У ангелов нет ориентации

Антон не спал всю ночь, а потому, стоило родителям за дверью зашуметь, как он тут же вышел из комнаты желая впервые за столько лет проводить их на работу самостоятельно. Мама засовывала в духовку песочное тесто с творогом, которое должно стать королевской ватрушкой, и обернулась к сыну. Глава семьи сидел за столом и пил чёрный крепкий кофе с одной ложкой сахара, как он и любит. Увидев сына, мужчина слегка улыбнулся, не забывая перед этим сильно удивиться. — Доброе утро, сынок, — весело проговаривает мужчина, протягивая руку для привычного рукопожатия, — Что так рано встал? — Вчера рано лёг, выспался. — Серёжа сказал, тебе вчера плохо стало, ты даже два раза в обморок падал, — участливо проговаривает мама, ставя перед сыном чашку с чаем, — Всё хорошо? — Да, мам, — улыбается Шастун, кивая, — Выспался, набрал сил, чувствую себя великолепно, — отец тоже кивает, улыбаясь, — С понедельника перехожу на практику. Буду помощником учителя по истории в двадцать второй школе. — Уже? — удивлённо спрашивает мужчина, убирая телефон подальше. — Да, — кивает Антон, — Дима тоже, вроде, на практику пойдёт с понедельника, решил, как и я, в двадцать вторую пойти, чтобы вместе легче было. — А Серёжа? — спрашивает мама, садясь рядом с сыном. — У него оценки скачут между тройкой и четвёркой, сказали, что максимум в конце года. Родители слегка кивают и молчат. Снова тишина. Та, которую ужасно любит Антон. Он сидит в окружении людей, которые его вырастили и воспитали, но это не его родители и он это понимал. Однако любить не переставал. Эти люди сделали для него больше, чем кто-либо другой, он не может воспринимать их как посторонних людей. — Мам, пап, — протягивает Антон, поворачиваясь сначала к одному родителю, после ко второму, — А вы не против, что Сережа живёт у нас? — Конечно нет, — быстро отвечает мама и слегка улыбается, — У него же проблемы в семье, как мы можем быть против. Лучше он живёт у нас, чем на улице. Антон в ожидании смотрит на отца. Его мнение ему тоже очень важно, ведь он часть семьи. Мужчина слегка улыбается и кладет свою большую руку на голову парнишки, слегка взъерошивая волосы. — Ты никогда в гости никого не звал, а тут у тебя резко появились два друга, я очень рад, что ты не ходишь один и не сидишь за учебниками как в жопу ужаленный, — Шастун младший закатывает глаза, но улыбается, — Пусть живёт сколько нужно, главное, что у тебя есть друзья. — Спасибо. Антон расплывается в счастливой улыбке, продолжая попивать чай. Время близилось к половине шестого, потому Майя уже достала свою ватрушку из духовки и оставила остывать на столе. Родители быстро собрались и уехали, желая на прощание сыну хорошего дня. Шастун слонялся по квартире, не зная, чем себя занять. Время двигалось ужасно медленно и всё потому что ему нечего было делать. Сергей мило посапывал в своей кровати и Антон не собирался его будить, чтобы парень хорошо выспался. Да, он не спал всю ночь, но Сережа человек, а Антон уже нет. Тем более после вчерашнего дня, когда они втроём так возились с ним, со стороны Шастуна было бы слишком эгоистично будить Матвиенко, только потому что ему скучно. Дылда стоял на кухне и ждал, пока вскипит чайник. Время уже без десяти семь, а значит Сережа скоро встанет. Дима написал Антону в соцсети, когда увидел, что тот уже не спал. Спрашивал о самочувствии, сможет ли Шастун пойти в университет и тд. В конце они лишь списались на том, чтобы Позов пришёл к парням в семь. Каратыш быстро согласился и больше не писал, проговаривая лишь то, что пошёл собираться. Антон стоял лицом к столешнице, ожидая, пока чайник закипит до нужного момента и выключает его. Мужские руки ложатся на его талию, прижимая к груди, и Шастун сразу понимает кто это. — Как себя чувствуешь? — спрашивает ангел, кладя подбородок на плечо и заглядывая в уголок глаз. — Намного лучше, мой ангел. Арсений прям чувствует, как по его телу растекается приятная волна, согревающая его. Он чувствует, как умеренно бьётся сердце парня, как тот спокойно дышит и то, чем наполнена его душа. Он любит, правда любит. Любит того парня, что стоит за ним и крепко обнимает. Антон оборачивается к ангелочку и мягко целует его, получая мгновенный ответ. Будильник в комнате звенит, в дверь мягко стучатся, но всё это не мешает Шастуну остановиться. Он продолжает ровно минуту, пока из комнаты не выходит сонный Сергей, протирающий свои глаза. — Открой дверь, Диме, — с улыбкой просит Антон, всё ещё обнимая ангела перед собой. Арсений лежит на его