Белая змея

      Обито пытался дышать и хоть как-то подобрать тело, которое не могло собраться. Удар оказался сильным настолько, что с минуту он просто лежал и не мог пошевелиться. Потом боль отступила, и он смог облокотится на стену. Мысли сбились в тревожный кокон.       Мужчина вернулся спустя время, но уже не один — с ним было ещё двое. Обоих Обито видел раньше. Подростка подняли с пола и стянули с него брюки. — Что вы делаете? — начал было Обито, но сам осёкся. И так понятно, что с ним сделают, к чему лишние вопросы. — Сейчас мы тебя всему научим, — произнёс парень с тёмными волосами и, обращаясь к остальным, добавил: — Неужели на этот раз мы развлечёмся с чем-то привлекательным?       Один из них усмехнулся, стягивая с себя серые форменные брюки до колен. «Чем-то» — повторил Обито. Он снова был низведён до предмета. — Ползи сюда, — он разместился на постели, принадлежавшей Хидану. От воспоминаний о друге сердце сжалось. Обито неуверенно двинулся в его сторону, но тут же получил под колено от стоящего рядом. От этого он едва не упал, но ноги предательски подогнулись. — Тебе сказали — ползи, вставай на колени и ползи.       Обито шумно выдохнул, хотелось плакать, но он, закусив губу, сел на колени и опустил голову. «Нужно просто слушаться, этого будет достаточно, этого всегда достаточно,» — повторил он себе. Ему внушали, убеждали в том, что нужно всего лишь подчиняться. Этого всегда достаточно, просто делай, что говорят, и всё будет хорошо. — В глаза мне смотри, — произнёс темноволосый. — Как с такой внешностью ты оказался настолько бесталанен? — спросил пнувший его. Обито сосредоточился на перемещении своего тела подобным образом. Было неудобно — всё же полы мыли нечасто, и мелкие камешки врезались в кожу. — Ну ничего страшного — мы всему научим.       Обито оказался в аккурат между раздвинутых ног мужчины, рука которого бесцеремонно сжала его волосы. Было больно, но Сато промолчал. — Так, малыш, а теперь открой ротик и начинай сосать, — он дождался, пока Сато выполнит первую часть его просьбы и, проведя по подбородку, просунул в рот подростка два пальца. — Молодец, смотри мне в глаза и убери этот чёрт страх со своего лица.       Обито попытался натянуть на себя выражение расслабленности, но мужчина толкнулся слишком глубоко, что заставило Сато поперхнуться. Он всё равно боялся и ничего не мог с этим сделать. Когда-то его мама жаловалась на хронический стресс. Своё состояние Обито мог назвать хроническим страхом. — Идиот, расслабь горло.       На глазах появились крупные слёзы, но Обито попытался взять пальцы мужчины глубже. Он и забыл о существовании двух других, поэтому когда сухие, шершавые руки коснулись его бёдер — вздрогнул. — Не отвлекайся, — Обито за волосы притянули к полувставшему члену мужчины. Он понял, что сейчас требуется, и приоткрыл рот. — Бери медленно.       Чувствовать что-то большое у себя во рту было непривычно и неприятно, но он, всё так же смотря мужчине в глаза, продолжил делать, что от него требовали. В это время он почувствовал, как что-то упёрлось ему между ягодиц. — Слушай, может, его подготовить сначала? — раздалось сзади. При этом рот Обито продолжали активно насаживать на чужой член. Его мнение не учитывалось, и это ему активно показывали. — В процессе растянется, — давление позади усилилось.       Обито позволили выпустить мужчину изо рта и дали время отдышаться. В этот момент в него начал проникать стоящий сзади. Он делал это медленно, но легче от этого не становилось. Сато чувствовал, как орган раздвигает мышцы, как давит изнутри. От этого становилось больно, он жмурился, стиснув зубы, но не издавал ни звука. Подросток уткнулся в сгиб локтя лбом. — Э, нет малыш, клиенты не будут ждать, пока ты привыкнешь, — его снова схватили за волосы и ткнулись головкой в его плотно сжатые губы, — давай работай.       