Быстрее, чем засыпать

Это был ее пятый день. Пятый день во времени, где она мало того, что не находила себя, так и не должна была вовсе находиться. Это было… выматывающе. Она все еще плохо спала, пытаясь прокручивать в голове события прошедшего дня, чтобы не упустить важный момент – тот, где она могла облажаться. Каждое сказанное ей слово, каждый направленный на кого-то взгляд могли послужить катализатором чего-то, что надо было избежать. Гермионе никогда не составляло труда следить за своими словами и действиями, но здесь она будто постоянно была под высоким напряжением. Напряжением, которое могло в любой момент ударить ее разрядом, задев близких ей людей. Она завела дневник, чтобы записывать все, что с ней происходило и неосознанно составлять связи, схемы, переплетения судеб, что сейчас оказались под ее властью. Гермиона надеялась, что не забыла в суматохе отталкивающие чары, ведь, прочитав все то, что было внутри, кто-то точно счел бы ее сумасшедшей. Особенно, если бы увидел ее неозвученные ответы на услышанные диалоги из каждого вечера. Раз девушка не могла говорить с ними – она для них писала. Это помогало ей хоть немного… социализироваться? Хотя это сложно было так называть. – Ты видел, во что он одет? Мои домашние эльфы и то одеваются лучше… «Знали бы вы, какие прекрасные наряды у домовиков в моем времени, ваши модные приговоры сошли бы на нет». – Ходит слух, что Министерство хочет его отставки… «О, и у них получится, спустя 20 лет. У Дамблдора в каждом из времен есть враги, которые хотят отнять у него пост директора». – Ты можешь пользоваться лазом, если еще захочется сбежать из этого дурдома. В любое время… «И каким из мест на Карте пользуешься ты, чтобы сбегать каждую ночь, а главное – куда?» – Ты когда-нибудь хотела бы полетать на драконе?.. «Когда-нибудь я украду для тебя гиппогрифа, чтобы спасти от смерти». Строчки слетали с ее губ, а мыслительные потоки невозможно было остановить – и как тут можно было уснуть? Гермиона уже почти не спускалась из комнаты вниз, чтобы не разбудить кого-то из соседок или вновь не призвать к себе ночного гостя с глазами ее будущего профессора и со столь искренним желанием ей помочь. Римус Люпин оказался для нее самым… привычным в этом времени. – Эй, призрак, съешь немного сладкого. Сегодня на Трансфигурации ты была слишком хмурой. «Откуда у тебя такие запасы шоколада?». Он почти не изменился, лишь его лицо было более счастливым, спокойным, хоть иногда тревожность и блестела в его глазах. Но все же реже, чем у того Римуса Люпина, которого знала Гермиона. Смотреть на него было… больно. Но хуже всего было видеть Джеймса, который был слишком похож на Гарри, как и его желание обращать на нее внимание, в то время как другие проходили мимо. Или же на Сириуса, который все еще оставался для нее загадкой. В его времени он был как рыба в воде, в то время как в ее – был кем-то чужим в океане. После внезапно брошенной фразы в компании Мародеров, почти всю ночь она провела за составлением плана. Это совершенно точно не входило в ее планы. С ними ее контроль приближался к критической отметке, а улыбку было невозможно сдержать. Теперь же надо было продумать все возможные варианты событий, чтобы они не сошлись в неопределенной точке, которую Гермиона не могла бы предугадать заранее. Это было ошибкой. Возможно, первой ошибкой после того, как она решилась поговорить с Сириусом тем утром наедине, чего, совершенно точно, нельзя было повторять. Ошибкой была вся ее дуэль, но она стала такой лишь оттого, что Дамблдор заверил ее, что битва станет показательной, не войдя в зачет учеников. А значит – ничего не изменится среди победителей, которые были выбраны временем еще до нее. Ей хотелось упасть на стол и удариться лбом о самую тяжелую книгу, что каждый вечер Гермиона выбирала в библиотеке, ведь она могла бы отказаться еще тогда. Могла бы не показывать часть своей силы или хотя бы не смотреть на Крауча столь озлобленным взглядом. Заметил ли он? Возможно. Запомнил ли он ее? Вполне вероятно. Черт. Очередной день приносил ей новые испытания, мало ей было видеть крысу Петтигрю рядом с теми, чьей погибелью он вскоре станет. В такие моменты всё становилось… громко. Ей хотелось кричать во всё горло, что вот они – убийцы, вот они – предатели! Все они могли бы оказаться с ней там, где-то в будущем, но живыми, счастливыми и не такими разбитыми, какой была она после войны, что устроили дети, одурманенные чьими-то ложными обещаниями. – Может, не все слизеринцы такие… узколобые, Сириус. Некоторые из них определенно… – О, срань господня. Ты что, в кого-то из них втрескался? С каких пор Хвост говорит хорошо о Слизнях, что кинули его в озеро прямо с моста? Или ты забыл, как я начистил морду тем… В ответ тогда была лишь тишина. Но в целом время в Хогвартсе 70-ых было похоже на просмотр кино и представление себя в этих сюжетах, что были отдаленно ей знакомы. Забавно, но именно моменты злости и моменты, когда она ловила взгляды слизеринцев, среди которых не могла пока узнать будущих Пожирателей, отзывались в ней гулким эхом. Воспоминания витали в памяти легким ветерком, что в любой момент мог превратиться в настоящий ураган, выпусти она эмоции наружу. С другой стороны – она постоянно наблюдала. Например, как за знакомыми и близкими лицами с гриффиндорского стола. Она часто не вступала в разговоры, но улавливали фразы, звуки, интонации, которые были похожи на ночной звонок, где она слышала давно забытые голоса. Просматривала воспоминания, касаясь лиц, имен, событий. – Друзья, внимание! У меня сюрприз! – Сюрпризом будет, если это кто-то переварит, Джеймс. – Слышали, что сказала Шляпа о будущих экзаменах? Легко ей говорить, да? Она же Шляпа! – Кто из вас, Джеймс Поттер, взял со стола мои пергаменты с работой по Чарам на завтра? – Страх толкает людей на чудовищные поступки, Лили. Но звонок этот был лишь протяжным гудком, на который она не могла отвечать. Все здесь было полусном или полуобманом. Вечера в гостиной превращались в безмолвные встречи, где она боялась вставить хоть слово, рассказывая о своем существовании. Забавно, но она действительно становилась здесь