Ужас, летящий на крыльях ночи

Всё тот же древний эльф всё с тем же с нездоровым воодушевлением сообщил Гермионе, что Основатель (он произносил это с особенной аффектацией) ждёт её в своих покоях. На вопрос, где эти самые покои находятся, её известили с досадливым недоумением, что «конечно же, напротив гостиной его факультета». Подумав минуту и бросив задумчивый взгляд на Гарри, который сидел в кресле у камина и читал (точнее делал вид, что читал, а на самом деле постоянно пытался перехватить её взгляд), она кивком головы показала на выход. Он тут же поднялся и, отложив книгу, вышел следом за ней. — Папа меня позвал, но, думаю, мы можем пойти вдвоём, — сказала она, оказавшись в коридоре. Эльф уже стоял тут, преданно уставившись на неё своими огромными, выцветшими глазами. — Вряд ли он будет против, учитывая, что ты… что мы… — она замялась. — Давно вместе? — уточнил Гарри с лукавой улыбкой, подошёл ближе, но затем смутился и сделал шаг назад. — Прости, я… — он прокашлялся. — Ты ведь… не против? — от его робкого голоса и грустного взгляда ей стало не по себе. Она взяла его за руку и потащила в ближайший пустой класс. Наложив заклятья на дверь, она повернулась. — Нам надо поговорить, — сказали они одновременно и невольно улыбнулись. — Говори, — кивнул Гарри. — Я… — она чуть замялась, но потом решительно встряхнула головой и продолжила: — Я вчера не сказала тебе ничего, потому что не ожидала. Так вот, я не против. — Не против? — не понял Гарри. — Наших отношений. Настоящих, — выпалила она и взяла его за руку. — Я не знаю, что ты ко мне чувствуешь, но хочу узнать, — она заглянула ему в глаза. Гарри промолчал минуту, поглаживая большим пальцем её ладонь. — Не знаю с чего начать, — смущённо начал он. — Я считаю тебя очень красивой и привлекательной. Всегда считал. Но ты теперь завидная невеста. Любой будет счастлив быть с тобой… — Боже, какую чушь ты несёшь, — прервала его Гермиона, закатив глаза. — Вот не надо об этом, пожалуйста. Я всё та же Гермиона, твой лучший друг, или не только? — настал её черёд лукаво улыбаться. — Не только, — он сделал шаг к ней ближе. — Я не лез, видя, что у вас с Роном что-то происходит. — Дружеский кодекс, — кисло отметила она. — Да, — кивнул Гарри. — Я не мог лезть в ваши отношения, но после его ухода, — его глаза зло сузились, — я не могу доверить тебя ему. — Я сама себя ему не доверю теперь, — пробурчала она. — То есть Рон был единственной преградой? А Джинни? Гарри вдруг опустил глаза. — Джинни хорошая девушка. Красивая и жизнерадостная. Мне хотелось немного почувствовать себя живым перед встречей с Волдемортом. И она бы пережила. — Пережила… что? — севшим голосом спросила она. — Мою смерть, — он поднял взгляд. — А ты, если бы мы начали отношения, не смогла бы этого пережить. Гермиона отшатнулась, а потом шлёпнула этого глупца по груди, но он обнял её и крепко прижал к себе, уткнувшись ей в волосы. — Идиот, — пробурчала она, чуть всхлипнув. — Какой ты дурак, Гарри Поттер. — Идиот, — он чуть отодвинулся и улыбнулся ей. — И дурак. И готов быть твоим дураком. — Он тихо выдохнул и приблизил к её лицу своё. — Если ты этого хочешь. — Да, — безголосо ответила она и в следующее мгновение почувствовала прикосновение его губ. В этот раз поцелуй был нежным, неторопливым, но от этого не менее головокружительным. Её никто не целовал так — властно, словно имея на это все права, и нежно, заставляя её сердце буквально выпрыгивать из груди. Она не могла сказать, сколько длился поцелуй — всё не имело значения, кроме этих рук, прижимающих её к крепкому телу, губ, выбивающих все мысли из головы. Когда она сама успела обнять его так крепко, словно кто-то может забрать его у неё, она также не знала. Вежливое покашливание прервало их, и проклятый эльф, вломившийся сквозь чары, напомнил, что вообще-то её ждет «Великий господин Основатель». Как в этом тщедушном теле помещается столько пафоса, она не понимала. — Пойдём со мной, — она потянула Гарри за руку. — Поговорим вместе. Папа обещал рассказать о себе, и от тебя у меня нет секретов. Быстро приведя себя в порядок, они отправились следом за эльфом.

