Серебряная

27. Агнесс распахнула глаза, которые уже застелила мутная пелена слез. В очередной раз, время остановилось. Лишь собственное сердцебиение, эхом отзывающееся в ушах, подавало признаки жизни. Неподвижное тело Поттера тихо лежало напротив Темного лорда, который метал тяжелый взгляд со своей подчинённой на остывающий труп мальчика, который выжил. Она же не хотела этого. Или хотела? - Он мертв? – Прохрипел Волдеморт. Уизли стремительно понеслась к Гарри, что в этот раз даже не вызвало никаких чувств у юной волшебницы. Никакого отвращения, лишь полное непонимание. Кто-то из Пожирателей пожелал ей противостоять, но одним движением костлявой длинной руки Повелитель остановил своего приспешника. Казалось, что весь мир замер в ожидании. Исхудавшее тело Джинни упало на мужскую грудь, которая ныне не вздымалась от тяжелых вдохов, и тут Агнесс, будто увидела себя со стороны. Рыжеволосая девушка прислонилась к Поттеру, чтобы услышать хоть малейший намек на еще бьющееся сердце. Но ее крик сказал все за себя. Она притянула его тяжелое тело к себе, и не останавливалась кричать сквозь рыдания. Юная волшебница прекрасно понимала это чувство, увиденное со стороны, ведь накануне была в точности в такой же ситуации. Это и ударило по сердцу тупым клинком. Поняв, что жизнь наконец покинула тело Гарри Поттера, Темный лорд на несколько секунд затаил дыхание, после чего… - Круцио! Не ожидая чего-либо подобного, Агнесс тут же свалилась на пол, извиваясь от ломоты, словно змея. Она кричала тонко и дико, словно, кем-то вызванные экзорцисты выгоняли из девушки бесов. Из прикушенной губы по подбородку стекала кровь. Боль была совершенно невыносимой; кости, казалось, вот-вот расплавятся, а голова разлетится на куски; глаза бешено вращались в глазницах, и девушке хотелось только, чтобы эта мука прекратилась… Забыться… Умереть… Ей хотелось увидеть Драко. Зарыться руками в белокурые волосы и прослушать звонкость его заразительного смеха. Он как родительский дом. Место, в котором всегда горит камин, заварен чай, а самый близкий человек всегда ждет, и всегда будет рад тебе. Он - как место, которого у нее никогда не было. Как только бесконечная агония прекратилась, ей даже не хотелось гордо вставать на ноги, задирая нос к верху. Она продолжала лежать на холодной сырой земле, глядя в тучи серого неба. До ушей отчетливо доносились игнорирующие абсолютно все всхлипывания Джинни, оплакивающей своего возлюбленного, недовольный шёпот Пожирателей, очевидно обсуждавших самую юную приспешницу Темного лорда, и гробовая тишина со стороны студентов, которые явно шокированы всем увиденным за сегодня. Где-то высоко пролетело несколько кричащих птиц. Агнесс подумала о том, что ей бы хотелось стать одной из них. Просто улететь. Но сбегать ныне некуда. Слезы катились из глаз, противно забегая в уши. Все было настолько до невозможного плачевно, что юная волшебница всерьез подумывала о том, что лучше ее убьет Волдеморт, чем продолжать отчаянно бороться за лучшую жизнь. - Как ты посмела ослушаться меня!? – Вскрикнул Повелитель, разрезая пространство. Но ей было плевать на его злость, на его разочарование, да вообще на все. Жаль, что от «Круциатуса» нельзя умереть, иначе, она бы уже давно избавилась от всех этих мук. - Смотри на Повелителя, когда он говорит с тобой, мерзавка! – Вскрикнула Беллатриса. Птицы выглядели такими свободными. Это так манило. У Агнесс никогда не было столько свободы в руках. Она была обречена с самого детства. За все ее недолгие года к ней были мягки лишь однажды. Почему она не смогла сохранить это? Не смогла защитить самое светлое, что пришло тогда, когда было так нужно. Задумавшись о своем, Агнесс даже не заметила, как скоро к ней подошла разъяренная Лестрейндж, чьи волосы были еще потрепанней, чем обычно. Резким движением женщина схватила девушку за волосы на затылке, поднимая ту на негнущиеся ноги. Больно было до жути, но вот только после "Круциатуса" - это равнялось безобидной щекотке. Перед глазами все потемнело от внезапного подъема. Захотелось выпустить все из желудка от подступившей тошноты. Белла крепко сжимала ее волосы одной ладонью, пока острый кинжал, вооруживший другую руку женщины, находился на девичьем горле. Ей пришлось смотреть в налитые кровью глаза Темного лорда, который что-то выискивал на лице девушки. - Как ты посмела ослушаться меня, Агнесс? – Повторил он свой вопрос, но уже более спокойным голосом. Она не знала, что отвечать. - Отвечай, мерзавка! – Белла затрясла ее голову, в которой и без ее помощи уже сварилась каша. Такими резкими движениями, Лестрейндж случайно порезала кожу девичьей шеи. Из получившейся царапины полились струйки обжигающей ледяную кожу крови. И тут Агнесс стало по-настоящему страшно. Ей не хотелось жить, но и умирать тоже. Это были обычные инстинкты самосохранения, но они слишком сильно разбудоражили