Во имя короля

Солнечное решето подбиралось к основанию кровати, в которой покоился король. Одеяло под его ослабшими пальцами незаметно проминалось, вторая рука подрагивала, и отчётливо проявлялись синие вены. Золотые нити на подушке мерцали, словно впитывали в себя частичку солнца, на них осунувшееся лицо лежало неподвижно. Мин Юнги дышал ртом, и по заедающему свисту, слетающему с губ, было понятно, что он задыхался. Его Высочество Тэхён, сидящий у кровати, в последний раз приложил белую кисть к губам и, оперевшись на своё колено, встал на ноги, пошатываясь. Юнги затылок вжал в подушку и приподнял подбородок, заострившийся из-за болезни, — и красные полосы, концами тянущиеся к челюсти, проглянули под воротником. Он захрипел, и глухой кашель вырвался наружу. Вздрогнув, король повернулся к папе и брату и нежным шёпотом окликнул их. — Не поддавайтесь переживаниям, я справлюсь, — за этим последовал очередной раздирающий горло хрип. Король чуть подогнул ногу под одеялом плотным, но она тут же опала на матрас. Разбивать волны любви, между папой и сыном пробежавшие, Чимин не хотел, но Мин Юнги хуже становилось на глазах — ждать было опасно. Ладони покалывало от нетерпения, каждый палец будто языки пламени щекотали: Чимин ждал этого дня одиннадцать лет. Он наклонился к королю и всмотрелся в такое молодое и потускневшее лицо, задержался над сомкнутыми веками и посмотрел на приоткрытые губы. Его будущий муж всё равно очаровывал, но смерть никогда справедливостью не отличалась: забирала без разбору с собой всех подряд, не щадила ни детей, ни их ещё не состарившихся родителей. — Ваше Высочество, не сочтите за грубость, но мне нужно осмотреть Его Величество, поэтому прошу оставить меня наедине с ним, — с силой сдавил ткань перчатки у указательного пальца и потянул её вверх. — Чужие взгляды не дают мне сосредоточиться. — Это немыслимо! — Мунхо с алой щекой подпрыгнул на месте от возмущения, и его манжет от пылкого взмаха рукой чуть не оторвался. — Папа! Мы не можем оставить Юнги одного с этим лживым проходимцем, — стук каблуков, точно галоп, раздался, потому что он замельтешил ногами по деревянному полу. — Он уже обманул меня, выставил невероятное по своей наглости условие и теперь просит оставить его с моим братом без присмотра? — Ваше Высочество, он прав, — мужчина, которого Тэхён называл Чонгуком, с осторожностью притронулся к его плечу. У Чонгука глаза были бесхитростные и тёплые, но они леденели мгновенно, стоило ему взглянуть на Чимина. — Нельзя полностью доверять жизнь короля этому человеку… далёкому от двора, — он смотрел на Тэхёна с неприкрытым обожанием, лишь подтверждая догадки Чимина. — Если он талантливый лекарь, то люди в покоях Его Величества не станут помехой для обещанного им чуда. Не стоит оставлять его одного. Тэхён прислонил к губам костяшки пальцев и глубоко вздохнул. Лучи из окна напротив забрались к нему на кюлоты и покрыли чулки. Пока он молчал, у Чонгука взгляд вновь теплел, и приподнятые веки расслабленно опускались в прежнее положение. Чимин закусил изнутри щеку и не моргал, его глаза выжигали силуэты Мунхо и Чонгука, которые посмели вмешаться в его идиллию. Он сложил руки в замок и поправил наполовину стянутую перчатку, вдавив её между пальцев. Хриплое дыхание короля добавляло к бурлящей злобе, ядом к языку подступающей, раздражение. Чимину искренне его жаль было, он Мин Юнги даже был благодарен… Но, как не гневаться, когда густыми тучами затянуло светлое будущее в роли прекрасного и добропорядочного мужа, который отхватил себе всевозможных привилегий, вероятно, бессмертие и очаровательного омегу? — Если вы и правда способны помочь моему сыну, — строго произнёс Тэхён, — то делайте это сейчас же, иначе мы пошлём слуг в город искать другого врача. — Как пожелаете, Ваше Высочество, — учтиво склонил спину и поджал губы. Чимин не осмелился перечить, ибо взволнованный Тэхён и без того на эмоциях действовал. Неверно подобранная интонация, недостаточно вежливое слово могли сыграть с Чимином злую шутку, и образ счастливой свадьбы обратился бы в мрачную виселицу. Однако теперь переживать начал он сам. Простейший и надежнейший способ излечить короля в мгновение истлел, сожжённый тяжёлыми