призраком – вот, кем ее считали. Призраком… будущего? Возможно ли такое? С ней – определенно. И в этом была только ее вина. Школьные уроки становились для нее однообразным боем часов, когда ты находишься словно в вакууме, слыша в отголосках сознания лишь громкий уже знакомый «тик», отбивающий ритм. Было ли ей скучно? Местами, да. Но лишь когда она прислушивалась к тиканью часов, а не к происходящему в кабинетах. В остальном же, стоило ей отвлечься на несколько минут, как настойка полыни, сок дремоносных бобов, корни валерианы и асфоделя складывались в Напиток живой смерти; ядовитые стручки тентакулы отдавали фиолетовым цветом; «Лицом к лицу с безликим» увлекала забытой и незнакомой ей историей про инферналов, а Эванеско здесь было не таким уж и сложным заклинанием, которым пугали в ее времени на СОВ. Библиотека, Большой зал, коридоры, гостиная Гриффиндора стали для нее местами, где голоса этого времени звучали спокойнее, мелодичнее, равномернее и тише. Время здесь шло и не думало останавливаться, лица были счастливыми, преподаватели более расслабленными, совы по утрам с газетами, сжатыми в клювах, не вызывали чувства тревоги, а ученики просто были детьми. Все перед ней были вечными и чужими. Ее прошлая жизнь в такие моменты была призраком в сумрачной дали. И тогда Гермиона понимала, насколько отличался Хогвартс настоящего от Хогвартса будущего. И она видела людей, которые стали этому причиной. Именно поэтому Крауч получил по заслугам. Именно поэтому Петтигрю постоянно был под ее пристальным вниманием. Особенно в тот день после дуэли, когда она заметила незаметно, но не для нее, протянутый клочок бумаги Краучу, что стоял в толпе слизеринцев и возмущался нарушенными правилами. Никто из гриффиндорцев, возможно, этого не замечал, как и во многие другие дни. Ведь Питер действительно был… незаметным. Смотрите! Ну, посмотрите же на него! Вот она истина. Но Гермионе нельзя было вмешиваться в нормальное течение этого времени, поэтому ей оставалось лишь наблюдать за сжатыми буквами, начертанными на листке, что мог стать именно тем моментом его ступления не на ту дорожку. Гриффиндорке оставалось слушать молчание, как слушать врага. Это… отяжеляло. Здесь ей постоянно было стыдно за то, что не хотелось быть хорошей. Здесь Гермиона могла бы озлобиться на весь мир, а в голове стучали молоточком мысли о мести. Обида была здесь на каждого, даже не самого близкого. Но по итогу оставались лишь развалины ее воспоминаний, покусанные губы и пальцы, постоянно сжимающие края кофты. На ее языке остро ощущался затхлый привкус отчаяния. Именно тогда Гермиона заметила взгляд Сириуса, что искал ее обеспокоенные зрачки. И пусть он снова подумал, что ее накрывала паника, а не дикая всепоглощающая злость, но она сдалась под его напором и вышла из кабинета. За ним последовали верные друзья, что, забавно, не всегда находились вместе. Но в тот момент Гермиона была благодарна, что Питер остался где-то с Краучем, а перед ней стоял восхищенный Джеймс, гордый Римус и удивленный Сириус. Теперь правда была в ее лжи, которая могла начаться здесь, как небольшая капля дождя, а могла перерасти в нескончаемый поток ливня. При других обстоятельствах этого случайного мгновения она бы ни за что не озвучила свою просьбу. Она бы ни за что не попросила Мародеров об одолжении, да и вообще не заговорила бы с ними. Но Гермиона не была глупой и наивной девчонкой, что верила в свои силы и думала о спасении ценой собственной жизни. Она прекрасно понимала, что не справится с этой сложной жизненной задачкой в одиночку. Поэтому когда новый план слетал с ее уст, девушка думала о том, что ни за что не подпустит их к тому дому. Мародеры помогут ей сбежать из Замка, остаться незамеченной, попасть в маггловский Лондон, а затем она оставит их и попросит больше не мешать. Звучало как план? Определенно. Что могло пойти не так? Абсолютно все. И под этим «абсолютно» она подразумевала Сириуса Блэка. Блэк был слишком воодушевлен ее просьбой помочь найти определенный дом в пригороде, будто он что-то ей недоговаривал или же она что-то упускала. После озвученной просьбы, от которой никто из Мародеров не отказался, даже не задавая ей уточняющих вопросов, Сириус кидал на нее вопросительные взгляды весь день, пытался подсмотреть, что именно она пишет на уроке Трансфигурации; затем смотрел за тем, как она возит по тарелке свой ужин в Большом зале; не отпускал ее вплоть до закрытой двери в женскую комнату. Но Гермиона еще с этим разберется. Тем же вечером вновь состоялся неприятный разговор с Дамблдором – к нему она возвращалась почти каждый день в поисках новых ответов, что он пытался разыскать в книгах или узнать у старых знакомых. Один из его приятелей алхимиков по фамилии Дирборн поделился новым знанием о природе загадочных Арок Смерти и определенных циклах: – Мисс Грейнджер, прошу вас, давайте… – Нет! Я не собираюсь вновь слушать о том, что я погибла в моем времени и что нет вариантов вернуться домой. Всегда есть какой-то выход. Я же как-то оказалась именно здесь… – Мы уже это обсуждали, Гермиона. Место и обстоятельства сложились так, что ваша душа была связана с… – Да-да, мы говорили об этом уже десятки раз. Я перерыла всю библиотеку в поисках упоминаний данного явления. Но результата все еще нет. Поэтому я хотела бы… – Это не обсуждается. Мой ответ, по-прежнему, нет. – Но, Альбус, я не… – Нет, Гермиона. Это слишком опасно. Слишком опасно. Не то слово выбирал директор, чтобы остановить ее, даже в этом времени, где она боялась сделать и шаг в сторону. Арка же снилась ей постоянно. Стоило девушке от усталости сомкнуть глаза, как перед ней вспышками пролетали события того дня, где по неосторожности она прыгнула в белую едва различимую пелену. Она слышала голоса, но не могла разобрать ни одного слова, что только сжимало ее виски от раздражения, как будто Гермиона не могла вспомнить простейшую Алохомору, оказавшись перед запертой дверью. Дверь сейчас была закрыта, потому что гриффиндорка совершенно не помнила ни того, кто с ней говорил, ни того, что именно тогда она услышала и чей голос узнала. А она точно кого-то узнала. Но кого? Сегодня утром, как