Путь на Север

— Выглядишь так, будто хочешь о чем-то мне сказать, — Алтан сидел у костра, скрестив ноги по-офирски, и неотрывно смотрел на огонь. В Мариборе у него было несколько дней на зализывание ран, так что времени он даром не терял — загонял Дракона по лавкам в поисках нужных ему трав. Не то чтобы тому сильно хотелось по всем этим лавкам бегать и ползать по подлескам в поисках необходимых ингредиентов, но подобное они уже проходили в Бругге. Спорить было бесполезно. Алтан магичил какие-то свои обезболивающие зелья, часть из которых продавал на рынке за круглую сумму, а еще гундел что-то про ускорение регенерации и покой. Правда, один раз Вадим увидел, как тот, нашептывая заклинание, резко оборвался, ухватившись за край стола. Мальчишку вырвало выпитой водой прямо на пол. Стало понятно, почему он занимался этим с утра и отказывался есть. Лишних вопросов Дракон задавать не стал, но загнанный блеск в чужих глазах ему не понравился. Сколько бы Алтан не говорил о том, насколько ему безразлична его магия, с каждым днем он все больше напоминал Вадиму смертельно больного человека, теряющего надежду на свое спасение. Не то чтобы ему было того жалко, но… А может, и было. Мысль об этом Дракону не нравилась. Проникаться к своему вынужденному попутчику какими-то чувствами он не планировал точно, но что-то происходило. Сдвигалось с мертвой точки. Ночь в очередной раз настигла их в дороге, местность впереди была болотистой, Вадим не хотел рисковать и тащиться в эту глушь в такое время. Вероятно, те же мысли посетили караван торговцев, находившийся на стоянке у дороги. Там же остановился фургончик небольшой театральной труппы, направлявшейся в Новиград, и прибившиеся к нему одиночки-путники. В общем, в итоге к полуночи у кромки леса разбился целый лагерь, над которым, несмотря на безжизненную тревожную атмосферу, витало какое-то особое уютное единение, как бывает иногда на праздниках. А праздники Вадим любил. Бард — высокий сухопарый мужчина с лютней наперевес — мурлыкал что-то усыпляющее да расхаживал между костерками, собирая монетки. Вокруг фургончика труппы собралось много народу. Кто-то слушал, кто-то спал. Вадим и Алтан разместились поодаль. По правую руку от Дракона было поле, убегавшее на километры вдаль — до чернеющей на возвышении кромки леса. В паре шагов от них — тоже на самом краю лагеря — у костра сидели мужчина и женщина — кажется, кметы — в окружении детей разного возраста. Младший из них — на вид лет двух от роду — уже не раз норовил уползти от родителей, то и дело хватавших его то под пузом, то за ножки. Остальные — девочки-близняшки лет пятнадцати и мальчик на пару зим помладше сестер — уже спокойно дремали, убаюканные низким гомоном разговоров и лютней. Вадим развлекал себя наблюдением за тем, как этот маленький клоп пытается удрать от утомленных долгой дорогой родителей. Он бы, может, и помог, но вмешиваться в чужие беды больше не собирался — за добрые дела он чаще всего не получал никакой благодарности. А вот по рогам получал, причем не раз. Доброе слово и кошке приятно, но на «нет» и суда нет. Мучайтесь как-нибудь сами. — Да вот думаю о нашем первом разговоре, — признался Вадим запоздало, усмехнувшись, когда малой в очередной раз извернулся из материнской хватки и припустил в их сторону на четвереньках, забавно кряхтя. Алтан, оторвавшись от медитативного созерцания огня, проследил за его взглядом, приподняв край капюшона. Кметка посмотрела на них с тревогой, затем ее внимание привлекли поблескивающие в свете костра ведьмачьи мечи. Женщина побледнела и снова подхватила малыша, прижимая того к груди. Мужчина ворошил костер палкой, не обращая ни на ребенка, ни на нее никакого внимания и, кажется, медленно засыпал. По лицу Алтана пробежала тень. «Жалеет», — подумал Вадим, но говорить ничего по этому поводу не стал, потому что смущенный Алтан и злой Алтан — это ровным счетом одно и то же, а ругаться настроения не было. Мальчишка как-то подозревающе на него зыркнул. Глаза блеснули под капюшоном. Ждал язвительного комментария, но так и не получил. — О первом? — его красивое лицо осталось бесстрастным. Если подумать, лицо у Алтана вообще было, на