груди, скрестив руки за спиной, и даже не оборачивается в сторону Сергея. Матвиенко слегка кивает и уходит в коридор, оставляя парочку на кухне. Позов, в отличие от своего друга, был намного бодрее, хотя и встал в шесть утра. С лёгкой улыбкой взглянул на Антона, тут же сменяя милость на гнев. — Ты точно хорошо себя чувствуешь? — Да, — отвечает вместо Шастуна ангел, даже на секунду не отлипая на человека перед собой. Шастун слегка кивает, наклоняясь ближе к парню и целуя его в висок, поглаживая рукой по спине. У него было много партнёров, на одну ночь. Девушки из ночных баров, девушки-блудницы. Парни. Он живёт в мире больше, чем все присутствующие в этом городе вместе взятые, неужели он не успел попробовать всё в этом мире. Хотя нет, одно он всё же не попробовал. Он не пробовал… Любить. Но этот парень, маленький ангелочек в его руках, заставлял чувствовать, новые в его жизни, эмоции. Забота, верность, нежность. Он любил его и это заставляло его одновременно и полыхать, взлетая к небесам, и падать глубоко вниз, на дно Марианской впадины. Не знал, что делать, действовал, смотря на других людей, но ему казалось это чем-то другим. Непонятным, неизученным. И всё это ставило в тупик. — Малыш, можно я накормлю гостей, — улыбается парень, убирая руки со спины и наклоняясь ближе к парню. — Гости, вы голодны? — спрашивает Арсений, оборачиваясь к парням, но не ослабляя хватку. — Да, — кивает Сергей. — Нет, — в этот момент проговаривает Дима. — Сережа потерпит, а Дима и так не голоден. Утыкается носом в грудь и снова припадает щекой, прикрывая глаза. Шастун слегка смеётся, замечая обиженный взгляд Серёжи. — А-ангел, — тянет парень, смотря в потолок. — Челове-ек, — повторяет за ним это чудо с перьями, не освобождая Шастуна из оков. — Арс. — Антон. — Да блять, — уже более сердито проговаривает нефилим, хватая ангела за плечи и несильно отталкивая. — Ну блин. Обиженно встаёт рядом, наблюдая за тем, как Шастун достаёт чашки и плоские тарелки. Нарезает ватрушку и раскладывает по тарелкам, лишь на секунду замечая, что ангел продолжал обиженно стоять рядом и смотреть куда-то в пол. Антон слабо улыбается и наклоняется к нему, мягко целуя в губы. — Не обижайся, я сегодня выгоню Серёжу и мы проведём эту ночь вдвоем. — Правда? — удивлённо и хмуро спрашивает ангел, на секунду понимая, что это слишком жестоко со стороны Шастуна. Куда пойдет Серёжа? На улицу? В дом, где его не ждёт отец? К Диме и его строгим родителям? Да каждый вариант хуже предыдущего… — Нет уж, куда он денется, — улыбается Антон, ставя на стол чаши с чаем. Матвиенко и Позов тихо смеются, не вмешиваясь в разговор, но бесстыдно подслушивая, — Но он может поспать сегодня в зале, да, Сереж? Матвиенко согласно кивает, успокаивая ангела. Арсений согласно кивает и тоже садится за стол, напротив коротышей, получая от человека тарелку, с вкусной ватрушкой.

***

— Василий мёртв, — констатирует факт Сила, сидя за столом. — Сам виноват, мы ему говорили, чтобы не подходил к Антону, не послушался, получил, — продолжает Власть, сидя напротив. Странный треугольный стол стоял посреди комнаты, за которым сидел совет. Ангелы на секунду замолчали, не знали, кто начнёт другую, более важную, тему. Но Престол всё же начинает, задавая тот самый вопрос, который интересует всех: — На земле всё ещё ходит сын десять тысяч двести пятьдесят восьмого. Что мы будем с этим делать и кто это вообще? — Антон поставил ему печать на сердце, из-за которого тот всегда будет к нему привязан, — отвечает Сила, доставая из пустоты листок с символом, — И это не просто печать на привязанность… — Эта печать скрывает его. От ангелов. От всех. Он может знать, кто он таков, и больше никто, — продолжает Власть, смотря на символ. — Мы даже не знаем, какая у него сила, может хотя бы от этого отталкивались. — С этим проще, нефилим берёт противоположную силу своего отца, в данном случае, сын Паши владеет силой воскрешать ангела и убивать человека, — отвечает сила, смотря на своего коллегу. — А Антон? Ни у кого из ангелов даже в помине нет силы владеть временем, откуда у Антона такая сила? И снова тишина, на этот вопрос ответ никто не знал. И это пугало. Они не знали с каким нефилимом имеют дело. Кроме того, что он сильный, они знают, что Антон ещё и один из первых нефилимов в мире. — Какова вероятность, что Антон сын Бога? — неожиданно спрашивает Престол, смотря то на Власть, то на Силу. — Ноль целых — одна миллионная, — отвечает один первый, смотря на Престола, — Если он сын Бога, то у нас проблемы.

