Вы не бывали в Лондоне, сэр?

***

Мик склонил голову к гитарному грифу и настраивал инструмент, сосредоточенно прислушиваясь и подкручивая колки. Эндрю смотрел на него и невольно любовался взлохмаченными, сколько их не расчесывай, волосами, тонко очерченным профилем, длинными ресницами. Ему вдруг очень захотелось запечатлеть всю эту красоту, и он мгновенно вытянул из-за пазухи альбом, что всегда носил с собой. Почти на каждой странице его был изображён Микки. Энди был талантливым художником и через рисунки умело выражал свои чувства. Каждый портрет дышал нежностью и любовью. Они сидели на чердаке, было уже поздно, но ребята никак не могли расстаться. Мик настроил гитару и начал медленно перебирать струны, временами сбиваясь, шипя про себя и начиная всё заново. Эндрю отложил альбом и сел ближе. Он смотрел, как тонкие гибкие пальцы Мика зажимают струны, и почему-то от этой простой картины дыхание его сбивалось ко всем чертям, будто он только что пробежал стометровку. — Майк… — прошептал он. — М? — поднял глаза тот. — Нет, ничего, — улыбнулся Энди. — Имя твоё нравится. — Только имя? — слегка наигранно спросил Мик и с звонким стуком отставил гитару. Они сидели друг против друга, юные, озорные и… Да, чёрт возьми, влюбленные! Оба были поглощены горячей и бескомпромиссной подростковой страстью, когда голова полностью отключается, а тело во власти гормонов живёт будто само по себе. Эндрю положил руки на шею Мика и притянул его голову к своим губам. Он никогда не целовался по-настоящему, как взрослый, и отчаянно волновался, боясь сделать что-то не так, его щеки полыхали огнём, но чувства сами подсказывали, что делать. Мик начал активно и так же неумело отвечать, они столкнулись зубами и рассмеялись. Стало легче и проще, игра языков и губ продолжилась, но тут на лестнице раздались тяжёлые шаги. Мальчики, раскрасневшиеся, встрёпанные, с трудом оторвались друг от друга и синхронно повернули головы к двери. За ней показались Алекс и Князь. И тот, и другой, видимо, что-то заметили, потому что смутились и молча стояли, хотя явно шли поделиться какой-то новостью. — Это самое, пацаны… — заговорил наконец Князь. — Там Тодд вернулся. Мик присвистнул, а Энди покачал головой. — Ну так чё, Алекс, пора что ли? — спросил Микки. — Ещё не всё готово… — с сомнением в голосе сказал изобретатель. — А если что-то пойдет не так? — Не, погодите, — вмешался Андрей. — Надо всё чётко запланировать. Чтоб нам с Михой успеть сразу попрощаться со всеми. А то опять всё впопыхах и через жопу. Давайте-ка решим, как будет лучше, рассказывать Тодду или нет? — Я думаю, надо сказать Олесе, — подумав, проговорил Алекс. — Это ведь она помогла ему вернуться, я правильно понял? Значит, у неё есть на Тодда влияние. Вот пусть она и решает, как будет лучше. — Алекс, но с ней же тоже проблема. Она из нашего мира, после изменения прошлого она вернётся к нам, естественно, без Суини. А она его так любит… — Ну блин… Не знаю, это не ко мне, — пожал плечами Алекс. Эндрю вдруг звонко рассмеялся, запрокинув голову. Все непонимающе посмотрели на него, а Мик спросил: — Ты чё? — Так это, дядя Андрей, — сказал он, — вы так советуетесь с нами, как будто мы взрослые. Обычно все отмахиваются, считают нас детьми. — Ну, Энди, мне так-то плевать на возраст. Вы классные ребята, идеи у вас офигенные, — ответил Князь. — Миха вон, мне кажется, вообще хотел