Цикл мини-фиков про Ганнибала-подростка

Ганнибал вернулся, когда уже почти рассвело. К этому времени Уилл успел обзвонить все больницы в радиусе тридцати миль и как минимум семь раз удержался от звонка в полицию, чтобы объявить Ганнибала без вести пропавшим. Если Ганнибал не хотел возвращаться домой, у него было на это полное право — после поступка Уилла. Уилл сполна заслужил эти часы беспокойства, переросшего в страх и тошноту. Сидя на краю кровати, он заставил себя там и оставаться, когда Ганнибал вошёл в дом и неуверенно застыл, окружённый собаками и уставившись на Уилла. — Я забыл свой шлем, — тихо сказал он. — Прости меня. Когда Уилл купил Ганнибалу этот треклятый мотоцикл, то не менее пяти раз заставил пообещать всегда, всегда надевать шлем. Это оказалось последней каплей. Уилл подошёл к Ганнибалу и притянул его к себе так осторожно, как в самые первые недели их совместной жизни, когда Ганнибал зачастую даже не оставался с ним в одном помещении, не говоря уже о том, чтобы позволять такой контакт. В ответ Ганнибал обвил его руками за талию и крепко к нему прижался. Последовали новые извинения; немного неразборчивые, потому что Ганнибал бормотал их прямо Уиллу в рубашку. У него подрагивали плечи и срывался голос. — Всё в порядке, — заверил его Уилл. — Извини меня, дело не в тебе, с тобой всё в порядке. Извини меня, пожалуйста. Я не должен был… боже, прости меня, пожалуйста. Ганнибал поднял на него блестящие от слёз глаза. У него было такое выражение лица, словно он вот-вот рассыплется на части. И он был таким красивым... Уилл не мог на него смотреть. Он снова привлёк Ганнибала к себе и поцеловал в макушку. Та доставала ему аккурат до подбородка, хотя это было ненадолго. Ганнибал рос с каждым днём. — Куда ты ездил? — спросил Уилл. — Просто по просёлочным дорогам. Смотрел на каких-то лошадей. Не знаю, где я был. Прости меня. Ты не злишься? — Не злюсь. — Но ты не… — Ганнибал опустил взгляд на свои ботинки. У него порозовели щёки. Его ресницы были мокрыми и тёмными, слипшимися в острые стрелки. Его пальцы по-прежнему крепко держались за рубашку Уилла. — Мы об этом поговорим, — сказал Уилл, потому что притвориться, будто ничего не произошло, было бы ложью. Он никогда Ганнибалу не лгал, и не собирался начинать. — Давай только сначала попробуем немного поспать. — Можно я останусь с тобой? Я не стану… ничего такого делать. Уилл даже не заколебался. По правде говоря, он сейчас едва мог даже думать о том, чтобы выпустить Ганнибала из виду. Ганнибалово присутствие настолько близко, чтобы до него можно было дотронуться, чтобы его можно было защитить, было идеальным вариантом. Ганнибал был до сих пор в пижаме. Сняв ботинки, он забрался к Уиллу в кровать и подождал, пока тот снимет джинсы. Уилл никогда раньше не испытывал неловкости, находясь в его присутствии лишь в трусах и в футболке. Он попытался избавиться от ощущения раздетости, но всё равно чувствовал у себя на коже Ганнибалов взгляд. Когда они оба улеглись и выключили свет, Ганнибал повернулся к Уиллу. — Я знаю, что это странно. Это было странно, ещё когда мне было двенадцать. — В твоём возрасте у меня было полно моментов, когда я с радостью забрался бы к кому-то в кровать, если бы мог. Да и до сих пор бывают такие моменты. — Ты можешь. Моя комната находится прямо по коридору. Иногда Уилл становился в дверях и смотрел, как Ганнибал спал. Не так часто, как раньше, но всё