Затмение Солнца и Луны

       Зима девятнадцатого года правления Сюань-цзуна ознаменовалась алой кровью на первом снежном покрове и огнем, что разгорался от жажды власти Вэнь Жоханя. Великий Орден Цишань Вэнь одним за другим захватил и поработил Ордены Жунань Ван, Хэдун Фу и еще несколько десятков кланов заклинателей, а те, кто посмел воспротивиться, проливали реки крови. Столь масштабная военная экспансия вызвала гнев заклинателей Поднебесной, но они не смели привлекать к себе внимание зенитного солнца. Ни о какой ночной охоте и говорить нечего, все угодья отданы клану Вэнь.        Помня о результатах соревнования, Вэнь Жохань послал своего старшего сына и наследника, Вэнь Сюя, в Гусу, дабы тот сжег Облачные Глубины до тла. Столь важный поход весьма воодушевил его, поэтому он послал значительную часть своей армии к озеру Билин, чтобы снова согнать Бездонный Омут с засиженного места в сторону Цайи,. Вэнь Сюй желал разрушения и потери репутации Ордену облаков и туманов, дабы солнце Вэней воссияло еще ярче. Как же, знаменитые заклинатели не смогли сдержать водную тварь, которая уничтожила целый город ни в чем неповинных людей.        И вот поздней ночью, под мягким светом зимнего месяца луны, над водной гладью озера парили на мечах около тысячи заклинателей, столько же и находилось на сотнях кораблях. Столько людей нужно было, чтобы Бездонный Омут не посмел сбежать по другим рекам в другие земли или, не дай небо, в сторону своего места рождения, в Цишань. Глава Ордена вряд ли обрадуется такому темному пятну в серии своих блистательных побед, виновных он запытает до грани смерти да так, что жертвы жестокости будут молить о милости и снисхождении хоть самих демонов.        — Командующий! Ограничивающие барьеры на реке Цзинхэ больше не действуют! Адепты на позициях и готовы к началу операции! — отчитался заклинатель, на что получил команду:        — Приступать! — зычный голос раздался в воздухе, и светлая ци засияла в изгоняющей печати. Мощность заклинания была достаточно сильной, чтобы Бездонный Омут ощутимо почувствовал это на себе, но не настолько, чтобы ослабить тварь. Но прошла минута, две, но ни течения отрицательной энергии, ни движения воды не было видно. В недоумении вглядываясь, желая найти хоть какой-то признак Бездонного Омута.        Миг, и озеро разразилось резкой бурей, лед образовался острыми клинками, поднимаясь во множестве водных вихрей. Нерасторопность некоторых заклинателей дорого им обошлась. Опасные грани лезвий вспороли их плоть, не давая им и шанса на выживание, водная бездна поглощала остывающие тела заклинателей Вэнь. Корабли, что находились в опасной близости к шторму, разбиты в щепки, а незадачливые пассажиры захлебывались ледяной водой.        —Какого гуя эта тварь такая сильная! Рассредоточиться! Продолжайте напитывать печать изгнания! — выругался главный в этой операции адепт Вэнь.        — Командующий! На тварь не действует печать! — и действительно, водные ураганы не утихали под действием светлой ци и все так же поглощали Вэней.        — Невозможно! Это заклинание действует на всех темных тварей! Бездонный Ому... — возмутился командующий, но вскоре заткнулся, так как они узрели сверхъестественное существо. Средь водной бури парило гибкое змееподобное тело. Нефритовые чешуйки блестели в лунных лучах, Серебряные полосы сияли потусторонним светом, лазурные рога кристаллами ветвились на голове, но не затмевая огонь в глазах. Гибкий хвост отдаленно напоминал хлыст, но движение стихий обманывало таким впечатлением, начиная от льда и переходя в воду, наконец заканчивая холодящим туманом.        — Это... это кирин! — вскричали заклинатели Вэнь, видя божественное создание озер, рек и морей. Редкость – встретить существ подобного уровня на своем веку. Они приносят удачу и достаток мирным людям и благословляют праведных на их пути справедливости. А столь бесчестные воины... лишь станут подтверждением их божественной природы и первозданной силы.        — Всего лишь кирин! Морю никогда не затмить солнце! Не отступаем! Молодой господин Вэнь и наш глава Ордена Цишань Вэнь вознаградят героев, что убьют столь наглое существо. — боевой дух армии был поднят, и заклинатели с яростью и жаждой славы нацелились убить кирина. Тот лишь взмахнул хвостом, не считая их за угрозу своему существованию.

