Затмение Солнца и Луны

       Шесть месяцев прошло с осады Безночного Города Ордена Цишань Вэнь. За этот период мир заклинателей восстановился в достаточной мере: отстроили разрушенные резиденции малых Орденов и кланов, упокоили трупы павших воинов и навели порядок в землях Поднебесной. За три года Аннигиляции Солнца уже успели наплодиться твари всех мастей и видов, но на послевоенном энтузиазме их число быстро начало уменьшаться до нормы.        В течение этих месяцев начался передел территорий и власти. Уничтожен Великий Орден, а вместе с ним сгинул Верховный Заклинатель – неудивительно, что осталось множество земель, потерявших покровительство бессмертных. А тем, кто отличился на войне и проявит себя после нее, причитается достойная награда.        Среди вод Озера Лотосов вновь воссияла резиденция Ордена Юньмэн Цзян. В то время как Облачные Глубины, Нечистая Юдоль и Башня Золотого Карпа расположились на восточных берегах Поднебесной, Пристань Лотоса находилась ближе к центру, из-за чего тысячи заклинателей искали покровительства именно здесь, а купцы и просто знатные семьи – защиты. К тому же слава об Ужасах Войны, три из которых были воспитаны в этих землях, гремит на многие сотни ли, достигая пустынных земель варваров и высоких гор южных мудрецов.        Вот только шепотки так и ходят. Из колдовской тьмы вышли ведьмы. Их король, чья таинственная фигура беспокоит умы многих, оставался непонятным игроком на политической арене заклинателей. Он имеет связи при дворе Императора, семья Ле во главе с Ле Блан предоставила торговые преференции Ордену Юньмэн Цзян на древесину, камень и прочие материалы для восстановления резиденции, а после заключила соглашение.        Вот только Магия ведьм так не будоражила сердца заклинателей, как Темный Путь Вэй Усяня. Ведь первая для них эфемерна и недостижима, в то время как отрицательная ци так близка, но порицаема. Появились последователи, жаждущие силы и власти, но не желавшие платить цену тренировками и усердием. Чем больше луна и солнце сменяли друг друга на небосводе, тем мрачнее становилась репутация Вэй Ина.        Впрочем их двоих перемолвки смертных не волновали. Вэймин разбирался с обязанностями Короля Верховных Ведьм, свалившимися на него после свершившейся мести за свою мать и дом. Пусть за годы войны он напитывал Средоточие энергией, вот только дел от этого только прибавлялось. Следить за тем, чтобы о Ковене не было и звука, при этом выгодно подчеркивая роль ведьм в поддержании мирового баланса. Также наблюдать за ведьмами других государств, чтобы не начались гонения и прочие изуверства. Это уже не говоря о прочих, обыденных делах Верховных.        Вэй Усянь же пытался осознать свою сущность в полной мере. Высший демон, к тому же родившийся именно в Царстве людей, а не демонов. Конечно пока еще не полноценный, так как смертная оболочка все еще развивается, что влечет за собой различные неприятности. Эмоциональные скачки, норовящая вырваться не в то время и не в том месте темная энергия, благо он научился подавлять их, и, наконец, самое печальное для него. Суйбянь вслед за своим хозяином тоже начал преобразовываться, вот только пользоваться им при людях не стоит, если нет желания обнародовать тот факт, что Вэй Усянь не просто темный заклинатель, а самый что ни на есть демон.        К тому же Стигийская Тигриная Печать не признала его единоличным хозяином, пока в нем еще есть сущность смертного человека. Вэй Усянь, чтобы не заморачиваться с ним, решил попробовать его уничтожить в огне кузни, вот только темный артефакт остался цел, после этого два дня обижаясь на своего создателя. Вэй Ин все же решил не уничтожать его, но отдать вторую половину Вэймину до полного превращения в высшего демона.        