бы остаться на всю жизнь таким шестнадцатилетним. — И я хочу. Нахер взрослеть, да? — снова беря гитару в руки, воскликнул Мик. Андрей улыбнулся и вздохнул, лондонский пацан был похож на Мишку не только внешне, но и мыслями, и в этом таилась опасность. — Князь, — подсел к нему Энди, пока Мик с Алексом что-то разбирали на гитаре, — вас что-то беспокоит? Андрюха слегка удивился, он старался спрятать свои эмоции, но Энди их каким-то образом почувствовал. — Энд… Ты… — Андрей пробовал подобрать нужные слова. — Смотри за Миком, ладно? Если всё получится и мы вернёмся к себе, то никогда больше не увидимся. Всем будет тяжело, но Мик и Миха… Вот эти могут наворотить глупостей. Так что не оставляй его, ладно? Вы же друзья. Эндрю внимательно выслушал Андрея и кивнул, а потом прошептал, придвинувшись ещё ближе: — Я всё понял. Я… — он замялся, но Князь ободряюще взял его за руку, и Энди договорил ещё тише: — Это не просто дружба. Я люблю его. Эндрю сказал это и отодвинулся, он вдруг испугался реакции Андрея на свою откровенность. Но Князь не собирался никого осуждать и, не выпуская руки Энди, сказал: — Это видно. И это хорошо. Наплюйте на всех. Любовь такая штука… Только поспокойнее, страсть это хорошо, но она быстро сгорает. Должно быть что-то ещё, более важное. Энди согласился и вдруг сказал: — А хотите посмотреть на мои рисунки? — Хочу, — обрадовался Андрей и добавил: — Только Мишке ничего такого не говорите. Он нихера не толерантный. И вряд ли поймёт. Точнее, в душе поймёт, но снаружи будет рычать и беситься. Князь сказал это и вдруг вспомнил, как Горшок сам вчера признавался ему в любви, правда, сразу уточнив, даже будучи пьяным в стельку, что не в том смысле. А разве бывают у любви смыслы? Любовь и в Африке любовь. Андрей тряхнул головой, отгоняя разные мысли и воспоминания, и взял из рук Энди альбом. Помимо портретов Мика, очень классно написанных, там были и сказочные рисунки, интересные и необычные. — У тебя талант, Энд. Развивай его. — Думаете, получается? — с волнением спросил Эндрю. — Конечно. Я и сам мог бы быть художником, но Миха с головой утянул меня в музыку, — сказал Андрей и встал, ему было хорошо здесь, но Мишка ждал. — Ладно, пацаны, я пойду. Попробую с Олесей поговорить. — До свидания, — ответили они ему почти хором. — Я тоже пойду, — улыбаясь, поднялся и Алекс. — Уже совсем поздно. Он был очень внимательным и хорошо знал друзей, поэтому решил оставить их наедине. — Ты давай быстрее доделываю свою машину. Я в прошлое хочу, — попросил его Мик. Когда Алекс ушёл, Энди спросил: — Микки, зачем ты спешишь в это прошлое? — Не знаю… Ну, интересно же. — Но когда мы вернёмся, тут всё изменится. — Что сделать… — задумчиво ответил Мик. — Главное, у меня есть ты. Он сказал это, смутился и опустил глаза. Эндрю засмеялся и взял его за руку. Сердце опять забилось часто и беспорядочно, и Энд снова утянул Мика в поцелуй, уже чуть более уверенный. — Что мы творим? — переводя дыхание, сказал вдруг Мик, когда они смогли отстраниться друг от друга. — Тебе не нравится? — с тревогой спросил Эндрю. — Нравится, ещё как, — дыхание Мика всё ещё выдавало его. — Вот это-то и важно. На остальное плевать, — Энди запустил обе руки в его волосы и стал слегка массировать кожу, а потом, не выдержав, сжал пальцы и снова резко притянул к себе. Мик мурлыкал, как довольный кот, и больше уже ни в чём не сомневался.

