Театр демона

Шёл 2021 год, а Виктор Цой был также популярен и молодое поколение чтило память о нём. Я также, как и многие другие слушатели, видела своё отражение в его песнях и понимала их по-своему: в первую очередь, Виктор пел о народе. Указывал на то, что общество проживает свою жизнь день за днём, ничего не меняя, как после дня приходит ночь. Каждый человек находится в тупике, в безвыходной ситуации, а молодёжь вовсе бездействует и распивает алкоголь вместо того, чтобы зарабатывать. Людям страшно менять тот порочный круг, в котором они находятся, но их сердца требуют перемен. И даже после произошедших перемен, народ снова и снова подставляет себя под плеть, т. е. находится в рабской зависимости государства. Его песни помогали мне в трудные минуты жизни: так песня «Игра» напоминала о том, что стоит лечь спать и набраться сил для завтрашнего дня. Ко мне возвращалась вера в лучшее и приходило осознание многих вещей, например, смотреть только лишь за своей жизнью, а не за жизнью других и обсуждать её. Мои летние каникулы можно описать песней «Лето». Первый куплет идеально пересказывает мои прожитые дни: «Я выключаю телевизор, я пишу тебе письмо.» – выключаю телевизор и открываю сообщения в социальных сетях. «Про то, что больше не могу смотреть на дерьмо.» – жалуюсь на свою жизнь и говорю, что не могу больше терпеть всё происходящее и устала. «Про то, что больше нет сил, Про то, что я почти запил, но не забыл тебя.» – от усталости и безнадёжности я чуть ли не каждый день пью алкоголь в полном одиночестве и оповещаю об этом друга. «Про то, что телефон звонил, хотел, чтобы я встал, Оделся и пошел, а точнее, побежал, Но только я его послал, Сказал, что болен и устал, и эту ночь не спал.» – мне приходит много сообщений от людей, на которые надо срочно ответить, а я морально не могу уже что либо писать, поэтому всех игнорирую. Мне хочется побыть одной. «Я жду ответа, больше надежд нету. Скоро кончится лето. Это…» – жду в конце августа приказ о зачисление в университет и понимаю, что всё это бессмысленно и не имеет значения. Мне 18 лет. Я поступила в университет, но параллельно от учёбы занимаюсь расследованием смерти Виктора Цоя 15 августа 1990 года. Он умер не по случайности, не потому, что не справился с управлением/уснул за рулём… Его убили, я уверена. Автоэкспертиза в этом ДТП не проводилась, всё писалось со слов водителя автобуса – больше свидетелей не было. Почему следствие не проводило автоэкспертизу? Ведь её проводят даже в незначительных ДТП, а здесь погибла такая масштабная личность… В этой аварии есть множество несостыковок. Я просматривала официальные данные и нашла кое-что очень интересное: Икарус едет 70 км/ч за 19 метров до точки столкновения с москвичом, водитель автобуса начинает крутить руль вправо к обочине, а москвич стал уходить в сторону всего за 5 метров…Москвич никак не мог ехать со скоростью 130 км/ч, максимум несколько км/ч, иначе, если бы москвич летел на такой скорости и увидел огромный автобус, он бы метров за 50-70 начал бы съезжать в сторону на обочину, а здесь всего 5 метров… Виктор медленно ехал по своей полосе, а потом внезапно повернул на встречу автобусу. Водитель автобуса увидел выезжающую навстречу ему машину и начал сворачивать за 19 метров, но уже не успел. Так что заставило свернуть Витю навстречку, если он так медленно ехал? Самоубийство? Нет…полнейший бред…У него начался самый расцвет карьеры, а это значит, помимо фанатов у него и появились ещё враги, которые хотели устранить Витю, т.к. он сильно влиял на общество и по сути мог поднять настоящее восстание. Если бы я только могла вернуться в прошлое и узнать, что случилось там на самом деле… От мыслей у меня начала кружиться голова. Я потёрла свои красные от напряжения глаза и вышла из-за рабочего стола. Проходя на кухню, я обратила внимания на часы: пора спать. А рядом с часами висел плакат группы «Кино». Стоит только на него взглянуть - сразу находишь в себе рабочее желание и силы. У моего лучшего друга Альви также умер его кумир - Михаил Горшенёв. Как бы мы хотели предотвратить эти две смерти… Сейчас бы мир радовался новым песням и с улыбкой встречал артистов, но нам остаётся слушать только то, что они нам оставили, и затыкать уши, когда школьники включают своего Моргенштерна.