***

Антон и Серёжа спокойно собираются в университет, слушая Диму, который сидел на кровати Шаста, рядом с ангелом, и что-то рассказывал. Арсений забирает какую-то кофту из рук Антона, которую тот уже было хотел убрать обратно в шкаф, и натягивает на себя. Шастун закрывает дверцу шкафа и лишь потом оборачивается к парню, смотря как тот стоит в его кофте. Дима и Сергей уже привыкли к этому, а Антон каждый раз пропускал удары сердца, понимая, что ангел так мило красуется в его одежде. Это настолько сильно умиляло, что даже заставляло забывать, как дышать. — Бросаете меня оба, — неожиданно проговаривает Сергей, убирая в рюкзак зарядку и пауэрбанк, — Пойдут они преподавать, а о друге забудут. — Хорошо учиться надо было, с нами бы в понедельник пошёл в школу, — спокойно отвечает Дима, что-то смотря в телефоне. — Ай, фу, нет. Спасибо, — отрицательно мотает головой Матвиенко, хватая свой телефон и убирая в карман штанов, — За одиннадцать лет хватило. Антон слегка смеётся, тоже забирая свой телефон и выходит из комнаты. Сергей и Дима следуют за ним, сразу же проходя в коридор. Быстро напяливают свои куртки и выходят из дома, дожидаясь, пока Антон закроет квартиру на ключ. — Слушайте, раз сегодня ваш последний студенческий день, может сходить в клуб какой-нибудь? Выпьем, отдохнём? — спрашивает Сергей, оборачиваясь к друзьям. — Я не пью, — проговаривает Антон, спускаясь по лестнице. Седьмой этаж никого не смущал, потому парни давно привыкли спускаться и подниматься именно по лестнице, — Но сходить куда-нибудь не против. — Я тоже не пью, но за компанию схожу. — Я буду пить, Арс, ты со мной? — А смысл от меня, я всё равно не пьянею, — пожимает плечами ангелочек, держа Антона за руку. — Ну и ладно, буду один пьяный. Пожимает плечами Серёжа, заставляя друзей слегка рассмеяться. Шастун крепко сжимает руку ангела, понимая, что им нужно будет так идти всю дорогу, либо вообще не держаться. Но лучше он будет держать ангела всю дорогу, чем будет просто стоять рядом. Главное не отпускать его, а то мимо проходящих людей схватит инфаркт, когда на их глазах парень будет то пропадать, то появляться. Они идут по широкой дороге, обсуждая сегодняшний вечер. Куда они пойдут и во сколько. Согласившись на пять вечера, чтобы к восьми Дима уже был дома, они зашли в университет. Антон и Арс, убедившись, что вокруг никого нет, опустили руки, проходя в сторону кабинета, где должна проходить первая пара.