***

Разговор за столом как-то расклеился, Олеся уже засыпала, положив голову на плечо Тодда, и Ловетт предложила им подняться наверх. — А мне где спать? — возмутился Миха. — На полу в коридоре поспишь, — засмеялась Мэгги. — Я, блять, не собака, на коврике спать, — он приблизился к ней, заглянул в глаза и резко сменил тему: — Ты рада? Соскучилась по нему? Ловетт молчала. Честно признаться, она была напугана возвращением Суини. Его пронизывающий взгляд она теперь постоянно, помимо своей воли, сравнивала с Мишкиным. С глаз вдруг будто спала пелена, и она увидела настоящего Тодда, а не тот образ из детства, идеал, который сама себе придумала. Тем более, он привёл с собой какую-то девчонку, с которой Ловетт и правда чуть не разодрались, обещая выцарапать друг другу глаза, но потом вдруг поняли, как всё это глупо. — Я отпустила его, — ответила наконец Ловетт Мишке. — Ты… Миха не дал ей договорить и накрыл губы поцелуем. — Мэг… Ты просто не представляешь, что я чувствую… Мм, какая же ты… — он ощущал, что остатки здравого смысла улетучиваются, остаётся лишь горячее тело, волосы, запах… Мэгги взяла его за руку и прошептала: — Пошли наверх, в мою комнату. Не спать же тебе, правда, в коридоре. — А Андрюху куда? — Ну найдёт место, не знаю… Пошли давай, разве не этого ты хотел? — сбивчиво шептала Ловетт. — А ты тоже хотела, — Миха медленно, ступенька за ступенькой, поднимался наверх, не разрывая поцелуев и уже забираясь руками под одежду. — Просто, блять, зачем-то упиралась.

***

Задумчивый Тодд, дождавшись, когда Олеся уснёт, снова спустился вниз и медленно бродил по пирожковой. Очень много воспоминаний было связано с этим местом. Раньше это был его дом, дом, полный радости и счастья. Он встал посередине зала, закрыл глаза и будто увидел, как вносит сюда на руках радостную Бэтти в подвенечном платье, как они буквально не могут надышаться друг на друга и всё делают вместе. А вот рождается Элиза, маленькая крошка с пухлыми розовыми щёчками, очень похожая на свою мать. Он купает её, а потом пытается запеленать, а она брыкается и вдруг в первый раз смеётся. Суини до крови прикусил губу, чтобы сдержать слёзы, и сжал кулаки. Как же так вышло, что это светлое и радостное место стало домом страха и ужаса? Тодд постарался взять себя в руки и вернулся в цирюльню. Он посмотрел на новое зеркало, достал из тайника так никем и не найденную вторую бритву и убрал её себе за пояс. Потом подошёл к париумахерскому креслу, встал сзади и взмахнул рукой, как будто режа кого-то. Лютая волна ненависти снова всколыхнулась внутри: «Судья… Я доберусь до него. Мои жена и дочь должны быть отомщены…» — Суини, ты что не спишь? — спросила проснувшаяся Олеся, посмотрела на него и увидела в глазах жуткую смесь ненависти и любви. Она подошла к нему и успокаивающе обняла. — Суини, тише. Не надо спешить. Ты забыл? Твоя дочь жива, мы хотели увидеть её. — Я не забыл, — ответил Тодд, прижимая Олеську к своей груди и опираясь подбородком на её макушку. — Но сука Судья всё равно мне заплатит! Она росла сиротой, он отобрал у неё счастливое детство, покалечил её жизнь. А ради чего?! Ради животной похоти? Олеська не знала, что говорить, она лишь вспомнила свои детские годы в детдоме, и поняла, что у неё тоже украли детство… Что бы она почувствовала, если бы сейчас вдруг появился живой отец? Была бы она ему рада, или обвинила во всём? Олеся вздохнула и поцеловала Суини в лоб. Он вдруг схватил её за руку: — Идём, — и потащил вниз, в подвал. Он был заперт, но Тодд знал, где лежит ключ. — Зачем ты меня сюда привёл? — чуть дрожа, то