Мирские деньки не добавили ему спокойствия. Если во время войны он мог как следует, кхм, "повеселить" свою сущность, то усмирить свой нрав в быту Пристани Лотоса было сложно. Даже казалось, что лишь ему одному тяжело приспособиться к мирной жизни, вот только цепкий взгляд подмечал многое. Чэн-Чэн в напряжении теперь начал крутить Цзыдянь на пальце, А-Ши пальцами отбивал ритм и мычал мелодию ритуальных песнопений ведьм, Хуайсан во время частых прилетов в Пристань Лотоса осматривал окружение, в голове выстраивая различные тактики боя.        Демоны и Боги! Порою даже шицзе невольно складывала пальцы, чтобы призвать печать-ловушку или Лабиринт Кошмаров!        Видя такую картину, Цзян Фэнмянь и Цзыюань, которая спустя два десятка лет все же взяла фамилию мужа, отправили их, за исключением конечно же Хуайсана, в Мэйшань отдохнуть. Вэй Усянь все еще с блаженством в глазах вспоминает горячие источники. Не то что в Облачных Глубинах, брр.        Так и шли деньки, пока Орден Ланьлин Цзинь не организовал облаву на горе Байфэн.        В предгорье располагалась обширная арена, по четырем сторонам которой возвышалось несколько десятков трибун для зрителей. Хотя оттуда все равно не было ничего видно, что происходит во время облавы, но заклинатели и даже обычные люди могли переговорить друг с другом и вкусить изысканные яства. Обычно на них толпилось множество людей, а так как это первое подобное мероприятие за последние четыре года, то Орден Ланьлин Цзинь построил дополнительные. Одно оставалось неизменным: самыми спокойными оставались наиболее высокие трибуны, где расположились высокопоставленные заклинатели. Мужи и юноши восседали гордо и величественно, девы сохраняли кротость и благонравие.        По крайней мере до того, когда на арену выступили господа из Ордена Гусу Лань, статно восседая на седлах.        Впереди сияли Два Нефрита клана Лань, Лань Сичень и Лань Ванцзи, чьи белые одеяния под лучами полуденного солнца слепили, но в то же время завораживали взор. Клановые налобные ленты развеивались на ветру, совершенные черты лица и манера держаться – все в них, казалось, имело возвышенность божества. Неудивительно, что они занимали два первых места в списке молодых господ.        От столь прекрасной картины юные заклинательницы были поражены. Сдержанные бросали взгляд на арену, а наиболее смелые подбежали к краю трибун и принялись бросать приготовленные заранее бутоны и лепестки все еще благоухающих цветов, так что с неба на заклинателей в белых одеяниях посыпался красочный дождь.        Лань Ванцзи поймал лишь один цветок, отправленный ему сзади.        Там стоял конный строй Ордена Юньмэн Цзян во главе с Цзян Ваньинем. По обе стороны от него были его названные братья, и один из них с невинным выражением лица болтал с двумя заклинательницами.        — Ванцзи? — спросил Лань Сичень, остановившись следом за братом.        — Вэй Ин. — Лань Чжань испытывающе взглянул на расслабленную фигуру на жеребце. Вэй Усянь, услышав свое имя, с якобы неподдельным любопытством в глазах взглянул на Ванцзи.        — Ханьгуан-цзюнь? Ты меня звал? Что такое?        — Это ведь ты. — Второй Нефрит показал ему цветок, с абсолютно беспристрастным лицом констатируя факт.        — Не-а. — возражение, вот только две девы подле Вэй Ина хихикнули и сказали.        — Не верь ему, это правда он! — на что мужчина театрально прижал ладони к сердцу, якобы чувствуя боль предательства близких людей.        — Как вы можете так несправедливо обвинять невинного человека? Я сержусь. — произнес он, но девушки лишь рассмеялись и отправились к своим кланам. Ханьгуан-цзюнь опустил руку с зажатым в пальцах цветком и натянул поводья, продолжая движение конного строя вместе с братом.        — Совсем из ума выжил? — закатил глаза Цзян Ваньинь. — Это девушкам позволительно дарить цветы, или я чего-то о тебе не знаю?        — Может быть ты дошел до трансформации тела и смены облика? — насмешливо усмехнулся Вэймин, от скуки рассматривая редкие облака на голубом небе.        — Кх, нет. — дернулся от неожиданного намека Вэй Усянь, чуть не пустив своего скакуна вперед. — Неужели мне нельзя бросить ему пару бутонов? Он же симпатичный.        — И скольких таких симпатичных ты будешь одаривать цветами? — дернул бровью Цзян Чэн, испытывающе глядя на дагэ.        — Хм... — задумался тот, но наступила очередь следующих всадников.        — На арену приглашается Орден Цинхэ Не! — торжественно произнес Цзинь Гуаншань.        Не Минцзюэ величественно восседал на коне, мужественный профиль его лица и статная высокая фигура не оставили юных девиц равнодушными, взгляды коих смущенно созерцали волнующую девичьи сердца картину. Вот только никто из них не осмелился бросить и одного благоухающего лепестка. Нрав девятого в списке господ горяч и не предсказуем. Каково будет настроение, яростное или благодушное, ответить не мог никто. Впрочем от этого привлекательность Не Минцзюэ не убавлялась. Столь страстные в своих эмоциях мужи всегда привлекали дев.        Младший брат главы, Не Хуайсан, был одет в роскошные одеяния цветов клана. В качественную дорогую ткань цвета темной хвои узорами вплетены золотые нити, в длинных музыкальных пальцах раскрыта излюбленная вещь, веер, на полотне которого изображен прекрасный сад со цветущим персиковым деревом. Изящные тонкие черты, веселое выражение лица, будто бы он не прославленный заклинатель, а знатный господин из императорского дворца. Но светлые карие глаза, с тонкими нитями янтаря на радужке, лениво рассматривали окружающий мир, скрывая под пеленой простодушия инстинкты воина.        Но даже идеальные манеры и красота седьмого из списка господ не затмили характер его старшего брата. Не Минцзюэ, под вдохновленные и восторженные возгласы господ, с прямой спиной господствовал на арене, расправив широкие плечи, положив левую кисть на эфес сабли и гордо смотря прямо вперед. Их путь не был устлан нежными лепестками и мягкими перинами. Таков Орден Цинхэ Не.        Таковы братья Не.        Вдруг на голову Не Минцзюэ наискось упал венок из темно-синих цветов. Конный строй остановился. Наступила тишина.        Люди с содроганием в сердце смотрели, как медленно, но неотвратимо поднимались руки главы Не. Но никто из них не мог ответить, кто осмелился бросить корону из цветов столь воинственному и мужественному человеку, как Минцзюэ. Венок будто бы появился из неоткуда.        Цзян Чэн испытывающе взглянул на Вэй Ина, но тот лишь пожал плечами и отрицательно покачал головой. Если не он, то... Пурпурные глаза сосредоточили свой взор на самого младшего брата, Хуайсан удивленно вскинул брови. Конечно Цзян Ваньиню порой просто невозможно было его понять, до того тот умел хитрить и юлить. Вот только сейчас даже веер в изящных пальцах замер на половине взмаха, а светлые глаза внимательно изучали предполагаемое место нахождения смельчака.        Впрочем хмык, раздавшийся рядом, прекратил его раздумья. Глава Цзян повернулся к Вэймину. Тот лишь лукаво улыбался и молчал, с хитринками в кармине своих глаз наслаждаясь веселым действом. Чувствуя досаду и раздражение, Цзян Чэн помрачнел и сжал пальцы на поводьях. Вэй Усянь, видя все со стороны, лишь закатил глаза. Эти брачные игры уже поднадоели.        Не Минцзюэ коснулся венка, и люди уже подумали, что он сорвет его с головы, рассыпая синие лепестки по арене. Вот только мужчина схватил свой высокий хвост, поднимая свои длинные волосы, чтобы цветочная корона не падала вбок. Лишь когда глава Не дернул поводья и пустил коня, девы смогли выдохнуть воздух, а мужи – разразиться еще более громкими овациями.        Следом за Орденом Цинхэ Не настал черед Ордена Юньмэн Цзян.        Цзян Ваньинь, Вэй Усянь и Нин Вэймин выехали на арену, подстегивая лошадей, и, как и ожидалось, на них посыпался дождь цветов и лепестков. Лицо Цзян Чэна, который итак пребывал не в лучшем расположении духа, побледнело до ледяного холода. Стойкий душащий аромат раздражал нюх и дыхание, будь его воля, от этих растений не осталось бы и пепла. Вот только на публике надо держать лицо, что ему удавалось наполовину. В своем хладнокровном раздражении Цзян Чен на коне выглядел опасным, но в то же время возбуждающим.        