***

Громкая музыка давила на уши, заставляя слегка хмуриться. Антон держит ангела за руку, следуя вперед за весёлым коротышом, который с большим энтузиазмом шёл к самому бару. Дима шёл рядом с Антоном, понимая, что ему самому все это начало не нравиться. Парни усаживаются за столик, ожидая, пока придёт их невысокий друг. Серёжа недолго ворковал с барменом, который так же отвечал ему, и вернулся за столик. — Я заказал вам соки, а себе, уж извините, коньяк. Девочки мои, — улыбается Серёжа, падая рядом с Димой на кожаный диван. — Нам показалось, или ты подкатывал к официанту? — спрашивает Антон, обнимая Арса за плечи. — Не показалось, — Матвиенко достаёт какую-то бумажку и показывает парням, — Он дал мне свой номер. Сергей восторженно улыбается, не замечая, как Арсений поднимает взгляд на Антона и вопросительно хмурится. Шастун пожимает плечами и коротко целует его, прижимая ближе к себе. Улей — так назывался клуб, в который пришли парни — славился особой популярностью в этом районе. Здесь, ходят слухи, даже проталкивают наркотики, но полиция ни разу никого не ловила. Геев в этом клубе было достаточно, потому никто даже не смотрел на мило обнимающуюся пару, да и бармен, как оказалось, сам из сообщества гомосексуалов. Матвиенко в полном рассвете сил идёт в глубь танцпола, полностью отдавая своё тело в рабство Бога Ритма. Дима не сводит с него взгляда, молча приоткрыв рот и думая. Арсений буквально лежал в руках Шастуна и смотрел ровно на Позова. — Ты знаешь, что Серёжа влюблён в тебя? — бестактно спрашивает ангел, заставляя Антона строго зыркнуть на себя. — Знаю, он давно мне это сказал. По пьяне, разумеется. — А ты? — спрашивает Антон, слегка прищуриваясь, — Что думаешь по этому поводу? — Я не знаю, — пожимает плечами Позов, не сводя глаз с парня, — Но мне не нравится, что… — Что бармены дают ему свой номер, а он и не против? — уточняет Шастун, делая глоток вишнёвого сока, который ему принёс официант. Арсений берёт свой бокал, с розовой жидкостью и делает глоток, на секунду замолкая. — Вау, это что? — спрашивает ангел, показывая бокал Антону. Шастун берёт в рот трубочку и делает маленький глоток, чтобы распробовать вкус. — Клубничный сок. — Вкусно. Кивает слегка и снова начинает пить, смотря в бокал. Жидкость быстро заканчивалась, вызывая в Арсении бурю эмоций. Захватывающее зрелище. Сок быстро закончился, заставляя ангела обиженно надуть губки. — Я хочу ещё, — просит парень, протягивая бокал нефилиму. Шастун кладёт свой сок на стол и уходит к бару, проговаривая заметное «Я встречаюсь с пятилетним ребёнком». Арсений высматривает то, как Антон подходит к барной стойке. Поворачивается к Диме и смотрит уже на него. Позов всё ещё смотрит на Сергея, который то танцует с какими-то парнями, которые крутяться вокруг него, то подходит к бармену. — Знаешь, Дим, — начинает ангел, привлекая внимание очкарика на себя, — Я не почувствовал в нём обиды или желания отомстить, а это значит, он делает всё это, не чтобы вызвать в тебе ревность, а потому что сам этого хочет. — Ты намекаешь… — Либо идешь сейчас к нему, либо теряешь навсегда. Третьего не дано. Антон приходит с бакалом сока ровно в тот момент, когда Дима встаёт со своего места и уходит в глубь танцпола. Шаст отдаёт бокал ангелу, не сводя глаз с коротышек, в то время, как Арс точно так же этот бокал принимает. Нефилим с ангелом наблюдают за тем, как Дима подходит к Серёже и встаёт ровно напротив. Матвиенко пытается утянуть своего друга в танец, но тот не поддаётся. В момент ещё одной неудачной попытки заставить Позова танцевать, Сергей просто сдаётся и хочет уйти, но друг его останавливает и притягивает к себе, хватая за щеки и целуя. Антон вопросительно смотрит на Арсения, слегка вскидывая брови. Ангел всё ещё смотрел на пару и слегка улыбался, понимая, что Дима всё же последовал его совету. — Как ты это сделал? — спрашивает Шастун, садясь рядом с парнем и отдавая ему сок. — А вот тебе скажи, тоже захочешь, — улыбается парень, обхватывая трубочку губами и делая глоток. — А меня не нужно с тобой сводить, — проговаривает Антон, забирая из рук ангела сок и ставя на стол. Медленно наклоняется к губам и шепчет тихо-тихо, так, чтобы услышал только ангел, — Ты и так мой. Сладкий поцелуй, смешивающий кислый вкус вишни и приторный — клубники, отпечатался на губах. Антон целует странно: резко, но нежно, влажно, но не страстно. Он целовал каждый раз по разному, каждый раз, как будто в первый. Чувствует, как рядом