***

       — Как это они все мертвы!? — гневно спросил Вэнь Сюй доносчика. — Две тысячи заклинателей нашего славного Ордена и не справились с Бездонным Омутом!?        — Господин Вэнь, когда мы по вашему приказу прилетели к Озеру Билин, чтобы понять причину отсутствия подкрепления с их стороны, то обнаружили лишь ледяную гладь озера, а также обмороженные трупы наших воинов. — с дрожью рассказал доносчик.        — Ледяную? Неважно. Они уже получили свое наказание за невыполнение моего приказа. Когда мы сожжем Облачные Глубины, то сразу же разберемся в произошедшем. Какова ситуация с атакой?        — Мы наступаем вглубь Облачных Глубин. Адепты Гусу Лань в страхе отступают от нашей мощи! — уверенно дал отчет заклинатель Вэнь, что стоял справа. Паршивое настроение Вэнь Сюя тут же изменилось от хороших вестей, предвкушающая улыбка злобой исказила красивое лицо, обнажая гнилостную натуру.        — Отлично! Я выступаю! Пора показать им, что солнце светит даже сквозь туман и облака. — гордыня так и звучала в голосе наследника Вэнь, чувствующего вкус победы. Стремительным шагом в полном боевом облачении он пересекал боевой лагерь своим путем. Голые деревья казались болезненными в зареве пожара, что охватил Облачные Глубины, а зимний месяц луны придавал сему пейзажу печаль и скорбь. Впрочем, какое дело гордецам к первозданной красоте зимы, что истлела с их присутствием.        — Знаменитая Стена Послушания, хах. — выплюнул сопровождающий, на что Вэнь Сюй лишь ухмыльнулся и достал меч. Найдя свободное от правил место на сером камне, он уверенными движениями вырубил еще одну "заповедь" и рассмеялся, уходя вглубь резиденции Ордена Гусу Лань.        "Преклоняйтесь пред Солнцем, ластитесь к его милостивым лучам, содрогайтесь от сжигающего жара".        Огонь охватил некогда умиротворяющую архитектуру, что придавала горам облик обиталища небожителей. Теперь такое ощущение, будто пламенные демоны пируют в своей обители. Черепица вся растрескалась, белые стены почернели от копоти, в воздухе летали хлопья пепла, перемешиваясь со снегом, что таял не прикоснувшись к земле. Тела адептов Гусу Лань валялись где попало, лица застыли в смертных гримасах, кровь впитывалась в земную твердь.        Ханьши главы клана Лань оставался оплотом сопротивления, где неприступной стеной сражались заклинатели в белых одеяниях, заляпанных в багрянце крови незадачливых нападающих. Вэнь Сюй по прибытию к порогу узрел всю главную ветвь клана облаков и туманов, четкими движениями умертвляющими его воинов.        — Хватит! — приказ раздался в жарком воздухе, и заклинатели Вэнь остановились и выстроились позади своего господина. Настороженность не исчезла с безупречных черт мужчин и юношей клана Лань, заклинательские мечи оставались обнаженными, но адепты воспользовались передышкой. — Так и быть. Я смилуюсь над вами и жизнями других адептов Ордена Гусу Лань и даже забуду дерзкое сопротивление Ордену Цишань Вэнь. Но... вы сами сожжете Облачные Глубины и вашу бесценную библиотеку. Думайте скорее, моя милость не безгранична.        Замешательство сменилось яростью, прочем последнее отразилось лишь на одном лице. Золотые глаза гневно смотрели на вторженцев и Лань Ванцзи крикнул:        — Никогда!        — Ванцзи, не тебе решать. — мужской голос не терял нотки покоя даже во время боя. Глава Лань, Лань Цинхэн, обладал всей той идеальной красотой, которая отразилась в его сыновьях. И если Сиченю передалась еле заметная мягкость и податливость матери, то Ванцзи сполна получил от отца холод Нефрита. Впрочем, эмоции главы открыты лишь для семьи, которая способна понимать по почти неуловимым изменениям мимики. — Я... принимаю вашу милость в надежде, что мои сыновья будут живы.        — Но отец! — воспротивился бы Ванцзи, если бы не Лань Цижень, успокоивший своего племянника.        — Я сегодня в хорошем настроении, так что не беспокойтесь о них. — глумливо сказал Вэнь Сюй. В облегчении вздохнув, Цинхэн-цзюнь поздно заметил клинок наследника Вэнь, что устремился к сердцу. — Лучше позаботьтесь о себе!        Алая кровь окрасила белую ткань. Крик ярости раздался в ханьши. Меч заклинателя выпал из ослабевшей руки.        — Отец! — в беспокойстве Два Нефрита клана Лань подбежали к отцу. Тот с удивлением взирал на знакомый парящий меч, что чистым срезом отрубил вероломную руку Вэнь Сюя по локоть. Кровотечение из обрубка не прекращалось, сколько бы он не зажимал свою рану.        — Убить их! Убить их всех! — ярость и боль так и сквозили в приказе. Заклинатели Вэнь уже собирались обнажить мечи, как вбежал один адепт, в ужасе кричащий и трусливо вопящий. Но впрочем его голос тут же смолк, так как нечто утащило его сопротивляющееся тело, и лишь эхо от предсмертного крика распространилось в ханьши.        Скрип деревьев усиливался вне зданий, заглушая заклинателей Ордена Цишань Вэнь. Миг, и ветви, подобно лозе, ворвались в помещение, хватая нерасторопных вторженцев в свои смертельные объятия и оттаскивая их в темную пустоту прохода. Гибкие растения ломали кости, разрывали кожу шипами и раздирали тела на части, но не трогали адептов Ордена Гусу Лань. Те в настороженности следили за неизвестной аномалией, но не стремились как-то препятствовать умертвлению напавших на их резиденцию.        — Отступаем! — Вэнь Сюй приказал своей свите, и те схватили своего господина и взлетели на мечах, успешно уворачиваясь от живых растений. Когда небо стало ближе чем земля, Вэнь Сюй в ужасе смотрел на Облачные Глубины. Лес ожил и хватал его соорденцев в свои смертельные объятия. Крики рождались и затухали, от пережитых эмоций господин Вэнь окунулся в спасительное забвение.        — Ваши жизни станут ростком, что вырастет тотемом моего Повелителя! — раздался потусторонний женский голос, словно прозвучавший ото всюду. Охотники стали агнцами в кровавом жертвоприношении. Вскоре от Вэней не осталось и тел, лишь их кровь текла ручейками по серому камню.        Когда опасность миновала, Цинхэн-цзюнь подошел к парящему мечу, в неверии глядя на оружие. По острозаточенному с одной стороны тонкому лезвию ветвилась магическая вязь. Но было такое чувство что рисунок не закончен, он то обрывался то образовывался. Клинок заканчивался узкой гардой, выступающей с режущей кромки. Эфес меча был выполнен в золотых и бронзовых тонах. Когда магическое гудение прекратилось, и меч был в руках главы клана Лань, тот заторможенно обернулся к сыновьям и с грустью сказал:        — Это... меч вашей матери, Яо.        — Но он же исчез! Я спрашивал вас о нем, отец. — Лань Сичень подал удивленный голос, глядя на то, что осталось от мамы.        — Жилань. — светлая тоска проступила на безупречном лице вдовца, когда он погрузился в светлые давние воспоминания. Пусть трагичность их любви горем отозвалось на всех членов его семьи, но любовь есть любовь. Легкий ветер принес с собой свежий утренний воздух, лепестки персикового дерева кружились в своеобразном медленном вихре вокруг, даря покой после яростной и кровавой ночи.        Женщина стояла на пике горы, вдыхая сладкий аромат цветущего дерева. Столь затратная магия природы весьма утомила ее, к тому же в ее предрасположенности не было таланта к этому виду. Но Звездное пламя уже часто мелькало в мире заклинателей, и чтобы не привлекать излишнее внимание, пришлось прибегнуть к другой магии. Энергия Праведного огня сестры, что сохранила Руолань на последний случай, впиталась в часть Средоточия, что находилась под ответственностью Зайры, Верховной ведьмы растительного мира.        — Сестра, я позаботилась о твоем доме. Впрочем, ты тоже не оставила семью без защиты. — улыбнулась Моргана. — Я искала твой меч, но так и не нашла. До этого дня. Что же, я уважаю твою последнюю волю, Кейл.        Когда рассвет озарил своим сиянием земную твердь, Руолань сделала магический пасс и исчезла в мареве портала.