По крайней мере так думал Вэймин, телекинезом перенаправляя цветочный дождь в стороны. В основном к Вэй Усяню, тот просто наслаждался восхвалениями и обожанием толпы. Его лицо так и лучилось довольством, что наряду с темно-багровыми одеяниями так и привлекало взгляды девиц. Запретный плод сладок.        Лучи солнца играли с жемчужными волосами, убранными в высокий хвост с помощью серебряного украшения с кровавиком. Бледная пепельная кожа сияла, карминовые глаза с ленцой и легким весельем рассматривали что-нибудь интересное, вот только взгляду не за что было зацепиться. Губы дернулись в полуулыбке.        На самой верхней трибуне восседали Госпожа Ордена Ланьлин Цзинь, Цзян Цзыюань, Цзян Фэнмянь и Цзян Яньли. Бывший глава Цзян разговаривал с Цинхэн-цзюнем, в то время как женщины обсуждали что-то свое между собой, изредка привлекая к беседе деву Цзян. А-Ли при виде своих братьев тут же встала, подошла к краю трибуны и бросила три цветка.        Цзян Чэн, Нин Ши и Вэй Ин поймали светло-фиолетовые бутоны и прицепили к своим одеяниям и улыбнулись своей старшей сестре. Видя такую картину, прочие девицы с завистью взглянули на Цзян Яньли. Нин Вэймин, Вэй Усянь и Цзян Ваньинь занимали третье, пятое и шестое места в списке молодых господ, но их благосклонность уходила лишь к ней одной.        — Им уже пора задуматься о свадьбах, а они все бесятся, словно недалекие юноши. — фыркнула Мадам Цзян, когда ее дочь вернулась к ним.        — Отдых в Мэйшань не сдвинул все с мертвой точки? — удивилась Госпожа Цзинь, на что Цзыюань закатила глаза.        — Вэй Ин сам себе на уме, Цзян Чэн все оглядывается на нас, думает, что мы не одобрим, а А-Мин лишь ждет от него решительных действий.        — Дело молодое, незачем спешить. — благоразумно подметил Цинхэн-цзюнь, выпив чая из пиалы.        — А что твои Нефриты? — прищурила свои медовые глаза Госпожа Цзинь, из-за чего бывший глава Лань вдруг вспомнил, почему ее прозвали Золотой Осой. Бьет точно и больно. — Цижень в кои-то веки женился, не будешь же ты ждать, когда твои сыновья достигнут его возраста?        — Или не отрастят бороду. — дополнила Цзыюань, из-за чего Цинхэн в панике бросил умоляющий взгляд на Цзян Фэнмяня. Тот лишь кашлянул и поднял пиалу, как бы отгораживаясь от мирских дел. Бывшему главе Лань пришлось отвечать.        — Ванцзи, кхм, его сердце в смятении. — произнес он, вот только выжидающий взгляд двух женщин заставил его дополнить слова. — Сичень... у него в этом трудности. У них обоих в любви трудности. — устало вздохнул Цинхэн-цзюнь, а после бросил взгляд на запечатанный сосуд с вином. Сейчас они не в Облачных Глубинах, так что алкоголь не запрещен.        Цзян Яньли чувствовала смущение. Про нее видимо забыли, раз обсуждали такие темы.        Последним выступил сам организатор этого мероприятия – Орден Ланьлин Цзинь. Впереди всех выезжал Цзинь Гуаншань, облаченный в изысканный кожаный доспех с золотыми узорами на металлических вставках. Следом под конное ржание неожиданно вырвался еще один всадник, одетый в клановые одеяния Цзинь. На груди пион "Сияние среди снегов", черты лица прекрасны и горделивы, а на лбу выделялась киноварная точка.        То был Цзинь Цзысюань.        Он направил своего коня к стрельбищу и натянул лук. Не останавливаясь, Цзысюань выстрелил из него, метким выстрелом попадая прямо в центр одной их мишеней, тем самым обеспечивая своему Ордену выгодные условия на облаве.        — Пхах! — прыснул от веселья Вэй Усянь. — Ну все, я сдаюсь, вырядился, словно разукрашенный павлин.        — А ну уймись, шицзе все еще смотрит с трибуны. — произнес Саньду Шеншоу, ощутимо стукнув по плечу старшего брата.        — Ладно-ладно. — мирно поднял руки Вэй Ин. — Но все равно, неужели ему так неймется, что А-Мин опередил его в списке?        — Не пори чушь. — дернул бровью Цзян Чэн, но тем не менее взглянув на Вэймина. Тот протяжно потянулся вверх, испытывая скуку и даже дремоту. Взглотнув, Саньду Шеншоу тем не менее не мог оторвать глаз.        