И Пошло Всё Прахом

Охранники бросают на Марию нервные взгляды, когда та приходит на пост следующим утром. Наверняка, получили какие-то особые приказы по поводу неё, предполагает девушка. Хилл делает глоток горячего латте, который держит в руке, в ожидании, пока ей откроют дверь. Как и ожидала, пропустили без лишних вопросов. — Доброе утро, Романофф, — небрежно бросает, ухмыляясь за картонным стаканчиком. — Хилл, — фыркает заключённая, даже не потрудившись приостановить свой сет упражнений на трицепсы, но оглядываясь на девушку. Взгляд сразу же приковывает стакан, но сводит его, не показывая виду. Она не будет надеяться, что Хилл исполнила обещание. После событий последней встречи не удивилась бы, если охранница распивала кофе пред ней, просто чтобы подразнить. Мария закатывает глаза и протягивает стаканчик. — Не ломай голову, это из кафетерия. И у них худой ассортимент. Кстати не израсходуй всю свою энергию, сегодня мы отправляемся в бон вояж. Наташа пытается — безуспешно — подняться с пола грациозно и небрежно. Она берет чашку кофе и старается — тоже безуспешно — не торопясь поднести ее к губам и сделать небольшой глоток. На данный момент не может разобрать, качественный или хреновый кофе; прошло так много времени с тех пор, как вообще пила его, что даже напитку из столовой Щ.И.Т.А нет равных. Только после нескольких больших глотков доходят остальные слова Хилл. Она не отвечает, только вопросительно приподнимает бровь за чашкой. Губы Марии плотно сжаты, когда старается не улыбнуться, но в темных глазах играют искорки веселья и удовлетворения при наблюдении за тем, как Наташа жадно пьёт. Скрещивает руки на груди, ожидая, когда та закончит. — Увидишь. Мне же надо создать интригу, не выдавая всей информации за раз. — честно отвечает. — Что ж, у тебя получилось. — Наташа смакует еще одну порцию кофеина. Серьезно, этот кофе не имеет права быть настолько вкусным. — Охотишься за званием «лучший работник месяца» или что-то в этом духе? — Почти уверена, что уже не имею ни шанса, хотя месяц только начался. — отмечает Мария. Слегка задирает подбородок, но не отводит взгляда. Всё еще непонятно, почему никто не уволил за то, что в самом деле поцеловала Черную Вдову. Мысль, что начальство будет использовать это как компромат, заставляет нервничать. — И все же мы увиделись. — Насколько может судить Наташа, для их встреч нет веской причины. Они держали Хилл на страже после инцидента с ударом головой. Удерживали и после случая с кражей оружия. Теперь же всего лишь остаются начеку после поцелуя и почему-то дали разрешение сопровождать во время перемещений по квинджету. Либо никто не заметил их сближения, либо им просто позволяют делать все, что душе угодно. Отсутствие последствий вызывает недоумение (хотя не то чтобы Наташа жаловалась). Едва скрываемое воодушевление на лице Хилл не позволяет собственной паранойе усилиться и всерьёз думать, что за путешествием скрыто злобное намерение или ловушка. Но Наташа на всякий случай будет настороже. — Да, но они без проблем вышвырнут меня с дережабля во время полёта, если выяснится, что ты неконтролируема. — Мария пожимает плечами и кивает на стаканчик. — Закончила или вам обоим нужна ещё минутка? Наташа издает низкий стон в чашку со следующим глотком, прикрывая глаза. — Да, ещё минутка наедине. — Я сказала «минутка», а не «минутка наедине», — сухо отвечает Мария, умудряясь не показать виду, как этот стон действует на нее. — Портишь все удовольствие. — надувает губки Наташа, допивая остатки кофе, не разрывая зрительного контакта с Хилл. — Итак, куда мы направляемся? — Сама всё увидишь, Романофф, — голос девушки нейтрален, но в глазах блеск, намекающий, что сюрприз ей зайдёт. Мария протягивает руку за пустым стаканчиком. Наташа отдаёт с лёгкой задумчивостью на лице. — Я дойду туда сама или наденешь черный мешок на голову? — Вряд ли в этом есть смысл, — парирует Мария, направляясь к двери. — Ты бы запомнила весь путь, веди я тебя и пешком до Сибири. Наташа ухмыляется, признавая правоту. — Веди нас, Хилл. — Не отставай. — бросает работница Щ.И.Т.