Эти золотые глаза

Ванцзи навещает Вэй Ина уже, наверное, в пятый раз за этот месяц, когда это случается. Он сидит в пещере Вэй Ина, окружённый запахом крови, грязи, цветов лотоса и пряностей, и чувствует себя как дома. Он чувствует себя здесь уютно, наблюдая, как Вэй Ин жестикулирует и болтает, широко и ярко улыбаясь, как и всегда. Его окружают изобретения Вэй Ина, как неудачные, так и удачные, и он находится в стихии Вэй Ина. Это хорошее место. И тут Вэй Ин запинается, совсем немного, и его пальцы заметно дрожат, когда он с громким стуком ставит чашку на низкий столик. Его рука поднимается и прижимается к виску, всего на мгновение, а затем Ванцзи бросается вперёд, чтобы поймать его, когда он падает со своего места. Когда Ванцзи подхватывает Вэй Ина на руки, его лицо бледно как смерть, а дыхание прерывисто. Тут же Ванцзи посылает Вэй Ину поток духовной энергии и наблюдает, как на щёках Вэй Усяня появляется едва заметный румянец. Это… это всё, что может сделать Ванцзи, и лучше позвать кого-то с настоящими целительскими навыками. К счастью, Вэнь Цин тоже живёт здесь. Он укладывает Вэй Ина на каменную плиту в углу пещеры, которая служит ему постелью, и спешит позвать Вэнь Цин. Как только он сообщает о случившемся, Ванцзи спешно возвращается к Вэй Ину, и сердце его падает от того, что он видит. Состояние Вэй Ина не улучшилось, как он надеялся, хотя духовная энергия должна была помочь. На самом деле, кажется, что ему стало ещё хуже: кожа снова стала бледной, а дыхание неровным. Почему? Ванцзи знает, что его духовная энергия не что-то незначительное, знает, что тело Вэй Усяня должно принять её — оно принимало её раньше, много раз, почему бы ему не принять её в этот раз? Этому нет объяснения. Он берёт запястье Вэй Ина в своё — тонкое, слишком тонкое, он не должен быть таким худым, даже с недостатком питания и тёмной энергией — его совершенствование должно защитить его от этого. Его совершенствование даже смогло защитить его, когда они были в гораздо худшем состоянии в пещере Сюаньу, не может быть, чтобы оно подвело его сейчас. Духовная энергия вытекает из Вэй Ина, как сквозь решето. И это не духовная энергия Вэй Ина, нет, это не обжигающее тепло того, чьим краеугольным камнем совершенствования была свобода, не воздушная яркость, которую Ванцзи ощущал раньше. Нет, духовная энергия, вытекающая из Вэй Ина — это энергия самого Ванцзи, энергия, которую он дал ему, и его тело будто не знает, как принять энергию Ванцзи, как будто оно не знает, как её использовать. Пульс Вэй Ина слаб и прерывист под прикосновениями Ванцзи, а когда он проверяет дальше, меридианы Вэй Ина оказываются в ещё худшем состоянии. Они полностью закрыты, духовная энергия едва течёт по ним, и сердце Ванцзи замирает в груди, когда он пытается проследить меридианы до их источника, но не находит… ничего. Там ничего нет. В нижнем даньтяне Вэй Ина, где должно находиться его золотое ядро… там ничего нет. Что… Что случилось с золотым ядром Вэй Ина? Именно поэтому он не вернулся в Гусу вместе с Ванцзи, поэтому он покинул Юньмэн Цзян, поэтому он почти полностью разорвал все связи с миром? Правда внезапно обрушивается на Ванцзи. Вот почему Вэй Ин не хотел отказываться от демонического совершенствования. Без него он будет беззащитен. А с тем количеством врагов, которое было у него… с тем количеством врагов, которое было у Старейшины Илин… Если Вэй Ин