ли от страха, то ли от холода, спросила Олеся, глядя на мясорубку. —Сам не знаю, — вздохнул Тодд, помолчал, а потом заговорил очень жёстко: — Посмотри внимательно на неё. Здесь прокрутилось много человек. А теперь посмотри на меня, на мои руки. Это сделал я. Я убил их всех. А она, — он кивнул наверх, имея в виду Ловетт, — помогала мне. А теперь ответь: ты способна на это? Ты смогла бы? Олеся не понимала, зачем он спрашивает это, но задумалась и прислушалась к себе: — Ради тебя… А знаешь, Суини, действительно ради тебя я бы лучше пошла на другое. Я бы помешала тебе. Я бы придумала какой-то другой выход. Мы бы обязательно отомстили, но по-другому. Суини удивлённо молчал. Похоже, он ожидал от Олеси чего-то другого. Дверь в подвал вдруг скрипнула и раздался голос Мишки: — А я знаю другой выход. Хотите, расскажу? Они с Ловетт услышали шум в подвале, спустились, и Горшок случайно подслушал слова Олеси. Тодд отрицательно замотал головой и направился к Михе, чтобы выставить его отсюда, но Олеся остановила его: — Стой. Пусть расскажет. — Пошли наверх тогда, ё-моё, — поёжился Миха и заметил в своё оправдание: — Холодно тут. Когда они поднялись, Михаил стал взволнованно ходить по залу, а Тодд с Олесей сели за стол рядом с Ловетт. — Короче, — остановился наконец Мишка. Он решил всё рассказать. Андрюха, как назло, надолго пропал, а ждать Миха не мог. А уж когда услышал, что Тодд повёл Олеську в подвал, он вдобавок ещё и испугался, ну, мало ли что на уме у маньяка. Миха с трудом оторвался от столь желанных поцелуев, которые Ловетт сегодня дарила ему сама, и упросил её пойти с ним. Наконец Мишка глубоко вдохнул, выдохнул, чувствуя на себе вопросительный тяжёлый взгляд Тодда, и спросил: — Суини, а ты хотел бы всё изменить? Отмотать назад, понимаешь, да? Вот только честно. Ты убивал лишь из мести, или это приносило тебе удовольствие? — Да если бы можно было сделать так, что Бэтти жива и Элиза с нами, да разве я бы тронул кого-то хоть пальцем?! — вскричал Тодд. — Но этого никто не может. Толку говорить об этом, только душу рвать! Суини вскочил и выхватил бритву. Взгляд его стал совсем безумным. — Зачем ты дразнишь меня тем, чего никогда не будет? Миха отступил к стене и постарался защититься руками: — Эй, ты чё, охуевший? Ты ещё не дослушал. Но Тодд, угрожающе размахивая лезвием, всё приближался к Михаилу. Ловетт вскрикнула и встала между ними, заслоняя Мишку. — Ты теперь за него, да? — горько спросил Суини. — Да ты придурок сумасшедший, послушай ты меня! — всё ещё пытался объясниться Миха. Олеся тоже поднялась и шагнула к Тодду, но тут в пирожковую зашёл Князь, сначала оторопело замер, но потом быстро оценил ситуацию и вырубил Суини, который не заметил его прихода, резким ударом в голову. — Ну и чё тут у вас происходит? — спросил он преимущественно у Михи. — Да вот, довели человека, — сказала Олеся, присев на корточки и пытаясь привести Суини в чувство. — Довели?! Это, блять, кто кого довёл! — совсем взорвался Горшок. — Да, — поддержала Олесю Ловетт. — Зачем ты ему начал говорить про то, что можно всё вернуть? Знаешь ведь, какая это боль для него. — Да потому что это, блять, правда, — повернулся к ней Миха. — А он не дослушал. — Какая правда? Это бред! — не успокаивалась Олеся, гладя Тодда по щеке, на которой уже разливался синяк. — Суини, с тобой всё хорошо? — Она за него ещё беспокоится! — схватился за голову Миха. — Да ничего с ним не сделалось. Спасибо, кстати, Андрюх, а то этот ненормальный меня бы прирезал. — Ты зачем всё разболтать-то решил? — зашипел Князь. — Ты сам ненормальный. Как