***

       — У этого Вэнь Жоханя загребущие руки! Нужно отправить А-Чэна или А-Ли! Очевидно же, что из них сделают заложников!        Начало двадцатого года правления Сюань-цзуна ознаменовалось теплой весной. Орден Цишань Вэнь под предлогом неверного воспитания молодых талантов потребовал от других Орденов отправить к ним на перевоспитание двадцать учеников, включая представителя главной ветви правящего клана и побочных.        Прямо сейчас семья Цзян и Вэймин с матерью находились в главном зале. Как говорила мать Вэймина, госпожа Юй приглашала ее ко столу еще с обучения в Облачных Глубинах и не намерена прекращать подобное. Да и к тому же, Руолань является наставницей Яньли, а связь учитель-ученик ценится также, как и кровные узы. Перед каждым из них находился небольшой квадратный столик с несколькими мисками, полными различных яств.        — Матушка, не сердитесь. Я поеду туда. — попытался ее успокоить Цзян Чэн, но фраза лишь раззадорила его мать.        — Конечно ты поедешь! Неужели мы отпустим туда твою сестру.        — Цзы-мэй, не гневайся. — подала голос Руолань, зная, какой бывает горячность своей подруги. Та лишь вздохнула и спросила старшую:        — Руо-цзе, ты как глава клана тоже должна отправить кого-то. Что будешь делать?        — Да, я глава клана Нин. Но Вэнь Жохань является лишь Верховным Заклинателем да и только. Он не имеет права что-то требовать от ведьм.        — Вряд ли для него это имеет значение. — фыркнула госпожа Юй.        — Вряд ли ему вообще есть дело до такого мелкого клана ведьм, как Нин. В нем состоит лишь я да Вэймин. — аргумент был весомым, но его правдивость или ложность может дорого обойтись в будущем. — Впрочем, если ему есть дело до нас, то пускай приходит сюда лично и потребует о "перевоспитании" моего сына предо мной. — атмосфера на миг стала напряженной, уют покинул громадный зал и сменился толикой величественности. Эфемерное ощущение исчезло так же быстро, как и появилось, но это точно не было игрой сознания.        — Мама, я отправлюсь, как временный ученик Ордена Юньмэн Цзян. — твердо сказал Вэймин, на что Руолань печально вздохнула, но спросила с заботой:        — Ты полностью уверен? А-Ши, ведьмы не просто так стараются не приближаться к Безночному Городу. Это место... просто омерзительно по своей сути. Интриги плетутся такие, что Императорский Дворец лишь паутина детеныша по сравнению с угодьями паучихи.        — Да. Если мои друзья полетят, то и я с ними. — настоял на своем блондин.        — Я понимаю твои чувства, сама по молодости влезала в неприятности ради подруг. Что же, будь благоразумнее, не лезь на рожон, не привлекай излишнее внимание, старайся не контактировать с заклинателями Вэнь...        — Мам! не беспокойся. — от такого наплыва заботы Вэймин слегка растерялся, но тут же увидел смешливую улыбку матери и улыбнулся в ответ.        — А-Ли, прекращай. Ты госпожа, а не чья-то служанка! — голос госпожи Юй так и сквозил холодом, ее взгляд был направлен на стушевавшегося Вэй Усяня.        — Моя госпожа.        — Что? Не нравится это слово? Слуга. — очередной скандал зарождался в семье Цзян. — Цзян Фэнмянь, скажи. Ты собираешься посылать Вэй Усяня или нет? — тот посмотрел на приемного сына и ответил:        —Спросим у него. Если хочет, пусть отправляется. — вздох обреченности одновременно вырвался у ведьмы и ее сына, мысленно сетующих на обоих родителей Цзян. Вроде взрослые люди, а ссориться не при собственных детях так и не научились.        — Я пойду. — ответил Вэй Усянь. Но впрочем его ответ не умалил госпожу Юй.        — Прекрасно. Если хочет, пусть идет. Если нет, то пускай развлекается в Пристани Лотоса, пока твой наследник и сын будет в заложниках у этих Вэней. — сарказм так и лился в ее речах. — Вот так ты бережешь чужого сына, глава Ордена Юньмэн Цзян? Ты и правда настолько хороший человек?        — Матушка. — Цзян Чэн пытался как-то успокоить ее, но лишь ухудшил ситуацию.        — Что – "матушка"? Подобно твоему отцу просишь, чтобы я поменьше болтала? Я давно тебе сказала, хватит с ним якшаться. Гуй знает, в какое грязное дело он тебя впутает. А ты будешь главой Ордена Юньмэн Цзян. Но ты тоже хорош. Ты никогда не сможешь превзойти рядом сидящего: ни в самосовершенствовании, ни в стрельбе из лука, ни в ночной охоте. Вэймин, несмотря на дружбу с ним же, достиг впечатляющих познаний в мистических науках и стал достойным наследником своей матери. Впрочем, тут уже ничего не попишешь. Кто же виноват, что твоя матушка оказалась хуже других матерей? Хуже, так хуже. Но я переживаю за несправедливость к тебе.        Пока она говорила, напряжение в зале накатывалось утренним приливом, холодя некогда теплую, семейную атмосферу. Беспокойство Вэймина за Цзян Чэна так и хотело вырваться в робкой поддержке, но это будет принято им за жалость. Смешанные чувства не скрыть опущенной из-за многочисленных упреков матери головой.        — Довольно, моя госпожа! — восклицание главы Цзян было проигнорировано хозяйкой Пристани Лотоса, удалившейся из главного зала. — Продолжайте трапезу.        — Нет, трапеза окончена. Пока все приемы пищи будут проходить вот так, дети не будут находиться на них. Пускай уж лучше в своих комнатах, чем в такой обстановке. — лед сквозил в голосе ведьмы и Цзян Фэнмянь слегка стыдливо отвел глаза. — Цзян Фэнмянь, пока не разберешься в своих отношениях и чувствах к собственной семье, даже не надейся на дальнейшую счастливую жизнь не только для себя, но и для А-Чэна и А-Ли.        — Я... понимаю. — он смиренно согласился с ее словами.        — С Цзыюань я поговорю. В очередной раз. Но и тебе следует поговорить с ней хоть раз в спокойной обстановке. Без детей, без Вэй Усяня, без Цансэ и Чанцзэ. Как обычные муж и жена. Если от этого проку ноль будет, то я вас просто запру в одной комнате и нашлю приворотные чары, может хоть ребенок утихомирит ваши ссоры.        Трапеза была прекращена, все разбрелись по своим комнатам или делам. Кроме Вэймина. Тот, переживая за Цзян Чэна, незаметно следовал за ним. Когда наследник Цзян зашел в комнату и уже собирался хоть как-то выплеснуть гнев, он услышал стук и открыл дверь. Яростное лицо при взгляде вглубь обеспокоенных карминовых глаз тут же разгладилось.        — А-Чэ... Цзян Чэн, я... сочувствую. — с запинками проговорил Вэймин.        — Я не запрещал звать меня "А-Чэн", Вэймин.        — А я не запрещал звать меня "А-Мин". — улыбнулся блондин на его своеобразное разрешение, ответим тем же. Цзян Чэн лишь вымученно рассмеялся, слегка расстраивая своим эмоциональным состоянием младшего. — Я беспокоюсь.        — Не надо. Ссоры в моей семье не должны тебя касаться.        — Но благополучие между мной и моей матерью не должно и касаться тебя самого. — не прекратил своего напора блондин. — Моя мама как-то сказала: "Когда люди научились облекать свои мысли в слова, тогда и родились ложь, недомолвки и тайны". Слова нужны для разделения мыслей и эмоций с кем-то. Говори, я выслушаю лишь истину: то, чего ты хочешь; то, что ты чувствуешь сейчас; то, что заставляет тебя печалиться и гневаться.        Мысли скакали в голове Цзян Чэна, он никак не хотел, чтобы его... слабости были видны кому-то. Тем более А-Мину. Отвернувшись от него, Цзян Чэн прошелся взглядом по комнате, стараясь найти причину молчать, но тут же стушевался, когда его обняли сзади. В смятении поняв, что причина заключается в Вэймине, в том, кто всегда поддержит его и будет всегда рядом. Он тут же вспомнил, что именно из-за недомолвок его мать и отец не могут помириться уже долгое время. Решившись, Ваньинь начал душевный монолог:        — Я... всегда завидовал твоим отношениям с семьей. Когда моя матушка критиковала меня, твоя лишь утешительно улыбалась твоим неудачам. Когда я старался в стезе самосовершенствования, отец лишь смотрел на Вэй Ина, в то время как госпожа Нин смеялась и покупала тебе сладости за твои достижения. Когда мои родители постоянно ссорятся, у тебя с матерью полное взаимопонимание. — детская обида звучала в его голосе, Цзян Чэн хотел выплеснуть все чувства в гневной вспышке, но объятия Вэймина успокаивали его горячий темперамент. В печали Ваньинь продолжил. — зависть твоему счастью это плохо. Но КАК!? Как объяснить расстроенному ребенку, считающего, что у него отняли сестру, мать и отца, в моей душе, что желать собственного несчастья своему другу это плохо!? Видеть, как твоя мать лишь пренебрежительно относится к тебе, как старшая сестра дарит свою улыбку другим, как гордый взгляд отца направлен только на приемного сына, в то время как Я! Я, который хотел вернуть прежнюю идеальную семью, был отброшен в пучины родительского равнодушия и презрения!        Мятежные чувства наконец вырвались в яростных обвиняющих словах, но Вэймин лишь крепче прижался к напряженной спине, чувствуя гневное дыхание Цзян Чэна и стук его учащенного сердца. Когда юношеский запал закончился, блондин лишь сказал.        — Стремиться к счастью это не плохо, А-Чэн, но в погоне за большим ты можешь забыть о том, что имеешь сейчас. Родители любят тебя. Твоя старшая сестра любит тебя. У тебя есть поддержка трех твоих названных братьев. Вэй Ин всегда будет поддерживать тебя. Я не оставлю тебя. — утешение подарило покой мятежному разуму Цзян Чэна. — Хочешь, я останусь здесь, в твоей комнате? Как в раннем детстве, когда родители Вэй Ина были живы. Когда были только я, шицзе и ты. Я приходил к тебе поздним вечером в своей боязни одиночества и просил поспать с тобой, со своим старшим и тогда единственным другом. Ты лишь с радостью соглашался. — улыбнулся с ностальгией Вэймин, и вскоре получил невнятный ответ. — Что?        — Да! — громче сказал Цзян Чэн, а после дополнил. — Да, А-Мин, хочу.        — А-Ши. Ты можешь обращаться ко мне "А-Ши".        Печальные думы больше не касались их. Сон был милосердным к нему и дарил отдых и долгожданный покой. Цзян Чэн вдыхал запах светлых волос Вэймина, прижавшегося к его груди спиной. Как будто огненные цветы распускались на кровавом поле битвы, распространяя первобытный аромат дикой природы.