откажется от демонического совершенствования, то может умереть. Но… Но Ванцзи может защитить его. Ванцзи защитит его. Если Вэй Ин просто… — Ах. Голос доносится из входа в пещеру, и Ванцзи сразу же настораживается. Бичэнь уже частично вышел из ножен, и костяшки пальцев Ванцзи белеют на его рукояти, но тут в пещеру проходит Вэнь Цин, и выражение её лица печально. — Значит, вы узнали, — только и говорит она, и Ванцзи отпускает запястье Вэй Ина из ослабевших пальцев. — Где, — говорит Ванцзи и делает вид, что не слышит нотки отчаяния в своём голосе, отражающиеся от стен пещеры. — Где оно? Вэнь Цин садится у постели Вэй Ина и вздыхает. Она качает головой, и Ванцзи чувствует, как отрицание, словно ледяная вода, опускается по его позвоночнику. — Вэнь Чжулю? Вэнь Цин пожимает плечами и достаёт травы из мешочка. — Вам следует спросить его, когда он проснётся. Она не смотрит ему в глаза, и Ванцзи решает оставить этот вопрос. Он спросит Вэй Ина, когда придёт время. — Что с ним? — спрашивает он вместо этого, и Вэнь Цин лишь улыбается, но улыбка не достигает её глаз. — Он не ел уже несколько дней, — говорит она. Ванцзи вздрагивает. Он мог бы… дать им денег, купить еды, что-нибудь… — Но… Вэй Ин будет в порядке? Вэнь Цин вздыхает, но кивает. — Да, ему просто нужно немного отдохнуть, и желательно немного еды, по крайней мере, то, что мы можем выделить. Наш картофель умирает, и он не даёт себе покоя, пытаясь выяснить, как посадить его удачно, чтобы тёмная энергия не делала его несъедобным. То немногое, что у нас есть, он настаивает, чтобы бабушка и дети ели первыми. Ванцзи вспоминает маленького ребёнка, которого он видел в свой первый визит сюда, — кожа да кости, но улыбка всё же яркая, — и смутно думает, всё ли с ним в порядке. Вэнь Юань… Так его звали, верно? Но Вэнь Цин сказала «дети», как будто на этом холме был не один ребёнок, и Ванцзи задаётся вопросом, почему он не видел других в те разы, когда бывал здесь. — Чт… — Мама! Громкий крик, сопровождаемый топотом маленьких ножек, и Ванцзи замечает, как в глазах Вэнь Цин мелькает паника. — А-Ли, подожди… — Мама! — Маленький ребёнок бежит сломя голову в пещеру, и Ванцзи приходится снова броситься вперёд, чтобы остановить ребёнка, так как он почти врезается в стол Вэй Ина. Он поддерживает ребёнка рукой и старается не думать о том, к кому он обращается. Он не знал, что у Вэнь Цин есть ребёнок. Ванцзи наблюдает, как Вэнь Цин вздыхает и берёт ребёнка на руки. — Что случилось, А-Ли? Ребёнок не успокаивается, как ожидал Ванцзи, хотя у ребенка есть мама, как он и просил. — Цин-цзе, — икает ребёнок, и в его глазах стоят слёзы. — Цин-цзе, хочу к маме, Цин-цзе… Ванцзи моргает. Почему… Почему у ребёнка две разные формы обращения к матери? Если только Вэнь Цин не его мать? Но кто ещё это может быть? Почему тогда ребёнок прибежал в пещеру, зовя свою мать, если его матери здесь нет? — …Вэнь Ли? Он должен подтвердить, по крайней мере, что ребёнок принадлежит Вэнь Цин. Ребёнок никак не реагирует на имя, что говорит о многом, но Вэнь Цин резко вскидывает голову, и от её пристального взгляда он застывает. — Вы только что… — начинает она, качая головой. — Вы не… Клянусь, я слышала, что второй молодой господин Гусу Лань — гений, это не… небеса. Ванцзи не из тех, кто легко смущается, но от осуждения во взгляде Вэнь Цин его уши теплеют, и Ванцзи склоняет голову, волосами скрывая заметный