Что бы не говорил Вэй Усянь, он тем не менее был прав в том, что Вэймин был прекраснее. Прекраснее всех присутствующих здесь, так считал Цзян Чэн. Жемчужная копна волос, собранная в высокий хвост. Полностью обнаженная шея с бледной, алебастровой кожей, на которой могли бы ярко цвести алые следы бурной страсти, оставленные им. Ненасытным им. Дьявольски притягательное лицо, по черта которого Цзян Чэн хотел бы невесомо провести кончиками пальцев. Карминовые глаза, в этих глубинах он тонул бы ночами напролет. И губы, все время хранящие лисью улыбку. Которые бы горели от его жадности, искусанные и опухшие.        — Кхм. — кашлянул Вэй Усянь, легонько толкнув своего шиди в бок. Очнувшись от любования, Цзян Чэн чуть помотал головой, подавляя возбуждение от одного лишь соблазнительного вида А-Ши. Как раз на арене разворачивалось действо, что окончательно его отвлечет.        — Если кто из вас не струсил, выходите и попробуйте показать лучшую стрельбу, чем показал Цзысюань! — выступил высокий статный юноша. Кожа смугла, а голос звонок.        — Кто это? — из праздного любопытства спросил Вэймин, глядя на заклинателя Цзинь, как на забавную безмозглую зверушку.        — Племянник Цзинь Гуаншаня, Цзинь Цзысюнь. — вспомнил наконец Цзян Чэн.        — Вот как. — хмыкнул Верховный Ведьмак, а после оставил наглеца без своего внимания.        — Лань Чжань, не поможешь мне? — Вэй Усянь повернулся к конному строю Ордена Гуса Лань, впереди которого Два Нефрита уже готовились стрелять. Лань Ванцзи, бросив на него нечитаемый взгляд, пустил вслед за братом стрелу, попадая в центр, а уже потом спросил.        — Что тебе нужно?        — Могу ли я позаимствовать твою ленту?        Услышав вопрос, Лань Ванцзи немедленно отвел взгляд, а Вэймин хлопнул себя по лбу.        — У тебя что, появилась нездоровая тяга к связыванию и путам?        Лишь Лань Сичень все продолжал мягко улыбаться.        — Молодой господин Вэй, вам кое-что неизвестно...        — Брат, нет нужды в объяснениях. — прервал его Лань Ванцзи, направляясь ко входу в места облавы на горе Байфэн.        — Ну и ладно. — пожал плечами Вэй Усянь, разматывая ленту на запястье.        — Цзян-сюн, Вэй-сюн, Нин-сюн. — рядом прискакал Не Хуайсан, привлеченный интересным действом к своим названным братьям.        — А-Сан. — улыбнулся Вэймин, тут же оказываясь подле сяоди. — Неужели глава Не отпустил тебя к нам?        — Дагэ, сегодня в веселом расположении духа. — произнес Хуайсан, а после наклонился к Вэймину, пока Цзян Чэн и Вэй Усянь, выстреливший в центр мишени с лентой на глазах, разговаривали с Цзинь Цзысюнем. — Признавайся, это ты наколдовал венок?        — Нет. — весело шепнул Нин Вэймин.

***

       Вэй Ин мирно лежал на ветви раскидистого дерева. Сквозь крону пробивались лучи солнца, которое начало опускаться к горизонту на небосводе. Свет падал на красивое лицо, бледная кожа, не знавшая загара, будто бы светилась, а на губах была умиротворяющая улыбка, которую редко кто видел. Поза расслаблена, нога свободно свисала вниз, покачиваясь в такт мелодии, играющей в тягучих, как патока, мыслях, а нюх улавливал аромат брошенного шицзе цветка на груди.        Но покой не длится вечно, к его дереву кто-то приблизился.        — Рядом со мной тебе не сыскать добычи. — произнес Вэй Усянь, прыгнув вниз, на земную твердь. Незнакомец молчал, но он не чувствовал от него опаски или страха, что весьма раззадорило его разум, привыкший к напряженности от остальных. Вэй Ин уже весело улыбнулся и хотел что-то сказать, как его просто прижали к дереву и...        ...Поцеловали.        Напористо и грубо, тонкие упругие губы сминали его собственные, тепло, нет, даже жар распространялся по телу от столь... неопытных ласк. Вот только и сам Вэй Ин был белым лотосом, до этого ни разу не срывавшим поцелуй у симпатичных дев. Его голова опустела, а тело застыло.        Незнакомец, не чувствуя сопротивления, осмелел и углубил поцелуй, врываясь языком сквозь разомкнувшиеся губы. При этом он схватил Вэй Ина за талию, притянув к себе как можно крепче, чтобы не оставалось места даже воздуху. Коснуться своим языком чужого, кончиком провести по ровным рядам зубов, при этом сполна наслаждаться дрожью податливого тела.        