Сато разомкнул губы и начал посасывать член сверху, в то время как в нём уже во всю начали двигаться. Для девственного подростка это было очень неприятно и даже больно, но Обито сдерживался, позволяя этому происходить. Вскоре его ладонь бесцеремонно положили на член стоящего рядом мужчины, объясняя, что нужно делать. — Сожми головку, да нет так сильно, вот, уже лучше, — делал он почти вслепую — мужчина спереди, держа за волосы, не позволял ему отвести взгляд.       Ощущение того, что Обито прямо сейчас разрывают изнутри. Его не отпускало, но начинало переноситься чуть легче. Вскоре, когда его насадили слишком глубоко, Обито резко отпустили. От неожиданности он повалился на пол и закашлялся, пытаясь принять позу эмбриона. — Меняемся? — послышалось где-то над ним.       Обито вернули в то же положение, не давая прийти в себя, но теперь перед ним был другой человек. — Прекрати делать такое страдальческое лицо, малыш, — произнёс он, запуская руку в итак пострадавшие, волосы. — Ну же, сделай вид, что тебе приятно. — И не притворяйся, всем малолеткам это нравится, — кому принадлежал голос Обито и сам не понял.       Обито не понял просьбы и просто попытался надеть на себя улыбку. В это время его бёдра слишком сильно сжали, и он резко выдохнул. Сато даже не удивился, получив по лицу снова. — Не важно, что с тобой делают, ты должен испытывать удовольствие, клиентам нравится подобное, — объяснил ему стоящий позади и начал медленно входить.       Сато снова попытался натянуть на себя маску неискреннего наслаждения. Судя по реакции на него получилось уже лучше. — Можешь же, — произнёс мужчина. — А теперь открой ротик.       Подросток подчинился, пропуская его в себя. Это человек был намного аккуратнее и даже не скупился на объяснения того, как подобное нужно делать. Сато слушался, ведь больше ему ничего не оставалось.       Обито не знал, сколько времени прошло, но после того, как его «обучение» закончилось, он чувствовал себя разбитым и грязным во всех смыслах этих слов. С трудом он заставил себя подняться и осмотреть своё тело: колени были немного стёрты, на животе появился синяк, а на бёдрах подсыхало влажное семя. Обито чувствовал себя испачканным в чём-то, что руками он не смог бы с себя оттереть. Его душу словно бы выдернули из тела, протёрли ей сортир и впихнули обратно. Пытаясь устоять на почти не держащих ногах, он прошёл в душ, благо тот был рядом с комнатами и ему позволили это сделать — никто не хотел видеть товар грязным.       В зеркале он оглядел себя. Появилось резкое желание его разбить — выместить свою боль хоть где-то, но Обито сдержался и нашёл в себе силы спокойно привести себя в порядок и вернулся в комнату. Он всё ещё чувствовал себя грязным. Подросток не мог поверить, что теперь подобное он будет испытывать каждый день. Шансов на покидание этого места не было. А слова одного из его «учителей» о том, что сам комиссар полиции посещает это место, и вовсе забили последний гвоздь в крышку гроба надежд Обито.       Он обнял колени, прижимая их к груди, и по его лицу покатились тёплые слёзы полнейшей безысходности. Если бы рядом был Хидан, то он бы нашёл, чем приободрить даже в такой момент, но Обито понимал, что его другу сейчас намного хуже и он далеко. Обито надеялся лишь на то, что Хидан жив.       Внезапно Обито накрыло цунами отвращения к себе. «Вот почему я именно такой? Учился бы лучше бы, оставили с нормальными детьми, ведь приюту нужны результаты. А если бы ещё и с родственниками общался, то вообще бы сюда не попал» — думал он, агрессивно сминая край одеяла. По щекам всё так же катились слёзы, но теперь от воспоминаний: он помнил дедушку, который казался ему пугающе строгим в детстве, но сейчас Обито бы руку отдал, чтобы быть хотя бы с ним. Но, к сожалению, Сато помнил, что родственников у него нет. Его отец сам был сиротой, а по маме он помнил лишь, умершего шесть лет назад дедушку. Хотя, на похоронах старика ведь были и другие люди. Почему они не взяли его к себе?