румянец. — Неужели я выгляжу так, будто создана для того, чтобы быть родителем? — огрызается Вэнь Цин, а Ванцзи намеренно не обращает внимания на то, что она всё ещё носит ребенка на руках со всем опытом человека, который делает это часто. — У меня и так полно дел с моим братом-идиотом и этим тупицей Вэй Усянем, у которого даже времени хватило забеременеть? Ванцзи молчит, что, вероятно, является умным ходом с его стороны. — Меня окружают идиоты, — стонет Вэнь Цин, закатывая глаза. — Вэнь Ли, говорит он, будто ребёнок не носит имя его клана… Ванцзи замирает. Что? Вэнь Цин тоже замирает, и Ванцзи видит, как она напрягается. — Чёр… блин. — Подождите, — говорит Ванцзи, и его голос больше похож на хрип, чем на что-то ещё. Его горло пересохло. — Подождите, пожалуйста, Вэнь Цин, что вы мне… — Я ничего не говорила, — огрызается Вэнь Цин. — Нет. — Ванцзи близок к тому, чтобы начать умолять, как никогда, отчаянно желая узнать, что Вэнь Цин имела в виду. — Нет, пожалуйста, что вы… Затем Вэнь Цин пихает в него ребенка, и за то время, пока Ванцзи пытается подхватить его, она поворачивается на пятках и уходит. — Гэгэ, — ребёнок на руках отвлекает Ванцзи от суматохи в его голове, и он переключает своё внимание на него. Держать ребёнка не так просто, как кажется. От каждого движения, которое делает Ванцзи, от каждого маленького извивания, которое делает ребёнок, Ванцзи задаётся вопросом, не неудобно ли ребёнку, не держит ли он его слишком крепко, не хочет ли ребёнок, чтобы его отпустили… — Гэгэ, хочу к маме, — говорит ребёнок, а затем протягивает руки к всё ещё бессознательному Вэй Ину, в его глазах появляются слезы. — Гэгэ, мама, пожалуйста? Теперь очевидно, что мать ребёнка — не кто иной, как сам Вэй Ин. Никого другого быть не может. Кроме того, теперь, когда он смотрит на ребёнка вблизи, он не может отрицать этого. Ребёнок выглядит так, как, по мнению Ванцзи, выглядел Вэй Ин, когда был маленьким: растрёпанные волосы Вэй Ина, локоны, обрамляющие его лицо, широкий разрез глаз. Единственное отличие — это высокий наклон носа, а не мягкий нос пуговкой, как у Вэй Ина, и цвет глаз. Глаза мальчика — не мерцающее серебро, как у Вэй Ина, хотя они той же формы, те же большие невинные глаза, обрамлённые тёмными ресницами. Вместо этого глаза мальчика — золотые. Это золото клана Ванцзи, золото, которое он каждый день видит в зеркале, золото, которое, как он знает, досталось ему от отца, который получил их от своего отца… Этот ребёнок… Этот ребёнок может быть его. Этот ребёнок может быть его, его и Вэй Ина, с того единственного раза, когда они вместе провели течку Вэй Ина. Почти три года назад, на горе Байфэн. Возраст… Возраст ребёнка выглядит примерно подходящим, и нельзя отрицать его сходство с ними обоими. Не поэтому… Не поэтому ли Вэй Ин продолжает отвергать его? Не поэтому ли Вэй Ин отказывается вернуться с ним в Гусу? «Как будто ребёнок не носит имя его клана…» Фраза всплывает в памяти, и Ванцзи вздрагивает, так сильно, что ребёнок — его сын, его сын — испуганно смотрит на него, и Ванцзи зарывается лицом в волосы мальчика и дышит. Лань… это его сын, его сын, сын Вэй Ина, их сын… Пухлая рука гладит его по волосам. — Гэгэ? Гэгэ в порядке? Гэгэ? Ванцзи заглушает всхлип и кивает в волосы сына. — В порядке… я… я в порядке, всё хорошо, ты… — Гэгэ в порядке, — продолжает сын, невинно и нежно, и вот уже маленькие пальчики