Становление

За окном шел легкий дождь, редкие капли неспешно стекали по стеклу, оставляя мокрые дорожки. В просторной гостиной было уютно и тепло, хоть уже давно наступила холодная серая осень. Ганнибал неподвижно сидел в любимом кожаном кресле, задумчиво обводя пальцами буквы на потертом переплете старинной книги. Полупрозрачные облачка сигаретного дыма неспешно окутывали его, постепенно пропадая из виду. Прошло около шести долгих месяцев с момента добровольного заключения их с Уиллом договора. Никогда еще Ганнибал не был так счастлив. Роскошная квартира, обставленная старинной мебелью, обширная библиотека, дорогие вина и изысканные блюда на каждом приеме пищи. Но это все теряло свои краски на фоне лишь одного человека. Сам того не зная, он обладал удивительным даром заставлять все меркнуть на своем фоне. Уилл. Одно лишь его присутствие позволяло Ганнибалу забыть обо всем. Его особенный запах, бледная кожа, темные кудрявые волосы. Губы. Глаза. Их Ганнибал любил особенно сильно. Они чем-то напоминали так сильно обожаемый им океан – темно-синие в момент напряженной сосредоточенности, они обретали более светлый, голубоватый оттенок, стоило Уиллу расслабться, отпустить себя. Не менее сильно Ганнибала занимало свойство зрачков постепенно расширяться, как только Уилл поднимал на него взгляд, смотря долго и неотрывно, будто пытаясь узреть все самое сокровенное, упрятанное глубоко внутри. В этом скользила какая-то неприкрытая честность, искренность, полное доверие и явное желание всегда быть рядом, несмотря ни на что. Но было и то, что нарушало идиллию. Не зря говорят, что нет ничего совершенного в мире. Хотя, смотря на Уилла, Ганнибал не раз ставил под сомнения эту проверенную временем истину. Но напряжение постепенно нарастало внутри, обретая все большую силу. Нередко долгими вечерами, пока Уилл отлучался, дабы проверить работы студентов без посторонних беспокойств, находясь на своем привычном рабочем месте, Ганнибал неподвижно сидел в гостинной, часами смотря на пустую стену невидящим взглядом. Лишь долгий опыт изучения и применения психиатрии на практике позволяли ему держать все навязчивые мысли хоть под каким-то контролем. Правда, придуманная самим собой необходимость врать Уиллу оставляла горький осадок, но стоило тому оказаться рядом, обнять Ганнибала, облокотиться подбородком на плечо, вдыхая легкий запах дорогого одеколона, как все снова начинало казаться правильным, идущим своим чередом. Но от этого обнадеживающего ощущения проблема не прекращала свое существование. Шесть месяцев назад, после судьбоносного прыжка с обрыва, Ганнибал с Уиллом наконец-то стали единым целым. Перестали бороться за собственную идентичность, частично забыв про свои принципы, сосредоточили внимание лишь друг на друге, на общей гармонии и счастье. Оказалось, что для ощущения полной эйфории достаточно лишь после падения взглянуть в глаза лежащего рядом на берегу человека, пока волны непрерывно врезаются в неподвижные камни у самого низа крутого берега. Осознать, что тот жив, облегченно выдохнуть и, на время забыв о боли, наконец-то расслабиться, откинув голову на влажный песок. Одинокие звезды ярко мерцали на ночном небе, воздух был влажным и сырым. Иногда вдали горящими пятнышками мелькали светлячки, непонятно откуда взявшиеся у берега океана. Но ничего не могло потревожить покой двух людей, лежащих рядом, чьи судьбы наконец-то объединились воедино, оставив всю бесполезную суету прошлой жизни позади. Но со временем существование перестало казаться полностью безоблачным, помимо наслаждения друг другом появилась необходимость разобраться с противоречиями, часть из которых казалась неразрешимой. Тогда-то Ганнибал и дал Уиллу обещание, отнявшее у него возможность обрести покой в течение следующей половины года.