первый взгляд, невыразительным, но в то же время, если присмотреться внимательнее, богатым на какие-то необычные оттенки эмоций, а наблюдать за другими Вадим просто обожал. Алтан вообще оказался натурой невероятно эмоциональной. Так сказать, с тонкой душевной организацией. У чародеев это наблюдалось очень часто, но то ли в силу личных качеств, то ли возраста Алтан казался Дракону более искренним. Правда, он больше склонялся ко второму варианту — не доломала паренька жизнь еще. Есть, к чему стремиться. — Не самом. О том — у Яруги. Алтан понимающе кивнул: — О твоей памяти? — О ней родимой. — И? — Золотце мне поможет? — Вадим ухмыльнулся, приподняв брови и проведя кончиком языка по нижней губе, и Алтан состроил презрительную гримаску, надеясь, что не выглядит так глупо, как ему ощутилось. О случившемся в банях они не говорили, но Алтан видел намеки на это в каждом движении, прикосновении и взгляде. Будь у него его магия, а не жалкие ее крохи, влез бы к ублюдку в голову и увидел, что тот думает на самом деле. — У тебя так много секретов и тайн, — он перевел на Вадима немигающий взгляд. Алтан начинал понимать, как именно нужно иметь с Драконом дело. — Придется поторговаться. — Помочь мне сможет любой чародей, — тот осклабился, но привычная развязность ему изменила. Ступил на неизвестную территорию. — И пустить тебя на опыты? Конечно, — Алтан перебирал пальцами траву у костра, и та, казалось, становилась зеленее и выше. — Ведьмаки недостаточно изучены, а кое-кто горит желанием перезапустить ведьмачий цех, — он двинул бровью. — Кто знает, на что он может быть способен. — И кто же? — Вадим не веселился. Эта тема ему забавной не казалась. «Как иронично», — Алтан хмыкнул, выдерживая его тяжелый взгляд, и поднес к губам флягу с водой: — Пусть это окажется для тебя сюрпризом, — он отпил и пожал плечами. — Тема гуманизма в наших кругах стоит остро. Если кто-то публично заявит о том, что проводит эксперименты на живых людях, то его осудят и могут наказать. Но, с другой стороны, ведьмаки — не люди, правда? Так что прецеденты случаются разные. Вадим задумчиво постукивал пальцами по колену. Он никогда не ругался на Алтана вслух, но на его лбу сейчас читалось очень явное «ублюдок». Вадим пытался понять, верить ему или нет. — Ученые азартнее игроков в гвинт, — парень, прищурившись, улыбнулся, мама звала его за эту улыбку змейкой. — Чародеи обычно тщательно скрывают свои невинные увлечения. Был у нас один лет пять назад — аккурат после битвы за Содден случился, жертв насчитывают сотни. — Неплохо развлекся дядя, да за чужой счет, — Вадим закинул в костер какую-то щепку. В темноте запел соловей. Теплая душная ночь висела куполом над их головами. Алтан медленно кивнул: — После сражения было не до пропадавших без вести кметов — их обычно не считают, мало ли кто куда решил уйти и в какие болота забрел в итоге. Капитул спас нас от вторжения, но… многие погибли. — Как много интересного я пропустил, однако, — Дракон прикрыл глаза, делая глубокий вдох. — Даже жаль… ты тогда где был, Золотце? У мамки под боком? Алтан прохладно хмыкнул: — В Бан Арде. Моя мать участвовала в Содденской Битве. — У нее, выходит, двое детей и жив отец? Сколько ей? — Сорок пять. — Совсем молодая. Алтан потупил взгляд, упершись локтями в бедра. За это время он не раз задавался вопросом о том, была ли она жива или осталась под обломками на Танедде. От второго варианта что-то склизкое и холодное, казалось, скручивалось внизу живота. Кончик носа кололо, но где-то в груди все еще теплилась надежда. Они с матерью уже это проходили: когда Алтан осознал, что увидит, как стареет его сестра, что будет свидетелем того, как люди, которых он знает, медленно иссыхают и умирают, пока он, застыв, как растение в вечной мерзлоте, существует в безвременье и дальше, ему захотелось исчезнуть. Алтан смотрел на нормальную жизнь с тянущей тоской уже сейчас, что будет дальше? Смирение? Мама тогда взяла его за руки и присела перед ним — жалким и маленьким — на колени. Говорила что-то о Предназначении, ответственности и долге, а Алтану казалось, что это она — не он — чего-то не понимает. Большая сила — большая ответственность. Ему