Быстрее, чем засыпать

– Гарри, – звук преодолевал пространство между ними, подчиняясь каким-то другим законам, ведь еще минуту назад он стоял рядом, а теперь будущий аврор вышагивал прямо позади нее нервные круги, продолжая игнорировать ее просьбу. – Гарри! Пожалуйста, это важно… – Да, хорошо. Продолжай, – вздохнул заметно повзрослевший после войны друг. Гермиона двинулась вперед, вычерчивая руны на центральной площади амфитеатра, откуда по сторонам когда-то давно расходились скамьи и, возможно, совершались самые невиданные магические ритуалы. Но сейчас. Сейчас воздух здесь был пропитан отчаянием, отдающим смертью и давно закрытой где-то в глубинах их сознаний болью. Арка все еще была занавешена тонкой прозрачной материей, похожей на тягучую дымку, откуда доносился еле уловимый шепот, теперь слышный не только Гарри Поттеру, но и почти всем находящимся в этой комнате Министерства. Комнате смерти. «Memento mori», – гласили руны на каменном полу, над которыми так усердно работала Гермиона весь последний месяц. Как она успевала совмещать учебу в Хогвартсе и стажировку в Отделе Тайн, оставалось загадкой даже для нее. Но сегодня был последние день и ночь перед Самайном, и ей нельзя было упустить момент, а Гарри мог помочь с доступом к секретным письменам одной своей улыбкой и коротким разговором с охранниками библиотеки. – Хорошо, ну, я думаю, что все готово, – девушка отступила на шаг назад, открывая перед собой бледные руны, похожие на те, что были изображены по краям Арки. – Ты уверена? Оно сработает? – спросил ее Гарри с нахмуренными бровями и лицом, явно выражавшим недоверие к методам ее исследования. Гермиона улыбнулась, прежде чем продолжить: – Основное внимание рукописей уделяется Комнате смерти и процессу нахождения между Миром живых и Миром мёртвых. Это своего рода портал, соединяющий их. Считается, что ступивший через завесу окажется в ловушке, но есть несколько способов вернуться в Мир живых, – во второй раз за день отчеканила девушка, убеждая в своей теории не только друзей, но и саму себя. – Гермиона, я все еще не думаю, что тот призрак был чем-то особенным. Послушай, авроры сами могут разобраться, да и нам ни к чему вновь лезть на рожон. Я уже получил первое предупреждение, а теперь еще и это… – Рон приподнялся с места напротив них, указывая на дверь. – Знаешь, может мы все-таки просто пойдем домой, выпьем разок-другой тыквенного сока, отрежем мамин пирог и забудем о том странном событии в Лондоне, которое никак нас не касается? – Рон как никогда был многословен, всем свои видом показывая, что не хочет здесь находиться. – Забудем? Для тебя смерть магглов ничего не значит, Рон? Ну уж прости, что на том задании месяц назад вместе с Гарри оказалась и я. И это был явно не выброс магии, девочки здесь ни при чем. Там что-то произошло. Что-то, с чем Министерство разбираться не хочет, – она продолжила резкими движениями руки обводить руны поверх написанного. Ее дрожащей руки коснулся Гарри. – Все в порядке. Я тебе верю. Давай просто закончим. Мне все еще не по себе, что мы находимся так близко к этому месту. К месту, где… – Я знаю, Гарри, – она немного привстала, чтобы взглянуть ему в глаза. – Мы здесь не для этого. Происшествие уже привлекло внимание прессы, а нам лишние глаза только помешают, – она глубоко вздохнула, будто мысленно возвращаясь на пару месяцев назад. – Тот выброс магии явно был не первым случаем, который таинственным образом скрывали от прессы и от нас. Я показывала тебе документы. Это повторяется. И повторяется определенными периодами, будто по кругу. Одинаковые промежутки времени. Одинаковый дом. Вновь две маленькие девочки, которые слышат стуки, странные движения, голоса. А те убийства, боже… Ты когда-нибудь видел такое? Уже два месяца прошло, но авроры так и не сдвинулись с мертвой точки. И говоря об убийствах, я имею в виду уже пятерых мертвых магглов. – Это странно, согласен. Поэтому я здесь. Поэтому и Рон здесь, хоть и не хочет этого признавать. Куда мы без очередных приключений, правда? – Гарри пытался придать своим словам хоть немного веселья, но явно в этом не преуспел. – Ночь Самайна – самая сильная для ритуалов. То, что я нашла в «Пророке» 1977 года, означает, что духи вернулись. Но, согласно записям «Магии тысячелетия», это возможно лишь в том случае, если они находились в неком подвешенном состоянии. Не обязательно мертвы, но и не в силах вернуться в мир живых. Им нужна была помощь волшебника, который явно обладал