а через плечо, выходя из камеры. Тем же уверенным движением пихает стакан из-под кофе одному из охранников, который берет его без задней мысли. Они шествуют по коридору. Хилл знает, что Наташа и охранники следуют за ней, на лице появляется тень улыбки, когда мимолетным движением руки снимает наушник, позволяя тому просто свисать с плеча. Неприятное ощущение того, как бредешь куда-то в окружении надзирателей, посылает неприятные муражки по спине Вдовы. Проницательные очи сканируют коридор, она запоминает линии обзора, сохраняет в памяти все виды до мельчайших подробностей, дабы потом смогла воспроизвести их в голове вновь. К слову, большая часть этих деталей случайно оказывается связана с бедрами Хилл, покачивающимися при каждом шаге. У входа в спортзал уже стоят другие охранники, Мария останавливается у двери, ожидая Наташу и ее сопровождающих. Она толкает дверь и, удовлетворенная тем, что помещение пусто и убрано, жестом приглашает Вдову внутрь. Потом бросает на эскорт ледяной взгляд. — Ждите здесь, — приказывает, идя вразрез с полученными инструкциями. Наташа здорово удивляется, но быстро скрывает это, интересуясь: — Так что, это нечто вроде тренировачного поля Щ.И.Т.а? — Да, что-то в этом роде, — говорит Мария, закрывая за ними дверь. До нее внезапно доходит острое осознание, что почти все хранящееся здесь оборудование может быть использовано в качестве оружия. — Намекаешь, что я становлюсь дряблой, Хилл? — Наташа осматривается, раздумывая, к какому тренажёру устремиться бы первее. Взгляд автоматически останавливается на спарринг-ринге в дальнем углу. — Да, беспокоюсь, что покроешься ржавчиной, — соглашается Мария, теперь открыто ухмыляясь Наташе, довольная тем, что таки удалось это всё организовать. Та медленно выгибает бровь. — ≪Ты захватила вилку, Хилл? ≫ Мария глядит в ответ. — ≪Это как со жвачкой? ≫ — Нет, просто подумала, что тебе будет легче засунуть свои слова обратно, когда надеру твою прелестную задницу. Мария фыркает, качая головой. — Говоришь так, будто действительно думаю, что не надерешь мне зад даже заржавев до костей. Наташа ухмыляется. — Если не собираешься бросать мне вызов, я буду придерживаться беговой дорожки и лёгких весов. — По мне так это скучно, — замечает. Не то чтобы ей претит идея спарринга, но с другой стороны, она не настолько глупа, чтобы предполагать, что у нее есть много шансов выстоять против Черной Вдовы. — Вот и отлично. Пойдем. — Романофф угрожающе хрустит костяшками пальцев. — У меня такое чувство, что ты долго этого ждала, — шутит, пожимая плечами и начиная расстегивать жилет. На мгновение Наташа может только наблюдать за движением пальцев девушки на молнии куртки, но это быстро напоминает, что сама все еще одета в тонкий комбинезон. — Подожди. Могу ли я переодеться во что-нибудь, в чем смогу тренироваться? На лице Марии определенно появляется ухмылка, когда снимает куртку и указывает на один из шкафчиков с надписью РОМАНОФФ. — Пароль «8542». На мгновение пленная не может поверить глазам. У нее не только есть свой собственный шкафчик, но на нем ещё и новые инициалы. На ум снова приходит слово «ловушка», пытается не обращать на него внимания. Комбинация срабатывает с первой попытки, в шкафчике ничего, кроме комплекта спортивной формы Щ.И.Т.А и полотенце. Она тянется к молнии и начинает снимать комбинезон. Проходит секунда, прежде чем Мария понимает, что откровенно пялятся. Быстро проходится к своему шкафчику. Если они собираются вместе тренироваться, то ей лучше переодеться в удобную одежду. Она не уверена, что сможет полностью спокойно и нейтрально смотреть на Наташу или говорить с ней, поэтому быстро начинает раздеваться дальше. Переодевшись, Наташа направляется в центр ринга и приступает к разминке. Мышцы жестче, чем хотелось бы, но со временем точно приведёт их в форму. Задается вопросом, означает ли именной шкафчик, что предоставят доступ в спортзал не единожды. Мария присоединяется к ней чуть позже и копирует упражнения растяжки. Она не удивлена, что Наташа не задала никаких вопросов. Но что ее немедленно вызвали на спарринг, забавно. — Какие-нибудь