***

      Утро началось с прихода Кисаме (по крайней мере так Акулу назвал очкарик), который разбудил подростка громко хлопнувшей дверью. Обито подскочил на постели, прижимая к груди одеяло. Акула прошёл в комнату и сел на кровать напротив. Он оглядел запуганного мальчика и на секунду Обито даже показалось, что он видел некую тень сочувствия в его глазах. Кисаме на него смотрел, просто смотрел, не сводя взгляда, и от этого становилось неуютно. Обито не знал, что ожидать, он боялся повторения того, что было вчера. Акула выглядел угрожающе сам по себе, а его размер Обито и представлять боялся. — Вижу, с тобой они поработали хорошо, — ухмыльнулся мужчина.       Обито кивнул. Его пугало выражение лица мужчины. Он, казалось, был угрожающим во всём. При этом Акула был самым, как думал Обито, адекватным здесь или, по крайней мере, выглядел таковым. — Скорее всего, как себя вести они тебе не говорили, поэтому объясню я. Таблетки, что тебе будут пытаться подсунуть - не жрать, всякую хрень себе вкалывать не давать, но если всё же так получится, то сваливай к медику сразу после клиента.       Обито кивнул. Он и сам понимал это, но слушал Акулу, пререкаться он не умел. — Помимо этого личную информацию о клиенте не спрашивай, в комнатах стоит прослушка, поэтому если скажешь что-то лишнее — пострадаешь, — на последнем слове он сощурился. — Помимо этого, все, кто будет к тебе приходить, знают, что происходит в «Белой змее», поэтому отсюда ты не выберешься в любом случае. Забудь об этом.       Сато снова кивнул, он и не думал говорить с клиентами о таком, но всё же какая-то часть надежды внутри умерла в этот момент. — Так, что ещё… — Кисаме задумался. — С клиентами не пить, не есть — подмешают что-нибудь. Если с тобой произойдёт что-то слишком жёсткое — то сам знаешь, куда идти, но часто лучше там не появляться. Иначе он будет нервничать, а этого ты тоже не хочешь. — А, да… — продолжил Акула после недолгого молчания, — имей ввиду, что как бы ты ни кричал или звал, никто к тебе не придёт. Только после ухода клиента ты сможешь посетить нашего врача.       Подросток снова кивнул, чувствуя, как холодеют пальцы на ногах. Он и не думал, что всё окажется настолько страшным для его разума. Просто осознать себя в этой ситуации казалось уже было невыносимо. — Ну, всё вроде, есть вопросы? — у него впервые в жизни спросили подобное, и на секунду Обито потерялся. — А что делать, если я буду не в состоянии дойти до медика? Что с Хиданом? — Ползи, — ответил Кисаме. — Сегодня идёшь в дневную, так что готовься, приду через час.       Обито не успел среагировать, а потому тюбик лубриканта врезался ему в лицо. Кисаме вышел из комнаты, закрывая дверь. После него на постели Хидана осталась небольшая конфетка. Обито воспринял это как подачку, но принял её. Может быть, Акула и правда не такой плохой, но всё равно оставался осадок. Если он не такой, но почему работает здесь и позволяет этому дерьму происходить? Обито не знал ответа, даже предположить не мог.

