди! — одного взгляда оказалось не достаточно, чтобы Юэ Цинъюань отшатнулся и прекратил своё суечение вокруг. Шэнь Цзю закусил губу и тихо зарычал. — Могу я хоть что-то наконец сделать сам?       Он, пошатнувшись, совершил один шаг, затем другой, ухватился за стол и резко отвернулся к окну. То было закрыто на удивление прозрачным и тонким стеклом, а за ним раскинуло золотую крону высокое дерево. Шэнь Цзю простер руку, и пара листьев сорвалась и метнулась навстречу, оставив на драгоценном стекле тонкие порезы. Намного слабее, чем он ожидал, хуже даже его первых неловких попыток, когда приходилось выживать на улице.       Сможет ли он с этим зародышевым ядром добиться хоть чего-нибудь? Все внутри кипело. Приливало горячим и гулким к голове, к глазам.       — Шиди, пожалуйста, не расходуй ци понапрасну. Твоя сила обязательно вернётся, просто дай себе время.       — Чтобы снова начинать с нуля… этому телу отнюдь не пятнадцать и даже не двадцать, чтобы сформировать прочное ядро и достичь хоть каких-то сносных результатов.       — У тебя всё получится!       Он тяжело задышал, чувствуя как подступает темное и вязкое. Но упрямые руки Юэ Цинъюаня все-таки легли на плечи, и тьма отступила.       Почему, ну почему, когда он даже собственные волосы, затолканные в глотку, выплюнуть не мог, к нему никто не спешил на помощь, а теперь не дают просто в обморок провалиться?       Хотелось разрыдаться навзрыд: громко, отвратительно, недостойно, как обиженному на весь мир ребёнку.       И ему в этом помогли ладони Ци-гэ, начавшие вдруг поглаживать по спине, совсем как в детстве.       — У моего шиди отлично получается! Главное не спеши…       Злые слёзы хлынули из глаз. Никогда, никогда он так позорно не плакал, ни в застенках дворца Хуаньхуа, ни даже в доме Цю.              Кажется, его вновь уложили на кровать, и сам Ци-гэ в этот раз лёг рядом, обнимая и прижимаясь всем телом плотно-плотно, словно они вновь оказались на старенькой циновке. Раньше сопливый Цзю обязательно бы прицельно пнул или лягнулся побольнее, чтобы старший брат дал ему место, а лучше вообще ушёл спать в другой угол, потому что если Ци-гэ тоже подхватит заразу и сляжет, они потом оба больше никогда не встанут. Но сейчас сил не было, совсем не было…       — Мой шиди… мой сяо Цзю… Ты самый лучший! Я верю, что ты сможешь, что мы сможем вновь пройти этот путь, — голос Ци-гэ упал до едва различимого шепота. — На этот раз вместе.       Шэнь Цзю ничего не ответил. Но Ци-гэ продолжил шептать ему в ухо.       — Пожалуйста, не повторяй мою ошибку. Я тебе всё расскажу…              И он стал говорить, спокойно, не торопливо, словно сказку на ночь, словно их это вовсе и не касалось.       Вот только у Шэнь Цзю волосы постепенно вставали дыбом.       Получается, всё это время, пока он ждал Ци-гэ, того самого требовалось спасать!       — Прости. Я хотел прийти как можно скорее… и опоздал.       Шэнь Цзю молчал. Он не мог вымолвить и слова — весь его мир перевернулся.       Наконец он все же выдавил:       — Но ты бы вернулся, если бы тебя не взяли в адепты или ты не получил бы меч?       — Да. Вернулся бы. Мы что-нибудь обязательно бы придумали… Я до сих пор жалею, что вообще выбрал уйти, а не вытащить тебя из того дома.       — Чтобы тут же обоим подохнуть в пути или под копытами семьи Цю? О нет, это они бы придумали, как поинтереснее развлечься с беглыми рабами.       Шэнь Цзю пробрала дрожь. Даже после всего пережитого: после Твари, У Янцзы и всех демонов кряду, самыми ужасающими для него оставались воспоминания о ночах в доме Цю, когда он не успевал спрятаться за юбку Хайтан.       — Шиди… я не спрашивал раньше, но что тогда произошло? Твои ноги, я слышал, что ты подполз к двери, но…       — Вот и не спрашивай! Никогда не спрашивай…       — Не буду! — Юэ Цинъюань послушно кивнул, и еще раз повторил своё неизменное «прости».              Они долго лежали молча. Шэнь Цзю не смел поднять глаза, и мысли в его голове носились стаями летучих мышей: Ци-гэ догадывался, конечно же догадывался! Только идиот бы не понял, зачем Шэнь Цзю держали в доме Цю.       Он же сам потом, будучи старшим адептом, а затем и главой Школы, едва ли не силком вытаскивал своего шиди из борделей, считая его пребывание там крайне недостойным поведением.       Да о каком достоинстве ещё могла идти речь, когда Шэнь Цзю давно уже прогнил насквозь? Когда его ещё мелким измазали в собственном дерьме с ног до головы…       Было время, он даже уверился, что Ци-гэ не вернулся за ним именно из-за этого. Неужели тут он тоже ошибался?       Ци-гэ обнимал его, совершенно как раньше, словно и не было этих лет порознь. Словно это не было ему противно или даже просто неприятно. Тогда почему за всё время на своих пиках они так ни разу и не коснулись друг друга без острой на то необходимости?       Да Шэнь Цзю был ехиден, колюч и зол, но ровно таким он, кажется, и уродился. И братец Ци всегда находил способы пробиться сквозь его колючки… но не Юэ Цинъюань. А сейчас отчего-то тот первый словно бы вернулся.       Шэнь Цзю и сам не заметил, как в мыслях снова стал величать его Ци-гэ. Имя само выкристаллизовалось на языке, и, не успев остановить самого себя Шэнь Цзю шепнул:       — Ци-гэ… мне было так плохо без тебя…       Обнимавшие его руки тут же сомкнулись ещё крепче.       — Мне тоже…