...И с тех пор эта рана не заживала.

      Жар снова заставил Санса проснуться. Сквозь веки светило красное пламя, а тело обволакивало что-то тёплое, не похожее на куртку — через чур уж больше одёжки, что была на нем до потери сознания… Может он уже умер, а это своеобразный ад? А что, всё сходится — алое свечение, тепло, жгущее всё тело, отсутствие каких-либо чувств кроме желания ещё раз подохнут, чей-то дьявольский силуэт на свету, медленно и изящно, как хищник, двигающийся по помещению в знакомом темпе — один шаг каждые полторы секунды.       Открыв глаза ты подтвердил свои мысли — ты дома, а хуже ада ты придумать не мог, тем огнём, что ты принял за сверкающий блеск улыбки Дьявола — лишь камин, потрескивающий в глухой тишине, не перебиваемый даже шумным ветром за окном, свистящим в слабых местах дома, пропускающих сквозняк, а злобным силуэтом был твой брат, в настоящее время осторожно поправляющий мех твоей мокрой куртки, висящей на спинке стула, подставленным к камину на безопасное расстояние, чтобы сушить мокрую одежду, и не создать второй камин, но более свободный, чем первый, вставленный в некие рамки камня и цемента, но всё ещё горячий.       Санс медленно поднял голову, осматриваясь, после чего так же медленно опуская томную голову на подушку, принесённую из его комнаты в гостинную на этот диван… Нет, он не умер. К счастью ли? Кости болели от оставшихся кусочков льда, как ему казалось, всё ещё покалывавших кончики пальцев, а одежда, пусть и свежая, казалась всё ещё мокрой, что хотелось проверить, немного пошевелившись, выжимая вымышленную влагу, и пусть сомнения обратились в прах, мужчина смог без голоса подать сигнал, что он очнулся, может быть, призывая саму смерть…       Высокий силуэт с неожиданной, робкой резкостью обернулся, заметно напрягаясь, но, замечая приоткрытые глаза брата, еле слышно вздыхает с тяжкой досадой, злобой, огорчением, [Продолжение перечня плохих эмоций]. Он медленно, точнее, тем же темпом движется в сторону кресла, стоящего около дивана, на котором устроил брата, и садясь в него, облокотил локоть об локотник, ладонью прикрывая лоб, и стерев этой же ладонью воображаемый пот продолжил глядеть на огонь, с легкой нервозностью покачивая ногой, большим пальцем руки, закрывающей нижнюю часть лица, машинально поглаживая скулу. — Босс? — тихонько хрипит, почти что, отморозок.       Ответа нет… И даже никакой реакции не последовала в движениях Папайруса… Он даже не моргал, колебля зрачки с одного языка пламени на другой. — Босс, с Вами всё хорошо? — Приподнялся на руках Санс, уже напрягаясь от такой тишины…       Папайрус был одним из тех, кого боялись при любых обстоятельствах: если злобно скалится — прибьёт, если находится в нейтральном состоянии — может в любой момент разозлиться, если молчит — есть шанс, что в его голове зреет план, как бы придушить неугодного ему монстра.       Убирая руку со рта на подбородок, высокий монстр делает медленный вдох, наполняя лёгкие словно для крика, но… Не срывается: — Скажи мне, пожалуйста, Санс… — Делая грубое ударение на обе «с» начинает парень, — что я приказал тебе сегодня утром?       Он не желает оборачиваться полностью, наблюдая за братом краем глаза, пытаясь остановить своё дёргание. — Остаться дома… — Виновато опускает голову скелет, садясь полностью, поджимая из остатков сил одеяло. — Тогда скажи мне ещё кое что, — на этот раз выделяет уже шипящие буквы Гвардеец, замолкая. — Что же?.. — Стараясь не дрогнуть голосом задался вопросом Санс, осознавая, что именно вопроса ждёт от него его хозяин.       