приземляются два тела и отстраняются. Арсений удаляется под каким-то странным предлогом, скрываясь в туалете. Антон полностью переводит своё внимание на коротышей, хитро улыбаясь. — Могу вас поздравить? — Может нас поздравить? — спрашивает Сергей, смотря на Диму. Позов слегка пожимает плечами и снова целует темноволосого, чуть дольше и собственнически, чем на танцполе. Рука падает на затылок и тянет Матвиенко ещё ближе, углубляя поцелуй. — Можешь, — проговаривает Позов, прекращая поцелуй. — Как быстро растут чужие дети, — по-детски пищит Шастун, складывая руки вместе и радостно улыбается, — Вы такие взрослые уже, не могу поверить. Дима и Сергей слегка смеются, сначала хмурясь от слов друга. Не сразу поняли шутку, но злиться не собирались, это же Антон… Шаст поднимает бокал с соком вверх, предлагая выпить за пополнение в семье, и коротыши поддерживают его предложение. — А где Арс? — неожиданно спрашивает Дима, смотря на высокого парня перед собой. — Сказал, что пошёл в туалет. — И как часто ангелы ходят в туалет? — с намёком спрашивает Серёжа, держа в руках бокал с коньяком. Антон думает буквально секунду, пока не опускает голову на сложенные руки и громко мычит. «Я встречаюсь с пятилетним ребёнком» — уже во второй раз произносит эту фразу Шастун, прежде, чем встать и уйти в сторону туалета. Чем ближе нефилим подходит к двери, ведущей в уборную, тем лучше он слышит какой-то крик. Причём не ангела, а левого человека. Шаст быстро открывает дверь, оказавшись в так называемом предбаннике туалета. Большие белые раковины слева, над которыми висели зеркала без рам. Внизу, на бежевом кафеле, маленькие лужицы воды, которая попала туда из-за неаккуратности некоторых людей. И Арсений, который опирался поясницей на одну из этих самых раковин. — Ты охуел? — молодой парень, с тёмными, как ночь, волосами, уже было хотел ударить ангела, но громкий голос Антона его остановил. — Что здесь творится? — Спроси у своего мужика! Парень ударяет по раковине и уходит, оставляя сильно удивленного Антона со спокойным Арсением. Шастун скрещивает руки на груди и слегка вскидывает брови, мнимо задавая такой важный вопрос. — Что произошло, мой мужик? — спрашивает нефилим, цитируя фразу неизвестного им двоим парня. — Да ничего особенного, — спокойно отнекивается ангел, поворачиваясь к зеркалу. «Арс» — властно тянет Шастун, заставляя крылатого чудика обернуться к себе лицом, — Да что, я просто предложил взять его член себе в рот. Шастун прикрывает лицо руками, глубоко вздыхая. Отрицательно мотает головой, не понимая, в какой момент «Ты мой» изменилась на «А ты не ахуел ли, мой крылатый друг?». — Блять, Арсений, вспомни, что я тебе говорил в самом начале нашего общения. — Ты мне много чего говорил, — проговаривает ангел, смотря на человека. — А ты не переговаривайся со мной, блять, — буквально рычит Шастун, сжимая пальцы в кулаки. Арс чувствует, что Антон злиться. И очень сильно, — Вспоминай! — «Также, не вздумай трогать эрогенные зоны других людей, это, во-первых, невежливо, во-вторых, противозаконно», — проговаривает ангел, буква в букву цитируя фразу Шастуна в ту их первую ночь, — Но я же ничего не трогал. Просто предложил. — Ахуеть, спасибо! — кричит Антон, громко хлопая в ладоши, — Да и вообще, похуй на этого парня, — Шаст опускает руки и слегка щурится, смотря ровно на парня, — Арс, а я? — нефилим сказал эту фразу так тихо, что в груди даже болезненно закололо. Теперь вместо крови, в организме ангела текло чувство вины, но Арсений не мог понять почему. — Ты мне отказываешь. — Нет, Арс, не в этом дело. Ты в курсе, что это — измена? — Антон больше не кричит. Он не зол, он разочарован. Обижен. — Что такое измена? — Незнание, Арс, не отменяет наказание, — Шастун берёт ангела за сгиб локтя и выводит из туалета, — Пошли домой.

***

Парни молча заходят в квартиру. Мама должна прийти с минуты на минуту, поэтому Антон сначала дожидается её. А пока ждёт, выносит в гостинную постельное бельё Серёжи. — Тош, что случилось? — удивлённо спрашивает женщина, увидев то, как её сын стелит место на диване. — У меня голова сильно болит, поэтому я ещё с утра попросил Серёжу поспать в зале. Он не против, — проговаривает Шастун, бросая к левому подлокотнику подушку, а на неё сложенное одеялко, — Мам, я кушать не буду, сразу лягу спать, ладно? — Хорошо, малыш, я не буду к тебе заходить, отдыхай. Майя коротко целует сына в лоб, уходя на кухню. Шастун, даже несмотря на ангела, который всё это время