Быстрее, чем засыпать

Быть Джеймсом Поттером было сложно… Староста школы, пример для гриффиндорцев, капитан квиддичной сборной, якорь Мародеров, опора Лили и их будущей, по его планам, семьи, исполнитель обязанностей перед родителями и обещания перед Дамблдором, что в этом году они не доставят школе проблем… Господи, блять, боже! Он уставал даже от простого перечисления всех своих ролей в своей же голове, пока возвращался этим вечером в Башню. А еще этот раздражающий и вечно ошивающийся рядом Снейп. Как же его это бесило. Но если он сумел в начале года объединить в себе две вещи – практичность и разумность – то должен был уже понять за эти восемь тысяч девятьсот шагов его ночной пробежки, каково это – совмещать в себе столько ответственности. И он понимал, но… Это бесило. Бесило… Что ему нельзя было расслабляться, как раньше. Что ему пришлось повзрослеть быстрее остальных мародеров, хотя поспорить за эту роль мог бы с ним Римус. Что ему просто необходимо удерживать все под контролем, пока, как обычно, все не пошло по… Спокойно. Не такого Джеймса должны видеть ученики, команда, друзья, девушка, директор. Блять… Он ведь Поттер, в конце концов! И он мог взять себя в руки. Прямо сейчас. Восемь тысяч девятьсот один. Существовало много версий Джеймса Поттера, но конкретно эта появлялась лишь в ее присутствии. И, признаться честно, Джеймсу она нравилась больше остальных. Она была полной противоположностью тому, что он показывал другим. Он был собой. Рядом с ней. При том, что именно она показала Джеймсу, каким он может быть. И это оставалось между ними. Лили, как одна из самых ярких людей в его жизни, словно спичка могла чиркнуть по его поверхности, поджечь, и он сразу пылал. Но он не видел ее полдня, а потом заметил на поле во время тренировки, раздраженно уходящей от знакомого ему слизеринца. И его просто подорвало. Он не умел сдерживаться, а Лили это не очень-то нравилось, поэтому быстро опустившись на землю, Джеймс рванул под холодный душ или подобие его, который только недавно установили в их школе, а потом пробежал еще с десяток кругов, чтобы вернуться в нормальное состояние. Теперь он один шел до Башни и высчитывал шаги, как учил его Питер, чтобы не слететь с катушек снова. Ведь слизеринские комнаты были так близко, а желание врезать одному индивидууму так… Восемь тысяч девятьсот два. – Это не помогает, Питер! – выкрикнул он в пустоту, пнув по дороге несколько травинок. – Опять разговариваешь сам с собой? – Бродяга, что ты здесь… – он ускорил шаг, чтобы догнать темную фигуру впереди. – Как обычно. – Я бы порекомендовал тебе хорошие маггловские таблетки от тревожности во время сна, но все мы понимаем, что… – Джеймс подошел еще ближе к нему, чтобы закинуть руку за плечо. – Именно. – Как там поживает прекрасная Вальбурга? Все еще считает меня твоим парнем? – стоило Блэку улыбнуться на его вопрос, как настроение сразу же пробило шкалу до «мне больше не хочется бить морды». Понял, Питер. Вот она – терапия. – Значит, встреча для нее была настолько запоминающейся, а Гермиона незабываемой, что она тоже посчитала ее скорее призраком, чем твоей девушкой? – продолжал вести немой диалог с ним Джеймс. – И как там поживает твой идиотский план на завтра? Но в ответ он услышал лишь тишину и звук зажженной о коробок маггловской сигареты. Необъяснимо для самого себя он чувствовал сейчас опасность. Возможно, ему не стоило спрашивать у Сириуса всех причин. Или, оглядываясь назад, он теперь думал о том, что ошибкой был сам его вопрос, поставивший под сомнение план друга. Возможно, ошибкой стало то, как он его задал. Джеймс хоть и был человеком слова, но часто не принимал во внимание, как его слова выглядят со стороны. Порой, бывало слишком поздно. Чуть реже – он сам слышал, как утопали в тишине его строчки, интонации и буквы. Он не хотел говорить, словно бросая вызов. Джеймс лишь хотел помочь разобраться, прежде чем броситься куда-то сломя голову. Да, раньше бы он прыгнул за Сириусом с крыши, не задумываясь. Но теперь у него была Лили, были планы и были… цели? Возможно, это были они. Поэтому теперь детские приключения казались его рациональному по своей сути мозгу чем-то инородным. Блэк прервал молчание, будто приняв сигнал сверху, стал тараторить и описывать план, не забыв упомянуть роль каждого в предстоящем вечере, а также отметив, что Гермиону в это вмешивать ни в коем случае нельзя. Давай же! Просто промолчи… – Так что ты скажешь, Сохатый? – прозвучал отдаленно вопрос Сириуса и Джеймс понял, что это не его сознание, а скорее реальность, которую не хотелось принимать. – Ничего, – коротко отрезал он. И это было ложью. Так не должно было случиться. Но уже случилось. И Джеймс, который всегда ценил честность и всегда говорил правду, внутренне сжался от прозвучавшего запрета в голове. Просто молчи. Сириус, казалось, понял и просто пренебрежительно покачав головой, продолжил вещать свой план вылазки. – Сыграем? – он прервал его на моменте, когда по плану они уже что-то выносили из гостиницы, не дойдя до точки аппарации. – Как обычно? Вопрос-ответ или… – не успел Бродяга перечислить все возможные варианты их с