знаниями, как вернуть души и пройти через ряд… сложностей. – Каких таких сложностей? – спросил Гарри, который все еще понятия не имел, к какому выводу пришла Гермиона. – Есть сложность преодолеть черту, чтобы вытянуть или запереть душу в Арке Смерти, – Гермиона приобняла себя за плечи, выдыхая ледяной пар в пустоту. – И ты, конечно, поняла, как ее решить? – подталкивал ее к продолжению разговора Рон. – Да. То есть, не совсем. В любом случае, причина, по которой мы здесь – не случайность. Арки Смерти активируются с определенной периодичностью. Духи в том доме появляются с определенной периодичностью, а началось все, если я правильно поняла, в 1977-ом. Именно оттуда нам надо запечатать воронку. – Запечатать значит? – Гарри вновь вздохнул, взъерошив свои темные волосы. – Что значит запечатать? – Один из нас отправится в Арку, закроет брешь и вернется обратно. Нет-нет, это абсолютно безопасно. Я провела уже несколько экспериментов и просчитала вероятность того, что кто-то застрянет между мирами. И, да, я не говорила вам раньше, потому что вы бы отказались. Но я не могу больше ждать. Мы сможем вернуться к этому лишь спустя год, – она продолжала выкладывать перед собой ингредиенты для зелья, все еще дрожащими руками. – Гермиона… – Нет, Гарри. Послушай. Мы сможем ее закрыть. Они просто всегда боялись прикоснуться к чему-то столь неизведанному. Боялись даже близко подходить к этим Аркам, которые есть в разных уголках Земли. Хотя много лет назад изучали их руны и состояние, даже отправляли туда людей, представляешь? – она задержала дыхание, пока друзья ее внимательно слушали. Гарри кивнул ей уставшими глазами. Рон посмотрел на них с замешательством, но принялся разрезать кусочки дремоносных бобов перед собой. – Ну, и кто пойдет? – спросил, скорее, ради приличия Рон, хотя сам знал ответ. – Вы не знаете и половины тех заклинаний, которые изучила я за эти месяцы. Это буду я. Без обсуждений. Вы нужны мне, чтобы вернуть меня обратно, – для такого спонтанного решения Гермиона выглядела вполне решительной. Она все еще не понимала, к чему все это приведет, но меры предосторожности были железобетонными. По крайней мере, она себя в этом убеждала. Гермиона не могла отправить туда Гарри, ведь у него только начала налаживаться жизнь после столько лет отрицания себя, борьбы за весь Магический мир, но не за свое личное счастье. У него была Джинни. Новая семья. Новая работа. Он был счастлив, он выглядел счастливым. Рон. Он давно нашел свое призвание, помогая брату во «Всевозможных волшебных вредилках», а вечера проводя в баре за обсуждением квиддича. У него, вроде как, появилась девушка, и он оправился после их расставания, которое, к слову, было самым правильным решением в ее жизни. А что она? Гермиона продолжила учебу в Хогвартсе, совмещая это с исследованиями, ведь школьный курс уже знала наизусть и вернулась только ради МакГонагалл и галочки в бумажке. Ей будто везде и постоянно чего-то или кого-то не хватало. Родителям так и не вернулась память, попытки восстановить которую она потеряла еще этим летом. Девушка сняла небольшую комнату на окраине Лондона, ей пророчили большое будущее, карьеру Министра, но она все еще не знала, чем хочет заниматься. Сейчас Гермиона хотела сделать то, в чем была точно уверена. И делала она это не для себя, а для тех двух малышек, которые продолжали являться ей во снах. Она была готова пойти на риск, они – нет. Гермиона бы никогда не рискнула ими, учитывая все обстоятельства, а они просто не знали всего, что ей удалось найти. Сейчас это было ее преимуществом. Но надолго ли? Загорелись свечи по периметру рун, отдавая холодным блеском и посылая мурашки по всему телу. Гермиона встала прямо перед Аркой, находясь лицом к лицу со своей смертью. Она провела для них пятнадцатиминутную лекцию о том, как именно завершить ритуал и что делать в непредвиденных обстоятельствах. Гермиона еще раз взглянула на парней, которые доверили бы ей свою жизнь, и начала шептать про себя заклинание. – Вы это слышали? – Рон взволнованно обернулся в сторону той же двери. – Кажется, у нас гости, – приподнявшись с места, Гарри начал чертить руну, чтобы запечатать вход и выиграть время. Грохот. Несколько авроров попытались проникнуть в Комнату смерти, явно заставляя парней перейти к плану «Б» или даже «С». Гермиона продолжала тихо произносить слова, открыв глаза и посмотрев четко вперед, увидев очертания знакомых лиц. Лиц, которые она понимала, что узнает, но не могла назвать, кто