***

      За месяц пребывания в этом месте Обито выяснил следующие вещи: дневная смена — самое лучшее время для работы — клиентов почти нет, сиди себе в комнате, комкай одеяло в ожидании и скучай. Самым же паскудным временем Обито мог бы назвать вечернюю — тогда в бордель валились все, кому не лень, и клиенты шли друг за другом. После такого подросток отсыпался часов двенадцать и непременно посещал очкарика в халате. Спал бы дальше, но его будили. Ночная же смена была странной: приходили всякие извращенцы. Вернее, они были всегда, просто ночью их концентрация в борделе увеличивалась. Да и просто придурков хватало.       Так же Сато узнал ещё несколько вещей: такие как он постоянно умирали. Это пришло со временем, когда он понял, что часть из его товарищей по несчастью пропадала в неизвестном направлении, да и разговоры охраны всегда было интересно послушать, ведь других развлечений просто не было. Кого-то душили клиенты, кто-то убивал себя, а кого-то убирали сами владельцы. Даже несмотря на то, что постоянно появлялись новенькие, проституток не хватало. Это пугало подростка до глубины души, он часто видел, как выносили трупы и задавался вопросом, когда же на носилках окажется он сам.       Вот и сегодня он смог лицезреть через замочную скважину, как выносят очередного парня. Он бы старше Обито и работал давно. Сато тяжёлым взглядом сверлил его светлые волосы, что золотым водопадом спадали с носилок и протирали пол. Парень погрыз себе вены на руках, Обито, заметив на его спокойном лице кровь, отвернулся.       О том, чтобы совершить подобное, Сато не задумывался. Он был уверен, что когда-нибудь сможет покинуть это место, что так сильно душило безысходностью. Вот только как? Обито не знал сколько прошло времени, тогда он начал оставлять на стене чёрточки, царапая её отломанным кусочком краски. Каждый раз, когда он засыпал, то проводил по стене. Чёрточки были маленькими, но иногда, сидя без дела, он считал их, то и дело сбиваясь. Тогда он начал перечёркивать их горизонтальной линией, когда набиралось десять, тогда считать и в правду было проще, но открывалась неприятная правда. Обито понимал, что находится тут слишком долго. Он раздумывал над планом побега часто, тогда, когда чёрточек было всего сто, попытался представить в красках гипотетическую ситуацию, и у него не получилось. Он просто не знал, как покинуть это место, будучи слишком слабым, чтобы справится даже с дохлейшим из охранников. Тогда он просто начал выдумывать перед сном глупые и нереалистичные сценарии с пришельцами, вампирами и чем-то подобным. Даже сам он считал это глупым, но не мог остановиться. Решётки на окнах давили, охрана была сильной, а после какого-то случая их вооружили шокерами, хоть здесь и было много других страдающих, но Обито ощущал себя одиноким. К нему так никого и не подселили.       Когда чёрточек стало больше семисот, Обито полноценно перевезли в бордель. Там он теперь и жил, бордель, как говорили клиенты носил название «Serpiente blanca*». Обито не знал, что это обозначает, и не вдумывался в эти слова. Теперь он жил хуже, но по-прежнему один. Комната, куда его приводили только поспать и прийти в себя после смены, была метра два в длину и полтора в ширину, с холодными бетонными стенами, с матрасом вместо постели, брошенным прямо на пол. На большее он рассчитывать не мог. Обито перенёс свои чёрточки на правую руку, делая их такими же маленькими и выцарапывая маленьким кусочком от стены. Акулу он больше не видел, даже жалел, ведь, как оказалось, тот охранник был чуть ли не образцом морали и добропорядочности. У Обито было достаточно времени на анализ свей этой ситуации и тогда он понял, что конфеты Кисаме оставлял. Они