молча стоял рядом, просто уходит в комнату и закрывает дверь на ключ. Снимает с себя поношенную одежду, медленно переодеваясь в домашнюю одежду. Арсений молча стоит рядом, всё ещё не понимая, что можно сказать или сделать. Антон не разговаривал с ним в клубе, когда предупреждал Диму с Сережей, что они уходят. Не разговаривал по дороге домой. Не разговаривает сейчас. Только вот и Арс не знает, что сказать. Он не думал, что такая обычная фраза может сильно задеть Антона. Не понимал. — Антон? — Шастун молча подходит к ангелу и берёт его руку. Кладет на своё сердце и спокойно спрашивает: «Что ты чувствуешь?», — Странно, такое ощущение, будто что-то твоё забрали у тебя. — Это называется измена, Арс, — спокойно проговаривает Шастун, буквально скидывая руку с себя, — Когда будучи с кем-то в отношениях, ты идешь к другому. — Мы вместе? — Ты мой, — слегка грубо проговаривает Шастун, подходя ещё ближе, — Только мой! От такого грубого тона всё внутри Арсения будто замирает. Он заметно сглатывает, когда видит в глазах парня не зелёный цвет, а ярко белый. Он появился буквально на секунду, но ангел всё равно испугался. Шастун резко берёт ангела за шею и притягивает ближе к себе. Не целует, на секунду останавливаясь в миллиметре от губ, и тихо шепчет. — Сделай нас обоих невидимыми. Арсений молчит, слегка кивает и щёлкает пальцами, не задавая лишних вопросов. Но Антон не действует. Сначала надо проверить. — Мам! — кричит Шастун, проверяя, точно ли слышно его из комнаты или нет, — Мама! Антон не слышит ничего в ответ, поэтому спокойно кивает и поворачивается обратно к парню. Резко целует его, без нежностей. От такого дурманящего поцелуя сводит ноги, Арс чувствует, как всё ниже пояса начало отказывать и он бы уже давно упал, если бы не вцепился мёртвой хваткой в плечи Шастуна. Антон, не отрывая губ, чуть присаживается и подхватывает ангела под ягодицы, поднимая на руки и заставляя обвить торс ногами. Громкий скулёж слышится со стороны ангела, но нефилим не останавливается. Подходит к кровати и мягко укладывает Арса на неё, навалившись сверху. Целует рвано, резко, больно. Кусает, тянет, лижет. Оставляет засосы, помечает. Ангел понимает, что происходит, но не останавливает. Больно? Да. Терпимо? Возможно. Он лежит на кровати, громко постанывая от каждого действия этого человека, дрожит, поддаётся вперёд. Шастун снимает с парня свою кофту и футболку, оставляя полуголым. Сжимает до боли талию, оставляя красные отметины и громкие стоны в стенах комнаты. — Лежи и не двигайся, — строго проговаривает Шастун кладя свои пальцы на ширинку брюк. Арс слегка кивает, роняя очередные слезы, которые шли не то от боли, не то от наслаждения. Некоторые действия нефилима оставляют отметины на теле ангела, но Шаст тут же их зализывает, хотя бы так смягчая последствия своей злости. Он всё ещё в ярости. Его ангел, его малыш, его чудо, его Арс и… Какой-то левый парень из клуба? Он не знал как реагировать, но ревность брала своё, ведь парень мог и не отказать, а тупо согласиться. И тогда… Возможно, тогда Арс уже был бы не его. И эта мысль делала до жути больно. — А-Анто-он, — тянет Арсений, когда зубы в очередной раз врезаются в белоснежную кожу, оставляя прерывистый круглый слез из-за зубов, — Мне больно. Антон останавливается и мягко целует в губы, поглаживая рукой по груди, животу, бёдрам. Оттягивает нижнюю губу, покусывая её и посасывая. Арс возбужденно стонет, от наслаждения закатывая глаза. Выгибается в спине, чувствуя, как по ногам пошёл холод. Смотреть не обязательно, он и так чувствует, что на нём больше нет штанов. — Знаешь, что лучше, чем делать минет кому-то? — спрашивает Шастун, проводя языком по ключицам и спускаясь ниже. Втягивает в рот ореол левого соска, срывая с губ очередной громкий стон. Арс, конечно, спрашивает «Что?», но не в том контексте, в котором имел в виду Шаст. Он скорее спрашивал, что такое «Минет», — Лучше минета кому-то — это, когда минет делают тебе. Антон стягивает с ангела последний предмет одежды, выпуская возбуждённый орган на свободу. Арс облегченно выдыхает, снова закатывая глаза и замолкает. Шаст берёт член в руку и плавно проводит рукой снизу-вверх, срывая с губ стоны. Если бы так было возможно, то ангел уже давно потерял бы голос. Шастун плавно проводит языком по всей длине. Играется с уретрой, сминая рукой яички. Арсений стонет, громко, пошло, сладко. Так, что Антону всё больше и больше хочется продолжать. Впускает внутрь головку члена, так приятно