Поттером детских игр, как Джеймс вновь его прервал. – Почему ты не сказал мне первому? – прозвучало более грубо, чем он того ожидал. – Потому что не обязан? – Блэк не упустил момент, чтобы парировать. Вдох. Он окинул друга раздраженным взглядом. – Ладно-ладно, – Сириус сделал паузу, как делал в присутствии любого другого. Но именно в компании Джеймса и его тяжелого взгляда эта пауза длилась меньше запланированного. Было видно, что он по привычке потянулся в карман за второй сигаретой, но будто вспомнив что-то, резко опомнился и продолжил. – Потому что не хотел тебя доебывать? У тебя все хорошо. У вас… все относительно хорошо. Ты не обязан слушать… – Ты знаешь, что это не так. – Я знаю, что… – Бродяга. – Сохатый! – на выдохе громко прозвучало его имя. Сириус сорвался на крик. Джеймс знал, что люди кричат, когда им не хватает слов. – Ты меня понял. Больше мы к этому не вернемся. Учли? – он протянул ему руку со смыслом, понятным лишь им двоим. – Учли, – сдался Блэк. Внутренний диалог сегодня исчерпал свое, а погода была не совсем располагающей для длинных речей, поэтому Джеймс был намерен решить все и сразу. – Реальность, Бродяга, – это место, где есть и другие люди, – подметил Джеймс и раскинул руки в стороны. – Что ты видишь? Правильно. Двух друзей. Но этого недостаточно, ведь позади меня осталась вся команда по квиддичу, а за поворотом Филч, как обычно, занимается какой-то школьной ерундой. В гриффиндорской Башне осталась девушка, о которой ты сказал, что позаботишься, в тот самый день, когда мы отнесли ее в Больничное крыло. Так… – он сделал паузу, чтобы намеренно выделить акцент, – замечай её. – Я чувствую ее. Буквально постоянно. Я либо помешался, либо мне что-то подлили за завтраком и отдача от этого нехилого зелья бьет мне в виски каждый раз, когда она находится рядом. Это… раздражает. – Кажется, кто-то влюблен. – Кажется, у кого-то сломался радар. Гермиона просто нравится мне как человек, как интересная личность. Мы так много говорили и… Это точно другое. Я же не лежу всю ночью без сна, думая только о ней и о… – О ней? – усмехнулся Джеймс, прекрасно зная, что Сириус не спал уже почти неделю. И, о, какое совпадение! Эту неделю в школе появилась таинственная чемпионка. – Ладно. Знаешь, что я думаю? Думаю, тебе надо разобраться в себе. Не закрываться от чего-то нового. Да, ты не любитель поговорить по душам, но знай, что я всегда готов выслушать. И, блять, прекрати отталкивать Чемпионку. Просто… пусть все идет своим чередом. Бродяга явно задумался над его словами, улыбнувшись чему-то в небе, подняв голову вверх. Он часто так делал, будто их фамильная фишка с созвездиями была ничем иным, как постоянным желанием отводить взгляд и всматриваться в далекий космос в поисках ответов. – Хорошо, – просто сказал он, видимо, получив свой ответ. – Хорошо. – И на этом всё? – Сириус склонил голову, всем своим видом показывая, что пересчитывает камни под ногами, а не думает о ком-то конкретном. – Не знаю, Бродяга… Ты просишь меня рассуждать о влюбленности, суть которой я сам только недавно понял, – он с облегчением вздохнул, достал уже давно забытую сигарету, припасенную именно на такие разговоры, и продолжил. – Почему мы дышим? Потому что иначе мы задохнемся. Почему спим? Потому как мы должны отдыхать. Почему должны есть? Человек может выжить с чувством голода максимум две недели. Почему я уверен, что влюблен в Лили? Потому что я могу дышать, нормально спать и есть только после того, как проведу с ней время или просто побуду с ней рядом. – И каково это? – Мне кажется… Лили поддерживает во мне внутреннюю тишину. – Сохатый, ты такой влюбленный идиот! – Блэк чуть пнул его под коленку, развернувшись обратно к Замку, и продолжил невозмутимо свой путь. Он это знал. Его чувства к ней были похожи на тот инцидент в маггловском Лондоне, который они с Сириусом по чистой случайности застали летом. Тогда на автозаправке один из водителей, скорее всего, по неосторожности уронил зажженную спичку, мгновенно попавшую прямо на асфальт с разлитым бензином, после чего всё вспыхнуло ярким огнем, не оставив после себя ни одного проклятого шанса выжить рядом стоящей машине. Тогда маггл позволил ей гореть до того самого момента, пока не приехали пожарные, так же по случайности оказавшиеся рядом. Был ли такой шанс у Джеймса? Определенно, нет. Чтобы остаться рядом с Лили и дать своим чувствам этот огонь, он бы позволил взорвать к чертям всю территорию, лишь бы смотреть, как красиво пылают языки пламени. Сегодня ночью ему предстоит еще раз обдумать их план, чтобы точно не проебаться ни на одном из потенциально опасных моментов, ведь от него, как от лидера, зависят их жизни. И хотя Сириус громко ворчал, Римус глубоко вздыхал, а Питер часто колебался, он никогда на них не оборачивался, потому что знал, что они всегда будут идти за ним. И они действительно шли. Все трое. Все эти годы, месяцы и дни они оттачивали доверие друг к другу и теперь готовы были следовать за каждым из Мародеров куда угодно. Джеймс Поттер в их компании был тем самым другом, который сначала вытащит их из непроходимой задницы, а потом всыплет по самое не хочу.