***

Покои действительно оказались почти напротив их гостиной, скрытые магией. Как только они подошли, в стене образовалась дубовая дверь, которая тут же открылась. Она не знала, чего ожидала — то ли роскошь, как в восточных сказках, то ли мрачные каменные стены, но интерьер был довольно обычным. Большое, светлое помещение, освещённое окном, удобные кресла и диван вокруг столика, книжные полки, громоздкий, но элегантный стол и… компьютер. — Я немного обновил интерьер, — улыбнулся отец, увидев ошарашенный взгляд гостей. — Но техника не работает в Хогвартсе? — не удержалась Гермиона. — Ну, это я понял уже после того, как доставил всё сюда, — смущённо ответил отец и хмыкнул. — Когда я последний раз был тут, вся немагическая техника прекрасно работала. Точнее, техника тех времён, — он рассмеялся. — Так что и твой отец в чём-то обломался. Она хихикнула, больше радуясь тому, что видит именно своего папу, а не грозного Основателя. — Ну что вы застряли? Проходите, садитесь, — он гостеприимно махнул рукой на диван и столик напротив, где стояли чайник, чашки и тарелочки с закусками. — Я знаю, принцесса, что у тебя есть вопросы. Задавай. Гарри, я так понимаю, остаётся? — он приподнял бровь. — У меня нет секретов от Гарри, — тут же отреагировала она, вскинув голову. И, взяв оробевшего друга на буксир, прошла и села на диван. Гарри тут же сел к ней ближе и обнял, даря поддержку. Он сразу почувствовал её волнение, впрочем, как обычно. — Я не знаю, с чего начать, — протянула Гермиона. — Поэтому начни с начала: как ты получил бессмертие? — Не я, а мы, — уточнил он. — Мы все четверо заинтересовались этой темой. Школа успешно функционировала, слава о ней распространилась на весь остров. Нам было наплевать на политику, мы принимали детей из всех королевств, оценивая только магические способности. Преемников мы себе уже подобрали, и тут Салазар, вернувшись из Персии, рассказал про исследования тамошних магов — заразил нас идеей создать эликсир бессмертия. Мы десять лет работали над ним. Самый большой вклад внесла, конечно, Ровена, она всегда была необыкновенно талантливой, когда дело касалось создания чего-то нового. Я создавал и привозил из других стран артефакты, Зар варил зелья, а Хельга выращивала и готовила для них травы. Отец улыбнулся доброй, грустной улыбкой, видно было, что его мысли далеко. Он закурил сигарету, затянулся и продолжил: — В конечном итоге мы добились своего. К этому времени нас осталось трое. Зар уехал в дальние страны за новыми знаниями и пропал, — он вздохнул и поморщился. — Не было никакой великой ссоры основателей. Ровена отказалась пить эликсир. Смерть Елены её подкосила, и она медленно угасала, потеряв интерес к жизни, — чуть заметная грусть скользнула по его лицу. — Так что мы с Хельгой выпили лишь вдвоём. На следующий же день мы резко помолодели, — он усмехнулся. — Так что сразу убедились, что все сработало. Мы скрылись ото всех, изредка появляясь на публике, благо, Хельга быстро разработала нам зелье старения. Потом, — он опустил взгляд, — похоронили Ровену и разошлись. — И больше ты Хельгу не видел? — грустно спросила Гермиона. — Нет, — он пожал плечами. — Но и не стремился. Смерть Ровены нас раздавила и разъединила. Мы обменялись артефактами, которые позволили бы нам связаться друг с другом в случае опасности, но, по крайней мере, мой рассыпался лет через пятьсот. Отец затянулся сигаретой и посмотрел вдаль. Гермиона подумала, что что-то тут не сходится, но решила не давить. В конце концов, неважно, почему они с Хельгой разбежались. — А что ты делал потом? — спросила она. — Учился, — он пожал плечами. — Я объехал практически весь свет и везде обучался магии. Мне казалось — вот научусь всему, стану самым крутым и сильным магом, — он хохотнул и развёл руками. — При этом я не думал, что дальше. Власть над миром меня не интересовала, всеобщее благо — слишком эфемерное и бесплотное понятие. Так что я просто копил знания и развивал свою магию. Потом заводил учеников и обучал их. Я знакомился со множеством людей и магов, но ни с кем не сближался. Зачем, если они рано или поздно умрут? Только познакомившись с Фламелем, я решил поддерживать с ним отношения. И мы действительно общаемся — раз в сто лет, — ухмыльнулся он. — А потом? — робко спросил Гарри. — Потом? — он хмыкнул. — Потом мне всё надоело. — Всё? — озадаченно спросила она. — Всё, — рубанул он. — Знания, магия, ученики, жизнь как таковая. Мне ничего не было интересно, ничего не хотелось. Меня настиг, так сказать, экзистенциальный кризис во всей красе. Я даже пожалел, что пропустил Вторую Мировую Войну — проходил практики в Тибете. Глядишь, встретился бы c Гриндевальдом. — И уничтожил бы сильнейшего Тёмного Лорда, — заметила она. — Ой, принцесса, — махнул он рукой. — Скольких тёмных лордиков я упокоил. Я понял, что это неизбежно: убьёшь одного — появится другой. Это мне уже не было интересно, — он замолчал, словно раздумывая, говорить или нет. — Я просто устал жить, — выдохнул он. Гермиона не выдержала тоски в его голосе и, потянувшись, погладила отца по руке. Тот улыбнулся, показывая, что всё в прошлом. Подчиняясь его палочке, чайник наполнил им всем чашки. — Так, на чём я остановился? Да, я решил умереть, — отец говорил нарочито легкомысленным тоном, чтобы Гермона не волновалась. — Но так как я был всё-таки воином по рождению, я решил умереть красиво — на поле брани. Так что я пошёл в армию, затем попал в SAS. Я лез в самое пекло, рисковал как сумасшедший, но был словно заговорённый. А потом, — он улыбнулся светлой улыбкой, — я встретил юную ведьмочку-медсестру. Только она, в отличие от меня, действительно хотела сделать мир лучше и, наплевав на Статут, использовала свои силы, чтобы спасать раненных ребят. — Это была… — Твоя мама, принцесса, — тепло улыбнулся он.