обводя языком вокруг, подмахивая рукой. Ноги ангела дрожат, и человек даже не удивлён, что тот так быстро пришёл к пределу, но всё равно продолжает. Пропускает орган глубже, окольцовывая губами и слегка задевая зубами. — Анто-он, — вперемешку со стоном, кричит ангел, хватая рукой макушку головы, — Боже. Ему нравится. И это видно по тому, как Арс выгибается в спине, как по-шлюшьи стонет, как давит на голову, желая получить больше. Ему нравится. И это определенно лучше чем тогда, когда он делал тоже самое Антону. Шаст всё быстрее двигает головой, заставляя головку врезаться в горловые стенки. Неприятно, но не ново. Он бы делал так столько, сколько потребуется, но когда член начинает заметно пульсировать, Антон понимает… Больше не потребуется. Горячая сперма брызгает в самое горло, заставляя нефилима на секунду подавиться. Он глотает всё семя и поднимается вверх, к губам. Целует глубоко, проникая языком внутрь и заставляя Арсения попробовать себя на вкус. Ангел уже устал стонать, устал дрожать, поэтому был благодарен за этот поцелуй со странным привкусом. Его рука падает на, закрытую футболкой, спину, прижимая ближе к себе. Он абсолютно голый, но ему без разницы. Тело будто растеклось по кровати и он, честно, не смог бы сейчас пошевелить ни чем. — Это ещё не конец, малыш, — с улыбкой шепчет Антон, отстраняясь от парня и доставая из третьей полки тумбочки смазку и презервативы. Он купил их ещё после последнего раза, понимая, что в тот раз их остановил бы не приход коротышей, а отсутствие специальных вещей, — Подожди секунду. Арс поднимает голову вверх, наблюдая за тем, как Шастун стягивает с себя футболку и штаны, оставаясь в одних трусах. Осматривает тело человека, которые отличалось от его наличием каких-либо мышц. На теле едва заметно выпирали кубики пресса, руки слегка накачанные, но не такие, как у спортсменов. Арс на секунду залип, наблюдая, как двигается Шастун, сменяя одно действие на другое. Настолько увлёкся, что даже не заметил, как полуголое тело упало на него, прижимая сильнее к кровати. Он слегка стонет, но не от тяжести, а от жара, который излучал Антон. — Сейчас будет больно, — спокойной проговаривает Шастун, хватая в руки классическую смазку и выливая немного на руку, — Очень. — А можно без боли? — Нет, милый, — даже слишком нежно шепчет человек, снова припадая к губам. Размазывает холодную скользкую жидкость по пальцам, попутно согревая. Преподносит указательный палец к колечку, слабо поглаживая вокруг. Арсений уже понял, что его ждёт, но не знал, как реагировать. Шастун сказал, что будет больно, но насколько? Палец слабо проникает внутрь и ангел срывается на крик. Откидывает голову назад, прерывая поцелуй. Слезы текут из глаз, намокая волосы и простыню. — Тише, малыш, — шепчет Антон, поглаживая ангела по бедру и пытаясь успокоить, — Расслабься. — Я не хочу. Не надо, — скулит, кричит, плачет. Дёргается, пытается вырваться, но Шастун тяжелее и сильнее, — Антон, пожалуйста, я не хочу. — Расслабься, ангелочек. Арс отрицательно мотает головой, не желая расслабляться. Ему больно и это единственное, что он сейчас понимает. Антон мягко целует его шею, подбородок, скулы, лицо. Шепчет успокаивающие слова, перемешанные с милыми прозвищами. Целует мягко в губы, стирая большим пальцем поток слез, продолжающий стекать из голубых глаз. А ведь он ни разу, за всё время их общения, не сказал, как прекрасны эти глаза. Они чистые, девственные, нежные. Голубой цвет, который в солнечном свете был будто бы прозрачный. В лесной тени — нежно бирюзовый, а в ночной темноте — ярко синим. Он всегда такой разный, но всегда такой родной и… Любимый. — Больно? — нежно спрашивает Шастун, держа свою руку на щеке. Он не двигался, оставляя палец, погружённый на одну фалангу, внутри. Арсений слегка кивает, но уже не плачет и не скулит, — Ты ж мой врунишка. Любовно улыбается, погружая палец глубже и слегка двигая. Арсений стонет, всё ещё не открывая глаз. Рукой обнимает спину Шастуна, прижимая ближе к себе. Антон недолго двигается и погружает внутрь второй палец, тут же ловя громкий стон губами. Нежно целует, поглаживая рукой талию, а пальцем растягивая анус. Ангел такой слабый в его руках, такой нежный, такой пошлый, такой родной. Он стонет, выгибаясь в спине, и роняет слезы, которые Шаст тут же ловит языком. Разводит пальцами стенки ануса и вставляет третий палец, не успевая поймать губами визг. Арсений сжимается, делая больно себе, и снова плачет. — Ты решил в меня