***

Когда он впервые оказался на платформе 9 3⁄4, то почувствовал легкое покалывание в районе ребер, будто от волнения или ответственности не опозорить имя своего отца. Флимонт Поттер был великим волшебником, изобретателем, добропорядочным семьянином, но главное – был гриффиндорцем. Он прилежно учился, его знали и помнили многие преподаватели, не говоря уже о жутко странном директоре, который то и дело поглядывал на мальчишку со страниц волшебных газет и казался невероятно строгим. Ведь не бывает волшебников с такими добрыми глазами? Тогда все лето он безостановочно обсуждал с отцом, как Хогвартс изменит его жизнь. Но все мечты разбились о ледяной айсберг сразу после первой недели пребывания на уроках, будто Джеймс доплыл до Северной Атлантики, как в той истории о крупнейшем маггловском судне, где погибло не мало волшебников. Его не любили. Хотя это мягко сказано. Его не переносили на дух учителя, ведь он никогда не думал, что для колдовства ему понадобятся какие-то там учебники; его презирали гриффиндорцы за статус и высокое происхождение, поэтому он нашел верных друзей, таких же себе подобных отшельников, а с другими лишь огрызался; на него не обращала внимания она… Девушка с первой парты урока Зельеварения, медленно испепеляющая взглядом своего партнера по заданию, но не его – мальчишку, что дернул ее за рыжую косу при первой встрече, получив подзатыльник в ответ. Хотя еще тогда с радостью бы сгорел под ее присмотром как угли в январском костре… «Поэтично», – сказал бы ему Лунатик. «Что за херня?» – завопил бы Бродяга. Сегодня день ничем не отличался от того первого воспоминания момента прибытия экспресса. Суббота встречала его с распростертыми объятиями. Выходные означали полную свободу от уроков и первый матч в этом году против придурков с самого невыносимого факультета. Он ждал эту игру так, будто впервые вылетит сегодня из-под трибун и умчится разбивать их головы, вырисовывая круги по стадиону. Он ждал игру до того самого легкого покалывания в районе ребер, ведь сегодня он принесет победу своей команде, расслабится с Лили на вечеринке и… «Блять, Сохатый, давай без этих соплей», – звучал в его голове голос друга. Еще в начале недели Джеймс счел бы себя сумасшедшим – в тот самый момент, когда в их жизни появилась Чемпионка. Сейчас он готов признать, что часто слышит фразы Мародеров в своей голове, иногда даже вступая в диалог, но совершенно точно он здоров. В отличие от этой девчонки. Так о чем же он… …расслабится с Лили на вечеринке и пригласит, наконец, ее к себе домой, чтобы познакомить с родителями. Она им понравится. Определенно. Здесь даже нет никаких сомнений. Они скорее начнут отговаривать ее выйти за Джеймса-идиота-Поттера, чтобы уберечь свои нервы. Но она будет непробиваема. Он точно знает. Джеймс быстро натянул спортивную форму, чтобы выйти на пробежку перед завтраком, но его взгляд остановился на спящем Сириусе, что было весьма необычно для этого времени суток, и забытом эссе, которое должно быть готово в понедельнику. Но любой уважающий себя гриффиндорец точно скажет, что этого не случится. Сегодня ему надо будет договориться с Римусом, чтобы тот помог ему с этой дурацкой домашкой, пообещав тому стаканчик сливочного до похода в маггловский Лондон. Кстати, о нем. Чемпионка была всерьез настроена на их совместное путешествие, в успешной затее которого Джеймс еще сам сомневался. Для него это был обычный дом, обычные магглы, обычное преступление… Если бы не столь пристальное навязчивое внимание Бродяги, углубившийся в последние дни в чтение книг Лунатик и странная отстраненность Хвоста. «Ау! Ты слишком загоняешься», – толкнул его в сознании Римус. Джеймсу надо было спасать ситуацию, которую он пустил на самотек в начале их последнего курса, сосредоточившись на другом. Хотя это послужило прекрасным, нет, просто замечательным уроком Блэку, который сразу переманил все внимание на себя. Он никогда этого не признает, но Сириус был единственным из их компании, кто умел прислушиваться к людям, их желаниям и скрытым мотивам. Джеймс, порой, этого не замечал. Пара лестничных пролетов уже позади, еще несколько проходов по пустым коридорам и у него не останется больше нерешенных утренних тем для внутренних диалогов. Здесь должна была быть реплика Питера, но он перестал его слышать… Надо будет и с этим разобраться. Сколько еще незавершенных дел он насчитает, пока пробежит дистанцию в пять кругов, разомнется и немного полетает? Немыслимо. Немыслимо, но вполне объяснимо, что Поттеры не умеют планировать – это у них семейное. Или Джеймс просто придумал беспроигрышную оговорку на любой случай. Кто знает? Довольно общеизвестным был факт, что нет ничего лучше, чем квиддич, чтобы остановить поток мыслей. Он не любил копаться ни в себе, ни в жизни, ни в маггловской музыке, которую любила слушать его мать. Иногда лучше на все плюнуть, но просто выйти на сцену и «делать рок»! Мама бы это оценила. Суббота – это то, что происходит с ним до игры в квиддич, пока он строит другие планы. Именно с этой мыслью Джеймс закончил разминку, тренировку и, навернув несколько кругов по этажу, уже был на полпути в комнату, когда Питер перехватил его у библиотеки. – Финт Порскова! – звонко ударил в его уши шепот. – Господи, Хвост, кто учил тебя так подкрадываться? – тот уже удерживал его за кофту и тащил вглубь библиотеки, по пути забирая со стола несколько книг, одна из которых все же не удержалась в руках. – Учусь у лучших, мой друг. Неважно, слушай. Этот прием я вычитал в одном русском журнале… – Русском? – У одного моего знакомого есть связи в Косом переулке и… слушай, неважно, сядь, – стоило дать Питеру пространство для маневра, чтобы поговорить о квиддиче или шахматах, как он умело использовал все выделенные ему минуты внимания и вел себя более оживленно, чем обычно в их общей компании. С Джеймсом