***

На утро за завтраком меня встретила песня со словами: «Доброе утро, последний герой…» А ведь и правда: каждый из нас в собственной жизни герой. Только мы сами можем спасти себя и обеспечить себе существование в этом мире. Отец закрыл за мной дверь, и я скорее побежала на электричку, чтобы доехать до города, где учусь. Путь был не близкий, но со временем привыкаешь. В дороге появляется время на чтение книг или рисование. Пейзажи за окном очень вдохновляют, особенно зимой, когда крыши домов усыпаны снегом, и из трубы идёт дым, а рядом стоят зелёные ёлочки, которые в скором времени будут украшены в канун Нового года. Проезжая полосу из деревьев, которые прикрывают гущу леса, мне всегда кажется, что что-то меня туда зазывает. Между веток постоянно проглядываются чёрные фигуры, или же это играет моё бурное воображение. Поезд заехал в чёрный тоннель; когда я оторвала взгляд от телефона, то немного растерялась: вагон был практически целый, а сейчас он абсолютно пустой. Через секунду со скрипом открылась тамбурная дверь и вошёл человек в кожаном плаще и со странной причёской. Да и лицо у него было какое-то ненормальное: бледное, в шрамах, похожих на молнии, а из-за причёски в виде колючек действительно складывается впечатление, что его ударило молнией. Ещё мне показалось, что один глаз у него светился жёлтым, но я не смогла особо разглядеть его левую часть лица. Я сглотнула слюну, да так громко, что в этой гробовой тишине это было отчётливо слышно. Что с этим мужчиной? Я бы сказала, что он пародирует Горшка из «Король и Шут», но это какой-то перебор уже. Да и вообще: он прошёл и даже не обратил на меня внимание, словно меня тут и нет. Странный тип… Куда все делись? Вдруг сзади меня послышался мужской хриплый голос: – Девочка, все уже давно вышли на своей станции, почему же ты не вышла? – О чём вы? Я ещё не приехала, – я вздрогнула от голоса, который резко прервал тишину. Казалось, что нечто дышит мне прямо в затылок, но когда я обернулась, то никого не обнаружила. Что за прикол? Этот мужчина не мог испариться. Я осматриваю сзади весь вагон и, глубоко выдохнув, поворачиваюсь обратно, как вдруг из моего горла вырвался вскрик: лицо мужчины оказалось прямо перед моим на расстоянии нескольких сантиметров. Я вжалась в угол сидения. – Вы меня чуть до инфаркта не довели! Что вы вообще делаете? Как вы оказались тут, когда вы только что прошли назад? – я пристально смотрела на его лицо с широко раскрытыми глазами и казалось чем дольше я смотрю, тем большим страхом меня охватывает, а его глаз действительно горел жёлтым цветом. – Кажется кто-то пропустил свою остановочку, – с какой-то надменной радостью проговорил мужчина. Он улыбнулся во весь рот и посмотрел в окно. Его действия были каким-то слишком плавными как у актёров в театре. – Смотри! – он указал пальцем на какой-то объект в окне, и я на него посмотрела. Здания были абсолютно другими, не те, которые я привыкла видеть. Старого образца. На одном из них было написано «Riga Kinoteatris». Стоп, какая ещё Рига??? Я в Латвии? Но как это? При всём желании я бы не успела за такое короткое время доехать до Риги, даже если бы перепутала поезда. Я с ужасом посмотрела на улыбающегося мужчину. Я собралась убежать и тут же выйти из поезда, но он перехватил мою руку. – Поезд без остановок едет до конечной – до Юрмалы в 1990 год, – холод прошёлся по моему телу от его прикосновения. – Что вы имеете ввиду? Как в Юрмалу? В какой ещё 1990 год? Что это значит? – в моей голове поселился полный разлад. – Присядь, дорога ещё долгая, – невозможно было не подчиниться этому притягивающему сознание голосу. Я села на своё место и стала потирать виски и раскладывать по полочкам те факты, что вместо того, чтобы ехать на учёбу в город X, я нахожусь в Латвии и еду в Юрмалу. Да ещё и в 1990 год. Похоже больше на сон и хотелось бы верить, что это он. Я включила экран телефона и побледнела. 15 августа 1990 год, 5:00 – Это ваших рук дело? Как вы это сделали? Как вы отправили меня в прошлое? – обвиняла я впереди сидящего мужчину, а в ответ он дьявольски улыбался и смеялся, что ещё больше подлило масло в огонь, и моя злоба вспыхнула в ярость. Я подошла к нему и схватила за воротник кожаной ткани. Мне хотелось придушить его довольную морду здесь и сейчас, но человеческая мораль не позволяла мне это сделать. – Не злись, морщины будут, – мужчина ткнул пальцем мне в лоб, словно специально пытался вывести меня из себя. Ему явно нравится моя злость. Для него это как лакомый кусочек. – Что ж, пора мне навестить твоего друга. Счастливого путешествия, деточка, – он встал, не обращая внимания на меня. Я же не отпускала его и пыталась всеми силами задержать. – Погодите, почему вы ничего не говорите? А друг тут мой причём? – я буксовала кедами чуть ли не стирая подошву, но мужчина как танк шёл к двери. Затем он поднял меня за шкирку и смотрел прямо мне в глаза, а мои руки, дрожавшие от напряжения, так и держали его воротник. У меня сузились зрачки от его испепеляющего взгляда. Всё же в близи он выглядел ещё страшнее. Под его глазами были настолько чёрный круги, что напомнило мне о том, как я стояла одна посреди улицы и смотрела в ночное небо, в котором невидно ничего, как и моих надежд на что-то хорошее (тогда в жизни у меня была полоса из неудач), только лишь иногда через тьму блеснёт какая-нибудь звездочка или пролетит самолёт. Глазное яблоко было настолько красное, что у меня у самой появилось неприятное ощущение в глазах. Смотря на мужчину какое-то время, я начала слабеть, словно он высасывал из меня жизненные силы. Единственное, что я успела заметить, перед тем, как сомкнуть веки, так это как его «шипы на голове» превратились в рога, а кожа рук начинала чернеть и вырастать длинные когти. Что за… Дьявол…