равно бывали ночи, когда ему необходимо было убедиться, что Ганнибал до сих пор дышал. Но сейчас вряд ли был наилучший момент, чтобы в этом признаваться. — Что случилось в школе? — спросил вместо этого Уилл. Ганнибал понурился. — Кто-то принёс в школу ту статью, которую написала Фредди Лаундс, когда ты пытался получить опекунские права. И расклеил её по всей школе. — Кто это был? Ганнибал тихонько засмеялся и вытер глаза. — Я так и знал, что ты об этом спросишь, если я расскажу. И знал, как ты это произнесёшь. Как угрозу. — Извини, я не хотел… — Нет, мне это нравится. Всегда нравилось, — вцепившись ему в футболку, Ганнибал так сильно наклонил голову, что Уилл видел лишь самую её макушку. — Ты иногда пугаешь других людей. Я вижу это в их взглядах. Но я всегда чувствовал себя с тобой в б-безопасности... У Уилла ёкнуло сердце. Он накрыл ладонью тыльную сторону Ганнибаловой шеи. — Я всегда буду о тебе заботиться. Сколько бы лет тебе ни было. Если я тебе понадоблюсь, я буду рядом. Ганнибал шумно втянул воздух и придвинулся ещё ближе, чтобы обнять Уилла за шею. Прижимая его к себе, Уилл слушал тишину их неподвижного дома, еле слышные поскрипывания пола и стен. Он понимал, что, наверное, лишь ухудшал сейчас ситуацию, но не мог заставить себя отстраниться. * * * Утром Ганнибал встал первым и начал готовить яичницу, панкейки и бекон ещё до того, как Уилл проснулся. — Я, никак, чувствую запах кофе? — Я не стану приносить его сюда. Тебе придётся встать и прийти за ним самому. И надень тапки — пол холодный. Улыбнувшись, Уилл надел тапки. Ганнибал подарил их ему на последний день рождения, купив за лично заработанные деньги — летом он устроился на подработку в ветеринарную клинику, куда Уилл возил своих собак. Доктор Гардинер сказала, что Ганнибал умел находить общий язык с животными. Уилл вышел на кухню. Собаки были уже накормлены, и Ганнибал вручил ему его любимую кружку, до краёв наполненную кофе. — Завтрак скоро будет готов. Он уже успел вымыть миску из-под теста для панкейков. — Я на тебя не злюсь, — сказал Уилл. Ганнибал покосился на него из-под чёлки. — Ты уверен? — Уверен. И тебе пора подстричься. Ганнибал закатил глаза. Когда Уилл принёс их тарелки к столу, там обнаружился апельсиновый сок. — Ты что, сам его выжал? — У нас были апельсины. — Я правда не злюсь. — Ешь, — строго взглянул на него Ганнибал. Уилл вскинул ладони в жесте «сдаюсь». — Ем, ем. Уилл принялся за еду. Ганнибал не ел. Он разделывал панкейки на кусочки и возил их по тарелке в лужицах сиропа. Уилл успел прикончить половину своей порции к тому времени, как Ганнибал тоже отправил в рот кусочек панкейка. — Ты действительно не?.. В смысле… ты никогда не смог бы?.. — Ганнибал смотрел исключительно себе в тарелку. — Я несу за тебя ответственность, — ответил Уилл. — Это не «Нет». — Это именно «Нет». Ганнибал поднял на него взгляд, острый и прямой. Он всегда видел Уилла гораздо лучше, чем кто-либо другой. — Это характеристика намерений, а не желаний, — сказал он. Теперь наступил черёд Уилла уставиться себе в тарелку. — Что уместно, поскольку именно так я и собираюсь поступить. — Это неуместно. И я спросил не это. — Но мой ответ таков. Ганнибал на несколько секунд замолчал. — Если бы это было «Нет», ты бы так и сказал. Но это и не «Да». Ты не смотришь на меня… в таком ключе. — Ты и так это знал, но всё равно… — боже правый, это ведь Уилл был взрослым из них двоих. Он