казалось, на него ложится нечто неподъемное, что-то, под чем он надломится, как сухая ветка. — Что ты сделаешь, когда вернешься в Новиград, Золотце? Отправишься на поклон к Визимиру? — Вадим снова подтрунивал. «Да кому я нужен без Хаоса», — Алтан стиснул зубы. Ему хотелось по приезде предложить Дракону работать на их семью, но в то же время мстительная фантазия вырисовывала сцены, где он кидает тому деньги в лицо и приказывает проваливать. — Лучше скажи мне, как в твоих руках оказался столь могущественный магический артефакт, — он втянул носом воздух и вздрогнул, когда на его колено шлепнулось что-то теплое и живое. Ребенок. Алтан замер с приподнятыми руками. На него смотрели с исключительно детским любопытством. Дракон низко рассмеялся и качнул головой в сторону, когда чародей возмущенно на него посмотрел. Алтан оглянулся и понял: женщина уснула. Он тяжело вздохнул и под пристальным любопытным взглядом Дракона подхватил мальчишку и усадил себе на колено, плавно покачиваясь. Для своего возраста тот был довольно легким. Дети недоедали, особенно младшие. Из исключительно практических соображений. — Если ты думаешь, что я забыл о своем вопросе, то я не забыл, — Алтан поднял на Дракона раздраженный взгляд, но смягчился, снова обратившись к малышу. — Не давал спать маме? — чародей стряхнул с детской щеки травинку. Малыш забавно скуксился от щекотного движения и дернул того за капюшон одной рукой, другой указав в сторону кметки: — Мама. Капюшон спал на плечи. Алтан серьезно кивнул ребенку и снова обжег взглядом Дракона, с трудом сдерживавшего смех. А смеялся тот обычно громко. Малыш попытался запихнуть кулак себе в рот, но, когда не получилось, обтер его о чужой темный плащ. — Ухи, — маленькая слюнявая ладошка потянулась к голове Алтана, и тот слегка отклонился назад, уходя от касания. — Уши, — зачем-то исправил он. — Ухи, — с каким-то глубинным пониманием кивнул ребенок. Алтан вздохнул, придержав его за спинкой. Он знал, как разговаривают кметы. Исправлять их детей было более чем бесполезно. Чародей поднял взгляд на Вадима, но тот смотрел куда-то в сторону каравана. Казалось, что-то заприметил. Не успел Алтан спросить, рядом с ними раздались приглушенные травой шаги. — Не помешаю? — раздался незнакомый голос сверху. Над ними возвышался мужчина — тот самый бард из театральной труппы. Не дожидаясь ответа, тот присел на корточки у их костра, поочередно переводя взгляд с Вадима на Алтана. Вадим осклабился, слегка отклонившись назад. Его ладонь уперлась в траву будто бы невзначай аккурат рядом с рукоятью покоящегося на земле меча. — Подслушал случайно ваш разговор. Не сочтите за грубость, — мужчина взмахнул кистью руки. Жест вышел несколько претенциозным. Бард пригладил черные и без того зализанные назад подвивающиеся волосы. На вид ему было лет сорок. Он был сухопарым, нескладным, с острыми, немного птичьими чертами лица. — И решили присоединиться? — Алтан, не глядя, осторожно высвободил тонкую цепочку на запястье из хваткой детской ладошки. На него незнакомец практически не смотрел. Он сразу подметил его острые уши и, как часто бывало, более значимой фигурой выбрал ведьмака. — Навроде того. Я вот что… слышал от вас имя Визимира, если не ошибаюсь? — что-то в барде казалось Алтану глубоко неправильным. Что? Болотисто-зеленые, влажные в свете огня глаза? — Можно на «ты». Зовите Поэтом. — Как оригинально, — Вадим ухмыльнулся. — Если заведу когда-нибудь собаку, назову Псом, — он цокнул языком. — Верно, мы упоминали Визимира. — Как бы вам… — незнакомец пропустил остроту мимо ушей и выдержал паузу, — сказать, — он снова перевел влажный, немигающий взгляд на Алтана. — Он вряд ли сможет еще кого-нибудь в своей жизни принять. — Что это значит? — Дракон прищурился. Бард развел запястья в стороны, помахав ими, словно пытаясь подобрать слова, но затем просто выдал: — Мертв. Поговаривают, пал жертвой преступного сговора. Слухи, но я считаю так же — порезали-то его во время бунта. — Откуда знаешь? — Птичка на хвосте принесла, — назвавшийся Поэтом перестал сверлить взглядом Алтана и уставился на малыша. Это резкое движение глаз напомнило Алтану рывок вспарывающего свиную тушу