дитя малое. Совсем не думаешь, что делаешь? — Так будет лучше, — уверенно сказал Мишка. — Ты был у Алекса? — Был. У него ещё не всё готово. — Ну вот и хорошо. Пусть Суини знает. — Так о чём знает-то? — прислушалась к их разговору Олеся, обнимая Тодда, который пришёл в себя и сидел на полу, держась за скулу. Миха сбросил руку Андрея, который пытался его удержать, и опустился рядом: — Пожалуйста, выслушай. Это важно. Понимаешь, да? Я не дразню тебя. Это правда возможно. Один парень изобрёл машину времени. Ловетт, ты тоже послушай. Да, короче, все слушайте, это всех касается, на самом деле. Миха довольно подробно и связно всё растолковал. — Ну вот такие дела, — закончил он, и в зале повисла тишина. Первой её нарушила Олеся: — Суини, соглашайся. Это будет самым правильным выходом. Тодд молчал и смотрел в одну точку. Наконец, он спросил: — Это точно правда? Звучит очень невероятно. — Да я отвечаю, — протянул ему руку Миха. Суини на рукопожатие не ответил, но кивнул и сказал: — Мне надо подумать. Олеся, пойдём. POV Михаила. Они ушли, и я шумно выдохнул. Разговор дался нелегко, я встал у окна и закурил. Князь сидел за одним из столов и думал о чём-то своём, а Мэгги подошла ко мне. — Миш. Я всё поняла. Ты ведь об этом хотел поговорить? — Да. — А ты… Ты не хочешь остаться? — Теперь уже не могу, если бы и хотел, — вздохнул я. — Всё решено. Тодд согласится, вот увидишь. А если нет, мы его спрашивать не будем. — Значит, я останусь здесь одна… — задумчиво накручивала она на палец прядь волос. — Он будет счастлив с семьёй, а я опять буду мучиться от безответной детской любви… А что будет потом?.. — Мэгги, — блять, так жалко её. Я крепко обнял и выдохнул куда-то в шею, — я хотел бы взять тебя с собой. Но не знаю… Блять, наверно, это невозможно. Ну что будет, ты встретишь кого-нибудь, выйдешь замуж и тоже будешь счастлива. — Но я хочу быть с тобой, — она гладит меня по лицу, и крышу опять срывает, дыхание рвётся и тяжелеет. — Тогда придумай что-нибудь, — Я целую её, как будто в последний раз, срывая тихий стон, забывая обо всём. — Я вообще-то ещё тут, — покашливает Андрей. — И я б ушёл, но идти мне некуда. Блять, ну трахнемся мы уже когда-нибудь или нет?.. Ловетт дрожит в моих объятьях, и я уверен, что она думает о том же самом. — Андрюх, ну упади где-нибудь, поспишь на полу, не привыкать, — хрипло бросаю я ему и увлекаю Мэгги за собой наверх. Когда мы приходим в комнату, я прошу её: — Закрой дверь на ключ. Не могу больше без тебя … Она слушается, и, лишь щёлкает замок, я толкаю её на кровать, рывками раздеваю, путаясь в незнакомой старинной одежде, ломая ногти о пуговицы, и погружаюсь в какое-то безумие. Наконец-то мы одни, и она согласна, она сама тоже изнывает от желания, срывает с меня рубаху, скользит губами по телу, и я забываю, как дышать, а когда наконец вспоминаю, то выдыхаю рвано и громко, срываясь на стон. А руки Мэг уже ниже, она расправилась с ремнём, брюками и восхищённо смотрит на меня. Я переворачиваюсь, подминаю её под себя и, пока ещё хоть что-то соображаю, вспоминаю об Андрюхином подарке. Всё-таки пригодился. — Миш, ну давай, — стонет и извивается подо мной Мэгги. — Погоди… Всё будет… — обдаю её жарким шёпотом. Она понимает меня и с любопытством смотрит: — У нас не такие. Эти гораздо тоньше. — Блять, ну за сто с лишним лет мир явно шагнул вперёд. Да хуйня всё это. Не отвлекайся, — наконец-то я делаю этот резкий толчок. О да… Узко, горячо, обалденно… Мэг вцепляется мне в спину, оставляя следы, двигает бедрами, стараясь быть ещё ближе, и я вспоминаю, что при первой встрече