***

Меня ослепило ярким светом, который раздражал глаза, и я не могла полноценно их открыть. По ощущениям я поняла, что лежу на траве и могу сравнить себя с жареным мясом на гриле – на солнце стояло адское пекло. Отлично, я лежу рядом с железной дорогой около автовокзала в зимней одежде в жару 30 градусов. Ну, хотя бы сумка со мной. Что у меня вообще есть? Банковская карта? Сомневаюсь, что ей можно здесь расплатиться. Учебники, тетради… ТЕЛЕФОН! Чееерт, он сел, а зарядки нет. Твою мать… Я снимаю с себя куртку и свитер и бросаю на камни у железной дороги, оставляю футболку с логотипом группы «Король и Шут» и закидываю рюкзак на плечо, перешагиваю рельсы и направляюсь к единственному человеку на остановке, который заправляет автобус. Хоть на мне и остались футболка и джинсы, но они были чёрные, а тёмный цвет, как известно, хорошо впитывает тепло… Моя голова, которая болела видимо после удара и раскалывалась, под солнцем и вовсе плавилась. – Извините, а вы не подскажете какое сегодня число, год и который час? – солнце светило мне прямо в глаза, поэтому я прикрывалась ладонью и жмурилась, чтобы рассмотреть человека, к которому обратилась. Мужчина дёрнулся и внимательно осмотрел меня.Ему показался забавным мой вопрос, но он с удовольствием на него ответил. – 15 августа 90-ый год. Сейчас 8 утра. А вы откуда такая приехали? – интересовался мужчина средних лет, но а я же впала в ступор. 1990 год…15 августа… 8 утра…Значит… Чёрт, я в дерьме… Точно, этот чёртов демон в поезде…– и тут я вспомнила, что произошло. – Стоп, Цой еще где-то на рыбалке. Это же мой шанс узнать, что на самом деле произошло. Только вот надо как-то отвлечь водителя Икаруса. Неужели этот непонятный тип отправил меня в прошлое ради этого? Да плевать, сейчас это не имеет значения! Мысли вскружили мне голову или виной стало солнце – мне внезапно стало плохо: появилась тошнота и стало трудно дышать. – Девушка, с вами всё в порядке? Может до посёлка подкинуть? У меня как раз автобус пустой, – мужчина заволновался, когда заметил, что мне стало не по себе. – Не могли бы вы принести мне воды? Ужасно жарко, кажется, я сейчас упаду в обморок, – я начала актёрски подыгрывать, а водитель тут же понёсся в автовокзал за водой. Как только он отвернулся, то все негативные эффекты сняло рукой и я, хитро улыбаясь, села в водительское кресло автобуса и завела транспорт. Вспомнились уроки вожденя от пьяного дяди. Я решила ехать не по тому маршруту, что был заявлен в документах. Я понимала, что не успею застать Витю за рыбалкой, потому что долго ему там засиживаться не было смысла: дома его ждал завтрак с семьей. Вряд ли он станет проводить 5 часов за рыбалкой на голодный желудок. В салоне было ужасно жарко и не спасало даже открытое окно. Примерно через 2 часа мучительной дороги я увидела машину Цоя и сжала барабан руля, чувствуя негодование. Припарковав автобус, я сразу же побежала к машине, стоявшей на обочине у какой-то дряхлой остановки. Сердце заколотилось гулко в груди. Ужасающе было видеть Виктора уже мёртвым в машине, а из магнитолы играла песня группы «Новые Композиторы» под названием «Именно здесь и именно сейчас». Почему он здесь на остановке? Значит я была права, его правда убили, только вот я не успела…Что же теперь делать? Если кто-то меня здесь увидит, меня обвинят в его смерти, хотя меня вообще в этом году недолжно еще быть. Боже, что я наделала…Почему этот чёрт не мог меня отправить хотя бы на дня два раньше? Я долго смотрела на мёртвое тело, проводя рукой по острым линиям точёнго лица. Я почувствовала, как пространство моей ладони заполнило ощущение его холодной кожи... от этого я заплакала, прикрыв рот рукой. Да, он не был мне родным человеком, он просто писал музыку и дарил мне счастье, но мысль о том, что я б могла продлить его срок жизни, угнетала меня. Я села на землю, прислонившись к колесу москвича. Я пыталась себя успокоить, но я была слишком расстроена и одновременно с этим мою грудную клетку наполнил страх из-за незнания того, что мне сейчас делать. Меня отвлекла тишина – музыка перестала играть. Я полезла в его машину к проигрывателю и вытащила кассету, затем я нашла вторую, которую потом должны были дописать после смерти Цоя и выпустить «Черный альбом». Я убрала кассету с демозаписью к себе в карман. Затем я открыла багажник, в котором лежало всего две рыбешки. – Рыбалка не задалась? – я удивилась и опечаленно вздохнула. – Зато у нас задалась! Я с ошарашенными глазами обернулась и увидела двух бандитов с большим телосложением. Я растерялась и смотрела то на ближнего, то на того, кто стоял в заде. Бежать-то некуда, да и вряд ли я куда-то убегу: тело трясло от страха, а дыхание усилилось. Ледяной пот стекал полбу, а мои мышцы с каждым их приближением всё сильнее сжимались. Я не была готова драться, да и никогда не умела. Не знаю зачем, но я встала в боевую стойку, словно смогла бы дать им отпор. Они убьют меня? На этом конец? Постойте…Я теперь даже не появлюсь в будущем, если тут умру? Нет, нет, нет, всё не должно было так закончиться! Не должно! Я хочу проснуться от этого кошмара. Но всё происходящее было не сном, когда бандит вонзил нож в мой живот. Я даже не успела увернуться. В глазах помутнело. Я сгорбилась и наблюдала за тем, как из меня течёт ручеёк алой крови. Моё тело камнем упало без сил на песок, но боли я не чувствовала… Чувствовала, что теряю сознание с каждой вытекшей каплей крови, перед глазами всё расплывалось. Я подняла голову: бандиты что-то делали в машине Виктора, а потом они завели её, и она поехала прямо по дороге. Затем они подошли ко мне – один взял за ноги, а другой за руки и потащили к речке. Я умираю…Твою мать… Но хотя бы им не достанется кассета, хотя вряд ли им она нужна была. Им нужна была смерть Виктора, а я оказалась свидетелем, которого они устранили…Альви…Всё ли с ним в порядке? Он то бы точно на моём месте так не оплашался. Я улыбнулась от того, что прожила не такую уж и плохую жизнь, но так глупо умираю. Никто даже об этом не узнает. Речная вода… Так давно не купалась… Она такая тёплая, как парное молоко. Рану тут же начало жечь, а свет всё дальше отдалялся через воду, окрашенную протоками алого цвета. Я даже не пыталась до него дотянуться, хотелось прикрыть веки и уснуть. Мимо меня проплывали рыбки и в ушах шумела вода. Сила сонного безмолвия утащила меня на дно собственного сознания. 24 июня 1990 год. Лужнецкая набережная. Со всем известной арены слышались радостные крики людей, свистки и играла до боли знакомая музыка. Звучал уникальный тембр, глубочайший, какой-то очень искренний и надрывный, низкий и в то же время мягкий, детски трогательный и одновременно мужественный. Этот голос и манеру исполнения ни с кем не спутаешь – Виктор Цой. Он взбудоражил мне душу, и я очнулась под эти аккорды, под эту гармонию, которая складывается из абсолютного слияния голоса и музыки.