В ответ он не слышит того спокойного тона… Он слышит лишь дрожащий, пытающийся маскироваться под злость крик: — Какого чёрта ты меня ослушался?! — Глухой удар кулака об подлокотник сделал крик более злым. — Я думал… Думал, что Вы… — Всё таки не сдержал испуга старший, отводя голову в сторону, боясь вновь разрыдаться, как было сотню раз до этого. — Ты? Думал?! Ты, грёбаный дерьма кусок, думал?! Чем? Чем ты думал, ослушавшись меня?!       Сансу стало спокойнее… Почему-то. Он не сразу осознал… Точно, это была не злость… Был бы Папс зол, он бы уже во всю стоял над душой, раза два ударив. А что же тогда это было? Тревога иль переживание? «Бред» — тихо шепчет тот себе в руку, осознавая, что брат давно не способен на такие проявления, как тревога и забота. Хотя кто знает… — Вы волновались за меня, — принял решение по поводу чувств брата Санс.       Папайрус расслаблено падает в кресло, уже не стараясь выглядеть разозлённо. Дал волю чувствам? — Нет. — Как отрезал монстр, скрещивая руки на груди, — ты меня ослушался. Ослушался правила, которому обязан следовать в любом случае — во всём слушаться меня.       Санс не стал испытывать судьбу, расслабляясь окончательно, глядя в ковёр, коротенькими пальчиками разминая одеяло, диву дивуясь, повторяя в мыслях его слова, анализируя ситуацию… — Вы, значит, просто боялись потерять своего покорного слугу, — утверждал монстр. — Санс. Давай сейчас без твоих тупых комментариев. — Голос ослаб. Папс слабо кашлянул, очищая горло от кома после крика, — просто попытайся отдохнуть. Я не позволю тебе месяц валяться, как инвалид, и не буду бегать по твоим потребностям тем более.       Старший был польщён… Впервые это была не та агрессивная, приказывающая молчать злоба. Папайрус волновался, чего не отрицал, хотя, судя по его интонации, не собирался признавать данный факт. — Я не принесу Вам трудностей… — «Не принесу трудностей», — хмыкнул Эджи, отводя голову в сторону, — который раз слышу. Что я тебе сказал? Молчи.       И Санс правда замолк, решив не испытывать свою удачу, закидывая голову на спинку дивана, всё ещё чувствуя боль в затылке и злощастной ране на глазу, которой тот, может час, пролежал в снегу. — Я то думал, ты остался. Ушёл, не став проверять. — Папс говорил не особо внятно, через недопонимание к самому себе.       Что-то дрогнуло в груди Санса… опустив взгляд на брата, который, в свою очередь, уставился в пол, иногда хмуря надбровные дуги в замешательстве и возмущении. –Да. Я волновался. Доволен? Добился того, чего всегда хотел? — Уже не крича, а говоря на одной интонации с братом, перевел на того взгляд высокий скелет. –Вы о чём?.. — Поджимал плечи Санс. –На «ты». –Что?.. –На «ты». – Более глубо уточнил терран, – обращайся ко мне сейчас на «ты». Заебал "Вы"-кать…       Матом он явно хотел перекрыть того взволнованного Папайруса, в душе трясущегося от страха за родную душу. –Хорошо… Извините. То есть, извини… Так о чём ты? — дрогнул язык от непривычки у полноватого монстра. –Ты же не по природе своей такой тупой. Скажи, ты специально выводишь меня день ото дня?       Молчание… Санс и сам задумался об этом… А правда, почему? Почему он так непозволительно, для этого мира, вел себя? Тут даже дети друг другу глотки рвали за лишний грамм шоколада, а Санс был тем, кто этот грамм готов отдать… –Молчишь? — Будто упрекая спросил Папс, вздыхая кладя голову на спинку кресла, только, в отличии от брата, глядя на огонь, а не бесцельно пялясь в потолок. Хотя… Оба этих дела бесполезны. — Ладно. Пожалуйста, попробуй уснуть опять. Я позабочусь об огне. Тебе нужно отогреться. Наберись сил… –Да, Босс, — забыв об обещании вернулся в лежачие состояние наш маленький неудачник…       Папайрус бы упрекнул брата за то, что тот вновь ослушался, но махнув рукой, закатывая уже слипающиеся глаза, вышел из дома, накидывая на плечи свою старую куртку, которую носил лишь для подобных выходов — туда и обратно…