И Пошло Всё Прахом

Через неделю Мария получает оповещение: новое расписание, тот же пост. Действия организации не несут никакой логики, но делать нечего. Она направляется к камере, и когда входит в нее, в поступи слышна новая решимость. Мария не знает, чего ожидать. Черт возьми, она до сих пор не поняла, искренна Романова или нет, а если и да, то насколько. Произошедшее это маленькая победа и заключенная была честна или просто жестокая манипуляция? Девушку уже бесят игры разума. Дверь закрывается с громким лязгом, подталкивая в спину, но не двигается, осматривая изменения в камере и в Романовой. Определенно не то, что ожидала увидеть, и Мария с удивлением понимает, что испытывает облегчение. — Так тебе все-таки позволили принять душ, — говорит наконец, стараясь звучать непринужденно. Наталья смотрит на брюнетку несколько долгих секунд. Прошла целая неделя, мягко говоря не ожидала она увидеть охранницу. В груди возникают странные чувства. — Мне следует поблагодарить тебя за это? Мария отрицательно качает головой и заставляет себя подойти к стулу. — Я всего лишь охранница. Хотя и не понимает, почему. Поняла бы, если уволили, выгнали, но ставить на тот же пост после недели в карцере… Где связь и, господь, как же раздражает ее отсутствие. Наталья приподымает бровь. Хилл теперь поджала хвост, не очень-то хорошо на ней смотрится. — Итак, у кого из нас было больше неприятностей? — Если Хилл снова поставили на охрану, им двоим рано или поздно придется обсудить произошедшее и уж лучше рано, потому что толстые стены крохотной камеры достаточно давят без напряженного натянутого молчания между ними. Вопрос застаёт врасплох, и Мария не торопится с ответом, тщательно взвешивая слова в уме, прежде чем произнести их. Перевод, вероятно, слишком буквален и не уверена, правильно ли запомнила значение слов, но все равно пытается: — ≪Ты выглядишь намного лучше.≫ Эта девушка определённо умна. Наталья ухмыляется, качая головой. Произношение Хилл далеко от идеала, но Вдова впечатлена. Совсем неплохо для недельной работы. Она ловит взгляд Хилл и медленно повторяет: — ≪Ты выглядишь намного лучше.≫ — тщательно выговаривая каждую букву, подчеркивая правильное произношение. Проходит несколько секунд, прежде чем Мария понимает, что Романова просто повторяет ее предложение в ответ, на мгновение охватывает удивление, но потом спохватывается. Не стесняясь своего отчётливого американского акцента, повторяет непривычные языку русские звуки, стараясь как можно лучше сымитировать произношение Романовой. У нее такое чувство, что пройдет немалое количество времени, прежде чем удастся не выдавать в себе иностранку, но все равно надеется на одобрение Романовой. — ≪Хорошо≫, — Наталья говорит серьезно. У Хилл, похоже, отменный слух для имитации акцентов. Ее также впечатляет то, как брюнетка умудряется без капли смущения пытаться и повторять за ней, но рыжеволосая никогда себе в этом не признается. — Хочешь, нападу на тебя и на этот раз окончательно сломаешь мне нос? Это дало бы тебе больше времени для практики. — Старается оставаться максимально невозмутимой, когда добавляет: — Черт, сломай мне руку и будешь говорить бегло. Мария фыркает, качая головой. - Пожалуй, пойду трудным путем, спасибо, — Странно, насколько дружелюбен их диалог. — Ты это и другим охранникам предлагаешь? — Не, не думаю, что «Этот» справился бы, а «Другой» и «Новая» вообще со мной не разговаривают. Зачем я говорю эй это? Наталья пытается избавиться от дискомфорта, возникшего из-за понимания того, как легко Хилл удается разговорить ее даже на пустую болтовню. — Расскажи мне, что ты еще выучила. Другие охранники, пожалуй, поумнее будут. Странно понимать, что Романова выделяет ее на их фоне. Однако Мария ловит себя на том, что несмотря на все опасения, подыскивает, чтобы ещё сказать на русском. — ≪Можно мне к этому картошку фри? ≫, — говорит легкомысленно, еще больше искажая слова, не особо стараясь. — ≪Американцы…≫ добродушно ворчит Наталья. Рыжеволосая не уверена, как расценивать второе неудачное предложение Хилл. Она всегда легко распознает намерения человека, но эту охранницу, почему-то, невероятно трудно прочитать. На ум