взглядами Его Высочества, его подхалима и неудавшегося сынишки. У Чимина затряслись запястья, и он судорожно подтянул перчатки. Что ж, чуду не бывать. Чимин забыл учесть маленькую деталь: никто не оставил бы короля с ним один на один. Если Чимин посмеет прикоснуться к руке Мин Юнги и посторонние увидят свечение, то свечением пламени озарится он, потому что отправится на костер за колдовство, и гореть будет адски долго. Оставалось молиться Всевышнему, уже бросившему однажды, чтобы в книге отца остались записи о болезни, похожей на болезнь короля. — Ваше Величество, — повернулся лицом к кровати и отодвинул свисающую на уровне своей головы лазурную штору, — мне нужно осмотреть вас. — Хо… хорошо, — он был немногословен: в разговоры без особой нужды не встревал. Был ли король таким всегда или боль делала его неразговорчивым поневоле? Чимин коснулся одеяла и откинул его, обнажая щуплое и костлявое тело. Шёлковое платье молочного цвета подчеркивало каждый острый изгиб, под ним просвечивались соски и расползающиеся от ступней лозы, словно молодой король побывал у кочевников, славящихся своей жестокостью, в плену. На груди платье завязывалось широкими лентами, и Чимин потянул их за концы в разные стороны, стараясь почти не касаться болезненной кожи. Узоры вьющиеся изрезали всю грудь и понемногу оплетали шею, точно лебединую. Короля болезнь в прямом смысле душила, и с каждым часом лозы произрастали дальше и дальше, пока не обовьют целиком, как удавы, и не лишат дыхания и разума. К великому счастью, Чимин узнал эту болезнь, ему не померещилось — это была редкая лихорадка, которую вызывала пыльца инвидии. Он распахнул мантию и вытащил из сумки книгу отца. — Вы поняли, что с ним? Вы знаете, как это излечить? — Тэхён никак не находил себе покоя. — Прошу, ответьте мне! — Не волнуйтесь, Ваше Высочество. У Его Величества болезнь серьезная, но мне подвластная.  Чимин торопливо пролистал страницы пожелтевшие, на которых почерк отца отзывался обрывками памяти о бревенчатом домишке и сухой, покрытой сорняками земле. Он жевал щёку и искал записи о лихорадке так быстро, что сминал бумагу. На нужной ему странице остались карандашные наброски с разновидностями лоз и стадиями их роста, а также подробный список лекарств и отваров, которые могли помочь. — Вот оно! Мне понадобится много редких трав и порошок из лазурита. Вы сможете отыскать их в течение часа? — он достал из сумки карандаш и на пустом листе в конце книги начеркал названия всех ингредиентов, после чего вырвал его. — Нужно поспешить, — отдал в руки Тэхёну и столкнулся с его бездонными глазами, которые без конца и края переполняло горе. — Как только лозы разрастутся до висков и лба… дышать станет совсем трудно… Почти невозможно. — Я понял, — вложил клочок бумаги в широкие ладони Чонгука и обхватил их трясущимися пальцами. Его ногти белели. — Твоя сноровка не должна подвести. Передай это Сунхи, как можно быстрее. — Не оставляйте его одного, Ваше Высочество, и сами не оставайтесь одни. Лучше позовите стражу. — Я побуду с папой, — Мунхо загородил грузными плечами Тэхёна и снова раздул ноздри, будто собирался чихнуть, — а ты чеши ногами быстрее, смерть тебя ждать не будет. — Не говори так, — почему-то, когда Тэхён обращался к Мунхо, в его голосе пропадала нежность. — Юнги полегчает, я верю. Он сильный мальчик. Дальше Чимин ушёл в свои мысли. Он всё смотрел на откинутую руку Мин Юнги, которая лежала настолько близко, что Чимин уже чувствовал привкус магии на языке. Сантиметры разделяли от заветного прикосновения, но оно грозило страшными муками и тысячей проклятий на главной площади города. Мин Юнги моргал до того медленно, что успевал бы заснуть с закрытыми глазами; на носу и щеках у него виднелась россыпь ядовитых ожогов от пыльцы. Судя по раскинувшемуся у замка саду, король вполне мог надышаться ей, либо, что тоже возможно, кто-то подсыпал пыльцу в вино или еду. Озвучивать предположения Чимин не стал. Голословные обвинения в чужом доме — грех, который он не хотел брать на душу. Розовые колени Юнги соприкасались друг с другом, бёдра покрылись мурашками грубыми, поэтому Чимин подхватил одеяло и собирался накинуть его обратно, но заметил у стоп только появившиеся