«Покажи мне людей, уверенных в завтрашнем дне, Нарисуй мне портреты погибших на этом пути.»

И снова я где-то валяюсь. На этот раз около берега Москвы реки. Я сразу начала проверять наличие раны, но на удивления от неё и след простыл… Потом я увидела человека, который спускался ко мне по склону. Это снова был тот чёрт с колючками на голове и страшным гримом, которого я встречала в поезде. Спускался он как-то не аккуратно: постоянно спотыкался или поскальзывался, чуть ли не падая, но он всегда успевал схватиться за какую-нибудь ветку от дерева. Снова его проделки? Да что он хочет? Я не знаю как, но это точно он телепортирует меня во времени. И почему он выглядит немного… прибухнувши? Я с недоумением посмотрела на мужчину, потому что тот не вязал лыко, когда пытался мне что-то сказать. – А демоны разве бухают? – я кинула на ближнего вопрошающий взгляд. – А ты не слышала выражение «Бухать как чёрт»? – мужчина гыгнул, демонстрируя выраженные клыки на верхней челюсти. Меня передёрнуло. – Тем более сегодня такой день, ты глянь, – демон вскинул бровь и взмахом руки указал на источник звука.

«И, вроде, жив и здоров И, вроде, жить не тужить Так откуда взялась печаль?»