приходят два возможных мотива: либо она не уверена в своих способностях и намеренно ведет себя расслабленно, чтобы скрыть это, либо пытается скрыть, как хорошо на самом деле знает русский, дабы Наталья недооценила ее и случайно о чем-нибудь проговорилась. — Не валяй дурака, Хилл. Хочешь, чтобы я учила тебя или нет? Давать заключенной играть роль учителя определенно не входит в приказ Хилл, и второй раз грубого ослушания ей не простят. В принципе, когда демонстрировала свои познания русского, стоило догадаться, что все пойдет именно этим путем. Она снова не торопится с ответом, взвешивая слова так же, как и решение. — Так ты не выглядишь занятой. Опять занимает противоположную позицию. Она вообще способна прямо отвечать на вопрос? Как бы ни раздражала Наталью уклончивость Хилл, она не может быть не впечатлена. Если охранница когда-нибудь сможет избавиться от своего солдатского менталитета, то станет отличным шпионом; ее игра в двоемыслие сильна. Ладно, а Наталье как заставить ее быть с ней более прямой? — ≪Это не похоже на «да, пожалуйста».≫ Мария ухмыляется и откидывается назад, на мгновение становясь привлекательно дерзкой. — ≪Да, пожалуйста.≫ — В словах больше вызова, чем прошения. — ≪Так то лучше.≫ — Наталья также отодвигается, скрещивая руки на груди, повторяя позу Хилл. Хочешь поиграть? Давай поиграем. — ≪Расскажи мне, что ты знаешь.≫ Наталье всегда больше походила роль следователя, чем учителя. Ответ на английском почему-то ощущается, как проигрыш, поэтому Мария заставляет себя придерживаться русского, изо всех сил пытаясь найти правильные слова. Это и заминка слегка портят вид ее дерзости, но все равно старается изо всех сил. — ≪Я знаю много. Спроси что-нибудь еще.≫ - Не совсем то, что хотела сказать, но пока придется обойтись этим. Наталья приподнимает бровь. — ≪Отлично. Если ты так много знаешь, не имеет смысла выяснять, чего ты не знаешь. Что бы ты хотела знать, как сказать? ≫ Мария хмурится, очевидно, ей трудно во всем разобраться, но через мгновение кивает, так как вопрос, по крайней мере, кажется понятным. — Хорошо, как назначать свидание? Наталья не думала, что ей так понравится наблюдать за стараниями Хилл. Есть нечто очень приятное в том, чтобы наблюдать, как она полностью фокусируется, сосредоточивает все свое внимание на выполнении задачи, на преодолении препятствий. Эта девушка — сила, с которой нужно считаться. Наталья почти усмехается ее ответу. Почти. Она делает вид, что раздумывает, что сказать а затем хитро улыбается брюнетке. — Повторяй за мной: ≪У тебя есть жвачка? ≫ — Могу я узнать, что именно я повторяю? — Мария интересуется, потому что в этой улыбке есть нечто очень тревожное. Она будто точно знает, что эта улыбка безоговорочно влюбляет в себя сотни мужчин и сулит массу неприятностей. — Это подкат. Давай, попробуй: ≪У тебя есть жвачка? ≫» Мария до сих пор не имеет понятия почему, но просто потакает девушке. Она задается вопросом, так ли себя чувствовали цели Черной Вдовы? И тем не менее, с усердием повторяет фразу, а затем приподнимает бровь, смотря на Наталью и ожидая, что произойдет дальше. — ≪Молодец≫ — Наталья не может удержаться от легкого смешка, не особенно теплого, но и не откровенно насмехающеггся. — Все запомнила? Твое задание на следующий раз принести мне точный перевод этой пикап фразы. — Ты сейчас даешь мне домашнее задание?, — Мария глядит на Романову так, словно она, должно быть, ударилась головой. Брюнетка почти уверена в том, что отношения между заключенным и охранником не должны складываться подобным образом. — О, брось, не притворяйся, что не бросишься переводить эту фразу при первой же возможности. — Наталья сосредотачивает внимание на языке тела и выражении лица Хилл, когда добавляет, знатно рискуя: — Кроме того, ты слишком осторожна, дабы применять этот подкат на девушке без предварительного наведения справок. Догадка Вдовы застает Марию врасплох, хотя на самом деле неудивительно, что Романова столь хорошо ее изучила. Она одна из лучших шпионов в мире, если не наилучшая, и чтение людей, определение всех секретов души онных, естественно, является частью ее природы. Но понимание этого не утихомиривает