и всегда, заранее приготовившись к очередному повторяющемуся дню, она надела юбку, что одолжили ей девочки по комнате, и сверху накинула на себя мантию, чтобы скрыть послевоенную худобу, о которой так много раз напоминал ей Дамблдор или о которой Гермиона думала сама, ведь она практически ничего здесь не ела. Она не жила в комнате с Лили, хотя ей хотелось бы немного ближе узнать мать ее лучшего друга, уже во многом Гермиона замечала эти сходства. Ее аккуратная походка, по надобности строгий тон в голосе, мягкие интонации в разговорах с друзьями и младшими курсами и просто невероятные ясные и счастливые глаза. Особенно, когда она была рядом с Джеймсом Поттером. О, за этой парочкой определенно наблюдала не только Гермиона, но и половина Хогвартса. Неудивительно, они были очень красивой парой. И даже этого не скрывали. Она не знала всей их истории, но совершенно точно замечала, как менялся Джеймс в присутствии Лили. Как его пальцы осторожно касались ее руки, как будто робко, но при этом уверенно. Как он проводил вечера с ней в библиотеке, пытаясь делать вид, что учится, а не рассматривает блики свечей на ее пылающих волосах. Как он выбегал с ней из Замка в сторону Озера на очередное свидание, надев пиджак и прихватив с собой плед и что-то вкусненькое. Все это было так… естественно. Так красиво, что хотелось как можно чаще наблюдать за той любовью, что рождалась прямо на ее глазах. Она скучала по нему. По Гарри. Интересно, сколько раз он уже убил ее в своих мыслях, пытаясь найти оправдание ее столь беспечному поступку? Дни становились все холоднее, поэтому Гермионе пора было уже отправиться в Хогсмид или попросить помощи у Дамблдора, чтобы ветер не пробирал до костей, когда она шла до нужного кабинета не через коридоры Замка, где иногда так сложно было находиться, не погружаясь в воспоминания, а через улицу. Или, возможно, дело было совсем не в ветре. Но кто знает? С этими демонами внутри ей негде было спрятаться и не во что было укутаться. Она уже опаздывала на следующий урок по ЗОТИ, потому что выбрала очень длинный и неподходящий путь. Ей пора бы уже выпросить у Мародеров их секрет создания Карты, чтобы сделать такую лично для себя. Но, к ее счастью, преподаватель немного задержался, поэтому, когда она забежала в кабинет одной из последних, никто особо не обратил внимания и даже не обернулся, чтобы упрекнуть ее в том, что она не следит за временем, или чтобы предложить ей сесть рядом. Здесь все для нее оставались чужими. И это не удивительно – Гермиона все еще была уверена, что некоторые из студентов даже ее факультета не запомнили и ее имени. На уроках она не отвечала, рука всегда оставалась на парте, задания всегда были сданы в срок, а вопросы никогда не были озвучены. ЗОТИ для нее был одним из самых интересных предметов Хогвартса этого времени, ведь, как оказалось, в их учебниках много информации было утеряно либо уничтожено. Интересно, кто занимался пересмотром программы? Надо будет спросить у Дамблдора. Она отвлеклась на звук падающего тела рядом с собой, что резко опустилось на стул с возмущенным звуком. Джеймс? – Сегодня посидим вместе, чемпионка дуэлей. Я не готов, а Лили не в настроении, – он выглядел раздраженным, постукивая пальцами по парте и подергивая своей левой ногой в такт какой-то только ему знакомой музыке. Очки на нем были чуть сдвинуты, а корпус напряжен. – Да, конечно, – Гермиона кивнула ему, стараясь как можно меньше говорить. Он удивленно вскинул брови, затем переглянулся с Сириусом и Римусом, что сидели в стороне, Питер же оставался где-то позади, и вернулся взглядом к Гермионе. – Что? – сегодня она была на удивление разговорчива. – А ты на удивление разговорчива, – выдал ей ее мысли Джеймс, улыбнувшись. – Сохатый, просто людей учат быть вежливыми с детства, но ты явно пропустил этот курс, – вступился в их разговор Римус, что сегодня выглядел намного бодрее, чем обычно. Хорошо, что хотя бы он из их странной ночной недосыпающей парочки выспался. – Любовь всей твоей жизни перестала отвечать ошибке всей ее молодости? Это до или после того, как узнала, что ты хвастался перепихо… – Сириус не успел закончить свою колкую, как и всегда, фразу, ведь мимо него прошел профессор. Джеймс лишь резко отвернулся, вытянулся и уставился вперед. Он громко дышал, будто в пепле разгорался новый огонь, скрывая его чуткое сердце от девушки, но кидая молнии в друга. В такие моменты он был очень похож на Гарри на уроках ЗОТИ, что отстаивал свою точку зрения перед Амбридж. – Она тебя простит, – тихо обратилась к нему Гермиона, слегка подтолкнув в плечо, чтобы обратить на себя внимание. – Конечно, простит. Ей некуда деваться, чемпионка, – вновь уже весело подмигнул ей гриффиндорец, что еще секунду назад закипал от гнева, а сейчас будто оправился от него по щелчку. Щелчку в его сознании, что он сам может исправить эту ситуацию. – Просто скажи ей правду. Паузы между ними становились неловкими, но, похоже, в их компании к такому привыкли, поэтому Гермиона не возражала и решила напомнить о плане, что крутился в голове в свободные от учебы минуты. – Уже думали над тем, когда отправимся в погоню? – она чуть наклонилась в сторону Джеймса, чтобы ее фразу услышала и другая часть Мародеров, но при этом никто рядом с ними не понял смысла ее вопроса. Ей оставалось лишь надеяться на то, что хотя бы они поймут. – За твоим сердцем? – улыбнулся ей Сириус, развалившись на парте и сложив руку так, что она подпирала подбородок. В такие моменты он выглядел совершенно обычным подростком, который флиртовал с девчонкой из своего класса. – Смешно, Блэк. В Лондоне. – Во время похода в Хогсмид, – ответил ей размеренно Римус. – На выходных, чемпионка, – продолжил Джеймс. – Но я бы совместил полезное с приятным, – сказал тот, чье игривое настроение сегодня Гермиона не понимала. Иногда он казался просто невыносимым, как будто она и не была знакома с его будущей версией. – Там есть дом, в пригороде, по Грин-стрит. Мне надо попасть, как можно ближе. Я поговорю с жильцами, и можно будет уходить. Мне хватит пяти минут, – Гермиона решила обсудить план дальнейших действий, пока была такая возможность. И