он общался больше всего. Поттер это знал, понимал и поэтому даже не стал пререкаться, усаживаясь прямо перед очередной схемой. – Финт Порскова похож на обманный маневр, когда один охотник с квоффлом в руках взлетает ввысь, а сам – «хоп» – и бросает его своему партнеру внизу, – Питер провел пером по рисунку, – видишь? – Вижу-вижу, – Джеймс был действительно ему благодарен, ведь никто другой из Мародеров так не разбирался в том, чтобы унизить слизеринцев на квиддичном поле, как Питер. – Еще указания, тренер? – Ты будешь сверху! – вновь воодушевленно крикнул парень. Неловкой паузы не случилось, ведь с другой стороны стеллажа послышалось: – Придурки… – низкий и совершенно недовольный голос Римуса можно было узнать из тысячи. – Вы в библиотеке. Меня, как и в прошлые девять раз, притянут за уши вместе с вами. А я вообще-то пытаюсь заниматься. – Луни-Луни, – тихо пропел Питер, подражая сейчас Сириусу. У него это получалось откровенно плохо, – мы уже уходим. Питер за считанные секунды собрал вещи со стола, перекинул сумку через плечо, взял палочку и уже пошел на выход, но нервно обернулся, будто поняв, что никто за ним не идет. Джеймс понял, что никогда сам бы не обернулся. Им надо откровенно поговорить. – Я позанимаюсь перед тренировкой. Вечером есть планы, – он пожал плечами и упал на стул перед Римусом. – Лили, ну, конечно, – тихо, но разборчиво произнес друг. – Увидимся на игре! Он так же быстро вылетел из библиотеки, свернув в противоположную от Башни сторону, как сегодня утром квоффл влетел в ворота на тренировке. Джеймс с этим разберется. Позже. С Римусом за годы у них тоже сложилась общая стратегия… стратегия решения домашних заданий. Дополнительные очки здесь ты можешь заработать, если будешь молчать, возьмешь перо и продолжишь эссе с того места, где остановился, на задавая лишних вопросов. Но у Джеймса и в этой игре в молчанку был свой финт. Финт Поттера. Всякий раз, когда Римус отрывался от письма, задумывался не секунду, а затем опускал свою голову обратно к пергаменту, Джеймс перехватывал его ровно в тот момент, когда его рука еще не коснулась листа. Так Лунатик не раздражался и, скорее всего, даже не замечал, что друг выжидает подходящей секунды, чтобы задать свой вопрос и моментально получить быстрый ответ. – После скучной настойки из полыни у нас… – Валериана. Тебе же не нужны побочные эффекты, – он не услышал привычный звук шарканья пера, поднял взгляд и уставился на друга, разглядывающего что-то на столе. Перед тем лежала карта. – Кто? – Сириус. – Опять? – На этот раз зашел. – Что, прямо в комнату? – он подался чуть вперед, чтобы разглядеть мелкие точки. Неужели ночной разговор так повлиял на Бродягу, что тот с утра отправился поговорить по душам с Гермионой. – Уже минут как пять Лили их оставила вдвоем, – яркий взгляд Лунатика и ухмылка подтвердили его догадку о том, что что-то происходило между этими двумя. – Посмотрим? – Естественно! Он жил моментом и предпочитал сразу бросаться в действие. Джеймс был центром циклона. Это стимулировало его разум, и так он принимал важные решения, анализируя происходящее вокруг. Спустя минуту библиотека уже была пуста, а звонкий топот, отдававшийся от стен, говорил лишь об одном – Мародеры выбежали на охоту за своим же.

***

Джеймс пробежался глазами по гриффиндорской гостиной, и его брови поползли вверх, когда он понял, что смотрит на Лили, сидящую напротив Сириуса и Гермионы. Она смеялась над чем-то, что сказал Блэк, откинувшись в кресле чуть назад, а ее рыжие волосы сегодня были распущены. Суббота определенно его любимый день. Сириус и Гермиона не разговаривали. Точнее, Сириус не говорил с ней и скрывал свое детское поведение снисходительной улыбкой. Мерлин, он совершенно не умеет притворяться незаинтересованным в ней. Его срочно надо спасать. – Заклинания! – выкрикнул Джеймс, обращая на себя взгляды и падая чуть ли не на колени таинственной новенькой. Она чуть двинулась, но нисколько не смутилась. – Твой любимый предмет – это Заклинания? – Нет, – Гермиона явно поняла, какую игру они вновь затеяли, не принеся ему очков в новом раунде. А галлеон уже летел по направлению к Блэку. – А что выбрал ты? – обратилась она к Сириусу. – Нумерология, – победным тоном произнес Блэк, подметив кивок Гермионы и добавив. – 2:1! – Я хотела бы увидеть весь список вопросов, – похоже, сегодня она более разговорчива, чем обычно. – В этом нет смысла, Чемпионка, – он попробовал войти в более близкий контакт, раз она сегодня расположена к общению, облокотившись на спинку дивана. Он улыбнулся пышной копне ее волос, чувствуя себя в прекрасном настроении, несмотря на вновь незавершенное, Салазар его, эссе. – Сириус рассказывал тебе, что мой отец создатель «Простоблеска»? – ее удивленный взгляд вполне послужил ответом. – Ты ничего не подумай, я не хвастаюсь, просто, кажется, последний флакончик завалялся где-то у Сириуса в чемодане, не так ли, Бродяга? Может, покажешь ей? В нашей комнате, – Блэк явно понял его намек, уже приготовившись атаковать. – Римус, друг, что там входит в состав после волоса азиатского дракона? – Вазелин, – прозвучало тихо, но с усмешкой, из-под стола, где Люпин устроил учебный класс, развалившись прямо на полу. Подорвавшись с дивана Джеймс оббежал столик, перепрыгнув через ногу Римуса, и выбежал из Башни, напоследок послав извиняющуюся улыбку Гермионе, которая совершенно точно поняла его пошлую шутку, кажется, даже рассмеялась, но скорее от реакции на это Сириуса. – Увидимся на игре! – услышал он уже в дверях. За ним вышла и Лили. Когда она подошла ближе, то он не сдержался и притянул девушку за руку, занося свои ей на талию, чтобы силой поднять вверх и сделать несколько кругов в таком положении. – Знаешь, сегодня мне посоветовали быть сверху и … – Джеймс! – Да ладно, я же знаю, что ты очень ценишь мое чувство юмора. – Оставь его, – Лили