всю руку засунуть? — громко спрашивает ангел, выгибаясь в спине и болезненно скуля. Антон слегка смеётся, начиная двигать пальцами внутри. — Арсюш, прошу, расслабься, тебе же самому больно. Ангел слегка кивает и расслабляется, чувствуя, как боли становится всё меньше. Он стонет на всю комнату, когда пальцы начинают грубо трахать его. Слабо плачет, пока не чувствует что-то очень приятное. Он резко дёргается, подпрыгивая на месте и сладко постанывая. — Господи, что это? Я хочу ещё. — Это простата, малыш. Антон давит на то же самое место, заставляя звезды с небес упасть. Арсений удовлетворенно стонет, сам насаживаясь на руку, а Шастун слегка улыбается, целуя ангела в шею и вынимая палец. — Мне только стало хорошо, а ты всё испортил. — Подожди. Арс снова поднимает свою голову, наблюдая за тем, как Антон снимет с себя последнюю часть одежды и ложится сверху. Разводит ноги в стороны, умещаясь между. Разрывает зубами серебристую упаковка презерватива и сразу же раскатывает его по члену. — Не знаю, что ты делаешь, но мне нравится, — проговаривает Арсений, смотря на то, как Шастун выливает немного смазки на свой член и размазывает. — Ты ж мой хороший. Арсений слегка улыбается, когда слышит новое прозвище со стороны человека. Но улыбка долго не держится. Его тело слегка приподнимают и засовывают под него подушку. Ангел лежит в томительном ожидании, лишь на немного представляя, что будет дальше. Головка члена слегка ударяется в опухшее колечко ануса и Арс замирает. Смотрит на Антона, который лежит сверху, и слегка обнимает его. — Будет больно. — Ну спасибо, что предупреждаешь, — фыркает Арсений. В горле застревает крик, когда головка члена проникает внутрь. Шаст не двигается, Арсений тоже. Он не кричит, просто лежит в застывшем состоянии и плачет. Антон слабо двигается вперёд, срывая с губ громкий визг и снова останавливается. — Вытащи, Антон, вытащи! — кричит ангел, ударяя рукой по спине. Визжит, скулит, дрожит. До боли сжимает член Антона внутри себя, заставляя и его тоже болезненно заскулить, — Антон, я сейчас укушу тебя. Вытащи свой член из меня, пожалуйста, — сжимается, плачет, скулит, — Ну, Тош, пожалуйста, я прошу тебя. — Милый мой, нежный, сладкий, маленький, — тихо шепчет Шастун поглаживая бедро ангела, — Мой хороший, славный, любимый, — Арсений на секунду замирает, слушая столько нежностей в свою сторону, — Я прошу тебя, расслабься. Ангел слегка расслабляется, завороженный комплиментами. Чувствует, как твёрдый член проникает ещё глубже и стонет в голос. Больно? Да. Терпимо? Да. Приятно? Очень. Шастун плавно двигается внутри, срывая с губ всё больше и больше стонов. Хватает ногу Арсения и закидывает на спину, ожидая, пока ангел сделает тоже самое со второй. Долго ждать не пришлось, поэтому уже через минуту Антон падает сверху, опираясь на руки, и входит под другим углом. Член так желанно касается заветного сборища нервов и срывает с губ очередной крик. Арсений удовлетворенно стонет и царапает спину человеку, показывая то, как ему приятно. — Е… Ещё, — стонет ангел, выгибаясь в спине, — Сделай так ещё раз. Шастун ускорился настолько сильно, словно перед ним лежит не его Арсений, а шлюха из борделя. Но, господи, как он стонет, как кричит его имя и как выгибается. — Внутри тебя так узко и горячо, малыш, — томно шепчет Антон, прикусывая кожу шеи, — Сожми меня, сладкий. Ангел послушно сжимается, слыша, как с губ Антона срывается громкий стон, перемешанный с рыком. Шастун начинает двигаться ещё быстрее, просто вдалбливая тело ангела в кровать. Мебель скрипит, ударяется спинкой об стенку, скребет пол, но от этих звуков только сильнее сносит крышу. Шастун чувствует приближение оргазма, потому хватает член Арсения и начинает надрачивать ему. Ангел скулит, кончая первым, обильно разбрызгивая свою сперму на животе, руке Шаста, кровати, и обмякает в руках человека. Антон делает последние резкие движения внутри Арса и тоже кончает в презерватив, заставляя нижнего почувствовать, как резинка внутри него наполняется горячей спермой, и снова застонать. Шастун придерживает презерватив рукой и выходит из растраханной дырочки. Снимает защиту и, завязывая, бросает на пол. — Охринеть, — тянет Арсений, чувствуя, как Антон ложится сверху, — Можешь что угодно делать, хоть в угол ставить, хоть свой член ещё раз в меня засунуть, но тут без ругательств не обойдётся, — Шастун слабо смеётся, целуя парня в плечо, сгиб шеи, самую шею и выше, поднимаясь к губам. — Я люблю тебя, Арс…