не могли просто выпасть. Обито часто думал и о Хидане, часто и против воли, хотел увидеть его снова, обнять и так и остаться рядом с ним. Мацураси часто снился ему, сидящим на своей постели в «Белой змее». Хидан просто смотрел на него и улыбался. В «Serpiente blanca» было хуже. Обито это понял почти сразу, здесь его чаще били, были с ним грубы. Многим нравилось специально доводить его до слёз, поэтому Обито научился вызывать их. Как оказалось это просто — нужно всего лишь осознать, что находишься в полном дерьме и никогда отсюда не выберешься. Он никогда не думал, что будет скучать по приютской еде, но здесь начал. Синяки на нём не заживали в принципе, а вскоре начали добавляться и шрамы. Обито перестал представлять варианты побега, когда чёрточек стало больше тысячи. А вскоре и перестал отмечать их, погружаясь в пучину отчаяния полностью. Иногда он задыхался и даже не знал, что было виной этому. Часто болела поясница, появился непонятный кашель, со временем он заметил, что начали крошиться зубы. Тогда он подумал о том, что теряет товарный вид и скоро его убьют. Его внешность скатывалась в никуда. От былого Обито не оставалось следа — волосы он клоками стряхивал с матраса, кожа бледнела и местами шелушилась, глаза потускнели. Он ненавидел своё отражение, как ему казалось, оно отмеряло его жизнь. Сато не знал, что будет с ним, когда он полностью утратит её. Иногда он задумывался о том, что пора бы принять то, что ему предлагают, вколоть себе непонятное содержимое шприца и забыться хотя бы ненадолго. Однажды он попытался представить свою жизнь вне этих стен, и это вылилось в истерику. Кусая, давая себе пощёчины, выдирая себе волосы и плача, Обито забивался в угол, не понимая, чем заслужил такие страдания. Что он сделал плохого? Почему его так наказывают?       Подобная работа отложила странный отпечаток на Обито — он абсолютно не понимал себя. С клиентами парень должен был отыгрывать удовольствие. Он хорошо научился этому — громко стонал, прикрывал глаза, даже без стыда говорил всякое. Но сам Сато, несмотря на стоящий член, не испытывал того же, что и его клиенты. Вроде ему было приятно, но в тоже время ощущение отвращения давило на черепную коробку изнутри. Спросить о своём состоянии он никого не мог, вот и оставалось думать самому.       Обито казалось, что это из-за того, что почти никто из тех, с кем ему приходилось спать, о нём не думал — они были резкими, грубыми. Даже когда пытались сделать Обито приятно, всё равно казалось, тешили больше себя, чем его. Это, как думал Обито, и привело к тому, что он себя не понимал. Нравится ли ему тот или иной мужчина, получает ли он настоящее удовольствие. Подсознание заявляло простое «не знаю», и с этим Обито жил. — Ну же, бери глубже, — с зажмуренными глазами сквозь стиснутые зубы говорил очередной клиент.       Обито, давя в себе желание послать мужчину, взял, насколько мог и, поперхнувшись горьким семенем, выпустил. — Хороший мальчик, — произнёс мужчина и, потрепав Обито как собаку, вышел. Клиенты любили это обращение, хотя Обито видел в зеркале в ванной, что он давно уже не мальчик. Вот только он не мог узнать свой возраст.       Обито, не сдерживая рвотный позыв, побежал в ванную. Освободив полупустой желудок Обито с отвращением вынул из себя пробку и, морщась от неприятных ощущений, зашёл в душ. До следующего клиента времени было не так много, и он быстро привёл себя в порядок. К счастью, душ был в каждой комнате приёма клиента, не очень хороший и холодный, но был. В «Serpiente blanca» не было чёткого деления на смены, и Обито стало сложнее ориентироваться во времени. Как оказалось, чувство времени было для него превыше остальных. Сато не знал, сколько он спал, сколько работал, как долго он находился без еды, и от этого иногда кружилась голова не метафорически. Чувство потерянности и безысходности со временем притупили страх.       