пробегают по его волосам. — Гэгэ в порядке, Чжэньли здесь… Чжэньли… так его зовут… его сын… Лань Чжэньли… Вэй Чжэньли? Как Вэй Ин назвал его, как… Лань, это должен быть Лань, Вэнь Цин сказала… Вэй Ин подарил ему сына, дал их ребёнку имя, дал… Ванцзи всхлипывает. — … Лань Чжань? В его объятиях Чжэньли сразу же оживляется. Он вырывается из объятий Ванцзи, и только инстинкт и быстрые рефлексы позволяют Ванцзи поймать мальчика прежде, чем он упадёт на землю. — Мама! Мама в порядке? Мама? Бабушка сказала, что мама болеет… Мама в порядке? Ванцзи опускает Чжэньли на землю и смотрит, как мальчик карабкается к Вэй Ину. Вэй Ин улыбается, медленно садится и сажает Чжэньли к себе на колени. Он бросает на Ванцзи ещё один взгляд, обеспокоенный, тревожный, но затем снова обращает внимание на их сына. — Я в порядке, я в порядке, не волнуйся так сильно, ха, твоя мать супер сильный, со мной ничего не случится так легко! Вэй Ин прижимается носом к горлу Чжэньли, тихонько мурлыча, и сердце Ванцзи сжимается. Это… это интимное зрелище, омега утешает и запахом помечает их маленького ребёнка, и… Ванцзи хочет, чтобы Чжэньли тоже носил его запах. — Мама хороший, — бормочет Чжэньли и берёт лицо Вэй Ина в свои маленькие ладошки. — Цин-цзе говорит, что маме нужно поесть… Вэй Ин смеётся. — Мм, хорошо. А-Ли выглядит аппетитно, может, я просто… Внезапно он открывает рот напротив маленькой ручки Чжэньли, а затем клацает зубами в миллиметрах от этих крошечных пальчиков. Чжэньли вскрикивает от смеха и отстраняется, отползая от Вэй Ина на четвереньках. — Мама, нет! Не ешь Чжэньли! Сердце Ванцзи бешено бьётся в груди, и он уверен, что в его глазах стоят слезы. Вэй Ин… Вэй Ин выглядит таким счастливым, таким беззаботным… Вэй Ин уже намного лучший родитель, чем, как Ванцзи думал, он может быть сам, и… это… это зрелище, которое он никогда не думал, что сможет увидеть: Вэй Ин играет с их ребёнком, его улыбка яркая, широкая и озорная, их маленький сын визжит от смеха, отползая от Вэй Ина. Ванцзи поднимает руку к лицу и его пальцы становятся влажными. — Гэгэ? Гэгэ, не плачь… Маленькие ручки Чжэньли тянутся к его рукам, а его большие глаза наполнены беспокойством. — Гэгэ? — Лань Чжань? — В голосе Вэй Ина звучит паника. — Лань Чжань… Лань Чжань, ты в порядке, что случилось, что… Ванцзи качает головой, и не может сдержать улыбку, искривившую его губы. Он тяжело садится рядом с Вэй Ином и берёт Чжэньли на руки. Прижавшись лицом к его шее, он оставляет свой запах на коже сына. — Я… я в порядке, — отвечает он, а затем притягивает и Вэй Ина в свои объятия. — Мне… мне никогда не было так хорошо. Вэй Ин… Вэй Ин, я… Прижатый к его одежде, Вэй Ин издаёт смущённый, вопросительный звук. Ванцзи целует головы Вэй Ина и Чжэньли и сдерживает очередной всхлип. — Вэй Ин, я люблю тебя. — Я… а? — Ванцзи не думал, что это возможно, но Вэй Ин звучит ещё более растерянно, чем раньше. — Лань Чжань… Лань Чжань, я… что… я не понимаю… Чжэньли — его сын, их сын — подражает своей матери, моргает, глядя на него широко раскрытыми и растерянными глазами, и Ванцзи просто… не может не поцеловать их в лоб ещё раз. — Всё хорошо, — бормочет Ванцзи, прижимаясь ближе к Вэй Ину. — Ванцзи понимает. Ванцзи любит Вэй Ина, будет защищать Вэй Ина… В его объятиях Вэй Ин снова издаёт смущённый звук, но Ванцзи притягивает ближе и прижимается носом к его пахучим железам. Между ними Чжэньли