сравнил её с пантерой. Так и есть. Она охуенная дикая кошка. Ещё несколько мгновений всё более быстрого темпа и её опьяняющих стонов, и я чувствую охренительно приятные сокращения мышц, и, уже не сдерживаясь, за пару движений довожу дело до конца. Блять, как, сука, хорошо… — Мэг, — немного отдышавшись, я склоняюсь к её уху и искренне говорю: — Блять, ну люблю ведь я тебя. Честно. Ловетт как-то странно притихает и я вижу по дергающимся плечам и тихим всхлипам, что она плачет в подушку. Я всё понял. Тоже любит. И не хочет расставаться. А придётся. Навсегда. Бля…

***

Олеся прижималась головой к груди Суини и слушала биение его сердца. Они зачем-то легли, но заснуть никак не могли. За окном уже брезжил рассвет, но оба так и не сомкнули глаз, лишь нажили себе головную боль. Суини напряжённо думал о том, как же быть. Если всё, что рассказал Михаил, правда, то… От этой мысли кружилась голова. О, как он мечтал, сидя в остроге, чтоб всё закончилось, чтоб всё оказалось лишь сном! И сейчас эти мечты могут воплотиться. Всё отмотается назад… Не будет мучений, не будет рек крови… Олеся смотрела на него и знала, что он согласится, и одной её половине очень хотелось, чтоб Суини был счастлив с женой и дочкой, а другая половина отчаянно ревновала и сходила с ума. «А что же будет со мной? — вдруг ужаснулась Олеся. — В моей жизни не будет ни Тодда, ни Мишки… Куда вернусь я?» От отчаяния она даже вскочила. Тодд вынырнул из пучины своих размышлений и взглянул на неё. Он правда успел полюбить эту отважную девушку, которую чуть было не зарезал и которая привела его в Лондон, без всяких зеркал и таинственных переходов, легко, будто на соседнюю улицу. Но жену он любил больше. — Я вижу, ты уже всё решил, — не дала ему сказать и слова Олеся. — И это правильно. А как ты думаешь, можно ли… Можно мне отправиться туда, в твоё прошлое? Я всё сделаю как надо. — Не знаю… А сможешь ли ты вернуться? Ты же из другого мира. — А зачем? Зачем мне возвращаться? Гораздо лучше исчезнуть навеки, — выдохнула со слезами Олеся. — Меня не ждёт ничего хорошего. Ничего не было, и ничего не будет. У Тодда от таких разговоров сжалось сердце. Он не знал, что делать, лишь прижал её к себе и стал гладить по волосам, целуя в лоб и пытаясь успокоить. — Давай всё точно узнаем. У Миши, или у этого паренька Алекса. Я хочу… Хочу, чтобы ты тоже была счастлива. Что мне сделать для этого? — Будь со мной, пока ты здесь, — прошептала Олеся, — и ни о чём не жалей. Всё вернётся на круги своя. А знаешь что? Пошли! — Куда? — удивился Суини. — Увидишь. Они спустились вниз и в отступающих сумерках двинулись по улице. — Где здесь церковь с тем самым Священником? — Вон там, за парком. Давай, я покажу, — взял Олесю за руку Тодд. В церковном дворе они увидели прелестную юную девушку, но лицо её было печально. — Смотри, вот она, твоя дочь, — шепнула Олеся, спрятавшись за оградой и удерживая Тодда за руку. — Стой, не ходи туда. Ты испугаешь её. Ты ведь вроде уже видел её? Но не знал, кто это. Смотри же. Это она, Элиза. Тодд очень внимательно всматривался в лицо Элизы и по щекам его катились слёзы. Из дверей вышел священник. — Элиза, дочь моя! Пойдём завтракать, ты ещё ничего не ела. — Хорошо, папа, — ответила она и скрылась внутри. — Ну так что? — спросила Олеся. — Теперь ты точно согласен? Суини кивнул и, потянув Олеську, быстрым шагом пошёл прочь, запрещая себе оглядываться. Они почти вбежали в пирожковую, и Тодд с порога спросил у вроде счастливого, но очень задумчивого Михи, курящего у окна: — Где живёт этот Алекс? Пойдём туда. Надо всё обсудить.