был перед ней. Лиц, которые явно были встревожены и что-то ей говорили, но Гермиона не слышала ни единого звука, заглушая их своим шепотом. Лиц, что явно были недовольны ее выбором. С другой стороны послышалась «Бомбарда» и рассекающие воздух звуки аппарации, красный луч заклинания явно летел прямо в ее сторону, и она бы успела это заметить, если бы не ее глаза, прикованные к другим голубым глазам. Если бы не Гарри, который наплевал на план, оставив свой пост и бросив еще одно заклинание в ее сторону. Если бы не она, сделавшая шаг вперед как раз в тот момент, когда луч рассек кудри ее темных волос. Гермиону затянуло прямо в Арку – и это не было их планом. Гермиона. — Такого гения, как Дамблдор, невозможно обмануть при помощи дурацкого трюка, вроде зелья старения. — В этом вся его прелесть. Голова раскалывалась, а взгляд все еще был расфокусирован, будто пытаясь найти свет в конце туннеля, о котором так часто рассказывали в книгах. Но сейчас она ничего не видела. Гермиона. Ну же, Гермиона. — Вы дважды выступили без разрешения, мисс Грейнджер. Вы не можете сдерживать себя? Или Вы гордитесь тем, что Вы невыносимая всезнайка? Она протянула руку вперед, пытаясь дотянуться до таким знакомых голосов, которые окутывали ее, кидая из стороны в сторону. Гермиона. Гермиона, ты слышишь? Иди на мой голос, Гермиона. Не жалей умерших. Жалей живых, и в особенности тех, кто живет без любви. Ее руки коснулась прозрачная, но такая теплая дымка, а глаза будто дали сигнал мозгу, чтобы открыться, представив перед собой такую яркую картинку, от которой ей вновь пришлось зажмуриться. Гермиона все еще не чувствовала землю под ногами, находясь где-то в подвешенном состоянии. Она все еще не чувствовала своих рук. Но чья-то рука коснулась ее прямо у сердца, продолжая говорить: Гермиона. Те, кто любят нас, всегда с нами, ты можешь их найти вот здесь! Сириус? Да, это Сириус. Она, наконец, смогла разобрать хоть чей-то голос и еще раз попробовала открыть глаза, заметив перед собой заметно помолодевшего крестного Гарри. Как она нашла его здесь? Разве его душа все еще находилась между мирами? А между мирами ли она? Где она? – Сириус? – ее голос звучал немного охрипшим, а на глазах проступали слезы. Она смогла различить четкие очертания его фигуры. Сириус Блэк. Живой. И такой… другой. Темные, слегка длинные волосы обрамляли его лицо, что резко контрастировало с алебастровой кожей. Локоны были такими же дикими, как если бы она увидела его вновь на поле боя, губы сложились в странную ухмылку, и он откашлялся. «Невероятно красивый», – подумала тогда она, все еще не замечая ничего вокруг, лишь уставившись в его голубые, заинтересованные и чем-то взволнованные глаза. Руки. Она все еще держит его за руки, поняла Гермиона и резко отстранилась назад, покачнувшись и потеряв контроль над своим телом, вернув прежнее положение после того, как крепкая рука двинула ее на место. Тело напряглось, пока она ждала его реакции, девушка сразу подумала о своей палочке, которая всегда была наготове и находилась в специальном кармане своей куртки. На ней куртка. К Гермионе постепенно начало возвращаться не только зрение, но и другие чувства, и тогда она посмотрела немного вдаль, заметив, что находится в комнате. Точнее – в Башне Гриффиндора. Что здесь происходит? Она спит? Она умерла и видит молодого Сириуса Блэка в своем последнем сне? – Откуда ты знаешь мое имя? – все еще осторожно придерживая ее за локоть, спросил Сириус. Или не он? Она ничего не понимала. Гермиона попыталась резко приподняться вверх, чтобы наконец ощутить землю под ногами, но, подняв голову, встретилась глазами с… Гарри? Нет. Кто-то другой, очень похожий на Гарри, а рядом с ним еще двое знакомых ее разуму парней. Резкий поворот влево, и толпа студентов в форме вваливается в гостиную, указывая прямо на нее. Что. Здесь. Происходит. Ее взгляд вновь потерял фокус и ориентир, на кого именно ей смотреть, Гермиона ощутила легкое прикосновение руки на уровне талии и закрыла глаза. – Блять, неси ее в Больничное крыло, – было последним, что донеслось до ее уже заметно уставшего разума, пока он окончательно не запечатал все вокруг. Минуту спустя, или ей так казалось, волшебница уже открыла глаза, голова ее продолжала пульсировать, а справа сквозь шторы уже пробивался дневной свет. Что случилось? Где она? Она жива? Знакомый запах мяты и зеленого чая, смешанный с чем-то приятно-сладким, витал вокруг. Так в ее памяти пахло Больничное крыло, когда