Обито сидел на заправленной им же постели и смотрел в стену, ожидая, когда откроется дверь и в неё зайдёт очередной любитель помоложе. Или уже не помоложе. Обито не имел ни малейшего понятия о своём возрасте, даже по отражению определить его не мог. Дверь открылась с тихим шорохом. Обито повернулся в сторону с натянутой улыбкой. Он научился делать её такой, что это не напрягало клиентов. — Здравствуйте, — произнёс он и свесил с постели ноги.       В комнату вошёл мужчина. Обито посмотрел на него. До этого момента Сато его в этом месте не видел, в этом он был уверен. Вошедший имел странную и запоминающуюся черту во внешности — длинные чёрные, как плесень в местных ваннах, волосы, которые ещё и топорщились ёжиком. Обито улыбнулся и, согнув ноги в коленях, подобрал их на правую сторону.       Мужчина, ненадолго задержавшийся у входа, вошёл, скинул пиджак на стол и развязал галстук. Обито уже привык к мужчинам в костюмах и ждал. Как он понял в этот бордель абы кто не приходил. — Ну привет, солнце, — от обращения мальчика передёрнуло, но он этого не показал. Голос у его нового клиента был приятным и завораживающим, но Обито прекрасно знал, что скорее всего этим голосом ему будут кричать, что он шлюха, тварь, сучка, которой только и надо, что бы погрубее, и тому подобные грязные, грубые и неприятные вещи. — Как хотите отдохнуть? — он подался вперёд, не вставая с постели. — Посмотрим, — неопределённо ответил мужчина. — Сколько тебе лет? — Двадцать, — снова улыбнулся Обито. Сато остановился именно на этом возрасте. — Врёшь ведь, — Обито кивнул. — Но ладно.       Мужчина отошёл к небольшой тумбочке, принимаясь изучать её ассортимент. Обито, прикрыв ладонью губы, скривился — очередной извращенец. Мужчина повернулся к нему, держа в руках шёлковую ленту.       Обито не любил, когда ему закрывают глаза, но промолчал, позволяя завязать её. Теперь он ориентироваться только по прикосновениям. Он не мог предсказать, откуда его будут бить, боли он всё ещё боялся, но казалось, это была самая яркая эмоция помимо отвращения.       Мужчина был аккуратен — это удивило Сато, привыкшего к тем, кто пытался быстро сорвать своё удовольствие и исчезнуть за дверью. Он прикусывал его шею, вызывая толпы мурашек, сжимал ягодицы, но не до боли. Обито подавался на встречу этим прикосновениям. Он словно бы пьянел от них, казалось, впервые клиент заботился не о себе, а о нём.       Длинноволосый был нежен, и это пугало Обито, не привыкшего к подобному, казалось, вот-вот и он сорвётся на бешеный ритм, но этого не происходило. Обито тихо постанывал, позволяя делать с собой всё что угодно.       Мужчина медленно вошёл до конца, Обито тихо всхлипнул, давя в себе желание уйти от этого, отстраниться или отвернуться. Он хоть был аккуратен, но Сато в принципе не хотел заниматься подобным. Он тихо проскулил и упёрся лбом в ключицу мужчины, который медленно начинал двигаться. Обито от этого внеземного удовольствия не испытывал, но делал вид, что это лучшее, что с ним происходило. — Глубже, — прошептал он, надеясь, что его не услышат. — Солнышко, попроси как следует и называй меня папочкой.       «Фу» — произнёс про себя Обито. Пожалуй, именно дэдди-кинк он не переносил больше остального. Его отец никогда бы не сделал с ним подобного, поэтому даже так ассоциировать клиентов с ним он не хотел. Вообще, он считал странным и мерзким желать своего ребёнка. Конечно, выбора, как называть клиентов, у него не было. Обито понял, что он здесь не ради своего удовольствия, а ради того, что бы кто-то мог увеличить сумму на своём счёте. — Глубже, папочка, — всхлипну он, — пожалуйста.       