Вэй Ин чувствовал себя донельзя мягким и разнеженным, плавясь лишь от одного поцелуя и крепкой хватки на талии. Хватки мужских рук, он явственно ощущал силу длинных пальцев и мощь мускулистого тела, к которому его прижимали. Язык хозяйничал во рту, ласкал, из-за чего у Вэй Ина подкашивали ноги. Он бы точно рухнул наземь, если бы не эти сильные руки.        Все это побуждало непреодолимое желание. Желание демона.        Глаза под черной повязкой покраснели, руки, до этого безвольно застывшие, притянули незнакомца за широкие плечи, и Вэй Усянь с дикой страстью ответил на поцелуй. Языки сплелись, сдвоенный стон наслаждения раздался в кокетливой тишине. Незнакомец от бури чувств прикусил губу Вэй Ина, на что тот вздрогнул от толики боли, что сделала удовольствие более острой. Но и он не лыком шит.        Укусив в ответ, Вэй Ин смаковал каплю чужой крови, из-за чего его демоническая, да и просто мужская, сущность возжаждала большего. Вторгнувшись рот незнакомца, он перехватил контроль и начал доминировать, пальцами чувствуя твердые мышцы широких плеч. И наконец, поменялся ролями с ним, прижав к стволу дерева.        Незнакомец этого совсем не ожидал и уже хотел было вырваться, вот только демон так просто добычу не отпустит. Особенно ту, которая сама к нему прибежала. Вэй Ин одной рукой схватил запястья и сдерживал в стальной хватке, пока языком обводил кровоточащую ранку на нижней губе, наслаждаясь теми ощущениями на языке, что даровала демоническая сущность. Второй рукой он провел по дрожащему телу, удовлетворенно рыкнув прямо в губы, и ослабил пояс из дорогой качественной ткани, чтобы пальцами пройтись сквозь многочисленные одеяния к распаленной от невинного смущения и страстного возбуждения коже. Найти ореол левого соска, мягко покружить вокруг него, попутно чувствуя бешеное сердцебиение, а после щипнуть, вырывая удивленный заглушенный стон.        Черная лента на глазу лишь усиливала его чувства. Задушенные стоны, ерзания чужого тела об него, а также соприкосновение через ткань их членов.        Когда мужчина перестал вырываться, Вэй Усянь начал постепенно спускаться вниз, к шее, попутно легонько кусая солоноватую от пота мягкую кожу. Руки при этом освобождали мускулистый торс от одеяний, а пальцы – нежно проводили по линиям, соскам и изгибам, вызывая мурашки у незнакомца. Язык коснулся яремной ямки, губы нежно поцеловали соединение ключиц, чтобы потом Вэй Усянь склонился чуть вправо, носом вдыхая запах сандала и горячей кожи. Зубами легонько провел по сонной артерии, но незнакомец не дернулся в страхе, чем вызвал удовлетворительное мурлыканье Вэй Ина. Власть над чужой жизнью не распаляет так, как полное доверие от другого человека.        И как подтверждение того, что незнакомец теперь его, Вэй Усянь оставил наливающийся алым цветок страсти на мягкой коже чуть выше ключицы. Но на этом он не остановился. поцелуями спустился к соску, языком провел по ореолу, чем вызвал уже несдерживаемый стон удовольствия у незнакомца, и от довольства слегка прикусил горошинку, при этом пальцами левой руки ущипнув другой. Тело напряглось и выгнулось, острый демонический нюх Вэй Ина учуял сладковато-терпкий запах. Незнакомец кончил, не прикасаясь к себе.        Мурлыкнув, Вэй Ин выпрямился и наклонился к чужому уху, опаляя горячим дыханием чувствительную кожу. А потом шепотом произнес.        — Скажи мне свое имя, и я заберу тебя с собой на алое ложе страсти и удовольствия.        Незнакомец, видимо придя в себя, тут же дернулся и выскочил из под тела удивившегося такой прытью Вэй Ина, чтобы после скрыться в неизвестном направлении. Вэй Усянь заторможенно завис на пару секунд, а потом сорвал ленту с сияющих алым глаз, дабы найти сбежавшего из лап демона. Вот только никого рядом не было.        Зарычав от досады, Вэй Ин опустил разозленно-возбужденный взгляд на свой гордо стоящий под слоем одежд член. Надо найти реку или хотя бы пруд.