она была там в последний раз, помогая мадам Помфри с подготовкой к новому учебному году и подарив ей немного маггловских трав, лишь бы стереть этот запах смерти, витавший вокруг. Месяц ей потребовался на то, чтобы перестать вздрагивать после каждого шороха. Еще пару недель на то, чтобы не видеть перед собой тела давно погибших друзей и членов Ордена. Неделя на осознание того, что ей не услышать больше голоса ее родителей и не почувствовать тепло объятий, так крепко сжимавших ее тело когда-то далеко в детстве. И этот запах – запах мяты, напоминал ей о доме. Неудивительно, что в Хогвартсе она проводила так много времени в Больничном крыле, куда сама его и запечатала. Гермиона привстала на локтях, подтянув белый хлопок чуть выше и сосредоточив все свои силы на таком простом действии, как оглядеться вокруг. Это было крыло, она не ошиблась, но что-то здесь было по-другому. Это были совсем не те шторы, что она недавно разглаживала с помощью новых бытовых чар. Расстановка кроватей здесь была другой. И не было той тяжелой атмосферы, иногда пробивающейся сквозь нотки мяты. Мята. Гермиона потянулась рукой к тумбочке, где стояла кружка чая, явно заваренная Помфри, и сделала глоток. Еще один. Это не Помфри. Она никогда не заваривала такой чай или рассудок Гермиона играет с ней в очередную угадайку. Было тихо. Здесь не было ни звуков, ни шагов студентов за большой деревянной дверью, ни голосов профессоров, что спорили бы за углом. Лишь тускло освещенная комната, слабый свет восходящего солнца которого указывал на соседнюю кровать. Тогда она и заметила его – парня, что лежал напротив, завернувшись почти в клубок. В одной его руке лежала палочка, другая небрежно лежала на подушке рядом с темными локонами уже знакомых ей волос. Снова он? Сириус? Или кто-то похожий на него. Гермиона попыталась восстановить события прошлой ночи, обращаясь к памяти, тянуться к которой было так далеко. Далеко? Вот где она сейчас находилась от Гарри и Рона. Что произошло в Арке? Значит, она все-таки мертва. Мертва и попала в Хогвартс времен молодого Блэка, поэтому ей были знакомы глаза Поттера, который явно был Джеймсом и еще двух парней, один из которых смутно напоминал ей бывшего профессора. Что ж, Гермиона, тебе явно надо было поменьше читать «Пророк», ведь твой разум отлично интерпретирует события прошлого, воссоздавая настолько реалистичную картинку, что позавидовал бы любой ребенок. Еще. Ей нужна еще информация. Она вновь потянулась за воспоминанием, что ускользало от нее с невероятной скоростью, будто запрещая вторгаться в своей же разум. Ритуал. Белый мел прямо посреди Гостиной Гриффиндора. Чаша. Разрезанные бобы вокруг. Что-то ей это напоминало, но только происходило это явно не в этой комнате, а в Министерстве. В Министерстве, где она бросила Гарри и Рона в лапы явно недовольным аврорам, которые сделали … что? Кто-то бросил в нее заклинание, и не безобидное. А были ли это авроры? Вспоминай-вспоминай. Еще чего-то не хватает. – Проснулась? – безопасное молчание было нарушено твердым мужским голосом, сократившим пространство между ними до нескольких сантиметров, ведь он находился уже не напротив нее, а прямо перед ее лицом. Гермиона выставила руки вперед, как бы намекая на то, что пора отодвинуться и больше не смотреть на нее так, будто она какой-то пришелец в его мире. Парень явно не понял ее намека. – Не мог бы ты… отойти? – вежливо попыталась произнести девушка, вновь удивившись своему голосу, который предательски задрожал. – Я всего лишь проверял твою температуру, красотка, – рука коснулась ее лба, слегка отодвинув сбившиеся локоны волос, а оценивающий взгляд прожигал ее зрачки. Она все еще не могла нормально пошевелиться, будто парализованная его действиями. – Послушай, я не знаю, кто ты… Но я позову мадам Помфри, и она явно не одобрит твоего нахождения в Больничном крыле с девушкой на одной кровати, ведь так? – раз они играют в студентов Хогвартса, то она будет придерживаться этой роли. – Кого? Помфри? Что ж, тогда я позову профессора МакГонагалл, и она со всей строгостью выпишет тебе штрафные за то, что ты ночью использовала какие-то аппарационные чары, явно запрещенные внутри школы. Что за секрет? Там была дверь, да? Это Пивз тебе подсказал? – явно не унимаясь, продолжал тараторить парень, все еще не убирая руки с ее плеча, куда она легла после «измерения температуры». – МакГонагалл? Она здесь? Можешь позвать ее? – Гермиона решила использовать все свои чары и самообладание, чтобы