извивается, ярко улыбаясь. Словно не желая остаться в стороне, ребёнок снова прижимается к щекам Вэй Ина и радостно щебечет: — Чжэньли тоже любит маму! Сердце Ванцзи будто увеличилось втрое, и он не может не притянуть их обоих ещё ближе. — Мгм, Ванцзи тоже любит Чжэньли. Вэй Ин напрягается в его объятиях, и Ванцзи отстраняется. Запах Вэй Ина резко меняется с прежнего спокойного довольства на лёгкую панику, и Ванцзи… Ванцзи обеспокоен. — Лань Чжань, Лань Чжань, ты… — начинает Вэй Ин, и в его глазах появляется дикость, а руки дрожат. — Ты… ты точно знаешь, кто такой Чжэньли, верно, ты… — Мгм, — соглашается Ванцзи, успокаивающе погладив Вэй Ина по спине. — Мой сын. Наш сын. Вэй Ин дрожит в его объятиях, и Чжэньли обеспокоенно смотрит на мать. — Мама в порядке? Всё ещё дрожа, Вэй Ин целует Чжэньли в лоб и неуверенно улыбается. — С мамой все в порядке. Иди поиграй с Нин-гэ или Цин-цзе, хорошо? Маме нужно поговорить с гэгэ. Чжэньли с расширенными глазами кивает, неуклюже слезая с кровати. — Хорошо, мама. — Хороший мальчик, — бормочет Вэй Ин, и Ванцзи не может не проследить за движениями Чжэньли, вплоть до того момента, пока ребёнок не исчезает из его поля зрения. — Хорошо, — прерывисто вздыхает Вэй Ин. — Хорошо, Лань Чжань, я… я не могу… мы должны… я должен понять, что ты имеешь в виду, хорошо? Я не… Я думал, что ты ненавидишь меня… Я… практически изнасиловал тебя, я… подтолкнул тебя провести со мной течку, хотя тебе это явно было неприятно… С чего бы это, я никогда тебе не нравился… ты бы никогда не посмотрел на меня таким образом… Чем больше Вэй Ин говорит, тем больше ужаса нарастает в животе Ванцзи. Он думал… он думал, что понял, почему Вэй Ин скрывает от него Чжэньли, он думал… Это должно было быть из-за того, насколько немыслимо, насколько опасно, насколько безнравственно было бы для одного из двух нефритов Гусу Лань иметь внебрачного ребёнка… он думал… это было именно то, что сделал бы Вэй Ин, чтобы защитить кого-то другого. Он думал, что на этом всё. Но… Вэй Ин думал, что Ванцзи не любит его? Вэй Ин не знал? Как он мог не знать… Ванцзи же… Конечно. Ванцзи плох — ужасен — в общении, конечно, Вэй Ин не мог знать — как он мог знать, когда половина их встреч заканчивалась тем, что Ванцзи терял самообладание, контроль над собой, когда в их первую встречу Ванцзи буквально приставил клинок к его горлу? Но как Вэй Ин мог подумать, что… что он ненавидит его? Что он его заставил переспать с ним, что… что провести с ним течку было… Как Вэй Ин мог подумать, что провести с ним течку не было выбором Ванцзи? Ванцзи глушит очередной всхлип, уткнувшись в одежду Вэй Ина, и на этот раз в его слезах нет счастья. — Мне… мне жаль, Вэй Ин, я… Ванцзи не умеет говорить, и слова не идут, но… его неумение говорить уже однажды почти обрекло их, он не может… он должен… — Я всегда любил Вэй Ина, — вот что он говорит, открывая своё сердце мужчине перед ним, позволяя словам выйти наружу. — Всегда… Вэй Ин всегда был единственным, кто держал моё сердце, я никогда не ненавидел Вэй Ина, всегда любил… не могу жить без Вэй Ина. Я… я не умею говорить, Вэй Ин, не умею выражать эмоции, не так, как ты, не так, как старший брат, я не могу… но я буду… я буду стараться, ради Вэй Ина, ради нашего сына, ради этой семьи… Вэй Ин отстраняется от объятий Ванцзи, и сердце Ванцзи замирает. Он… Вэй Ин… Он отпугнул Вэй Ина? Он всегда боялся этого, что