пока у одного из них явно было настроение ее слушать, чего она не могла сказать о нем в другие дни в ее компании. Парни странно переглянулись, снова безмолвно что-то решая. Иногда она думала, что между ними существовала какая-то ментальная связь или легилименция, может быть, анимагическая форма так на них повлияла? Возможно ли это? – Да вы издеваетесь, – Джеймс поднял руки вверх в знак капитуляции. – Ты приплел к этой истории новенькую, чтобы я не смог отказаться? Гермиона все еще не понимала, что сейчас происходило. Сириус злобно усмехнулся, а Римус устало потер область рядом с глазами. – О чем речь? – решила все же озвучить она свой вопрос. – Чемпионка, и с какого момента все было подстроено? В вашем плане и Крауч фигурировал? Хотя я не против выиграть на ставке против него, но все же… – Сохатый, хватит. Она ни при чем, – перебил его Сириус, который сейчас внимательно разглядывал Гермиону. – Откуда ты знаешь про дом? – Читала в газете, – она заранее продумала правдоподобную легенду и вероятные вопросы, которые могли у них возникнуть. – В газете, значит, – Джеймс снова вздохнул. – До или после того, как Сириус тебе ее подкинул? – Я ничего ей не говорил. – А как же. Наверное, прошептал? – Сохатый. – Бродяга! – Боже, просто объясните уже ей, в чем суть, – прервал их перепалку Римус. Даже в этом времени он казался ей намного старше остальных ребят. – Похоже, что наши планы совпали с твоими. Поговорим об этом позже, – заверил ее Сириус и резко развернулся на стуле, обратившись к своим записям. Джеймс посмотрел ей в глаза, как бы посылая невидимый сигнал, который она все еще не могла уловить. Поэтому ей оставалось лишь тоже уткнуться в свои записи и продолжить их странный диалог уже в своем дневнике. Возможно, там она докопается до истины. – Сколько тебе лет? Гермиона моргнула. – Что, прости? – она снова повернулась всем корпусом к Джеймсу. – Сколько тебе лет? Ты выглядишь на шестнадцать, говоришь на двадцать, а сражаешься так на все тридцать лет. Поразительно, – говорил Джеймс, будто озвучивая свои мысли вслух, даже не обращаясь к Гермионе. Это было… забавно. – Мне девятнадцать, – немного слукавила она. Джеймс потянулся за чем-то в своем кармане, достал оттуда монету, затем чуть присвистнул в сторону парты, где сидел Римус и Сириус, и, выждав момент, пока профессор вычерчивал план нового проекта на доске, подбросил ее вверх. Ловким движением Сириус остановил монету в воздухе, сжимая ее в руке, проворачивая ладонь на себя, а затем раскрывая с вопросом в своем взгляде. – Ты выиграл, – просто сказал Джеймс. Гермиона лишь хмыкнула на их выходку, что теперь казалась ей подстроенной, и вернулась к конспектированию. Оставшаяся часть урока прошла без особых происшествий, не считая выпада слизеринцев в сторону Римуса, когда тот первым выдал правильный ответ, что резко парировал Сириус: – Жизнь слишком коротка, Лейстрейндж, как и твой чле… – Мистер Блэк, минус двадцать очков с Гриффиндора! – раздался звонкий голос профессора, но затем он сразу развернулся и продолжил вырисовывать аккуратными линиями свою схему на доске. Иногда ей казалось, что профессора этого времени поощряли выходки Мародеров или даже слизеринцев, особо не обращая внимания на негласно объявленную войну. Будто это было в порядке вещей. Будто так было заведено со времен создания Хогвартса, что Гриффиндор никогда не будет в друзьях у Слизерина. И точка. Ее очередные размышления отвлек легкий ответный толчок в плечо от Джеймса, который пытался что-то рассказать Гермионе. – Урок окончен. Ты идешь на обед? – он уже собрал свои вещи и начал собирать ее письменные принадлежности, укладывая их в ее сумку. Что за наглость? Но она ничего не сказала. – Можешь сесть с нами. Сириус будет не против. – А почему Сириус должен был быть против? – такое замечание не могло ее не задеть, она осторожно приняла свою сумку из его рук, но продолжала стоять на месте. – Ну, знаешь… – Да..? – Нет..? – выдал быстро Джеймс и сразу же переключился на другую тему. – Эй, Питер, ты собираешься сегодня на квиддич? Я вернулся играть на позицию охотника. Что там у тебя с наработками? – Джеймс также стремительно выскочил из-за парты, виновато ей улыбнувшись, и побежал в след за Петтигрю. Гермиону на выходе из класса остановил Римус, чуть придержав за сумку. – Еще немного, – просто сказал он. Иногда Мародеры общались настолько короткими и только им понятными фразами, что Гермиона удивлялась, как другие их понимают. Он развернул ее спиной к коридору, откуда уже доносились разговоры на повышенных тонах, в одном из которых она узнала Сириуса. Она чуть сжалась в его руках, чувствуя себя не совсем комфортно от того, что не понимает, что происходит за ее спиной. – Что..? – успела сказать она, пока за локоть ее не взяла чья-то уже знакомая рука, что всегда с одинаковой, почти невесомой силой, надавливала на ее кожу, чуть воспламеняя место прикосновения. Сириус Блэк совершенно бесцеремонно влетел в кабинет, развернул ее, немного отводя себе за спину, успев что-то ей прошептать, чего Гермиона не услышала. Из коридора приближались возмущенные голоса, что становились только громче. В кабинет вбежали еще несколько человек в слизеринских мантиях, чьи лица она не успела разглядеть из-за ряби в глазах. События происходили слишком стремительно для той, кто старалась быть незаметной. Рядом с ней все так же стоял и напряженно смотрел вперед Римус, чуть нахмурив брови и удерживая палочку в одной из рук. Сириус же все еще не отпускал ее руку. Хватка чуть усилилась. – Да что здесь происходит? – выкрикнула она, вмиг лишившись контроля, когда слишком много глаз было устремлено в ее сторону. – Я разберусь, – строго сказал Сириус, осматривая кабинет будто в поисках путей отступления на случай чего. – Нет уж, позволь даме высказаться, – один из слизеринцев сделал шаг в их сторону, на что Сириус отреагировал усмешкой. – Дама со мной, высказываться буду я. – Барти хочет лишь поговорить, Блэк. Никто не пострадает, – продолжал неприятный на вид ученик, в ком Гермиона не могла узнать вроде бы знакомые ей черты. Высокий. Слишком нервный. С легким французским акцентом. – О, съебись