не станет об этом запинаться. — Ты всё равно меня поцеловал. — Я хотел выяснить... мне нужно было узнать, что ты сделаешь. Я должен был. Я не мог перестать об этом думать. — Ну что ж. Теперь ты знаешь. — Да. Я… — Ганнибал осёкся, и у него порозовели щёки и кончики ушей. Уилл не смог удержаться от вопроса. — Что такое? Ганнибал отрывисто покачал головой. Уилл мягко толкнул его ногу под столом. Ганнибал поднял на него взгляд. — Я набил себе синяки, когда упал с кровати. И хотел попросить, чтобы ты п-поцеловал их, чтобы они быстрее зажили. Пожалуйста, не говори ничего. Уилл не стал ничего говорить; главным образом потому, что понятия не имел что сказать. Это было довольно типичным для их совместной жизни, и Ганнибал привык к его молчанию (если и не к этой конкретной причине, по которой Уилл сейчас замолчал). Оставив Уилла одного за столом, он понёс на кухню их тарелки. Уилл уже собирался сказать, что Ганнибалу не обязательно за ними убирать, но тут Ганнибал вернулся и, перебросив ногу Уиллу через бёдра, уселся ему на колени. Уилл застыл. Он не хотел снова Ганнибала отталкивать, но ему ведь придётся это сделать. У него заныло сердце. Но Ганнибал не стал пытаться его поцеловать. Он ничего не делал. Просто сидел, положив ладони Уиллу на плечи. Ещё через секунду он обхватил лицо Уилла ладонями, но это был знакомый жест. Ганнибал всегда хотел зрительного контакта и, когда он ещё не мог говорить, именно так его и добивался. Мягкие, настойчивые ладони, удерживающие Уилла именно так, как Ганнибалу хотелось. Уилл вспомнил, как Алана постаралась не расхохотаться, когда впервые увидела эту картину. «Ты спустишь ему с рук всё что угодно», — сказала тогда она. Возможно, она была права. — Так — можно? — спросил Ганнибал. — Ты меня не спихиваешь. — Я не знаю, как можно. Я не знаю, где проходит граница. Ганнибал слегка улыбнулся, но его глаза оставались грустными. — Думаю, если я снова попытаюсь тебя поцеловать, ты очень быстро её отыщешь. — Угу. Какое-то мгновение Уилл боялся, что Ганнибал всё равно попытается, но тот лишь придвинулся, чтобы обнять его за шею и со вздохом к нему прижаться. Уилл инстинктивно обнял его в ответ. Ему пришло в голову, что он прикасался к Ганнибалу чаще, чем к любому другому человеку за всю свою жизнь. Быстрый анализ собственного поведения в прошлом не выявил в этих прикосновениях ничего неподобающего, но Уилл всё равно начал легонько толкать Ганнибала, чтобы тот с него слез. После чего Уилл встал и пошёл на кухню, где начал мыть посуду. — У тебя есть на сегодня какие-то планы? — спросил он у Ганнибала. — Никаких. Может, займёмся мотором? У Уилла в сарае лежал мотор от «Мустанга» тысяча девятьсот шестьдесят четвёртого года. Потому что Уилла легко было уговорить, мотор продавали дёшево, и Уилл мог по крайней мере научить Ганнибала чему-то полезному, даже если им никогда не удастся привести этот мотор в рабочее состояние. — Конечно, — согласился Уилл. — Когда закончу со всем здесь. Иди пока оденься и почисти зубы. — Мне не двенадцать лет. Ему было двенадцать лет четыре года назад. Четыре года — это ерунда. Уилл задумался, мог ли он поговорить об их ситуации с Аланой так, чтобы она не связалась с социальными службами. Хотя, возможно, ей стоило связаться с социальными службами. Чёрт. Согнувшись над раковиной, Уилл плеснул себе в лицо холодной водой. Всё, что ему нужно было делать — это и дальше говорить «Нет».