Вэй Ин испугается глубины его чувств, что он обнажит своё сердце, а Вэй Ин убежит, что… — Лань Чжань, Лань Чжань, не… пожалуйста, не плачь, я не… Руки Вэй Ина лежат на его щеках, эти мозолистые руки с длинными пальцами нежно поглаживают их. Он вытирает его слезы, запоздало понимает Ванцзи, и в груди снова расцветает тепло. Никто никогда… с тех пор, как он был ребёнком, и старший брат обнимал его после смерти матери… — Лань Чжань, я… я тоже всегда любил тебя, даже когда нам было по пятнадцать и мы были глупыми, и первое, что мы сделали, это подрались… Знаешь, как ты был прекрасен в ту ночь? Когда я впервые увидел тебя, я подумал, что ты не можешь быть настоящим человеком, ты должен быть… каким-то бессмертным, каким-то богом, сошедшим с небес… но потом я увидел на тебе одежды ордена Лань, и ты был так зол на то, что правила ордена нарушили, и понял, что ты должен быть настоящим. Это глупо, я глупый, но я не знал, что люблю тебя до пещеры Сюаньу, пока ты не остался со мной, хотя мог уйти, а… потом меня бросили в Могильные курганы, и… мысль о тебе помогла мне выжить, понимаешь? Вэй Ин смеётся, мягко, немного самоуничижительно, но его улыбка остаётся искренней. — То есть, конечно, мысли об убийстве Вэнь Чао и Вэнь Чжулю тоже, но… в основном ты, Лань Чжань, я просто… мне нужно было увидеть тебя снова. Сердце Ванцзи колотится, как гром в груди, громко, быстро и неконтролируемо. Это… это похоже на сон. Вэй Ин в его объятиях, руки Вэй Ина обнимают его лицо, глаза Вэй Ина наполнены слезами, но он всё равно улыбается. Это слишком красивое зрелище, и Ванцзи не может… он боится, что его сердце не выдержит. Он обхватывает лицо Вэй Ина ладонями и поцелуями вытирает слёзы. Его слёзы солёные, но Вэй Ин улыбается, и это всё, что нужно Ванцзи. Ванцзи осыпает лёгкими поцелуями щёки Вэй Ина, нос, лоб, целует закрытые веки, а затем возвращается к мягким розовым губам. — Вэй Ин, — шепчет он, и чувствует, как выдох Вэй Ина проходится по его губам. — Вэй Ин, могу я… могу я поцеловать тебя? Вэй Ин посмеивается, и Ванцзи не может заставить себя почувствовать даже частицу обычного негодования, которое он испытывает, когда кто-то смеётся над ним. — Ты только что исцеловал мне всё лицо, Лань Чжань, — хихикает Вэй Ин. Его слова ласково касаются кожи Ванцзи. — Но ты не осмеливаешься целовать мои губы? Ванцзи чувствует, как его уши теплеют, и понимает, что они красные. — Я… Вэй Ин… я имею в виду… Вэй Ин снова смеётся, мягко и легко, и сердце Ванцзи колотится. У Вэй Ина всегда был самый красивый смех, самая захватывающая улыбка, и наконец-то, наконец-то Ванцзи может назвать их своими. — Лань Чжань, ах, Лань Чжань, — бормочет Вэй Ин, а потом наклоняется к нему, и между ними почти не остаётся пространства. — Что мне делать с тобой, Лань Чжань, Лань-эр-гэгэ? Его уши становятся ещё горячее, и Ванцзи никогда ещё не был так рад, что его щеки не краснеют. Затем Вэй Ин сокращает расстояние между ними, и все мысли о смущении вылетают из его головы. Губы Вэй Ина такие же мягкие, как он помнит, даже спустя три года, даже после всех трудностей, через которые пришлось пройти омеге. Они мягкие, пухлые и нежные, и Ванцзи ничего не может поделать с собой. Он запускает пальцы в длинные волосы, вслепую дергает ленту в волосах Вэй Ина, пока она не развязывается, а затем наматывает беспорядочные локоны на свои пальцы, слегка дёргая и притягивая его