Розье. Ведешь себя как шавка, – Сириус прижал ее ближе, подав знак одним кивком Римусу, что сразу встал позади, как бы взяв Гермиону в капкан под свою защиту. Она же все еще не понимала, что происходит, но могла лишь предположить, что, похоже, Краучу не очень-то понравилось его поражение. Неудивительно, хотя странно, что он не пришел сам. Ей еще стоило разобраться во всей этой слизеринской иерархии отношений. Сириус продолжал уверенно двигаться вперед. – Мы не хотим проблем, Блэк, – продолжал Розье. – Эй, Грейнджер, с тобой просят аудиенции, – выдал парень, что сейчас присел на край стола, перекинув ноги через подлокотник спинки стула. – Пусть попросит ее еще раз, – сегодня ее голосом был Сириус, – но на коленях. И тогда она подумает, Мальсибер. О, похоже Гермиона одной лишь победой и брошенным вовремя Инсендио привлекла внимание сразу всей компашки будущих или уже существующих Пожирателей смерти. Здесь же был, скорее всего, Эйвери и Уилкис. Чудно. Ей надо будет пересмотреть свой план. Но пока она продолжала просто идти вперед, уже оказавшись в коридоре и все еще не отталкивая руку Сириуса, что давно надо было сделать. В коридоре их ждало еще одно препятствие с серыми глазами и почти такой же внешностью, как у ее защитника. – Сегодня без жертв? – И тебе не хворать, братец. Какими судьбами? – теперь Сириус выглядел не на шутку раздраженным. – Пришел напомнить про вечер, как лучший сын нашего дружного семейства. Отец очень ждет с ней встречи, – перед ними стоял Регулус Блэк, кого Гермиона за эти пять дней увидела впервые вблизи. Они действительно были похожи. Младший из Блэков оглядел ее с ног до головы, будто что-то высматривая. – Похоже, я опять его разочарую. – Ты обязан. – Я никому ничем не обязан, братец, чего и тебе желаю понять. Разговор окончен. Регулус достал какую-то книгу из сумки, еще раз взглянув на обтянутую кожей обложку, и протянул Сириусу. Тот оставался стоять неподвижно. – Ты, кажется, ее искал, – голос младшего брата звучал чуть тише и мягче. Гермиона же пыталась из-за плеча Сириуса разглядеть хотя бы название. – С прошедшим. Позади нее послышался смешок. Римус подал знак, что все еще находится в этом коридоре вместе с ними. Прошедшим. Точно. Она совершенно забыла. У Сириуса же вчера был день рождения. Но почему никто..? – Передай отцу, что я приду. Один. – Мы так не договаривались. Ты должен быть с кем-то. – Один, Регулус. Или так, или я не появлюсь на этой гребаной вечеринке старых фанатиков, желающих скрыть тот факт, что их сын давно ушел из дома. Брат кивнул ему, отдал книгу, которую Сириус сразу же спрятал в свою сумку. Все это время Регулус не сводил своего изучающего взгляда с Гермионы и той руки, что сдерживала ее позади Сириуса. Когда он ушел, коридор опустел, и Сириус резко поднял руку, расслабив свой галстук и пальцами другой руки уже выискивая в сумке пачку сигарет. Он был заядлым курильщиком, для его-то возраста. Гермиона не замечала это за Сириусом Блэком из ее времени. Но и этот Сириус во многом был другим. Все еще молча, он прислонился к стенке, откинув голову вверх, как делал несколькими днями ранее в разговоре с ней, зажав незажженную сигарету в губах, и резко выдохнул, растирая пальцами переносицу. – Проводи ее до гостиной, Лунатик, – его голос звучал устало. – Я в состоянии дойти сама. И кто-нибудь уже объяснит мне, что сейчас произошло? – не смогла сдерживать больше себя Гермиона. – Блэки проводят званый ужин в честь его дня рождения, но, конечно, никто из чистокровных не знает об их… семейном положении. – Я не об этом, но… ладно. А что за условие прийти с кем-то? Ты можешь взять Римуса? – решила закрыть хотя бы этот вопрос для себя Гермиона. – О, представь лицо моей матери, когда я приведу в дом еще одного парня. – Это будет скандал. – Я бы сказал, что шоу. – Она и так всерьез думает, что я трахаю Джеймса, давай не будем подливать масла в этот огонек новыми слухами. Гермиона только и успевала вылавливать их фразы и собирать их в пазл, чтобы хоть что-то понять про взаимоотношения Мародеров и семейства Блэков. Но все ее размышления развеял сам Сириус: – Они ждут, что я приведу в дом девушку. Как свою… девушку. Ведь обычно на седьмом курсе все задумываются о браке, а не убегают из дома, чтобы жить у другого чистокровного волшебника, – Сириус убрал сигарету, так и не дав ей зажечься, и уставился прямо на нее. – Что будет, если ты придешь один? – Мы это не обсуждаем. – Что будет, если он придет один? – обратилась она на этот раз к более лояльному к ней Римусу. – Они выжгут его с фамильного древа. Вроде бы так звучала угроза. Но Гермиона уже знала, что это случится. Неужели после того, как Блэк не привел домой свою избранницу, его выжгли с фамильного древа? Звучало как бред. Это событие в любом случае произойдет, но не таким же глупым способом и не по такой же совершенно идиотской причине. Да и почему ее это так возмущало? Она была готова подыграть ему по старой дружбе. – Я пойду. – Что? – их вопрос прозвучал в унисон, что было явно привычкой Мародеров. – Пойду с тобой на этот вечер. Родители останутся довольны, а ты продолжишь жить своей жизнью. – Нет, исключено, – Сириус смотрел себе под ноги, не поднимая взгляда на нее. Он в последнее время постоянно избегал быть пойманным ее взором. – Слушай, это ведь хороший… – Римус не успел озвучить свою фразу, как Сириус выдохнул, будто смирившись с таким вариантом, и ответил. Сегодня его настроение ее немного пугало. – Тебе нужно будет платье. Сможешь найти? – просто спросил Блэк, будто не желая признавать свое поражение и выражать официальное согласие с этим, слегка безумным, но планом. – Да, – коротко кивнула она, уже подумывая о том, как ей придется обратиться к Альбусу или к Лили, что было более приемлемым, к тому же могло послужить ей хорошим поводом для знакомства. В Большом зале по приглашению Джеймса она села рядом с ними, на что никто так и не обратил внимания, кроме самого Поттера, который послал ей довольную улыбку. Его было легко удивить. Всего-то победить одного из слизеринцев и принять его приглашение посидеть рядом. Это было… удобно. В другие дни она замечала, что