***

Спать на полу Андрею очень не хотелось, всё-таки уже не мальчишка, и спина не скажет ему спасибо за такую ночку. Но на Миху он не обижался, видел, какая пучина страсти окутывает эту парочку, поэтому просто оделся и вышел на улицу. Было не очень холодно, но ветер и влажный воздух не очень приятно пробирались под одежду. Андрюха поплотнее закутался в куртку и пошёл в какой-нибудь паб. Без Михи можно. Внезапно на одной из пустынных улиц Князь услышал звук шутовских бубенцов. Андрей замедлил шаг и прислушался. Показалось? Но нет, вскоре из-за угла показался Шут. Тот самый. — Ты… Ты что здесь делаешь? — удивился Андрей. — Да в один за́мок по делам забегал. А тут смотрю — ты. Очень удачно мы встретились. Ты разобрался с Мишкой? — подмигнул Шут. — Нормально всё. Ты прав, куда я без него, — улыбнулся Андрюха. — Слушай, пошли, выпьем вместе? Мне всё равно идти некуда. — А пошли. Потолкуем, — согласился Шут. Он привел его в какой-то странный бар, где народу было мало, а хозяин нисколько не удивился необычному наряду гостя, и решили выпить по пинте эля. — Знаешь, я сейчас как-то к элю с недоверием отношусь, — засмеялся Андрей. — Не ерунди. Эль не при чём, просто совпадение, — отмахнулся Шут. — Ты Олесю уже видел? Она здесь? — Да, — удивился Князь. — А ты откуда про неё знаешь? — Вот какая тебе разница? — чуть разозлился Шут. — Неважно. Я всё знаю. Важно другое. Она захочет отправиться туда, в прошлое Суини. Пускай. Это нормально. Скажите ей, пусть не боится. Её отец наконец-то сделал правильный выбор. Всё изменится, всё будет хорошо. Ты запомнил? А Мика и Энди туда не пускайте. Им не надо. — Запомнил, — ещё сильнее изумился Андрей. — Но ничего не понял. — Ну помнишь того Дмитрия? На развилке? Вот это её отец. Ладно, всё, мне пора, — Шут бросил на стол горсть монет и исчез, оставив Князя одного. Андрюха допил эль и решил пойти на чердак к Мику. Там никого нет, а поспать можно. Он медленно поднялся по скрипучим ступеням, толкнул незапертую дверь и увидел, что Мик и Энди никуда не ушли. Наплевав на родителей, а может, отпросившись с ночёвкой, они спали на соломенном матрасе, прижавшись друг к другу. Андрей улыбнулся, а потом вздохнул. И здесь он помешает. Но тут от шума поднял лохматую голову Мик, увидел Андрея, толкнул Энди и вскочил. — Пацаны, извините… Я просто шёл тут мимо, думал, никого нет. Мне просто это… немножко негде поспать. — Так оставайтесь, — кивнул Мик на второй матрас. — Мы, вроде как, на одном спим. Они засмеялись и смутились. — Да вы не робейте, — улыбнулся Князь. — Я лягу и усну. Но он долго не мог заснуть, думал об Олесе и том чуваке на дороге, и ничего не понимал. А Мик с Энди, которые легли сперва подальше на края матраса, во сне опять обнялись и прижались, как греющие друг друга котята. «Да и пускай», — подумал Андрюха и, наконец, уснул.