правила? — спрашивает у Романофф, удовлетворенная тем, как мышцы стали эластичнее. Наташа наклоняется вперёд, разминая подколенные сухожилия и раздумывая. Выпрямляясь, принимает боевую стойку. — Не кусаться и не дергать за волосы. Не останавливаемся до тех пор, пока кто-то не будет уложен на лопатки. Идёт? Мария красноречиво приподнимает бровь, заинтересованная, что именно эти два правила Наташа считает необходимыми. — Идёт. — решает она, также становясь в боевую позицию, поднимая руки к голове и поджимая локти, ожидая. — Каковы ставки? — Романофф начинает медленно кружить, наблюдая за движением Хилл. Ее стойка сильна. Она читается как боксерская позиция, поэтому Вдова готовится к сильным, точным ударам и, вероятно, более медленным атакам. Хилл, наверное, сможет спокойно принимать. Будет весело. На краткое мгновение Мария хочет ответить, что хватит с нее ставок, но передумывает. Меняет позу, когда Наташа двигается вокруг нее. — Слишком мало кофе, да? — догадывается, наблюдая за тем, как Наташа перемещается теперь, когда расстояние между ними увеличилось. — Кофе всегда мало. — подтрунивает Вдова. — На большее фантазии не хватает? — У меня не стоит в обязанностях проявлять творческий подход к твоим желаниям. — подчеркивает, пользуясь моментом, чтобы нанести несколько быстрых ударов. Она просто пробует воду, не ожидая, что попадет во что-то кроме воздуха. От ударов легко уклониться. Наташа продолжает кружить. — Здесь есть камеры? — Да. — Мария снова отступает, задаваясь вопросом, беспокоится ли Наташа, что кто-нибудь из охранников ворвется, если она нападёт первой. Хотя это маловероятно, если брать во внимание парочку их совместных инцидентов. — Здесь повсюду камеры. Наташа вдруг припадает на мат и крутится, нанося удар ногой по лодыжкам Хилл. Мария отпрыгивает назад, подальше от опасных конечностей, слегка довольная тем, что не падает в грязь лицом при первом же движении Вдовы в бою. — Ты итак это знаешь. Хилл двигается куда быстрее, чем ожидала. Наташа мгновенно вскакивает на ноги и наносит удар правым кулаком охраннице в челюсть. — То есть, ты не согласишься на то, чтобы победительница каждого раунда получала поцелуй? Блок выполняется автоматически, годы тренировок заставляют двигаться на рефлексах, и Марии удается позволить хуку просто проскользнуть по руке. Однако неожиданный вопрос заставляет промедлить, они на мгновение встречаются глазами, отчего удар по ребрам Наташи получается куда слабее, чем должен был быть. Наташа пользуется тем, что Хилл отвлеклась, благополучно уклоняясь. Затем хватает ее за запястье, когда та поворачивается, и добавляет больше силы в направлении инерции девушки, пытаясь вывести из равновесия. Мария с трудом удерживается на ногах. У нее хватает ума схватить Наташу за руку, и когда снова балансирует, пинает заключённую сзади по ногам. Удар приходится прямо на заднюю часть коленей, отбрасывая Вдову вперед. Она перекатывается и встаёт на корточки. — Это значит «нет»? — Да, — соглашается Мария, пользуясь моментом, чтобы восстановить свою оборону и настроиться на борьбу. Наташа, сидящая низко, раздражает, так как предпочитает бить кулаками, а не коленями, но ладно уж, справится. — С тобой не весело. — Романофф притворяется, что заходит с правой стороны, а затем наносит удар левой, целясь прямо в солнечное сплетение. — Почему? Я веселая. — рычит Мария, подставляя локоть для защиты и одновременно опуская кулак на плечо соперницы. Из любопытства Наташа пропускает удар и немного пошатывается, внимательно наблюдая, как Хилл отреагирует. Нет и намека на паузу, Мария мгновенно движется вперед, нацеливая еще один хук в голову. Удар скользит по подбородку Вдовы, она поворачивает голову, позволяя костяшкам лишь на мгновение соприкоснуться, аннулируя силу удара. Да, Хилл определенно прекрасный боксер, лучше чем кто-либо другой. Наташа в свою очередь предпочитает гармоничные и плавные стили рукопашного боя. В интересах поддержания их спарринга решает придерживаться преимущественно нанесения ударов. Если сочтёт нужным, в мгновение ока закончит матч, повалив охранницу несколькими