гриффиндорский стол оставался для Мародеров местом обсуждения будущих планов или новых сплетен, впрочем, ничего нового. В ее времени все было так же. – Черное, – обратился к ней Джеймс, снова говоря лишь односложными фразами. Она вопросительно пожала плечами. – Надень черное, – сказал он ей, игриво блеснув глазами, на что Сириус закатил глаза. – Ты никогда не бывала на таких вечерах, ведь так? – с ней впервые заговорил Питер, что сидел сейчас напротив. Гермиона молчала. – Ты магглорожденная, ведь так? – продолжал он свой допрос, но на эту фразу уже отреагировали все Мародеры, ожидая ее ответа. Когда на тебя уставилось четыре пары глаз, не так-то легко озвучить ответ. И как только с ними общается Лили? – Да, – просто сказала она, продолжая копаться в своем салате. – Замечательно, – прокомментировал Сириус, останавливая новый вопрос или возмущение Питера, отпивая после этого свой напиток. – Как ты пережила распад «Битлов»? Что ж, не такое продолжение своего допроса ожидала она. Это было… странно. Но интригующе, ведь в ее памяти сразу возник на мгновение момент, когда тот – ее Сириус – напевал на Гриммо мелодию Let It Be. Она чуть впустила в легкие немного воздуха и тихо пропела: – Nothing's gonna change my world. Парни вновь переглянулись. Сириус достал из кармана выигранную монетку и кинул Джеймсу. – 1:1. – Это только начало дня, – парировал Сириус. – Вы что, составили список вопросов, чтобы спорить на меня? – удивленно спросила Гермиона, хотя уже знала их ответ. – Да, – выдали двое лучших друзей, даже не смутившись. До конца обеда оставалось несколько минут, который они потратили на обсуждение тактики новой позиции Джеймса в команде по квиддичу. Удивительно, что главным инициатором ее был Питер. Ее по-прежнему не интересовали эти разговоры, поэтому она продолжала водить листы салата по тарелке, изредка поглядывая в сторону Римуса, который пододвигал к ее половине стола блюдо с фруктами, затем что-то из десерта с вишневой начинкой внутри, что можно было понять по разрезу, и последним его безмолвно предложенным блюдом была долька горького шоколада. Ее она так же без слов откусила, запивая горячим напитком. Он улыбнулся ее выбору. Странно, что именно между ними двумя образовалась эта странная связь, или просто Римус действовал так на всех – она еще не до конца разобралась. Но та книга, что она вручила ему поздней ночью на днях, может стать ключевой в поисках ответов, которые он мог ей дать. По крайней мере, Гермиона надеялась, что он поймет. – Будь готова к семи, – из размышлений ее вытянул голос Сириуса, что она уже без труда отличала в шумном Зале. – Хорошо. – Мы собираем Гермиону на свидание? – рядом с Джейсом уже сидела его будущая жена, которая, к ее удивлению, знала ее имя. – Я Лили, приятно с тобой наконец познакомиться, – она протянула ей руку. Так странно, что в этом времени всем был важен физический контакт, к чему Гермиона относилась с осторожностью. Если интонации, фразы и образы забыть еще можно, то электрические разряды после тактильных ощущений заглушить будет… больнее. – Да, я знаю. И мне… приятно?.. – Что ж, оставим девчонок обсуждать их дела, – все Мародеры одновременно встали из-за стола, чуть задержавшись, чтобы Джеймс успел оставить легкий поцелуй на щеке у Лили. Похоже, он последовал ее совету. Ведь сразу после этого Гермиона получила благодарный кивок в ее сторону. – Твоих рук дело, да? – Лили вновь взяла ее за руку, как старую подругу, что сейчас ей так напомнила Джинни, и повела в сторону гостиной. – У меня есть подходящее черное платье, чуть ниже колена. Оно похоже на футляр из последних коллекций, но более легкое и воздушное, с летящей юбкой ниже пояса. Оно точно подойдет твоим интересным волосам, если мы их уложим в косу. Гермиона и не заметила, как пролетело время в компании мамы Гарри, пока та кружилась в ее комнате, рассказывая о выходке Джеймса, будто делилась чем-то личным со своей подругой, при этом переодевая ее и подбирая подходящие украшения для волос. Это было… необычно. Она выглядела, как те девушки-модели из старых ретро-журналов, что она любила просматривать вместе с мамой в детстве, вырезая оттуда самые красивые образы. Сейчас ее образ был определенно красивым. Они еще немного обсудили будущие уроки, и Гермиона узнала, что Лили нравится зельеварение и что она хотела бы стать колдомедиком, если поступит в одну из академий. Но лишь тихо улыбалась ей в ответ, понимая, что после школы почти сразу начнутся нападения Пожирателей, затем война, она вступит в Орден и родит ребенка. И никогда не поступит в желанную ей академию. Мародеры уже ждали их в полном составе в центре гостиной, что иногда, казалось, являлась их собственностью. Гриффиндорцы обходили их стороной, а парни словно этого и не замечали, занимая своими вещами все свободное пространство, не используя при этом стол. – Говорю тебе, что лучше будет выбрать атакующую, – Джеймс уставился в макет квиддичного поля перед собой, что, скорее всего, построил Питер. Он указал на группу летающих маленьких метел в центре бумажного строения: – В этой позиции вы образуете группу в форме стрелы, смотри, – взмахом палочки Питера те перестроились клином и летели в сторону ворот. – Прямо как Даррен О'Хара из «Кенмарских коршунов», – восхищенно закончил Петтигрю, в то время как «игроки» закинули квоффл в обруч. Но Джеймс в это время уже не смотрел на тактику своей будущей победы, а подтолкнул рисующего что-то на выцветшем пергаменте, скорее всего Карте Мародеров, Сириуса. Он сразу посмотрел в сторону лестниц – вновь три пары глаз устремились на нее, как недавние игроки квиддича. Питер на нее не смотрел. Сейчас она не могла сказать, что у нее на сердце, о чем просил ее поделиться Блэк ранее в классе. Но ей хотелось выплеснуть столько слов и историй, чтобы ничего уже не оставалось в ее дневнике, где эмоции скрывались за буквами. Ей оставалось лишь заламывать себе руки, подстраиваясь под обстоятельства, которые она сама повернула совершенно не в ту сторону. Но при этом стараясь не переходить черту. Поэтому ее взгляд сейчас прятался от его. Поэтому она прошла мимо, намеренно не приняв его руку. Поэтому