всегда умела усмирить его и заставить задуматься, но не когда он в таком настроении. – Уже оставил, – он приподнял очки, подмигнул ей и, взяв за руку, потянул в сторону Большого Зала. Питер говорил, что перед игрой нельзя сбивать режим и пропускать приемы пищи, особенно, если ты живешь в Хогвартсе. Годрик, какой выдержки ему стоило держать руки при себе. Если бы только они оказались в его комнате, а ее рука случайно пробежалась бы по его волосам, чуть задержавшись у основания шеи… Как же он скучал по ней! Постоянно. Джеймс думал, что поскольку они вернулись в Хогвартс после каникул и уже прошло три месяца с начала их постоянных встреч, физического и эмоционального контакта, в котором он нуждался не меньше, то очевидно, ему станет лучше, чем это было летом… Он ошибался. «Сделай ей уже предложение!», – говорил его подсознательный Блэк, возвращаясь в тот день, когда они отправились на вылазку за кольцом в маггловский Лондон. «Будь серьезнее, представь ее родителям», – рассудительно звучал Римус. Мародеры догадались самыми первыми, конечно. Он был таким идиотом, не способным скрыть свою улыбку в ее присутствии, что просто сиял от счастья, когда она говорила ему хоть слово. Но стоило им встретиться взглядом в кабинете во время урока и посмотреть друг на друга… как Сириус сразу начинал хохотать, Римус – тихо посмеиваться, а Питер ухмыляться. Джеймс изо всех сил пытался представлять себя рядом с ней все эти шесть лет, иногда приходилось попотеть, чтобы сердце не билось так тяжело, а голова не гудела, словно сотни квоффлов пробивали ему черепушку. Но лучшее время настало, когда Лили поняла, что он в нее влюблен. Или, скорее, признала. Тогда она начала становиться ближе к нему. Теперь каждый раз, когда он отдыхал от учебы, то думал только о ней. Точнее – о них. В будущем. На протяжении всего обсуждения последних новостей, сплетен и предстоящего матча, Джеймс был занят визуализацией того дня, когда он протягивает ей руку, кольцо и слышит ее возможный ответ, изредка отвлекаясь на еду. Хотя Лили была в этом хороша – она умело добавляла в его порцию свежие овощи и пару кусочков вареной ветчины. Поэтому когда тарелка перед ним опустела, он поднял взгляд и влился в разговор. – По наблюдениям Морриса, странности происходили в доме только в присутствии детей, чаще всего они были связаны с Джанет. Когда спящую девочку занесли на кухню, где Моррис делал свои заметки, предметы начали летать по комнате. По словам Грэма, небольшой кусочек конструктора ударил его в глаз, – газета в руках Питера выглядела по-другому, значит, вновь была маггловской. И что это за таинственный друг, который поставляет ему русскую литературу и свежие выпуски новостей? Питер отпил из стакана воды и продолжил: – Журналист описал происходящее в доме как «хаос». Он установил камеру в спальне девочек, а сам расположился внизу, на первом этаже. Услышав крики, Моррис побежал наверх, где застал напуганных детей. Исследовав отснятый материал, Грэм увидел, что тело Джанет как бы парило в воздухе, однако скептики утверждают, что на серии снимков запечатлен обычный прыжок с кровати. Сама Джанет была убеждена, что некая сила подняла ее в воздух, а затем бросила на пол. В данный момент семья выехала из дома, ведется расследование, – он резко закрыл страницу и откинул газету в сторону, выразив свое недовольство или неверие. С этим Джеймсу еще предстоит разобраться. Кажется, его план на следующую неделю почти полностью будет состоять из пункта «поймай и спроси Питера». – Говорю вам – дело в сундуке! – настаивал Блэк, чуть подскочив с места. – Бред какой-то, – Джеймс уже давно понял, что Питер не очень-то поддерживает их идею отправиться в гости к «призракам», учитывая его неприязнь и полное игнорирование существования Гермионы в их компании всю последнюю неделю. Сейчас он в этом убедился. – Питер, расслабься, – Люпин звучал почти медитативно. – Никто никуда не собирается. Мы лишь обсуждаем варианты, правда, Сохатый? Джеймс понял, куда тот клонит и подхватил: – Слышно что-то о тактике соперников? Лонгботтом сказал, что они заменили нескольких игроков, и на позиции капитана теперь Лестрейндж, – он подался корпусом чуть вперед к Питеру, загораживая остальную часть стола. – И как мне, Салазар, играть против того, кто отправил в лазарет нашего вратаря? Он же совершенно без мозгов… – Защита! Сдвоенная защита загонщиков, – в воздухе уже парило несколько сложенных листов бумаги, изображая квиддичное поле перед капитаном. Уже через полчаса он был в кабинете у МакГонагалл, чтобы отчитаться о позднем патрулировании, слегка покачиваясь на стуле, прослушать скучный план работ, рисуя в воздухе оленя, и уговорить на работу по организации Рождественского бала кого-то из пятикурсниц. Должность старосты он относил скорее к своим просчетам, чем к достижениям, ведь разработать успешно действующую систему без его участия в процессах было намного энергозатратнее, чем пользоваться преимуществом и прикрывать Мародеров от ночных вылазок в… определенные моменты. Он мог легко завладеть вниманием аудитории, ведь умел войти в контакт с любым человеком в Хогвартсе. С недавнего времени… в его глазах запуталась удача, в устах – чувство юмора, а лицо сияло уверенностью. Осталось лишь подарить улыбку, которую ловили взоры публики. А для этого стоило лишь повернуться и заглянуть в коридор, где он не мог пропустить темную копну волос, которая заглядывала в класс, сузив глаза. Джеймс нахмурился и замер на несколько секунд при виде Гермионы, размышляя, что она выискивала на скучном школьном собрании. – Гермиона! – он шикнул в ее сторону, покачав головой в такт движениям профессора и сделав вид, что со всем согласен. Она посмотрела на него как-то задумчиво, будто не ожидая, что он произнесет ее имя. – Придешь сегодня на игру? Ее глаза вновь забегали по сторонам, избегая его