не треснуть рукой тому по голове, а вежливо попросить покинуть комнату. Ей надо подумать. И вспомнить, что, черт возьми, произошло. – Ты громко думаешь, тебе говорили? – кажется, гриффиндорец в маггловской кожанке наконец-то понял ее намек и привстал с кровати, потянувшись вверх длинными руками. – Ты здесь в безопасности. Я уже договорился с профессором, чтобы мне разрешили здесь… переночевать, хотя пришлось вытрясти заначку одного интересного зелья у Римуса, неважно. Я позову Дамблдора, а ты оставайся здесь, ладно? Я уже давно не носил девушек на руках, – он уже почти вышел, но развернулся на последней фразе и подмигнул ей, захлопнув дверь за собой. В безопасности. Больничное крыло едва ли можно назвать безопасным местом, учитывая обстоятельства, после которых она вновь и вновь сюда попадала. Альбус Дамблдор. Он говорил о Дамблдоре? Ее директоре, который был… мертв? Впрочем, как и она. Должна была быть мертва. Хотя свойства Арки не изучены досконально, но она явно не ожидала, что попадет в такой реалистичный сон или состояние сна, возможно, пограничное между жизнью и смертью. Ей нужно в библиотеку. Срочно. Здесь же есть библиотека? Она вообще может передвигаться по Замку? Дверь вновь открылась, не успела Гермиона пересчитать в уме все ей знакомые на эту тему книги, которые потенциально могли находиться в Хогвартсе, и появился высокий, в элегантном костюме профессор Дамблдор, с такими знакомыми очками на лице, но таким незнакомым для нее выражением. Что, во имя Мерлина, ей подсовывает ее подсознание? – Профессор Дамблдор, – Гермиона решила начать первой, проверяя свою теорию о том, что и эти голоса были у нее в голове. Сейчас она попыталась представить фразу, которую бы ей выдал директор на ее вопрос, очевидно указав на ее болезнь. – Знаете, кто я, мисс…? – любезно спросил он, изучая ее ярко-голубыми глазами скорее с осторожностью, чем с интересом. Гермиона уставилась на него в шоке. – Вы не знаете, кто я? – прошептала она. Он ее не узнал? Но почему? – Боюсь, что мы с вами еще не встречались, мисс, – неуклонно продолжал профессор. Гермиона закрыла глаза, досчитала до десяти, выдохнула, моргнула и вернулась взглядом на Дамблдора, явно помолодевшего и продолжавшего ее изучать. Не зная, как продолжить их разговор, она решилась на самый простой и логичный вопрос: – Какой сейчас год, сэр? – он ей улыбнулся, показывая всем видом продолжать. Но что здесь можно было продолжить? – Я Гермиона. Гермиона Грейнджер. – Приятно познакомиться, мисс Грейнджер. Сейчас 1977 год. Вы в Хогвартсе. Я директор школы. Вчера вы оказались в гостиной Гриффиндора при, кхм, странных обстоятельствах, если верить словам мистера Поттера, то вы явились с того света. А и еще, конечно, вы привидение, – явно забавляясь теориями своих студентов, произнес Альбус. – Я не понимаю, – тихо произнесла она скорее для себя, чем для ушей профессора. – Должен сказать, что мне любопытно услышать вашу версию событий, ведь в Хогвартс попасть довольно нелегко. Но учитывая, что вы явно волшебница и явно знакомы со мной, то история предстоит не из легких. Мы можем отложить разговор до вечера, а пока выспитесь еще немного, – он уже хотел было уйти, но Гермиона остановила его одной фразой. – Я из будущего, – слова слетели настолько быстро, что она не успела обдумать все возможные последствия. – Я не знаю, как здесь оказалась, и все еще думаю, что сплю, но я точно не из 1977 года. Я еще даже не родилась. Профессор кинул заклинание на дверь, которая с грохотом захлопнулась, а шторы за Гермионой резко запахнулись, закрыв весь солнечный свет. – Сколько? – просто озвучил он свой вопрос, но девушка прекрасно поняла, о чем идет речь. – Двадцать один год. Я прыгнула на двадцать один год назад, – она и сама начала осознавать возможные последствия раскрытия своей тайны. Но ей нужен был союзник, а никого лучше Дамблдора здесь предположить даже нельзя. – Это был не маховик, – решила уточнить она. – Что ж, интересно. И как вы здесь оказались, мисс Грейнджер? – Дамблдор явно был заинтригован и даже обеспокоен. Гермиона уже мысленно прокрутила в голове все доступные ей воспоминания и знания о 1977-ом, о Волдеморте, о первой надвигающейся войне, о достаточно мирном, пока еще, времени. Дрожь пробежалась по ее позвоночнику, вызывая спазмы тошноты, когда она вспомнила, как именно оказалась в этом врменени. – Это была Арка, сэр. Я шагнула в Арку Смерти, – уверенно произнесла она. – Но это невозможно, мисс Грейнджер. Вы