отменными приемами, но сначала желает получить основательную тренировку. Пальцы сжимаются в кулаки, когда поднимает руки, дабы защитить лицо от ещё одного предполагаемого удара. Изменение в тактике Наташи очевидно, и Мария невольно размышляет, так ли действует Черная Вдова: подстраивается под стиль боя соперника, находящегося перед ней. Однако это стратегия почему-то больше идет на пользу Марии, чем Наташе. Поддаётся. И это раздражает. Даже если знает, что это всего лишь спарринг и в этом есть смысл. Значит, придется вывести Наташу из себя и заставить ее отказаться от данного стиля, заставить ее вернуться к своему собственному. Мария привыкла сражаться с противниками, которые крупнее, сильнее и плотнее ее, это научило быть быстрой, оставаться прыгучей и всегда на ногах. Теперь такого преимущества нет, так как Наташа, очевидно, быстрее. Работница Щ.И.Т.а также тяжелее, но по крайней мере знает, какие слабости у людей с большей весовой категорией. Наташа их непременно использует, и она готова к этому. Ухмылка Марии мрачна, как будто только что наткнулась на достойный вызов, который заведомо знает, что проиграет, но все равно примет. Некоторое время они просто борются, выкладываясь на всю. Это то танец переплетения друг с другом телами и душами, то дебаты, полные гнева и желчи. Хилл довольна тем, что наносит немалое количество ударов, и худо бедно принимает на себя, наносимые Романофф. Бой намного быстрее привычных, и она работает до седьмого пота, мокрые локоны прилипают к голове, в то время как Наташа все еще выглядит раздражающе свежей. Для Вдовы это тоже преимущество, поскольку Мария замедляется, время от времени позволяя левой руке опускаться. Хотя Наташа всегда была немного снобом, когда дело касалось стилей боя, она должна признать, что скорость и плавность их (в основном) боксерского поединка — именно то, на что была настроена. Не может не улыбаться, видя плохо скрытое раздражение Хилл и ее тщетные попытки подтолкнуть Наташу к переходу на свой стиль драки. Обе наносят шквал ударов, и Наташа слегка развлекается, воображая, что может происходить в голове Хилл с каждым. Это за то, что у меня были проблемы из-за твоего разбитого носа — говорит удар по грудной клетке. Это за то, что украла мой пистолет и унизила — гласит левый хук, от которого у Наташи звенит в ушах. Раздражение медленно проходит по мере того, как Мария слегка преуспевает. Плечо пульсирует в том месте, куда Наташа нанесла особенно меткий и тяжёлый удар, но боль приятна. Она значит, что та не сдерживается. У работницы Щ.И.Т.а все еще есть цель, на этот раз движется вперед, пытаясь использовать свой дополнительный объем, сокращая дистанцию и намереваясь прижать Наташу к канатам, нанося серию ударов в живот и ребра. Еще через несколько минут и несколько восхитительно мощных ударов пленная оказывается почти загнанной в угол мастерским проявлением грубой силы Хилл. Дополнительный всплеск адреналина приятно ощущается в венах; Черная Вдова всегда добивается того, чтобы противники думали, что поймали ее в ловушку. Вместо того, чтобы блокировать или уклоняться от следующего удара Хилл, ловит ее запястье и использует его, чтобы забраться на плечи охранницы, обхватив бедрами голову и шею той. Инерция работает в собственную пользу и использует ее, чтобы швырнуть обеих на маты. Прежде чем Мария успевает по-настоящему осознать произошедшее, спиной классно ударяется о татами. Воздух выбивается из лёгких, перед глазами видит звёздочки и бедра, обтянутые тканью. Есть и хуже способы умереть… Это все еще инстинкт — поджать ноги, выгнуть тело дугой и рывком постараться подняться, тянясь и пытаясь схватить Наташу везде, где только сможет и прижать ее к полу. Наташа намеренно колобком катит их к центру ринга, когда Хилл хочет сбросить ее. Она перераспределяет свой вес, умещая бедра прямо на груди Хилл и прижимая ту к мату. И просто ждет. Марии не требуется много времени, чтобы сдаться, бессильно опускает руки на татами. Дыхание максимально учащенное и сбитое, а голова скорее всего будет болеть до конца дня, но то, как горят мышцы — блаженство. — Предполагаю, ты выиграла, — бормочет. Голос слегка приглушённый. Наташа изучает лицо Хилл, в поисках любого намека на движение ее тела под собой. Она наполовину ожидала, что охранница попытается атаковать исподтишка, когда позволит ей подняться, поэтому просто решает остаться на месте, удобно устроившись на абдоминальных мышцах и груди девушки. — Отпущу, если пообещаешь месяц приносить стакан кофе в начале каждой своей смены. — Не припоминаю, чтобы соглашалась на это, — упрямо говорит Мария. Трудно сопротивляться тому положению, в котором оказалась. Возможно, проводила слишком много времени в компании этой девушки, но теперь нечто изменилось в том, как изумрудные глаза устремлены на неё. Опасные и угрожающие — безумно — но есть в них что-то еще, что заставляет в них пялиться и сжимать руки в кулаки на матах. — Не соглашалась, но прямо сейчас ты в моей власти. Можешь либо поторговаться со мной, либо попытаться сбросить меня. Выбор за тобой. — Наташа одаривает ее озорной улыбкой, дополненной изогнутой бровью и наклоненной набок головой. — Но цена освобождения возрастёт, если попытаюсь выбраться и потерплю неудачу, верно? — предполагает. Она не должна так улыбаться, когда проиграла; она ведь ненавидит проигрывать. — Именно. — Ухмылка Наташи превращается в улыбку. Почему она улыбается? Почему Хилл улыбается? На данный момент продолжает обвинять эндорфины от тренировки. Логичнее всего было бы сдаться. Мария с самого начала знала, чем это закончится, но, по-видимому, сейчас ведет себя нелогично. Пользуется моментом, надеясь, что застигнет Наташу врасплох. Быстро упирается стопами на татами, рывком подталкивает тело вверх, чтобы попытаться вывести Вдову из равновесия, хватая ее за футболку и стараясь стянуть. Естественно, она попытается побороться, а не сдастся, знает Вдова. Упрямство Хилл достойно восхищения, хотя глупо так же, как и попытка отцепить её. Романофф обвивает бедрами туловище Марии, когда та отталкивается от пола, в результате чего Хилл оказывается сверху, а Наташа все еще цепко обхватывает верхнюю часть ее тела. Оказаться сверху на Наташе — не совсем то, чего добивалась Мария. Замирает, упираясь ладонями в коврик и глядя вниз темными глазами. Было бы неплохо найтись с дерзким или подходящим ответом, но на секунду забывают всю английскую речь. Наташа инстинктивно хватает мокрый от пота ворот рубашки Хилл, вцепляясь как тонущий за спасательный жилет, хотя плечи итак прижаты к мату. На мгновение отвлекается, наблюдая, как расширяются зрачки Хилл. От этого зрелища в животе разгорается огонь. Этого почти достаточно, чтобы заставить ее ослабить хватку ради сохранения дистанции между ними. Почти, но не полностью. Наташа слегка двигает бедрами и холодно требует: — Чашку кофе и пончик. Каждый день в течение месяца. Мария моргает пару раз, глядя на Наташу сверху вниз. Необходимо время, чтобы слова влились в сознание. — Не думаю, что можешь сейчас выдвигать требования, — подчёркивает, сильнее припечатываяь к Наташе. — Ох, нет? — Вопреки здравому смыслу, Наташа выгибает спину и позволяет дуге прокатиться по телу медленной волной. Сначала прижимает грудь, затем ребра, живот и, наконец, бедра к телу Хилл. — Думаешь, что контролируешь ситуацию только потому, что сверху? — Нет. — голос Марии низок, и слова так чертовски близки к стону, что это смущает. Определенно не контролирует сейчас даже себя и совсем чуть-чуть ненавидит свое тело. Было бы намного умнее отстраниться и сдаться, но она все еще упряма… или просто очень возбуждена, и это еще больше раздражает. Возможно, прижаться бедрами к Хилл было плохой идеей. Это произвело желаемый эффект на охранницу, но с неприятным побочным эффектом напоминания себе, насколько сейчас на пределе. Наташа моргает, сдерживая всплеск вожделения, который пронзает все существо, и концентрируется на том, чтобы дернуть Хилла за цепочку (а не за волосы. Начинает жалеть о предложенном самой же правиле «не дергать за волосы»). — Если не можешь спихнуть меня, то остаюсь при своих требованиях. Проблема в том, что Мария не хочет спихивать пленную, но это