зрительного контакта. Она что, собиралась заплакать? – Эй, я не настаиваю. Просто Сириус… – Да-да, я приду, я буду, – быстро произнесла она, качнув головой в сторону профессора, намекая ему влиться в бурное обсуждение приглашенной музыкальной группы, и скрылась за поворотом. «Ты ее пугаешь», – Римус вернулся к нему, врываясь в мыслительный поток, намеревающийся сорваться со старта. У Джеймса сложилась привычка уходить по делам прямо во время собраний, поэтому он смело поднял сумку с соседнего стула и размеренным шагом прошел в свою Башню, а затем двинулся в сторону поля к началу игры. Бывали моменты, когда ему было одиноко. По крайней мере, он это чувствовал. Джеймс не хотел отрицать, но становилось неважно, находится ли он в толпе, со своей командой в раздевалке или в чьей-то компании. Но ситуация пока не достигла критического момента, когда ему ничего не хотелось делать. Как это произошло с Римусом – он об этом знал. Они говорили о его состоянии пару недель назад, но Джеймс чувствовал тоже самое, возможно, только поэтому он мог вытянуть Лунатика из легкой апатии. Он знал с десяток способов, чтобы не позволить себе пойти на поводу у эмоций. Джеймс просто предпочитал выбирать реку – передвигаться плавно и без препятствий. Его конечной целью было море возможностей, таких, как, например, место в Аврорате, сдай он на отлично большинство экзаменов. Если некоторые и были согласны на вторые позиции, то точно не Джеймс. Для него это считалось поражением. Сохатому еще предстоит над этим поработать, как и над мотивационными речами перед матчем. Уже на выходе к полю в лицо хлынул потоком холодный ветер. На мгновение все его мысли остановились, а мир будто замер, прекратив любые действия. Зеленое нагорье, окружающее квиддичный стадион, казалось таким спокойным, умиротворенным, в то время как на трибунах бушевал пожар. Прошли секунды, прежде чем он вернулся на поле, забрался на метлу и взмыл вверх. Не успел Джеймс выкрикнуть указания команде, как в опасной близи от его руки пролетел бладжер, отброшенный дубинкой со стороны Лестрейнджа. Ну, конечно. Он в игре. Джеймс нырнул вниз и поймал квоффл, который через секунд тридцать уже оказался в кольце. 10 очков за Гриффиндором. Несколько студентов со стороны красно-золотой трибуны громко поприветствовали его, пока Поттер со всем энтузиазмом объяснял предстоящие действия команде. – И круто! Еще двадцать очков! Это был потрясающий гол! Ход не на сто процентов идеальный, но вы видели лицо вратаря? Он явно этого не ожидал! – громко делился впечатлениями комментатор сегодняшней игры. Джеймс действительно был счастлив, когда летал. Один его взгляд, и он знал, что команда готова. Игнорируя попытки слизеринцев выбить его с метлы, он пролетел ближе к земле, крикнув: «На меня!». – Гриффиндор! Сорок очков! У них нет шансов. Игра шла напряженно и грязно, по-другому и не могло быть со слизеринцам, но лично Поттер считал в этом году их не самыми сильными соперниками, больше поглядывая в сторону пуффендуйцев. Пролетев еще несколько метров, он подготовил некоторое пространство для маневра и нападения, которое они продумали ранее с Питером. Квоффл был в его распоряжении, бросок, отыгранная роль и мяч в кольце. – Пятьдесят очков! Невероятная игра капитана Джеймса Поттера сегодня может обеспечить победу команде! Джеймс был самым опытным игроком у гриффиндорцев. В этом году они собрали молодой состав и действительно могли подтвердить звание чемпионов, обучив младшее поколение своим приемам сразу на поле. Пока загонщик слизеринцев отбивал бладжер, ловец красно-золотых вырвал победу из рук капитана слизеринцев. – И 150 очков приносят команде Гриффиндора победу! Это просто невероятная… – голос комментатора смешался с криками толпы. Его команда приземлилсь на поле, похлопывая друг друга по плечу. Энтузиазм длился недолго, прежде чем начался стремительный ливень, который заставил игроков спрятаться по раздевалкам, а всех зрителей быстро разбежаться по гостиным, после чего, будто в этом и заключалась его миссия, так же молниеносно закончился. Джеймс же взлетел обратно в небо, чтобы, по традиции, слетать до Черного озера. Картинка здесь была похожа на маггловские фильмы – луна уже занимала свое место и пробивалась сквозь тучи, освещая гладь воды и оставляя свою белую полоску в центре, а все нагорье поблизости было покрыто теплым туманом после дождя. Во время полетов он мог сконцентрироваться на своих мыслях, поэтому не боялся намеренного одиночества. Это нужно, чтобы оставаться сильным. Чтобы успеть продумать все те личные цели и планы, которые он расписал в голове на лет так десять вперед. Эмоции в таком случае могли только препятствовать принятию решений и влиять на них, поэтому он изо всех сил учился поддерживать баланс между чувствами и логикой, чтобы принять как можно лучшее решение. Джеймс умел признавать свои ошибки. Он учился на них. Учился на протяжении всех семи лет в Хогвартсе. И больше он их не повторит. – Ты заставляешь меня улыбаться. – А ты меня отвлекаешь… – он взял небольшую паузу, чтобы признаться. – Потому что ты красивая. Джеймс выровнял метлу и опустился вниз, лишь на несколько метров выше уровня воды. Он летел неприлично низко, иногда касаясь ее своим ботинком, что оставляло за собой поток небольших волн. Один ложный выпад и его метла могла бы утопить его прямо в этих водах, стоит ему потерять контроль. Это заставляло его быть максимально сосредоточенным и осторожным. Ветер… Он помнил тот день, когда они гуляли с Лили у Озера, чувствуя сильный поток ветра, пока она слегка касалась его плечом. Они шли медленно, размеренно, нога в ногу, не торопясь приблизиться к берегу. Солнце уже садилось, а его блики были достаточно мягкими, чтобы наблюдать их на ее волосах. Лучи ударялись о поверхность воды и делали окружающую обстановку такой… естественной и