– Где мы? – хотя я знала уже ответ, но всё равно решила уточнить. – Ну, во-первых, не мы, а ты. А находишься ты в Лужниках в 1990 году 24 июня, – мужчина кивнул головой, долго вспоминая эту информацию, а потом сам для себя подтвердил ей достоверность. – И что я тут делаю? Нет, конечно, я с удовольствием побываю на концерте группы «Кино», но ответь ты уже хоть на один мною поставленный вопрос, – мой тон сменился на более грубый. – Для чего ты меня отправил в прошлое? Я уже один раз попыталась спасти Виктора, но меня саму убили, а теперь я снова тут но на несколько месяцев ранее, – я развела руками в недоумении, что мне делать и в чём смысл всего происходящего. – Да…– как-то опечаленно выдохнул мужчина. – Но у тебя есть еще 8 попыток: можешь умирать какими угодно способами, но вот после 8 я тебя уже не спасу, – мужчина натянул довольную лыбу и похлопал по плечу, а я лишь стояла и испепеляла взглядом этого ублюдка в кожаном плаще. – То есть? Как у кошки 9 жизней? – я направилась догонять демона, который куда-то направлялся вдоль реки. – Именно, – из под кожаного плаща мужчина достал бутылку пива и отпил. Ну прям фокусник: бутылка то у него там откуда? – Слушай, дядя, ты говорил про моего друга: что ты с ним сделал? – обеспокоенно спросила я, смотря в пьяные глаза. – А…Твой друг…Припоминаю, припоминаю…Альви, верно? Я немного напортачил и отправил его в 1987 год в Ленинград, но думаю, в скором времени судьба вас сведёт, – такое ощущение, что я была куклой этого демона, а всё моё окружение это декорации на сцене, а я должна сыграть свою роль, а именно плясать под игру этого мужика, похожего на Михаила Горшенёва в гриме. А он просто со стороны наблюдает за моими действиями. – Как вас зовут? – тяжело выдохнула я, потому что мне очень нравился этот исполнитель, и я до сих пор не могла смириться с его смертью, но в этом времени он еще очень молод, так что это было моей второй задачей. – Сейчас это не имеет никакого значения. Я знаю, кого ты во мне видишь, ведь я скопировал его образ, но я не имею никакого отношения к этому человеку, – он словно прочитал мои мысли. – Почему вы выбрали образ именно этого человека? – я продолжала следовать за мужчиной и задавать вопросы. – Достаточно! – неожиданно рявкнул мужчина, что от испуга я попятилась назад. Кажется, я его допекла своими допросами. – Можешь допить, а я возвращаюсь в мир вечной тьмы, – он вручил мне бутылку жигулёвского пива и зашел за мою спину, по которой прошёлся холодок, но когда я обернулась, то от мужчины уже и след простыл, положив мне при этом что-то в задний карман джинсов. Чёрт…Удивительно, я смогла задеть демона за больное и разозлить. Обычно должно быть наоборот. Это какая-то шутка про «мир вечной тьмы» или мне это воспринимать серьезно? Обычно я не пью пиво, но сегодня необычный день, и по дороге до места проведения концерта я выпила всю бутылку, хоть оно было ужасно горьким и неприятным для моих вкусовых сосочков на языке. Интересно и где же мне искать Альви? Питер-то огромный! А, ой, извиняюсь – Ленинград. Придётся развешивать плакаты о пропаже с надписью «Потерялся панк». Когда я подошла ко входу, меня сразу же приметили охранники, но я потянула руку в карман и вытащила бумажку, которая являлась билетом на концерт. Честно, я не знала, что конкретно мне положили в карман, как-то интуитивно получилось, да ещё и с таким пафосом, словно я в руках держу не билет, а дорогую банкноту. Мне удалось протиснуться где-то в середину толпы. Людей было очень много. Сотни…Тысячи…Глаза разбегались, но все были каким-то простыми и добрыми. Никто не стал наезжать на меня, наоборот, один мужчина предложил сесть к нему на плечи, чтобы я смогла посмотреть концерт с учётом моего роста: метр с кепкой. Когда я залезла на него, то мне открылся прекрасный вид на сцену. Конечно, если сравнивать, какие концерты проводятся в моё время, то этот выглядит уныло для современной молодёжи, но мне всегда нравилась эстетика 90-ых. Может тут и нет fire show, нет ультра HD звука, но зато какая уютная атмосфера…и живой Виктор Цой. Стоит передо мной на сцене и поёт с гордо поднятой головой, перебирая аккорды на своей белой гитаре, и топает ногой под такт барабанов. Огонь горел в олимпийской чаше, над сценой светился черный флаг с белой надписью «Кино». Концерт проходил под открытым небом, поэтому звук разносился и наполнял воздух, пропитывая собой все пространство между небом и землёй.

Перемен требуют наши сердца! Перемен требуют наши глаза! В нашем смехе и в наших слезах И в пульсации вен Перемен! Мы ждем перемен!