новая игра, и Мария меняет тактику, приподымаясь на руках, чтобы посмотреть, что предпримет Наташа, если попытается встать. Наташа смещает локти, дабы крепче ухватиться за рубашку соперницы и сцепляется лодыжки за спиной, цепляясь, когда та пытается вырваться. — Тебе придется приложить больше усилий, Хилл. Это, наверное, самый странный спарринг-матч, в котором когда-либо участвовала. Мария перекатывается, что лишь означает, что Наташа вновь на ней, и в конце концов смеется, потому что это самая нелепая вещь, которую сотворяла в этом зале за все время. Движения и изгибы тела Хилл вызывают трепет, когда они меняются позами на матах. Наташа все еще цепляется, двигая бедрами в такт смещениям девушки. Будто оседлала бычка и теперь едет на нём, мысль едва не заставляет рассмеяться. Между возмущенными фырканиями Хилл, ее упрямством и теперь этим импровизированным поединком по борьбе сравнение по-прежнему странно уместно. Эта позиция хуже, и Мария снова закатывает их, умудряясь положить руки на плечи Наташи, когда снова ложится сверху. — Это не спарринг, — говорит с рыком. Вместо того, чтобы снова оказаться прижатой к мату, Наташа наклоняется в броске, добавляя больше инерции, чтобы занять почётное место сверху. Она с силой прижимает плечи Хилл к татами и одаривает ее высокомерной ухмылкой. — Если не нравится, выходи из игры. Мария пристально смотрит на Наташу, эффективно скрывая гримасу боли, когда та приземляется на то, что вероятно, будет здоровенным синяком. — Нет уж. Руки, покойно лежащие на бедрах Наташи, мало что делают, дабы оттолкнуть ее. — Тогда тебе лучше убедиться, что пончики будут с присыпкой. — Наташа откидывается назад и сжимает запястья Хилла. — Не знала, что ты фанат пончиков. — Мария поднимает бровь, глядя на Наташу. Мышцы напрягаются, чтобы среагировать в зависимости от того, что та планирует сделать. Наташа пожимает плечами и закидывает руки Хилл за голову. Это определенно сокращает расстояние между ними, Мария пробует двинуть руками, проверяя хватку Вдовы. — У них здесь вкус, как у картона. — Тогда что ты предложишь мне взамен? — Наташа наваливается всем весом на запястья Хилла, прижимая их к татами. Удивительно, что Мария не напрягается от такого давления. Это отнюдь не та поза, в которой чувствовала бы себя комфортно. Она не сводит глаз с лица Романофф, пытаясь прочесть ее намерения. — Большая часть еды здесь на вкус как картон. — Я заметила. — Они очень близки. Так близки, что несколько прядей волос, выбившихся из Наташиного хвоста, касаются лица Хилл. — Все равно лучше, чем эти пайки, — говорит Мария, потому что что-то сказать необходимо. Это поможет скрыть, как перехватывает дыхание, а кожу покалывает там, где сейчас соприкасаются. Прежде чем ситуация снова выйдет из-под контроля, Наташа ослабляет хватку и откидываясь назад, проводит пальцами по рукам Хилл. — Так ты сдаешься? — Я этого не говорила, — ухмыляется Мария, подавляя дрожь от прикосновения. — Возможно, я просто рассчитываю на то, что тебе станет скучно. — Как доблестно с твоей стороны, — ухмыляется, а затем наносит слабый удар Хилл в живот. Мария рефлекторно напрягает мышцы и тут же тянется, чтобы схватить Наташу за руку. — Давай, ты же умираешь от желания принять душ. Давление воды здесь лучшее на корабле. Резкая смена темы почти так же поразительна, как и то, что Хилл хватает за руку. Наташа не уверена, не врёт ли девушка, но душ действительно звучит неплохо. Она встает на ноги и протягивает руку, чтобы помочь сопернице подняться с коврика. Мария ухмыляется и не берет предложенную руку, самостоятельно вставая на ноги. — Ммм, предполагаю, выиграла я. Я подумаю, что ты мне будешь должна. И у тебя нет в расположении кафетерия с выпечкой взамен. Наташа качает головой и ощутимо бьет Хилл бедром, проходя мимо нее по пути в душ. — Ладно, дай мне знать, когда определишься. Она не смотрит вслед Наташе. Она конечно же не… Ладно, может быть, и смотрит. Ей нужно следовать за ней. Скорчив гримасу, вместо этого сначала направляется к шкафчику, берет своё мыло и полотенце, прежде чем отправиться туда же, под потоки воды.