же понимаете? Я предполагаю, что вам около 18 лет, а значит, вы уже заканчивали обучение в школе и прекрасно знаете все законы о перемещениях во времени. Тем более, используя настолько древние артефакты, как Арка Смерти. И кто только допустил студентов в закрытую секретную комнату Министерства, – что ж, явно не такой бурной и возмущенной реакции она ожидала от директора. Дамблдор продолжил. – Если все, что вы говорите – правда, то смею предположить, что мистер Поттер все-таки был прав… Пауза тянулась слишком долго. Она будто физически ощущала, как кусочки пазла складываются в это время и в ее голове. Пограничное состояние между жизнью и смертью. Способ вытянуть душу. Ночь на Самайн. Ритуал. Руны в гостиной. – Это был Блэк, так? Мистер Блэк был тем, кто вытянул вашу душу? Он ваш якорь, – негласно они оба пришли к одному и тому же выводу, сопоставив все известные им факты о перемещении душ. – Должно быть, ваша связь была достаточно крепкой, чтобы такой молодой волшебник смог вернуть душу из пограничного состояния. Вытянуть ее в определенный момент. Вам повезло, мисс Грейнджер. – Я знаю, – тихо произнесла она, заламывая руки и костяшки пальцев, вспоминая глаза, что видела сквозь дымку Арки. Там всегда был Сириус, как она могла его не узнать? Она беспокойно прикусила губу, рассуждая о том, как ее появление здесь может повлиять на события в будущем. Она может изменить прошлое? Мертва она в своем времени? Сможет ли она вернуться обратно таким же способом? – О, – удивленно произнес директор, придя к какому-то умозаключению. – У меня есть знакомый в Министерстве, мы обратимся к нему. А пока что, располагайтесь в Хогвартсе. Мы не можем допустить того, чтобы вы пролежали здесь без дела. К тому же, мистер Блэк уже караулит вас за дверью, – Дамблдор странно взглянул на нее, будто вновь рассуждая сам с собой, и протянул ей руку. – Вам надо встать, Гермиона. Вы в безопасности. Вы живы. И вы не можете повлиять на события. Это все, что вам пока что необходимо знать. – Но, а как же…? – не успела она закончить свой вопрос, как Дамблдор перебил ее ответом. – Есть два варианта, мисс Грейнджер. Либо вы всегда находились в этом времени и появлялись в этот день, затем бесследно исчезая. Либо… я вижу перед собой призрака? А я пока еще в рассудке. – Я могу пройти сразу в библиотеку, профессор? – Гермиона уже переминалась с ноги на ногу, ощущая твердый пол под ногами. Так, будто уже вечность не стояла на пятках. Дамблдор лишь кивнул ей, сказав напоследок, что сначала ей надо посетить Большой зал и отобедать, ведь уже половину дня она провела в Больничном крыле. Она призрак? Бред. Призраки не могли ощущать чужие прикосновение, не могли чувствовать запахи, и совершенно точно их руки не могли касаться двери и открывать ее. Всегда находилась в этом времени? Еще более нереалистичная версия событий, ведь она бы запомнила это. Ведь так? Гермиона вдохнула полной грудью и аккуратно закрыла за собой дверь, резко развернувшись на пятках и уткнувшись в чье-то плечо. – Ауч! – удивленно крикнула она, схватившись за место удара и подняв свой взгляд выше. Перед ней предстала очень интересная картина. Один парень, тот что повыше, все еще напоминавший ей профессора Люпина, держал левой рукой того, что напоминал ей Гарри. Вторая его рука, а точнее локоть, пришлась прямо в живот самому низкому в их компании. Тот схватился за ушибленное место, будто в приступе смеха, а не боли, но лицо его не выражало ни одной эмоции. Джеймс? Так его звал профессор, корпусом почти упал на Сириуса, а рукой как раз-таки задел Гермиону. Сириус. А что он? Он вскинул голову, отодвигая тем самым локон с лица, пальцами правой руки удерживая сигарету в губах и наблюдая за небольшой дракой со стороны, прислонившись к дверному косяку. Значит, тот четвертый был Питером. Значит, перед ней легендарные Мародеры? – Привет, о ужасный призрак Самайна, – скорее весело пропел Джеймс, который все еще напоминал ей чем-то Гарри, отчего у нее зудело где-то в груди. – Сохатый, заткнись, – медленно убрав руку с двери, прокручивая в другой руке уже потухшую сигарету, резко заявил Сириус. Он все еще оставался в стороне. – Я Римус, Римус Люпин, – профессор, а, стоп, студент протянул ей любезно руку, но та не достигла своей цели. – Притормози-притормози, я еще не готов принять ту реальность, где ее рука сейчас не пройдет сквозь твою. Ты же понимаешь, как расстроится наш Бродяга, да? – Джеймс перехватил руку Римуса, бросая злой взгляд в сторону