кровавые разводы. Он невесомо сел на край кровати и подхватил за лодыжку ногу: на пятках вырисовывались чернеющие витки, они впивались в кожу и ранили её, по стопе из порезов бежали тонкие струи свежей крови. Всё было хуже, чем Чимин думал. — Принесите тёплую воду, срочно, — позабыл обо всех обращениях и любой вежливости, он провёл подушечкой большого пальца по стопе, и Мин Юнги болезненно застонал. — Приказы раздавать вздумал? Лживый ублюдок… А я говорил, пап! — Пожалуйста, поторопитесь! — Чимину не до воплей Мунхо было, да и Тэхёну, судя по всему, тоже. Лоза въелась в кожу — она росла и глубоко под ней. Драгоценные первые дни, в течение которых можно было вытравить яд из тела и не дать болезни пробраться так далеко, были потеряны. Придворный врач сдался, и это равносильно смертному приговору. Неужели в университетах не изучали ботанику и магические растения или магия в королевствах веками будет оставаться запретной? Она буквально сочилась повсюду: сколько необъяснимых отравлений и убийств, сколько сверхъестественных проявлений в обыденной жизни, а люди всё равно не замечали очевидного и просили Бога смилостивиться над ними. Чимин бы на его месте прощать душевную слепоту не стал. Разве может ей быть оправдание? Вскоре двое слуг занесли металлический таз с водой, из которого вздымались тонкие струи полупрозрачного пара, и только на свету их было отчетливо видно вместе с искрами пыли. Мунхо молча вышел из покоев, Тэхён же побледнел хуже сына, перекладывал руки с одного на другое место: то в карманы, то прижимал ко рту и сдерживал ими громкие всхлипы. Чимин видел Его Высочество нечасто, но никогда Тэхён не представал перед людьми в таком виде, обезображенном от сердечной боли. Пожалуй, нет ничего страшнее, чем наблюдать за умирающим ребёнком и быть не в силах ему помочь. — Мой мальчик… за что, Господи, боже, за что с ним так… — вцепился в изножье кровати и склонил голову. Длинная чёлка закрыла его скулы и глаза. — Вы не помните, когда вашему сыну стало плохо? Что он ел в тот день, где проводил время, Ваше Высочество? — А вы думаете: его отравили? — голос надломился, и Тэхён сжал одну из колонн, на которых держался лазурный балдахин. — Мою кровиночку? — Я не смею ни о чем думать или что-то предполагать, — Чимин увиливал от ответа, как мог. — Удушающую лихорадку вызывает пыльца, в организм попасть она может по-разному. Тяжёлая дверь отворилась, и в покои вошёл Чонгук с холщовым мешком, наполненным травами. Издалека донёсся терпкий запах сухих цветений и душистых семян. Чонгук выровнял сбитое дыхание и, завидев Тэхёна, выпрямил спину, встряхивая подол камзола. Его блестящие чёрные локоны растрепались, поэтому он зачесал их рукой назад и смущённо улыбнулся. О, эта обольстительная улыбка — выражение неизреченной любви к Тэхёну — уже порядка подбешивала Чимина. — Все по списку, даже с лишком, — запыхаясь, выпалил. — Превосходно, — Чимин расслабил все мышцы лица, когда говорил это, и выхватил мешок из рук Чонгука. Тот, естественно, одарил его презрительным взглядом. — Нужно омыть ноги Его Величества, но только не обычной водой, иначе лозы разрастутся быстрее. Помогите мне! — подошёл к кровати, бросил рядом мешок и поправил перчатки по привычке. К нему прилила уверенность, даже вдовствующий король его слушал, что уж говорить о мелких сошках. Скользящими прикосновениями Чимин обхватил Мин Юнги за плечи, ощупывая под тончайшей тканью ночного платья выступающие лопатки. Король сдавленно дышал, его опущенные ресницы, под которыми скрывался стеклянный, но всё еще полный надежды взгляд, медленно поднялись. Влажные нижние веки говорили о том, что он сдерживал слёзы. Юнги закинул обмякшие руки на Чимина и, кажется, приложил всю оставшуюся в нём силу, чтобы держаться за шею. Чимин, находившийся в такой близости с ним, расслышал почти исчезнувший запах, которым обладал омега. Это была королевская лилия, соблазнительно прекрасная и опьяняющая. Запах идеально подходил таинственному и мягкому образу короля, и безмерно нравился Чимину. С другой стороны, когда Мин Юнги уже сидел на кровати, подоспел Чонгук и придержал его за обнажившееся плечо, с которого слез рукав распахнутого ночного платья. Чонгук свёл от беспокойства