Ранее я никогда не была на концертах, потому что не люблю шумные и людные места, но я почувствовала незабываемый адреналин. Я даже сорвала голос, горланив вместе с толпой. Концерт шел сорок минут и по его окончанию Цой под аплодисменты сказал следующие слова: – Ну что ж, спасибо большое! На этом все это заканчивается, всего вам доброго. Я думаю, что летом мы запишем новый альбом, осенью появимся, в смысле начнем снимать новый фильм, а зимой, я думаю, вы все это увидите…, – обращался музыкант к поклонникам. – Спасибо большое, что вы все сюда пришли, до свидания. Виктора проводили овациями, а после прогремел салют. Множество маленьких огоньков разлетались по небу. Они так органично, но в то же время, необычно смотрятся в вальсе со звездами. Хотелось дотянуться рукой и схватить одну из них, чтобы та указала мне путь. Здесь только я знаю, что это последние слова Виктора… От этого у меня прошёлся мороз по коже и весёлое настроение исчезло также, как и удалился Цой со сцены. Я протрезвела моментально от алкоголя и завороженности ночного неба. Волнение подступило к горлу – нужно было что-то делать, иначе Виктор уйдёт с концами и я снова его потеряю. Пока толпа расходилась, я прорывалась против движения к сцене. За ней находилась милиция и множество машин. Слишком много людей в форме, а Виктор спокойно шел по дороге к своей машине без сопровождения рядом кого-либо. Это был отличный шанс, чтобы с ним заговорить. Нужно отговорить его ехать в Юрмалу…Любым способом… но как он на это отреагирует? Вот так вот поверит с первого раза в мой рассказ? Тут он заметил меня, выглядывающую из-за грузовика, на котором привезли всякую аппаратуру, и одарил лёгкой улыбкой не смотря на то, как я пялилась на него, чуть ли не пожирая взглядом каждую часть его тело. Это вынудило меня вырваться из лап собственной задумчивости, сделать серьезное выражение лица и подойти к кумиру, потому что тот не прекращал на меня смотреть и взглядом звал к себе. Но в нём не было какой-то злобы или недовольства от моего внимания, наоборот, в его глазах сияла доброта. Я засунула руки в карманы, гремя цепочкой, медленно подошла к Виктору с немного виноватым выражением лица. Я не знала, чего ожидать, ведь я нарушила его личное пространство, меня вообще тут не должно было быть, это запретная зона, фанатов сюда не пускают. – Тут нельзя находиться посторонним. Увидят и сразу заберут в милицию. Ты потерялась? – Виктор из-за внешнего вида и роста воспринял меня за ребёнка и очень вежливо спросил, а его голос звучал еще лучше чем на сцене – немного подсевший и низкий. Нет, я просто ниндзя, который обошёл всю охрану, чтобы случайно потеряться здесь. Это было достаточно трудно, но вот вам и плюсы маленького роста. Боже…Я действительно сейчас с ним стою рядом и разговариваю? Кажется у меня сердце сейчас остановиться. Так. Соберись – Или ты специально пробралась сюда, чтобы получить автограф? Так делать нельзя. Я такие поступки не люблю, – неодобрительно покачал головой артист, но всё же ждал моего ответа, который последовал через минуту, когда я смогла спуститься с небес на землю и оторвать взгляд от личности полной искреннего обожания. – Да, автограф бы не помешал, но я пришла не за этим, – он устало улыбнулся и пристально смотрел то на футболку, то на меня. На самом деле мне было страшно, я еле сдерживала голос, чтобы он не дрожал и всеми силами пыталась скрыть своё волнение. – Вы не должны ехать в Юрмалу. Пожалуйста, останьтесь здесь, – Что ты несёшь? Ты кто вообще такая, чтобы он взял, и сделал так, как ты хочешь. – Я знаю, это максимально странно, вы должны меня выслушать. На кону стоит ваша жизнь, – я пыталась его заинтересовать интонацией и убедительными жестами. – Хорошо, я тебя слушаю, – Виктор скрестил руки и прислонился к дверце машины, тем самым прикрывая меня своим телом от милиции. – И почему же мне нельзя туда ехать? – Виктор выглядел озадаченным. Я сделала глубокий вдох, подошла к Цою ближе, насколько это было возможно, выдохнула и прошептала, чтобы никто не услышал об этом, даже пролетающая мимо муха. – 15 августа в 12 часов 28 минут вы столкнётесь на своём «Москвиче» темно-синего цвета с рейсовым автобусом «Икарус». Точнее вас убьют, а потом подстроят это под аварию. Вы погибните, так и не дописав последний альбом, – мое серьёзное лицо, которое покрылось потом и алым румяцем от волнения, сменилось на удивление перемешанное с беспокойством. Цой невольно усмехнулся и его усталое выражение лица сменилось на небольшую улыбку. – Ты сейчас серьёзно? И кто же меня убьёт? – артист мне не верил, но и не отрицал, что мои слова ложь, а моя уверенность и тактичность падала с быстрой скоростью. – Я не знаю… Я обнаружила вас уже мертвым в машине, – я подняла глаза на лицо Виктора, черты лица которого чётко отражались в ночном свете фонарей. Это было уже не мертвое и не застывшее на веки вечные лицо, а живое, пусть хоть и изнуренное, но с улыбкой от моей болтовни, от болтовни неизвестной девочки, которую он видит первый раз в своей жизни и которая пыталась уверить его в том, что её слова чистой воды правда и что ему нужно отказаться от отдыха в Юрмале. – Затем они избавились от меня и вот я уже оказалась тут, на вашем концерте…– мои глаза были полны надежды, что Виктор не зачтёт меня за сумасшедшую, а хоть немного прислушается ко мне. – Как обнаружила в машине? Слушай, может ты спутала реальность со сном? Такое бывает…– не растерялся Виктор, а я поджала губы. Артист выглядел загадочным. Он задумался над моими словами, но было сложно предположить о чём он сейчас думает, но его уголки губ опустились. Он приподнял брови и хотел что-то добавить к своему вопросу, как вдруг подходит статный мужчина в форме и хватает меня за руку. – Где ваш пропуск? – спросил он, но я даже не успела сказать и слова, как он завел мои руки за спину и нацепил наручники. – Вы арестованы за проникновение на частную территорию, еще и пытались навредить мировому исполнителю. – сопротивляться было бесполезно, меня сразу же потащили в машину с красно-синими мигалками. Виктор пытался его как-то отговорить, но он его не слушал, выполняя свой долг о его защите. Я почувствовала, что что-то брякнуло о землю, но не придала этому значение. Я пыталась сопротивляться, но всё было бессмысленно, и меня просто затолкали в машину, захлопнули двери и увезли. Разве так обращаются с простыми гражданами? – Куда вы меня везете? – зашипела я на милиционера. – В участок. Подумаешь над своим поведением, – авторитарным тоном ответил мужчина. В окне сверкали пейзажи Москвы 90-ых годов. В какой-то момент я даже рада, что я не родилась в это время, но пребывание здесь меня немного ужасает. Советский Союз доживает последние дни. Обнищавший народ стоит в бесконечных очередях за сигаретами, водкой и едой. Из свободной продажи исчезают практически все основные товары, кроме хлеба. Практически во всех регионах страны вводится нормированная продажа товаров по талонам. На улицах происходит невиданное для меня до этого зрелище - многотысячные митинги и палаточные лагеря. Толкучки на каждом перекрестке, ларьки, ларьки, ларьки и…макдональдс? Точно, сейчас же как раз происходило открытие первых супермаркетов и первых фастфудов в столице. Тут у меня заурчал живот на всю машину, ведь я ничего не ела всё это время. Выпила лишь бутылку пива. – Может заедем в Макдональдс? – бестактно соизволила спросить я. – Я вам не такси, чтобы по вашей прихоти отвозить вас туда, куда вы захотите, – коротко и ясно ответил мужчина. – А это что? – я заметила какую-то будку рядом с дорогой, похожую на стакан из-под коктейля на ножке. – Это милицейский «стакан». В них сотрудники милиции укрываются от погодных сюрпризов. Будки оборудованы механическим устройством для переключения цвета светофора. Из них отлично просматривается вверенный дорожный участок и в итоге автоинспектор при необходимости мог переключать цвет светофора в зависимости от загруженности трассы. Также они имеют широкий обзор, что позволяет автоинспектору заметить и разрешить потенциально опасную ситуацию заблаговременно. Странно, что вы не знаете таких вещей. Вы откуда-то приехали? Да. Из будущего. Как-ты любишь болтать о своей работе и нахваливать всё с ней связанное. Ненавижу таких хвастунов. А еще я щас умру с голоду. Интересно и почему меня забрали именно в тот момент, когда Виктор начал делать выводы с моих слов. Не знаю, как он это делает, но во всём виноват этот недочёрт в образе Горшка. Я невольно поморщилась от своих мыслей. Меня уже тошнит от неизвестности и от нахождения в этой машине. Может я вообще всё это делаю зря? Может он просто издевается надо мной и сводит специально все мои попытки спасти Цоя к нулю…