Сириуса. Похоже, между этими двумя что-то произошло. – Блять, Джеймс. Я же сказал заткнуться. Не сейчас, – Блэк продолжал смотреть куда-то в сторону, даже не обращая на нее внимания. Он коротко кивнул Питеру, и тот с полувзгляда понял, что пора идти. Петтигрю двинулся в сторону выхода из этого крыла, за ним – Сириус. Джеймс пожал плечами, будто извиняясь перед Гермионой, и тоже догнал быстро удаляющуюся компанию. – Не принимай на свой счет. У них были утренние бабские разборки. Победу пока никто не одержал, так что это продлится примерно до вечера, пока не начнется тренировка по квиддичу, – Римус указал ей на выход, слегка подталкивая вперед, коснувшись предплечья. – Так, как тебя зовут? – Гермиона, – уверенно и все еще удивленно произнесла она. Не так она планировала начать свой день. Впрочем, ее планы в последнее время оборачивались полной катастрофой. – Дамблдор сказал нам проводить тебя до Большого зала, так что я покажу дорогу, – быстро проговорил Римус, будто объясняясь перед ней. – Ты же не против? – он взглянул на нее как-то странно, вкладывая какой-то странный подтекст в слова, которые Гермионе еще не уловила. Может, Люпин думал, что она его опасается? Из-за его состояния? А знали ли другие студенты в Хогвартсе про то, что он оборотень? Он со всеми был таким… осторожным и деликатным? Ее голова просто взрывалась от вопросов. Виски все еще были тяжелыми, глаза все еще привыкали к новой действительности, которая казалась ей более… теплой? Более теплой, чем привычный ей Хогвартс, который Гермиона видела в последний раз. Кажется, он что-то у нее спросил. – Нет-нет, – затараторила она. – Показывай дорогу. Прости, я не привыкла к такому вниманию. – Я тоже его избегаю, – почему-то признался ей Римус, возможно, сам того не ожидая. Что-то было в нем такое, что не давало покоя ее мыслям. – А что с Сириусом? – так странно было произносить его имя, совершенно в другом контексте и совершенно в другом времени. – Джеймс устроил скандал, потому что подумал, что Бродяга, а прости, Блэк таким образом представил миру свою новую девушку. Джеймс считает, что он должен был узнать первым, – Римус указал ей на стол, где сидели гриффиндорцы. – А еще, Джеймс назвал тебя симпатичной, но, правда, после того, как драматично пробормотал, что «разочарован вашим представлением». – Я не его девушка, – возразила сразу же Гермиона, оглядываясь по сторонам и замечая небольшие изменения в Большом зале. Студентов было больше, чем она привыкла видеть, столы были полностью наполнены уже знакомыми блюдами, а потолок еще сохранил украшения прошлой хэллоуинской ночи. Лишь взгляды гриффиндорцев были направлены в ее сторону. – Знаешь, ты ведь всех напугала. Они думают, что ты призрак, и я говорю на полном серьезе, – Римус подмигнул ей, приглашая к столу. Гермиона аккуратно села на край, все еще чувствуя себя не в своей тарелке и мечтая скорее оказаться в библиотеке, чтобы спрятаться за историями об Арке и … призраках. Но другая часть ее мыслей зацепилась за фразу Дамблдора о том, кто именно ее «вытащил с того света». Сириус. Она вновь взглянула в его сторону, совершенно не скрывая того, что рассматривает его подтянутую фигуру, все еще в школьном пуловере, поднимаясь взглядом чуть выше к линии локтей, докуда были закатаны рукава, открывая вид на сильные руки, упавшие на плечи Питера Петтигрю, и длинные пальцы, каким-то магическим образом удерживающие сигарету и ножку от курицы в одной ладони. Он заметил ее. Заметил сразу, как она вошла в Большой зал, ведь Гермиона тоже чувствовал его взгляд на себе, а скорее на Римусе. Было в них что-то, что напоминало ей о Гарри с Роном – то, как они переглядываясь, понимали друг друга с полуслова, не произнося эти слова вслух. Римус немного от нее отодвинулся, в то время как Джеймс заметно встрепенулся и развернулся лицом к ней: – Снились ночные кошмары? Вот мне – да. Девушка в белом платье, знаешь, такая, как из фильмов ужасов, что крутят в Лондонском центральном кинотеатре, помнишь, Бродяга? Потом она медленно оборачивается и … – … и говорит, что тебе пора в кроватку к Лили, ведь только она может тебя утешить, да? – съязвил в ответ Сириус, перебивая друга. Интересно, куда пропало его игривое утреннее настроение? Он все еще ни слова не сказал Гермионе. – Хочешь поговорить об этом? – послышалось с другого конца стола, где через пять человек сидела рыжая красивая и сияющая девушка… Лили. Мама Гарри. Невероятно. Джеймс сразу же замолкнул, будто размышляя