губы и соприкоснулся носом со лбом Юнги. Чимин едва не прокусил щеку и начал нервно растирать пальцы в перчатках. С каких пор слуги, пусть и с привилегиями, лобзаются с королями? Может, Чимин ошибся, когда подумал, что Чонгук — фаворит Тэхёна, и тот успел всех членов королевской семьи охомутать? Неприятный тип, крайне неприятный и подозрительный. — Сейчас может быть неприятно, потерпите немного, Ваше Величество, — Чимин опустился на колени у кровати и вытащил из раскрытой сумки бутылёк с растительной отравой. Он надеялся, что это поможет в тот же миг, потому что Мин Юнги хрипел всё сильнее и под его коленями появлялись шипы. Пять капель разбежались волнами в тазике, вода начала окрашиваться в зеленоватый оттенок. Чимин взял Мин Юнги за лодыжку и вдруг вспомнил о перчатках. Пристальный и прожигающий взгляд Чонгука не дал долго размышлять, поэтому Чимин стянул их зубами и оголил порозовевшие от тепла и влаги руки. Они обыкновенные на вид, здесь волноваться не о чем было, однако ни в коем случае ему нельзя было прикасаться к ладоням Юнги, какими бы изящными и манящими они не казались. Ловушка, за которой последует неминуемая смерть. Чимин зачерпнул ладонью воду и полил ее на белую-белую ногу. Вместе с кровью, уже розовая, она стекала с кожи. Мин Юнги застонал, и всё его тело напряглось, он начал опадать на кровать, однако Чонгук держал крепко. Король сейчас был до того хрупок и слаб, что создавалось впечатление, будто солнечный свет способен, коснувшись, его убить. Юнги опустил плечи и приоткрыл глаза, слеза упала на руку Чимина, и он тут же поднял голову, но король отвёл взгляд. Его дыхание становилось более звучным и мерным, и лозы красные истончались у шеи. Яд подействовал, и корни отмирали, однако это был только первый шаг к чудесному исцелению. Королевская семья своими предрассудками сама лишала себя чудес. — Возьми травы, измельчи и смешай их в ступке пестом строго по рецепту, — Чимин не гнушался раздавать приказы, особенно Чонгуку, который злился и всё равно слушался. — Вот, — протянул раскрытую на рецепте книгу и кинул в руки, вынутую из сумки тару. Чонгук растерянно взял их в руки и посмотрел на Юнги, который с трудом, но мог держать спину сам, и вздохнул с облегчением. — Юнги, мой мальчик, тебе становиться лучше? — Тэхён подхватил его плечо и чуть задел бедром стоящего рядом Чонгука. Тот мягко улыбнулся и поднял мешок с травами. — Дышать… легче, — коснулся горла и пощупал кадык. Голос короля оставался хриплым и низким. Он весь подрагивал, высокая температура мучила. — О, боже, спасибо вам, что спасаете моего сына, — так в одно мгновение отношение Тэхёна к Чимину изменилось. Неплохо чувствовать себя благородным спасителем. Пока удручал только насупившийся Чонгук, который старательно перетирал травы и фыркал. Сидеть в ногах у кого-то унизительно, но когда эти самые ноги почти принадлежали тебе и вскоре ты мог бы с наслаждением целовать их, подобное превращалось в мечту. Чимин трепетно касался ступней, они заметно розовели от воды, и здоровый цвет кожи поднимался от них всё выше и выше, забирался под платье и наконец-то оживил чахнувшее лицо короля. Когда маленькие раны на ногах затянулись от целительной воды, Чимин обтёр мокрые руки о мантию и надел перчатки вновь, прежде чем случилось бы что-то непоправимое. Он смог. Он справился и без магии. Отец бы гордился им, узнай он, какой проворный и хитрый у него сын и как ловко он обвёл за нос королевскую семью с неслыханным по наглости условием. Чимин попросил принести горячей воды и залил ей смесь из трав и лазурита. Отвар пахнул фруктовым чаем, да и на вкус ничем от него не отличался. Чимин отпил сам, чтобы никто в чистоте его намерений не сомневался. — Ваше Величество, вы сможете выпить это без моей помощи? — Я справлюсь, — без колебаний взял ступку и поднёс её к губам. Она тряслась в его руках, и пара капель стекла на бедра, но Юнги не сдавался. — Вы помните про обещание, которое мне дали? — улыбка сама показалась на лице. Чимин больше не сдерживался. — Да, — сделал глоток и поморщился. У Юнги, оказывается, на щеках были веснушки. Только к лицу прилила кровь, как они проявились на коже. — Я никогда их не нарушаю, но и ты не забывай про своё.