тревогу по поводу того, как легко ее прочитали. Ведь Наталья увидела ту часть, которую ей долгое время удавалось держать в секрете даже от самой себя (и от военных соратников). — Я и не пытаюсь. — Наконец говорит она. Бинго. Весьма полезная информация… — Хммм. — Саркастически напевает Наталья и подмигивает Хилл, чтобы посмотреть, сможет ли заставить ее покраснеть еще чуть больше. С самодовольной ухмылкой засовывает руку под подушку, достает пачку жевательной резинки и засовывает одну в рот. Никакого смущенного румянца, только фырканье, когда Мария откидывает голову на переборку, стараясь не бросить взгляд на губы Романовой. Какие бы изменения ни принесла прошедшая неделя, заключённая сейчас выглядит намного спокойнее и слегка менее враждебно. Слегка, потому что она узнала эту девушку достаточно, чтобы понять, что у нее в душе такие стены и фасады, что она и представить себе не может. — ≪Научи меня понимать тебя≫. Говорит она через мгновение, надеясь, что Романова поймет, что она имеет в виду и зачем это вообще делает. Образы мёрзлых коек и десятков девчонок с вечной кровью под ногтями непрошено возникают в сознании Натальи. Ее глаза темнеют, когда пытается оттолкнуть их. — ≪Тебе это не нужно≫. Изучать русский язык — это одно, а понимать меня — совсем другое. — Я не… — Мария останавливается, прежде чем продолжить. Образ Натальи, нападающей на нее, засел во внутренней стороне век уже как неделю и чувство абсолютной беспомощности, сопровождающее его, не очень то приходится по душе. Однако Мария не готова этого озвучивать сейчас, но все же старается быть откровенной: — Я не жду историю всей твоей жизни или открытия всех твоих секретов, Романова. Если Вдове все ещё не нравится, что она так ее называет, то придется смириться. От произнесения этой фамилии у Натальи мурашки пробегают по спине. Звучит так, будто принадлежит другому человеку из другой жизни. Свое имя она хочет оставить позади, похоронить его в своем прошлом, еще одна могила в предлинном ряду. За последнюю неделю было достаточно времени, чтобы подумать об этом. Ей дали шанс на новую, совсем не похожую на все предыдущие, жизнь. Пришло время выбрать новое имя, которое не будет звучать столь неправильно в устах этих новых людей. Но как бы ни хотелось, полностью стереть свое прошлое, отказаться от него, не может, однако в ее силах, оперевшись на него, построить лучшее будущее. Постаравшись, чтобы выражение собственных глаз смягчилось, она ловит взгляд Хилл и удерживает его, пока не убедится, что она слушает. — Романофф. — Романофф. — Повторяет Мария так же, как и русские фразы всего несколько минут назад. И сейчас не торопится, будто взвешивая каждый звук, проверяя их на прочность. Девушка следит, как Романофф смотрит на нее в этот момент, и Мария знает, что вряд ли полностью осознает важность того, что только что произошло. — Есть к нему имя? — Наташа. — Она впервые называет так себя вслух. Кажется, эти инициалы именно те, которые может надеть на себя и в которых может построить из себя нечто другое, достойное прощения. Но ещё не до конца недела их, это лишь самое начало. — Наташа Романофф. - Подытоживает Мария и, поджимая губы, изучает ее пару мгновений, прежде чем одобрительно кивнуть. Наталья — нет, Наташа — удовлетворенно кивает. Как ни странно, от Хилл имя звучит лучше, чем от нее самой. Романофф приподымает бровь, когда протягивает охраннице руку. — Приятно познакомиться. — В голосе слышна нотка иронии. — Скажи, Наташа Романофф, должна ли я беспокоиться, что ты убьёшь меня, если мой русский не будет на должном уровне? — Не халявь с произношением и тебе не придется выяснять. — И всего-то? — Мария мгновение изучает рыжеволосую, но затем кладет пистолет на колени и пожимает руку Наташи. В ее движениях и хватке нет и капли колебаний. Рукопожатие удовлетворительно крепкое и приятное. Это похоже на решение некой неулегавшейся проблемы или, возможно, начало чего-то нового? В любом случае, большая часть затянувшегося напряжения рассеивается, когда Наташа отпускает руку Хилл и откидывается на спинку стула. По крайней мере, помощь Хилл в изучении русского будет тем, чего будет ждать с нетерпением каждый день.