над ответом больше, чем обычно, прежде чем покачать головой, изображая согласие и вытащив руки из-под стола, сложив их под подбородок. – Эй! Какого черта? – закричал возмущенно Сириус. – Я еще не закончил есть, а вы развели свои телячьи нежности. – Вы меня убиваете, – добавил Римус, потянувшись за порцией салата. Гермиона лишь успевала бегать глазами по столу, от лица одного мародера к другому, затем к гриффиндорцам, потом к столу Слизерина, куда была брошена нелепая фраза Сириуса, обращенная к его брату. Регулусу. И он был здесь, а значит, где-то рядом… Гермиона поймала темную макушку бывшего профессора Зельеварения, который что-то писал в своем учебнике, не обращая внимания на происходящий вокруг хаос. Или только для Гермионы это казалось хаосом? Шум, голоса, крики, веселые разговоры, слишком много людей, слишком много эмоций, слишком много… всего. Ее накрывала паника. Она стала глубоко дышать, уткнувшись лицом в свои ладони, продолжая прокручивать в голове имена своих друзей и свое, будто оно вот-вот ускользнет из ее памяти. Острая боль вновь пронзила виски, разжигая какое-то дикое пламя или даже крик, который так и рвался наружу. Крик о том, чтобы они все прекратили. Она не привыкла видеть настолько счастливые и расслабленные лица людей в Большом зале, не привыкла, что никто не обсуждает очередное нападение, или пропажу людей, или еще одну статейку Риты Скиттер, или видеть именно эти лица, такие сияющие и беззаботные, или... – Гермиона? Так тебя зовут, да? – к ней обратился тот, с кем ей совершенно не хотелось вести беседу. – Я Питер! Добро пожаловать в Хогвартс. Она не протянула ему руку в ответ, но кивнула и развернулась в сторону двери, решив уйти прямо сейчас, пока не выдала все свои мысли об этом человеке за столом. Гермиона уже перекинула ногу через скамейку, как чья-то рука ее аккуратно остановила: – Нужна помощь? – Римус даже сейчас был самым понимающим из всей этой компании. Она лишь махнула головой из стороны в сторону и тихо сказала, что пойдет в библиотеку. – Эй, с ней все в порядке? – обратился к Римусу Джеймс после минутной паузы, заметив отсутствие новой девчонки за столом. Люпин скорее застигнут врасплох тем, что лишь он один обращает внимание на нее и лишь он один замечает вспышку вины на лице Сириуса. Римус продолжает вплотную смотреть на Сириуса, будто выискивая какие-то ответы, начертанные в его глазах, но замечает лишь слепую грусть и отсутствие других эмоций, тех, которые он так глубоко запирает, не желая открываться сейчас даже друзьям. Он знает, что у друга было не лучшее лето, что неудивительно, учитывая, в какой безумной семейке он родился. Но Римус думал, что Джеймс помог другу это преодолеть, помог ему вновь вздохнуть полной грудью и обрести… спокойствие? Он никогда не видел такую сосредоточенную сторону Блэка. Сириус пожимает плечами и говорит Джеймсу: «Всё, вечером». Получает в ответ легкий смешок. Смех для них был еще одним способом дать выход эмоциям. Эмоциям, когда так хотелось, но нельзя было кричать, слать все к черту или ругаться на чем свет стоит. Улыбка Ремуса сходит на нет. Взгляд его смещается на слегка дрожащие руки друга, которые тот пытается скрыть, потянувшись за очередной сигаретой. Уже пятой за это утро. Он не может точно сказать, от чего дрожат его руки – внутреннее ли это беспокойство или дурацкая привычка, оставшаяся с прошлого года, но именно в тот момент ловит взгляд Сириуса. Хмурый взгляд. – Пятая, серьезно? – Римус решил сразу озвучить свой вопрос, а скорее претензию. – А что, беспокоишься, мамочка? – Блэк продолжал язвить, все еще скрывая свои истинные мотивы. Чем же его так задела эта новая девушка Гермиона, что он с самого утра сам не свой? – О, у тебя появилась новая мамочка? – включился в их беседу Джеймс, и его голова легла на плечо друга. – Мои глубочайшие извинения, мамочка Поттер, – театрально протянул Сириус в манере, скорее похожей на Джеймса. – Клянусь, что такого больше не повторится. – Эй, все в порядке? – вновь попытался пробить его броню Римус. – Отъебись, Римус, – Блэк резко встал из-за стола, подбросил в руках школьную сумку и буквально вылетел из Большого зала. К таким сценам привыкли все гриффиндорцы, которые, даже не моргнув глазом, продолжили обсуждать предстоящий квиддичный матч. Первым из их компании перевел тему Джеймс, озвучив вопрос, который уже давно кричал в голове у Римуса: – Как думаете, каковы шансы, что он послушается нас и будет держаться подальше от Гермионы?