ещё ближе. Он впивается в губы Вэй Ина, словно человек, заблудившийся в пустыне, а Вэй Ин — его оазис, и вздрагивает, когда Вэй Ин отвечает с тем же пылом. Поцелуй отчаянный, грязный и мокрый, в нём накопилось три года ненужной боли и ещё больше лет непонимания, и Ванцзи отдаёт ему всего себя. «Выходи за меня замуж», — говорит он движением языка. «Позволь мне лелеять тебя», — говорит он изгибом губ. «Я твой», — говорит он теплом своего дыхания. Когда они, наконец, отрываются друг от друга, тяжело дыша, губы Вэй Ина покраснели и распухли, и Ванцзи уверен, что выглядит так же. От вида Вэй Ина, с красными губами от любви Ванцзи, с распущенными и растрёпанными волосами и остекленевшими глазами, сердце Ванцзи заходится в груди, и он не может не прижаться к этим губам ещё одним поцелуем. — Вэй Ин, — начинает он, и даже сейчас он осторожен. Этот вопрос уже разбивал его сердце, но он должен задать его снова. — Вернёшься со мной в Гусу? И Вэй Ин мягко смеётся и рукой стирает слезу. — Хорошо. Хорошо, Лань Чжань. Я вернусь с тобой в Гусу. Ванцзи улыбается. Это не большая улыбка, не яркая, как у Вэй Ина, но всё же это улыбка. Глаза Вэй Ина устремлены на него, и Ванцзи отвечает на этот взгляд своим влюблённым взглядом. — …Выйдешь за меня замуж? Вэй Ин вздрагивает в его руках, но шок на его лице быстро сменяется весельем, и Ванцзи не может не улыбнуться, когда Вэй Ин слегка ударяет его по груди, широко ухмыляясь. — Лань Чжань, ты… что за альфа так поступает, а? Целуешь омегу до исступления, а потом просишь его выйти за тебя замуж! Ни ухаживал, ни добивался, просто сразу просишь выйти за тебя замуж! Мы даже не посоветовались, когда будет подходящая дата! Ванцзи наклоняет голову, прижавшись к горлу Вэй Ин. — Нет необходимости. Любой день с Вэй Ином благоприятен. Вэй Ин издаёт над ним прерывистый хрипящий звук, а затем Ванцзи чувствует, как он прижимается лицом к его макушке. — Лань Чжань! Ты не можешь просто… говорить такие вещи! Моё сердце не выдержит… — Это правда. Вэй Ин дуется и приглушённо скулит, прижавшись к его волосам. — Всё ещё нужна благоприятная дата. Шицзе убьёт меня, если я не позволю ей организовать все свадебные дела, а старик Цижэнь обязательно что-нибудь скажет по этому поводу… — Дядя даст своё благословение. — «Или будут последствия» остаётся невысказанным, но Ванцзи знает, что Вэй Ин всё равно это слышит, потому что омега — его омега — начинает хихикать. — Лань Чжань, ты не можешь просто… угрожать своей семье, чтобы они разрешили тебе жениться на мне! — Без угроз. Старший брат одобряет. Он даст Вэй Ину хороший выкуп за невесту… — Старший брат Лань знает о нас? Ванцзи краснеет. — Не… Не рассказывал о горе Байфэн, но старший брат всегда знал, что я люблю тебя. Щёки Вэй Ина окрашивает соблазнительный румянец, и Ванцзи не может не наклониться и не поцеловать их. — Ах, старший брат Лань одобряет этого омегу? — Мгм. Вэй Ин утыкается лицом в шею Ванцзи, и он чувствует, как его дыхание касается его пахучих желез, как Вэй Ин прижимается к ним, словно помечая себя запахом Ванцзи, и его сердце тает. Этот омега выбрал его, даже после стольких лет слепого непонимания и обидного недопонимания. Вэй Ин наконец-то его, а он — Вэй Ина, и наконец-то в мире всё правильно. — Хорошо, — бормочет Вэй Ин, прижимаясь к коже Ванцзи, и Ванцзи нежно проводит рукой по его волосам. — Хорошо, Лань Чжань. Я выйду за тебя замуж.