спокойной. Для него то Озеро, тот день и та девушка были небом. Ее смех успокаивал его быстро колотящееся сердце и разум, и он жалел, что так быстро просыпался от того сна. – Где тут будущая миссис Поттер? – Я бы не заходила так далеко, чтобы говорить, что однажды выйду за тебя замуж. – Я уже зашел. Ты не сможешь устоять перед моим взглядом. И ты не ответила на мой вопрос. – Разве так делают предложения, мистер Поттер? – А это было предложение? – Да. – Так значит, твой ответ – да? – Да, я не смогу устоять перед твоим взглядом. Лучше всего он тогда запомнил форму ее ладоней: осторожно постукивающие по его бедру тонкие пальцы, подчеркивающие ее нежность; легкие покалывания, когда он проводил своим большим пальцем по их тыльной стороне; и тепло, что всегда излучала ее кожа. В своих мечтах он держал ее за руки и прижимал эту ладонь к своим губам. Постоянно. Многие люди, влюбляясь в определенного человека, просто не могут объяснить, почему это с ними случилось. Сириус вечно твердил ему о Шекспире и силе любви, что въелось в его голову настойчивой мыслью. Любовь была самой сильной эмоцией. Влюбленность заставляла человеческий разум уступить место в неравной борьбе. А Джеймс любил вступать в борьбу, ведь битва всегда была сопряжена с риском. И любовь для него была самым сложным решением. Отдать сердце Мародера кому-то было задачей не из легких. В его любви было три компонента, как в зельях, что так искусно готовила Лили. В состав входили: близость, страсть и обязательства. Такие три необходимых ингредиента, почти волшебных, играли ключевую роль в создании отношений. И каждый из них имел свои свойства, особенности применения и сочетания с другими вещами. Он словно в пошаговой инструкции из учебника собирал их вместе. Близость была для него счастьем от нахождения рядом с любимым человеком. Страсть в большей степени выражалась в его желаниях, действиях, воспитании и сексуальном влечении. Обязательства могли быть долгосрочными так же, как и краткосрочными, в зависимости от этапа их отношений. Ох, Джеймс не любил вспоминать первые три курса, где он был готов расшибиться об стену из-за ее безразличия. Обязательства были тем компонентом, что помогал переживать их взлеты и падения. Что поддерживал их отношения за счет принятых решений. Он точно знал, что они состарятся вместе, и всегда будут нуждаться в близости, страсти и обязательствах, чтобы каждый день продолжать влюбляться друг в друга. Джеймс снова набирал высоту, чтобы обогнуть вершину холма на другой стороне Озера. Когда он приземлился на поле, то оглянулся вокруг, посмотрел вверх и попробовал найти хоть намек на созвездие, что так любил высматривать Сириус. Ничего. Тишина. Джеймс оставил свою метлу в раздевалке и отправился в Замок. Уже через несколько минут заканчивается его патрулирование, которое так успешно передали Питеру, поэтому им надо поскорее выбраться до точки с действующим портключом. Как его достал Сириус, для него все еще оставалось загадкой. Уже в комнате его ждала Лили, дописывая под несколькими несложными чарами его почерком его же эссе, пока часть команды праздновала победу, а другая часть уже его команды готовилась к тайной миссии, какой ее нарекла Гермиона. Джеймс подошел ближе к столу, за которым сидела будущая-миссис-Поттер. – Ты выглядишь очень красивой в этом платье сегодня, – сказал он немного скомкано и невнятно. – Не то чтобы я выглядела не красиво в другой одежде, Поттер, или в любой другой день, но сочту это за комплимент, – разве он мог не влюбиться в эту девушку. – Я знал, что у меня нет шансов, когда впервые заговорил с тобой. И когда я узнал тебя лучше, я не мог заснуть, не думая о тебе, – она послала ему странный хмурый взгляд. – Ты хочешь мне что-то сказать? – Лили уперла руки в бока и склонила голову на сложенную в кулак ладонь. – Говори уже. – Мы сейчас на вылазку в Лондон. Присмотришь за Питером? Лили вздохнула. – Гермиона с вами? – лишь спросила она, явно зная больше него. – Да, Чемпионка получает свой заслуженный приз. Неважно, просто сделаешь это для меня? – Джеймс Поттер обладал уникальным даром уговаривать. Лили кивнула в ответ и вернулась к его домашней работе. Он по очереди скидывал с себя вещи, быстро принимая душ и подходя к шкафу, где были разбросаны их вещи, Лили нарушила тишину вопросом: – Сириус переехал к тебе и родителям этим летом, не так ли? – Да, это так, – ответил Джеймс, перебирая в руках футболки в поисках своей кожаной куртки. – Знаешь, вы добились большого прогресса, – все также размеренно продолжила она. – Прогресса? Лили улыбнулась. – Он вернулся не такой хмурый. А сейчас так совсем засиял. – Как звезда, – ухмыльнулся Джеймс, накидывая толстовку, мысленно отругав не очень-то приличными словами Блэка. – Ты хороший друг, Джеймс. Продолжай за ними присматривать, – она взяла небольшую паузу. – И за Гермионой тоже. Она мне нравится. – О, кому она нравится, так это Сириусу. Ты видела, как он смотрел на нее утром? – Джеймс подошел к Лили, оставив легкий поцелуй на щеке. Он скучал по ней, даже когда держал в своих объятиях. Подхватив рюкзак, он направился к двери. – Она не рассказывала тебе, что произошло на вечере? – Дай ему время, – Лили умела улыбаться глазами, когда пыталась скрыть от него что-то. Он быстро отводит взгляд, хотя и желает просто остаться с ней в этой комнате, обнять, слышать, как она рассказывать ему все эти замечательные и хитрые вещи, которые подмечают девчонки, или все то, что она сама планирует, но он безнадежен. Мародеры оставались для него на первом месте, что бы ни случилось. Джеймс догнал их уже на школьном дворе, где в этом время развернулась картина маслом, как любил говорить его отец. В свободное от экспериментов время он рисовал что-то прямо в своей мастерской. А Сириус прямо сейчас разрисовывал чью-то слизеринскую… – Сириус Блэк, немедленно прекрати! – раздался