адреналин в крови. Все произошло за считанные секунды. Мгновение. Ладонь юной волшебницы сама взметнулась вверх, хватая кинжал за его основание. Немного промазав, она порезала несколько пальцев, но это являлось сущим пустяком в сравнении с перерезанным горлом. Мгновение. Совершив неожиданный для самой себя рывок вниз, девушка каким-то образом заломила костлявую руку Беллатриссы, развернувшись к ней лицом. Пожирательница ничего не могла сделать, ведь такого не ожидал вообще никто. Мгновение. Клинок оказался в ладони Агнесс, и как только она заметила, что Лестрейндж потянулась за волшебной палочкой, девичья рука, будто сама вонзила острие кинжала под женские ребра. Уста Беллы удивленно распахнулись, вдыхая последние глотки воздуха, а черные глаза были такими, каких девушка еще никогда не видела. В них читался животный страх перед смертью. Такого не получится, если убивать непростительным. Эта смерть наступает медленно, осознанно. Юная волшебница вынула клинок из тела Пожирательницы, которое упало на землю, словно тяжелый мешок муки. По залу разнесся один сплошной «Ах!», выскочивший из уст каждого. Агнесс смотрела на Беллу, вокруг которой уже растеклась огромная лужа крови. Она приложила дрожащую руку к дыре в корсете платья, будто до последнего надеялась не увидеть на ней крови. Но она была. И ее было слишком много на контрасте со всей серостью картины. На лице Лестрейндж вырисовалась истерическая ухмылка, обнажающая гнилые зубы. И усмехнувшись в последний раз, ее лицо, словно окаменело. В остекленевших, черных, как уголь глазах отражалась серость неба. Юная волшебница впервые застала прощание с жизнью, что читалось во взгляде умирающей Пожирательницы. Когда Агнесс развернулась на одних пятках, тут же встретилась взглядом с Темным лордом. Оттенок его кожи слился с небом, и вдалеке виднелись лишь красные глаза со змеиными зрачками. Красно-золотое сияние внезапно разлилось по зачарованному потолку над их головами: это ослепительный краешек восходящего солнца проник в большой зал через восточное окно. Свет ударил им в глаза одновременно, так что лицо Волдеморта вдруг превратилось в пылающее пятно. Агнесс услышала крик высокого голоса и тоже выкрикнула в небо всю свою надежду, взмахнув палочкой, подаренной Драко. - Авада Кедавра! - Повелитель, словно пропел это заклинание. - Трансмогрифианская Пытка! – Прокричала девушка, раздирая голосовые связки. Хлопок был подобен пушечному выстрелу. Изумрудное пламя взвилось ровно между ними, - это столкнулись их заклятия. Она чувствовала борьбу с самой могущественной палочкой каждой клеточкой своего тела, боясь, что одолеть это орудие ей не по силам. Без исключения каждая мышца девушки напряглась до предела. Обхватив свою волшебную палочку второй рукой, она вложила, как можно больше самой искренней ненависти в свой истошный крик скорби, вырвавшийся наружу. Ей казалось, что Драко придавал ей такое бесконечное количество сил, даже будучи погибшим. Юная волшебница ощущала пульсацию магической энергии, текущей в грязной крови. Если она повернется, то обязательно увидит его. Она чувствовала его присутствие молочной кожей, на которой простилались мурашки. Почувствовав вкус железа, Агнесс смекнула, что кровь уже стекала из носа и ушей, настолько много сил она вложила в это непростительное. Это казалось невозможным. Она совсем недавно применила смертоносное заклинание на Гарри, как ей справиться с Темным лордом, вооруженным Бузинной палочкой, если сил почти не осталось? Но кажется, пламя ее магии начало проталкиваться дальше и дальше. Ей бы так хотелось увидеть лицо Волдеморта в момент, когда она заберет его жизнь. Даже мечталось. Но если она отпустит палочку – сразу погибнет. И в ту же минуту Темный лорд упал навзничь, раскинув руки, и узкие зрачки его красных глаз закатились. На полу лежали смертные останки Тома Реддла: слабое, сморщенное тело, белые руки, пустое, отсутствующее выражение на змеином лице. Волан-де-Морт погиб, убитый собственным заклятием, а Агнесс упала на колени и наблюдала за опустевшей оболочкой своего Повелителя, не веря в то, что тот и в правду погиб. Какое-то мгновение вокруг еще стояла тишина. Потом зал очнулся и взорвался шумом, криками, восклицаниями и стонами. Ослепительное солнце залило окна. Агнесс окинула взглядом толпу Пожирателей, которым также, как и ей больше некуда идти. Но встретившись с взглядами Малфоев, сердце пропустило несколько ударов. Они даже и не подозревали о том, что потеряли своего сына, но прекрасно видели, как возлюбленная Драко убила сестру Нарциссы у них на глазах. И тут перед глазами расплылись абсолютно все очертания залитого золотом большого зала, и находящихся в нем людей. Кажется, Земля закружилась в пять раз быстрее. Силы покинули изнуренное тело, когда наступила темнота. Наконец-то. Та самая тишина, по которой она уже успела заскучать.