она кивнула Римусу, что с понимаем ей подмигнул, как бы подбадривая. Поэтому она все еще молчала. Что, если она упадет? Что, если она оступится? Что, если она сломается и станет причиной чего-то неизбежного? Этого Гермиона боялась больше всего. Джеймс громко присвистнул, после чего получил толчок в спину от Блэка, который, к слову, за тот короткий миг, что Гермиона успела его разглядеть, уже был одет в непривычный для него брючный костюм. Лили подхватила Поттера за руку и вывела из комнаты раньше, чем тот успел ляпнуть хоть одну фразу. Римус что-то спросил у Питера, привлекая его внимание и расставляя шахматы прямо на полу гостиной. Сириус просто ожидал, пока она придет в себя и отреагирует хоть как-то на его присутствие рядом. – Всё пройдет хорошо, – просто сказал он размеренным тоном, что был ему так несвойственен. Он вновь чуть подтолкнул ее за локоть, направляясь к выходу из Башни. – Как мы..? – У меня есть портключ. Официальное разрешение директора Хогвартса по запросу моих родственничков. И да, о тебе я его тоже предупредил, – ей было интересно, как на это отреагировал Альбус, учитывая его наставления и советы не вмешиваться в историю. В полной тишине они дошли до точки аппарации на лужайке перед Замком и вмиг оказались перед входом в огромный особняк. У Гермионы кружилась голова, не от магии, пронзившей все тело, а от ощущения его руки на своем локте уже минут так пятнадцать. Она слегка отстранилась и осмотрелась. Каждый последующий ее шаг по дорожке казался робким и нерешительным, ведь она все еще не понимала, где именно они находятся. Гермиона ожидала появления на знакомой уже улице перед особняком Блэков, но это был другой дом. Не дом – целое поместье. Она задержала дыхание, оказавшись в прихожей, где все было пропитано аристократическим, далеким и чем-то… темным. Все здесь было слишком вычурно и неправильно. Но она обещала помочь Сириусу с его проблемой, если таковой ее можно было назвать, поэтому взяла себя в руки сразу же перед первой протянутой рукой в качестве приветствия от одной из гостей. Дверь захлопнулась за ними, открывая нараспашку сквозняком несколько больших створок окон, что бились о рамы, а коридор перед ней заканчивался бесконечными ступеньками вверх. Мурашки так и пробегали под ее кожей. Это заметил и Сириус, который глубоко вздохнул и опустил руку вниз, переплетая свои пальцы с ее и бросая озлобленный взгляд в сторону того самого первого гостя. Если быть точнее, то гостьи. – Привет, сын, – холодный и уверенный голос разрезал тишину между ними. Он принадлежал Вальбурге Блэк. Выглядела женщина моложе своего возраста, хотя Гермиона и не могла точно посчитать, сколько ей было лет. Но весь ее аристократический чистокровный вид так и источал энергию древнего рода – от кончиков завитых волос до самой глубины ее души. Статный вид с ярко-синими глазами на белоснежном лице делал похожим ее на героиню маггловских сказок. Услышь Вальбурга ее мысли, она бы пришла в бешенство. Гермиона прекрасно знала, как женщина относится к магглам. – Вальбурга, – он лишь чуть склонил голову в знак приветствия, не разрывая контакта с Гермионой. – Представишь нас? – Разве Регулус еще не разболтал тебе о том, с кем я прибуду? – его вопрос звучал с вызовом, как бы поддевая младшего брата за что-то, что оставалось только внутри этой семьи. – Гермиона Грейнджер, мисс, – она решила проявить инициативу и первая нарушила эту гнетущую тишину между Блэками. – Приятно с вами наконец познакомиться. – Не припомню такой фамил… – Ее родители магглы, – сразу же выдал Блэк. Что за невероятная привычка у него была всех перебивать, даже родную, хоть и неприятную для нее мать. На что Вальбурга лишь откашлялась, бросая взгляд куда-то в сторону, скорее всего в поисках мужа, чтобы рассказать об очередном возмутительном поступке сына, но вслух сказала лишь: – Мы заказали тебе портрет. Сделаем его чуть раньше, чем после окончания Хогвартса, пока ты еще в зоне нашей доступности, – после чего ушла, возвращаясь к гостям. Гермиону все еще сковывало напряжение. Да, не таким она представляла начало сегодняшнего вечера. Она хотела скрыть в тайне хотя бы свое происхождение, ведь теперь все взгляды точно будут обращены на нее. Сириус был просто… невыносимым тупицей. – Зачем ты… – Это поместье Лестрейнджей, с которыми хочет породниться моя прекрасная половина семейства. Представляешь? Пригласили всех на мой день рождения в чужое поместье. Ну что за блядский фарс! – он наконец опустил ее руку, вернул ее на привычное место у локтя и двинулся в сторону центрального зала. Гермиона не дышала. И раздражалась все больше от того, что он не давал ей заговорить. Интересно, она встретит здесь сегодня Беллатрису? – Дыши, – сейчас он развернулся и стоял прямо перед ней, всматриваясь в ее глаза. – Ты прекрасно выглядишь. Она кивнула и промолчала. – Танец? – беззаботно прозвучал Блэк, отводя взгляд и делая шаг вперед. – Или решила еще немного понаблюдать за кучкой старых фанатиков, что собрались обсудить, сколько процентов своих доходов они жертвуют в пользу Министерства? – Танец был бы кстати, – односложно ответила она, принимая его предложение. Сириус откашлялся от смеха и прошелся темными зрачками сверху вниз. – Что-то не так? – спросила она, вложив свою руку в его, пока в ее взгляде таилось беспокойство. – Всё очень даже так, – усмехнулся Блэк, когда его глаза нашли ее и посмотрели куда-то в глубину. – Идем, – добавил он, выводя ее в центр зала. Удивительно, но почти никто из находящихся на балу на них не смотрел. Или Гермиона просто была прикована взглядом лишь к одному из Блэков на этом вечере. – Не верю, что ты согласилась, – сказал он, в то время как его брови нахмурились и сканировали ее чуть вспыхнувшее от смущения лицо. – Фактически это я тебя пригласила, – он на мгновение остановился, но затем продолжил движения по кругу, мягко покачивая их под классическую музыку. Гермиона просто бесцеремонно уставилась на парня перед собой, запоминая его темный костюм, что идеально подходил под его рост, брюки, приталенный силуэт, белую рубашку. Краска подкралась к ее щекам, она откашлялась и отвела взгляд, уставившись