звонкий голос Гермионы непривычным для него тоном. – Он того не стоит. Римус удерживал или скорее приобнимал «по-дружески» Розье, сжав его голову в локте. Лунатика всегда недооценивали соперники, ведь мало кто знал, сколько силы сдерживает его внутренний зверь. – Сука! – завопил Эйвери, вытирая рубашкой кровь с разбитого носа. – Решили не привлекать лишнего внимания? – Джеймс скинул по пути рюкзак и подлетел к Уилкису, чтобы оттащить того от лежащего Бродяги. Хотя тот мог вполне и сам справиться сразу с двумя змеями за сегодня. Жаль, что Снейп трусит прогуливаться с этой компанией вечерами… – Долго нам ждать извинений, малыш Барти, – судя по голосу, Сириус все еще был на взводе. – Я бы мог проваляться здесь всю ночь. Но трава жестковата, знаешь… Тогда Джеймс увидел, почему Крауч все это время молчал. Кажется, здесь не обошлось без магии, ведь тот выплевывал слизней или скорее захлебывался в удушающем от Сириуса. Не надо было показывать ему маггловские бои… – Блэк, он щас задохнется. Не тронем мы девчонку! – орал Розье. – Пус… ти… – Что-что, мне не слышно? Прости? – Блэк заметно ослабил хватку, скинув с себя Крауча, который сразу же сделал несколько рваных вдохов и отбежал на метр. – Ебаное отродье! Выжгли с портрета, и думаешь, что можешь трахать грязнокровку? Твоя мамочка уже давно бы… – Сука! – Сириус быстро разоружил противника и схватился за палочку. – Круци… – Стой! – вновь вмешалась Гермиона, встав прямо на пути почти прозвучавшего Непростительного. Рукой она толкнула Сириуса в грудь, от неожиданности тот практически завалился на больную ногу и чуть не упал. – Блин, просто съебывайте отсюда, – Джеймс толкнул в спину Уилкиса, и толпа пошла вслед за Краучем. Интересно, где прогуливается Лестрейндж и почему пропускает такую вечеринку? Джеймс для себя отметил, насколько быстро Блэк опустил свою палочку, выругался, развернулся и пошел в сторону ворот. Римус отправился сразу за ним. Блять... Этот вечер не мог начаться еще… идеальнее. – Его портрет выжгли с… – Я понял, Чемпионка, – он поднял оставленные вещи и кивнул Гермионе. – Это я винова… – Нет, даже не думай винить себя за его долбанутую семейку. Таких еще поискать надо! Господи, блять, боже. С семейного древа… – Я говорила ему, не представлять меня как… – Это же Сириус, – они почти его нагнали, а Джеймс заметил, что девушка осталась чуть позади. – Что-то не так? – Он это намеренно, да? – Джеймс пожал плечами, все еще не понимая, к чему она клонит. Он еще не научился так четко определять мысли Гермионы. Она продолжила: – Повел меня в дом. Он знал, что так будет. Я была его поводом позлить мать? – Нет, ты не… – О, Джеймс, не обманывайся. Ты знаешь своего друга намного лучше. – Когда ты научилась нашей привычке друг друга перебивать? – Учусь у лучших, – она чуть улыбнулась, попавшись на его уловку сменить тему разговора. – Ладно, идем. У нас не так много времени. Джеймс совершенно точно больше не может давать время Блэку. Им надо поговорить. Сегодня же. Иначе этот придурок упустит шанс на свою счастливую жизнь, обидев Чемпионку. Остановившись в центре поля, они переглянулись с Гермионой. Та стояла заметно дальше от Сириуса, который выглядел сейчас как типичный герой бондианы из того фильма, что летом крутили в кинотеатрах с новым актером. А ведь начиналось все там примерно так же – три убийства, знакомство с гадалкой, которая видит призраков, и таинственные обряды. – Эпискеи! – произнесла тихо девушка, прервав общую тишину. Блэк поднял руку к носу, осторожно его пощупал и применил очищающее к своей одежде, вернув ей прежний вид. Портключ сработал, как надо, и они оказались в одной из скрытых от глаз улочек Лондона, куда уже несколько раз попадали с Сириусом, сбегая из школы. Правда, годом раннее. Дорогу показывал Римус, точно зная расположение отеля, где Мародеры и Призрак решили остановиться на ночь, чтобы дождаться темноты, и, не привлекая внимания соседей, пробраться в нужный для них дом. – И часто вы сбегали? – Джеймс ждал этого вопроса. – Тридцать шесть. – Что? Тридцать шесть раз? – девушка покачала головой и улыбнулась ему. – Нравятся плохие мальчики? – не унимался Джеймс, толкнув Бродягу в плечо, чтобы немного расшевелить. – Возможно, она сама – плохая девочка, – пробурчал Блэк. Оказавшись перед отелем, они остановились, чтобы обсудить правдоподобную историю целой компании друзей, которым очень срочно нужно снять два номера за наличные всего на одну ночь. Пока они договаривались, кто с кем будет спать, ведь у них в запасе было еще четыре часа на отдых, и выслушивали, кто ночью толкается, храпит и разговаривает, Гермиона отошла немного в сторону и что-то достала из маленькой сумки, явно не подходящей для хранения такого большого предмета. Это был колдоаппарат. Джеймс задумался о том, что у него практически нет колдо с этими двумя и, не подав виду, продолжил спор. Еще с десяток секунд, и Гермиона уже была рядом со входом в отель. Сириус продолжал метать в нее взгляды, а Римус уткнулся в книгу, из названия которой Поттер мог прочитать лишь «темнейшие», «хроно», «артефакты». Что ж, еще один пункт в его нескончаемый план на будущую неделю. Это был уютный и небольшой, окутанный атмосферой непринужденности отель, где кроме лестницы, похожей на произведение искусства, сам холл и администрация были отреставрированы умелой рукой мастера. Джеймс хоть и немного, но разбирался в этом. Поэтому его удивил столь странный выбор Блэка, неужели тот хотел произвести впечатление на девушку таким простым способом? Он знал, что Сириус сейчас чувствует себя глупо, ведь тот действительно влюбился и не хотел этого признавать. Первый к стойке подошел Римус: – Добро пожаловать в Inn on the Park London, чем я могу вам помочь? – Мы бы хотели снять два номера, пожалуйста. Сейчас у него складывалось чувство, что с этой минуты обратного пути нет.