ножа. Что-то звякнуло, словно лопнула натянутая струна. В голове зазвенело, голос барда зазвучал будто издалека. — Красивый мальчик… Но вообще, честно сказать, я не за тем. Малыш заерзал и снова потянулся к капюшону, Алтан инстинктивно прижал его к себе покрепче. Все вокруг, казалось, стихло: гомон, песни, треск костра. Уши заложило. Повисла звенящая тишина. Воздух пульсировал и тягуче давил на виски. — У вас двоих есть одна штучка. Моя. И я хотел бы ее вернуть. Я настаиваю. Взгляд Алтана метнулся в сторону Вадима. Тот, кажется, чувствовал себя прекрасно. Лишь заигрывал, постукивая пальцами по рукояти меча: — А конкретнее? Что за «штучка»? — он прекрасно все понимал. Даже Алтан понял, о какой вещи идет речь. О свистке. Том самом. — Та, которую у меня украли двадцать лет назад, — в голосе незнакомца стали проступать нетерпеливые нотки, его глаза, казалось, начали люминесцировать фосфорным зеленоватым. — Давненько. — И не говори. Все вокруг затянуло черной вязкой дымкой. Их словно отрезало от остального мира. «Галлюцинация», — промелькнуло в голове Алтана. Незнакомец в наглую забирался им в головы, а они даже сопротивляться ему толком не могли. Вадим схватился за меч, но его рука разжалась будто сама собой. Его силуэт двоился и никак не хотел складываться в цельную фигуру. Кто-то плакал. — Эта вещь зовет меня. Ты думал, мы вас не найдем? Двадцать лет ты от нас скрывался, а потом решил ее использовать, — мужчина склонился к ведьмаку, понизив голос. — Сколько человек ты принес в жертву на этот раз? Святые угодники, да ты даже не знаешь, кому. Ты даже не знаешь, что эта вещь с тобой делает. Ну что у вас, людей за привычка такая — тащить себе в карман то, что вы не можете контролировать… Незнакомец резко замолчал, когда земля под ними мелко задрожала. Хотя Алтану показалось, что дрожит он сам. Будто его контузило взрывом. О чем-то таком рассказывала мать после Соддена. Нечто подобное он испытывал, в первый раз в жизни напившись — голова стала до тошноты легкой. Что-то было не так. Он перевел взгляд на ребенка. Запоздало доходило: кажется, плакал он. Мальчик, зареванный и покрасневший, сжимал в ладошке сорванный браслет. Откуда-то из-за непроглядной темени раздался женский визг и крики, всё вокруг замедлилось. А затем резко набрало скорость, будто их выплюнуло обратно в реальность: Краем глаза Алтан заметил, как Дракон, пользуясь замешательством, делает какой-то жест пальцами. Раздался глухой грохот, и незнакомца откинуло назад телекинетическим ударом. Тьма развеялась. Шею полоснуло болью. — Так и знал. Двимерит, — послышалось сбоку. Вадима было едва слышно за звоном в голове. Алтан не сразу понял, что именно произошло: тот сорвал с его шеи кулон и кинул победно куда-то в траву. Юноша неотрывно и тупо смотрел на то, как отброшенный ведьмачьим знаком в дощатую стену фургона Поэт, оставивший от себя внушительных размеров дыру, с хрустом меняет форму. — Катакан, — Дракон схватился за меч. — Их тут, походу, несколько. Встав на колени, но не в силах подняться на ноги, Алтан слизнул с верхней губы кровь. Она хлынула из носа с такой силой, что закапала на рукав. Он часто, глубоко дышал, но, несмотря на боль в висках, дышалось почему-то легче, будто все это время его душили и внезапно отпустили. «Двимерит», — снова пронеслось у него в голове. Все это время он носил на себе чертов двимерит. Когда жуткое существо метнулось в его сторону, он, растерявшись, открыл перед ним портал. Катакана поглотила пустота. Портал захлопнулся за его спиной. Наступила тишина. Оглушающая, тяжелая. Со стороны Вадима послышался влажный хлюпающий звук. Мальчик в руках Алтана, отойдя от шока, заплакал с двойным надрывом. — Ну это не интересно… — Вадим пнул отсеченную голову фледера. — И куда ты его отправил? Алтан оглушенно осмотрелся, неуверенно поднимаясь на дрожащие ноги. Поляна была пуста и залита кровью. Даже тел не осталось. Кое-где в полутьме виднелись обрывки ткани и оторванные части плоти. Ночь милостиво скрыла от него настоящую бойню. Алтана замутило. Желудок сжался. — Растащили, — Дракон мрачно оглянулся. — Пока этот нам голову морочил. Алтан обернулся — у соседнего костра не было никого.