***

Утром вместе с пацанами они пришли к Алексу на задний двор. Родители его были на работах, и всех это устраивало, потому что собираться в доме было удобнее, чем на чердаке. Вскоре объявились Миха и Тодд с Олесей. — Ты где был? — спросил Андрея Горшок, отведя его в сторону и протягивая сигарету. — Чё тебе на полу не спалось? — Я отлично поспал на матрасе у ребят. А не хрен пойми на чём, — пожал плечами Андрей, а потом тихо спросил: — Ну чё, как? — Охуенно, — ответил, улыбаясь, Миха, а потом нахмурился, — но хуёво. Потому что скоро всё кончится. — Блять… — огорчился Андрей. — Жалко. Что ж придумать-то? — Я не представляю… Андро, блять, если бы ты знал, что у меня внутри. Как меня угораздило так вляпаться? Почему я, сука, люблю женщину из выдумки? Слышь, Князь, — вдруг испуганно спросил Миха. — А она ведь точно не мой глюк? А то, может, я всё придумал. Как доктор Хаус, помнишь серию? — Мих, спокойно. Она настоящая. Просто, так сказать, из другой реальности. Но я её тоже вижу, не ссы. — Просто, блять… Никогда не думал… А, сука, к чёрту всё, — Миха бросил окурок и резко провел рукой по волосам, откидывая их со лба. — Миш… — осторожно спросил Князь. — А ты точно уверен, что не ошибаешься в ней? Она убивала людей. — Нет, Андрюх, она не убивала, — мотнул головой Горшок. — Она помогала избавиться от трупов. Они были уже мертвы. — Блять… Ну, всё равно… — Мне плевать, что было. Мне важно, что будет… — он помолчал, а потом добавил. — Только будет ли? Тодд тем временем с интересом рассматривал машину времени. Алекс вновь продемонстрировал, как путешествуют во времени и возвращаются собаки. — Но наша задача сложнее. Нам надо изменить ход истории, — заметил он. Олеся, стоявшая рядом с Тоддом, спросила: — А я могу отправиться в прошлое? Я могла бы… Ну, например, отвлечь Судью, сделать так, чтоб он обратил внимание на меня, а не на Бэтти. — Ты что удумала? — воскликнул Тодд. — Не смей! — Суини, спокойно. Подожди. Пусть Алекс ответит. — Ну… — задумался он. — Отправиться, конечно, можешь… Но я не могу гарантировать, что ты вернёшься. Что там произойдет между мирами, неясно. — А мне не надо возвращаться, — грустно сказала Олеся. — Правда, не надо, — подтвердил Андрей. — Но ты не расстраивайся. Я видел вчера Шута, ну, не буду вдаваться в детали. Он, короче, сказал, что всё будет хорошо. Что твой отец Дмитрий сделает правильный выбор. И ты, Олеся, попадёшь туда, куда надо. Я правда ничего не понял. — Я всё поняла… — тихо сказала Олеся. — Неужели это правда… Папа… Она отвернулась и прижалась к Суини. Он вспомнил её историю и тоже всё понял. Теперь судьба давала шанс им обоим. Тодд будет счастлив с семьёй, и у Олеси отец останется жив, и она не попадет в детский дом. Лишь бы только всё пошло по плану. — А я? Я же тоже хотел в прошлое? — вмешался Мик. — А вам с Энди Шут запретил, — развёл руками Князь. — Блять, ну как так? — расстроился Мик. — Я всё равно… — Сказано тебе, нет, значит, не лезь, — схватил его за руку Михаил и отвесил лёгкий подзатыльник. — Шут — это… В общем, он-то точно знает, что говорит. Понимаешь, да? — Ладно, — насупленно согласился Микки, но Энди почувствовал, что он что-то задумал. Понял это и Горшок. — Я прошу тебя, Микки, — он сменил тон. — Опасно это, мотаться в чужом прошлом. Не стоит. — Миша, я ведь сказал, не буду, — немного оттаял Мик. — Ну и молодец, — хлопнул Миха его по плечу. — Ну так что, когда назначаем старт? — Можно завтра, — ответил Алекс. — Почти всё готово.