Мужчина выполнил просьбу Обито, но опять как-то медленно и словно заботясь. Лента с глаз отлетела куда-то в сторону. «Опять потом искать» — подумал Обито, открывая глаза. Теперь он смог разглядеть лицо мужчины. Немного усталый, но при этом красивый. Обито на секунду даже смутился, поняв, что он заглядывает в глаза. Мужчина аккуратно провёл по его шее широкой ладонью.       «Только не душите, пожалуйста» — подумал Обито со всей искренностью. Удушение было частью того, что клиенты любили, а у Обито это вызывало искреннюю панику. Ему и так было нечем дышать, а когда ему в лишний раз напоминали о слабости, то это вовсе выводило из себя, но из всех доступных проявлений эмоций у Обито были только слёзы, а клиенты любили их. Им нравилось, когда кому-то (чаще Обито) плохо, больно и страшно. — Расслабься, — мягко сказал он и положил руку на его затылок. — Как давно ты здесь работаешь? — Больше года, — Обито было неудобно вести разговор, ведь двигаться он не прекращал. Он ответил бы более честно, если бы ему показали хотя бы календарь.       В глазах мужчины появился интерес, он накрыл член Обито ладонью и почти невесомо провёл по головке. От этого он шумно выдохнул, мужчина внезапно насадил его глубже, и Обито сам не заметил, как кончил.       «Блять,» — едва вслух не сказал Обито. Он заляпал белую рубашку мужчины. Поняв, что сейчас ему будут отрывать голову, он решил действовать на опережение. — Прости, папочка, — он нагнал на себя вид виноватой псины, — я не хотел. — Плохой мальчик, — произнёс мужчина, выходя из него.       «Господи, пожалуйста, пусть он меня пощадит» — Обито, несмотря на тщательно отыгрываемое раскаяние, начинал немного трястись от страха. Он мог сделать с Сато всё что угодно, а его заинтересованность тумбочкой лишь усугубляла ситуацию. Заранее Обито приготовился к боли, к свисту разрываемого стеком воздуха к вицам, которые могли принести по желанию мужчины. Их Сато ненавидел всей своей душой, они были тонкие, били сильно, оставляли на заднице шрамы и кровоточащие раны. Особенные садисты приносили свои, вымоченные в соли.       Мужчина снял испачканную рубашку. Обито, до этого смотревший в пол, поднял взгляд. Под одеждой клиент выглядел просто потрясающе: спортивное телосложение, широкие плечи и мышцы, не скрытые под слоем жира. Мужчина заметил, как его оглядывают, и усмехнулся. Обито мгновенно смутился, опустив взгляд. — И что же мне с тобой делать? — мужчина снова подошёл к тумбочке. — Всё, что посчитаете нужным, — Обито говорил это с едва прикрытым страхом. — Папочка.       Мужчина снова усмехнулся, перерывая содержимое. «Ещё и убираться там потом, — с раздражением подумал Сато. — Если доживу». Клиент достал верёвки и направился в сторону Обито. «Ну не-е-ет,» — прохныкал он про себя. Несмотря на то, что клиентов у борделя было достаточно, на оборудовании они экономили. Верёвки не были исключением — вместо мягких, толстых верёвок для шибари, которые были в приюте, здесь они использовали жёсткие и царапающие кожу, сдирающие с неё верхний слой, вызывающие раздражение, не проходящее часами.       Обито отвернули и завели его руки за спину, мужчина нежно и аккуратно обернул вокруг его кистей верёвку. Обито напрягся, но не шевельнулся. Было очень странно. Вроде бы он сейчас должен был получить наказание, но подготавливали его так, словно бы собирались принести удовольствие. На глаза снова легла повязка. «Извращенец» — произнёс Сато. Хотя бы мысленно он мог обругать клиента.       