***

Естественно при мне не обнаружили никаких документов, подтверждающих мою личность, потому что рюкзак я давно где-то потеряла. Мне обыскали все карманы… Кассета? Она была в кармане…Я выронила её…Я в полнейшем дерьме…Если эту кассету кто-то обнаружит, будут большие неприятности… Я исподлобья посмотрела на бородатого следователя, который маячил передо мной из одного угла в другой. – Я же говорю, у меня есть родственник, который живёт в Ленинграде, он может подтвердить мою личность, но я не знаю, где он живет. Мне бы самой хотелось его найти, – истошно выдохнув и поёрзав на стуле, я в очередной раз повторила это фразу. – Как же мы тогда найдем вашего родственника, если вы сами не знаете, где он проживает? Вы явились на концерт, пробрались на закрытую зону, куда запрещен вход посторонним людям, да и еще приставали к артисту. И ко всему этому у вас нет ни единого документа! Что мне с вами делать? Лет то вам хоть сколько? – следователя можно было тоже понять, он просто выполняет свою работу и явно хочет мне помочь, но он должен действовать по закону. Он сел за стол передо мной и сцепил руки в кулак, не отрывая от меня взгляда. – А вы хоть у самого артиста спросили об этом? – фыркнула я, на что следователь лишь нахмурил брови. – Не хмурьтесь, морщины будут, вы и так выглядите старше своих лет. – беря пример с демона, я бросила язвительный комментарий, уходя от ответов. Мужчина ничего не сказал, лишь шокировано покачал головой и покинул кабинет вместе с бумагами, которые он заполнял в процессе допроса. – Я чувствую перегар даже отсюда, выходи! – с недовольным лицом я обернулась к шкафу, из которого вышла знакомая фигура в кожаном плаще. – Только недавно виделись, а ты уже успела попасть в участок. Да, нелегко тебе, – в его словах была только насмешка, ни капли сочувствия. – Ты меня сюда затащил, ты и вытаскивай, – я агрессивно начала дергаться, пытаясь высвободиться из наручников. – Ха-ах-ха, нет, нет. Я не имею права участвовать в этой сцене, я только зритель: наблюдаю за происходящим и придаю спектаклю больше элементов декорации, – засмеялся мужчина и погрозил пальцем, издеваясь надо мной. Одно осознание того, что я привязана к стулу, а он может спокойно передвигаться, уже было невыносимым искушением. – Тогда почему ты меня спас? Для чего? Что за спектакль я играю? Что я должна в нём делать? – из моего рта летел вопрос за вопросом. – Представление не должно было закончиться слишком рано, зритель расстроится, поэтому пришлось прибегнуть к крайним мерам. Такое иногда случается, но повторюсь, ты можешь умереть еще 8 раз, – он так об этом говорил, словно навязывал мне эту идею. – Не собираюсь, – грубо бросила я и опустила голову от досады. – Лучше бы ты не приходил, и без тебя тошно. – Судьба оборачивается тысячами возможностей, а может прерваться на одном из путей, и тогда вероятности что-то исправить отпадут сами собой, – медленно проговорил мужчина мне в ухо. – Отлично, и что я должна с этим наставлением делать? Снова он говорит своими идиотскими загадками. У меня сейчас вообще нет желания думать на эту тему. А что если я попала в замкнутый круг и каждый раз, когда я буду пытаться спасать Цоя, то каждый раз буду терпеть неудачу? – В прошлый раз ты говорил про вечный мир тьмы? Что ты имел ввиду? – вспомнив интересующий меня вопрос, я подняла голову на собеседника. – Это мой дом, – как-то опечаленно ответил мужчина, учитывая то, что до этого он вовсю получал удовольствие и улыбался. – Меня зовут Аим. Я театральный демон, – наконец-то он решил представиться. На один волнующий вопрос стало меньше. Я даже удивилась, ведь в прошлый раз он посчитал, что это не имеет значения и разозлился…Нет, он разозлился не из-за имени. Его чем-то задели мои слова про Горшенёва, но только нужно понять, что его с ним связывает. Не просто же так он скопировал его образ. Когда я сфокусировала взгляд перед собой, от Аима уже и след простыл. Почему он так быстро исчезает и самый главный вопрос: куда? Где находится этот его мир?