на такой интересный пол. Ей не суждено было быть здесь. И все же она уже здесь. И она хотела здесь находиться. Гермиона не была уверена, сколько прошло времени, когда Сириус заговорил с ней, и выглядел он сейчас немного более расслабленным, чем она сама. Гриффиндорка продолжала рассеянно отвечать, успевая за движениями, потому что, кажется, закончились уже шесть песен. Возможно, время пролетело так быстро, потому что ей не пришлось беспокоиться о внимании на их пару, но при этом она почти не поспевала за той скоростью, с которой бежал ее разум, пытаясь придумать остроумные ответы или скрывая невысказанные факты из ее жизни. Сириус, по ее скромному мнению, был невероятно искренним сегодня и не пытался скрыть свои чувства, удивление или восхищение ее знаниями на определенные темы. Во время разговора его лицо сохраняло спокойное и стойкое выражение, даже когда он не соглашался с ее точкой зрения. Но при этом выглядел довольно очаровательно и забавно в ее глазах, когда быстро вдыхал и решительно защищал свои любимые музыкальные маггловские группы. В те краткие мгновения, что их взгляды встречались, она ловила его блестящую улыбку. Поэтому она почти упустила тот момент, когда он остановился, протянул ей руку и, позабыв обо всех правилах приличия, просто выбежал с ней из зала, поднявшись по лестнице до второго этажа, где они оказались скрыты от темных глаз Вальбурги и его отца Ориона. Может быть, это было потому, что она видела перед собой совершенно нового и незнакомого для нее человека, которого знала все эти годы. Или, может быть, потому что он, казалось, искренне был рад ее компании, что она почувствовала себя более непринужденно, чем с кем-либо за эти пяти дней. Гермиона присела на край широкого подоконника, приглашая Блэка сесть рядом. Его глаза продолжали смотреть прямо на нее так пристально, что она невольно нервничала под темным напором, что местами вспыхивал в разговоре. Сириус будто чувствовал, что выигрывает сейчас какой-то конкурс, с каждой минутой все больше завоевывая ее внимание и считая ее улыбки, или же ей так казалось, и она сама вела подсчет. Они были поглощены обсуждением греческих мифов, Шекспира, а затем перешли к деталям будущего плана по посещению загадочного дома, когда глаза Сириуса впервые оторвались от нее, и он резко перестал говорить, прервавшись на середине предложения. Она оглянулась через плечо, будто выискивая что-то в дальнем коридоре, но не обнаружила никого из гостей. Затем повернулась обратно и увидела странно-печальное выражение его лица. Сейчас Гермиона могла сказать, что узнала в этих бликах того самого Сириуса, который ловил каждое мгновение рядом со своим крестником, оставаясь запертым в стенах своего же дома. Прежде чем ее мысли унеслись в далекое будущее, она потянулась рукой к нему и осторожно положила свою ладонь поверх его. Руку он не убрал. И даже не взглянул, продолжая о чем-то размышлять, будто уже находился далеко от нее. – Ты в порядке? – тихо спросила она в тишину. Он сделал глубокий вдох и медленно кивнул, прежде чем улыбнуться ей. – Спасибо тебе. Гермиона приподняла свою бровь, не понимая, за что именно он ее благодарит, и давая ему возможность продолжить фразу. – Я впервые провожу такой спокойный вечер в компании родных. Сегодня, возможно, был бы очередной скандал, независимо от того, появись я тут или нет. Теперь он сжал ее руку чуть сильнее, поменяв их местами. Она продолжала смотреть на него, и что-то в ней сейчас дало сигнал, что можно поделиться тем, что сидело где-то глубоко в ее воспоминаниях. – Мои родители меня не помнят, – она сделала продолжительную паузу. – Я стерла им память, пытаясь скрыть от нашего мира, но позже, когда я вернулась, воспоминания уже было невозможно восстановить. Вечер откровений был несвойствен ей, но она так устала сдерживать себя и молчать, что хотела поделиться хотя бы этим. – Мне жаль, – он протянул вторую руку и медленным, явно непривычным ему движением, приподнял ее лицо. Она отвернулась, смахивая горячие слезы, тихо спускающиеся вниз по ее щекам. – Посмотри мне в глаза, – продолжал говорить тихим голосом Блэк, – там таятся все мои демоны. – Гермиона чуть отстранилась, но подняла свою голову, уставившись прямо перед собой. – Осторожнее, чемпионка, в них слишком темно. Возможно, это ее рук дело. Возможно, прошлое должно достаться прошлому. Возможно, ей не надо было сидеть и смотреть в его глаза. – Можешь молчать, я вовсе не обижен, – Сириус продолжал говорить, не отрывая своих радужек от ее. – Можешь убегать, но я дам о себе знать. Однажды ты даже по мне соскучишься. И он был близок к правде. Она уже по нему скучала. Только не понимала, по кому из Блэков именно – будущему или настоящему. Он аккуратно встал с подоконника, предлагая ей последовать за ним. Гермиона спрыгнула и чуть покачнулась, оказавшись в его крепких руках, которые сразу начали покачивать их тела из стороны в сторону. Будто в танце. Под только их тишину. Она чувствовала себя странно и спокойно рядом с ним, в его руках, как еще никогда в этом времени. Его ладонь покоилась на ее талии, а ее голова была сейчас на его плече. Спустя пару минут он чуть отстранился корпусом назад и сложил свою руку к себе на сердце: – Те, кто любят нас, всегда с нами, ты можешь их найти вот здесь. Ей определенно нужно было выйти на воздух, иначе ее сердце пробьет себе путь наружу. Она кивнула в сторону лестницы, на что он также безмолвно проводил на выход. Оказавшись уже после аппарации перед входом в Хогвартс, она сама взяла его за руку и сказала тихое: «спасибо». После чего они попрощались и разошлись по своим комнатам. Позже, когда Гермиона легла в постель, ее разум был где-то далеко в зале, греясь в воспоминаниях о событиях сегодняшнего вечера и о проведенном времени с тем, кто восхитил ее интеллектом, добротой и остроумием. А еще осторожностью, с которой с ней обращался. Она часами размышляла о том, что именно сказала, какие темы задавала первой, куда он смотрел, пока не заснула, повторяя слова Сириуса Блэка. Гермиона знала, что еще многое случится, ведь они только в самом начале. Сегодня она не просто уснула, она проснулась.