***

Я провела в участке более недели. Цой скорее всего уже отдыхал в Юрмале со своей семьей и работал над альбомом. Спасибо на том, что меня хотя бы кормили и давали читать журналы под названием: «Ровесник», пока разыскивали моего друга и мой рюкзак. Было приятно посмотреть на красивые картинки и интригующие истории со звёздами. Это ничем не отличается от бабушкиных сплетен у подъезда. Эх, как же я скучала по интернету и телефону. Сейчас бы залипнуть в какую-нибудь игру, а не вот это вот всё. Хотелось повеситься от скуки, которая распространялась в 4-ёх бетонных стенах, в которых существовала только кровать, стол, стул, раковина и туалет. Периодически я напевала песни короля и шута, которых еще не существует в этом времени. Демон так больше и не навещал меня и в какой-то степени его отсутствие напрягало меня. В один прекрасный летний день, наблюдая за повседневными делами сотрудников милиции, через решётку в камере я заметила интересного человека. Немного прищурившись, я оцепенела, а глаза широко раскрылись. Человек, стоящий перед окошком дежурной части – повзрослевший на вид Альви с нестриженными, растрёпанными и немного закрученными волосами, которые обросли до угла нижней челюсти. На его лице красовалась щетина, которую он не брил недели 2-3. Одет он был в летнюю в полоску рубашку, заправленную в брюки. А неплохо он вжился в роль советского гражданина. Краем уха я слышала его импровизацию, от которой мне стало смешно, но я сохраняла внешнюю флегматичность, но смешки всё же проскакивали, а Альви говорил всё это с максимально серьёзным лицом: – Наши родители скоропостижно скончались: отец погиб в Афганистане, мать умерла по болезни. Только я остался у сестры, поэтому я даже в армии не служил, чтобы заботиться о ней. Я поехал на заработки в Ленинград, а ей велел доучиваться, – мой «брат» смог выдавить из следователя капельку сочувствия и меня благополучно выпустили из камеры. Я не спеша и виновато подошла к Альви, на что тот дал мне подзатыльник со словами: – Я тебе что велел, когда уезжал? Буквально пару дней назад получил письмо, что у тебя все спокойно, а ты вот чем занимаешься! Даже документы потеряла! – Альви максимально правдоподобно на меня злился, что даже я чуть не пустила слезу от нахлынувшего чувства стыда и обиды. Он поблагодарил милицейских, заполнив какие-то бумаги, и мы вышли на улицу. Даже перешагнув порог, Альви всё равно сохранял образ строгого старшего брата, но как только мы ушли за угол здания, он резко схватил меня и крепко обнял, да так, что у меня хрустнула спина. – Как же я рад тебя видеть! – радостно воскликнул парень, быстро осмотрев меня, словно терапевт, чмокнул меня в лоб и снова обнял. – Я тоже тебя рада видеть, братишка. Я перед тобой в долгу, – я тоже нежно обняла его, кладя голову на плечо. Тут к Альви подходит парень, от которого по моему телу прошёлся ток, а волосы встали дыбом. Я аккуратно отошла на несколько сантиметров от ребят и с открытым ртом таращилась на юного парня, который хлопал ресницами и явно был напуган моей реакцией, не понимая, что у меня вызвало такое удивление. Я потеряла дар речи, а душа ретировалась в пятки. Я походу сейчас отключусь от переизбытка чувств. Меня даже мёртвое тело Цоя не постигло в такой шок, как человек, которого я встретила. Такого я точно не ожидала… – Аня! – Альви решил перевести мое внимание на себя, прерывая неловкое молчание и жестом руки показывая, чтобы я успокоилась. – Знакомься, это Миша, – указал на парня, который затягивал сигарету. – Привет. – скромно улыбнулся Миша, помахав мне рукой. У меня было к Альви кучу вопросов, даже больше, чем к Аиму. Надо было выкручиваться за своё поведение, я и так непозволительно долго засматривалась на Мишу. – П-привет, – запинаясь, поздоровалась я с выдохом, моментально убирающим свою удивленную гримасу. – Прости, я… просто я никогда не видела таких красивых парней как ты, – я кокетливо улыбнулась Мише, затем посмотрела на Альви, который пытается не засмеяться. – Она моя сестра, о которой я тебе рассказывал. Думаю, вы подружитесь, но нам сейчас нужно с ней обсудить личные дела. Не мог бы ты немного погулять пока по Москве? Как раз может найдешь прикольное место, где бы мы могли потусоваться. Потом наберешь меня, ладно? – Альви похлопал друга по плечу на удачу. Тот любознательно осмотрел меня с ног до головы и попрощался. – Ты его засмущала, – подметил Альви, смотря с улыбкой на уходящего друга. Но не прошло и минуты, как мы друг другу задали вопросы прямо в лоб. – КОГДА ТЫ УСПЕЛ ПОДРУЖИТЬСЯ С ГОРШКОМ?

– КОГДА ТЫ УСПЕЛА ПОДОБРАТЬСЯ К ЦОЮ?

Воскликнули мы в один монотонный голос на всю улицу.