Мужчина отошёл в сторону, оставляя Обито в ожидании. Теперь скрывать свой страх стало труднее. Сато ориентировался на слух, но услышать шаги было трудно, клиент двигался почти бесшумно, как кошка. Становилось не по себе. А клиент был тут вообще? Ощущение реальности снова стремительно испарялось. Может быть, Обито уже начал сходить с ума, но реальность вернулась очень скоро с прикосновениями того мужчины. Обито аккуратно подтолкнули, заваливая назад. Он ощутил, как верёвка проходит под бедром и пересекает голень. Теперь и ноги были зафиксированы. Сато отметил, что клиент действовал умело, и это принесло лёгкое облегчение — всё же он не из тех садистов, которые часто тут встречались и затягивали так, что потом минут десять приходилось разминать. Обито ощутил на своей груди мягкую и тёплую руку и подался ей навстречу. Раздался тихий смешок, и Обито придавили вниз, но даже этот грубоватый жест был не таким.       Мужчина разместился между почти до боли разведённых ног парня и снова вошёл. Обито простонал и сжался, клиент наклонился, опаляя нежную кожу шеи своим дыханием и почти невесомо поцеловал. Мужчине потребовалось немного времени, чтобы закончить. Обито уже приготовился к неприятному ощущению чужого семени внутри кишечника, но его не последовало. Хотя он был уверен, что клиент удовлетворён.       Он вышел и снова куда-то отошёл. «Да быть этого не может» — с радостью, которую нормальный человек бы не понял, подумал Обито. На клиенте был презерватив. Обычно ими в этом месте не пользовались, что добавляло Сато отвращения к людям. Ещё он очень сильно боялся подхватить что-то неизлечимое. Хотя, скорее всего, уже подхватил. Обито боялся последствий этих заболеваний, он не знал, какие они, но осознавал, что страшные, как минимум.       Кровать прогнулась под весом клиента. Обито хотел было повернуть голову в его сторону, но повязка с глаз никуда не делась. Сато облизнул пересохшие губы. Хотелось пить, когда этот мужчина уйдёт, он непременно наглотается воды прямо из-под крана, хоть она на запах, кажется, не съедобна. — Как тебя зовут, солнце? — спросил мужчина. Раздался звук открывающейся смазки. Сато ощутил, как в него упирается и медленно входит один из предметов, что лежали в тумбочке. Когда его ввели полностью, он узнал один из стимуляторов простаты. — Об-бито, — заикнулся парень, когда в нём двинули предметом, задевая простату. Почему он остался таким чувствительным? Возможно, дело было в самом клиенте. Обито привык действовать механически и почти не кончал в это месте, но сейчас всё было не так, происходило что-то иное, что выбивало его из привычной колеи. А возможно им добавляли что-то в еду. Сато понимал, что никогда этого не узнает. — Обито, ты повёл себя очень нехорошо, — мужчина снова двинул предметом. — Простите меня, папочка, — Сато издал скулёж. — Тебе нужно научиться сдерживаться, — теперь, когда он видел перед собой лишь темноту, голос мужчины казался по-особенному привлекающим. — Как скажете, — Обито закусил губу. — Ты забыл об обращении, — мягко напомнили ему, ладонь накрыла его член, и он сжал яички. — Простите, папочка, я сделаю всё, что угодно, — и это была не ложь. Обито действительно был готов сделать всё или стерпеть то, что сделают с ним. В конце концов, выбора у него никогда не было. — Уже лучше, — мужчина вставил стимулятор, и Обито смог услышать тихое жужжание.       Обито моргнул, царапая ресницами повязку. Как ни странно, но игрушками клиенты пользовались редко, поэтому он немного напрягся. Небольшой гладкий вибратор прошёлся по его головке и спустился вниз, потом снова вверх. Он невесомо коснулся уретры и, обогнув её, задержался. Обито шумно выдохнул. Мужчина снова начал стимулировать простату. Сато громко застонал. — Папочка, я сейчас… — он стеснялся продолжить фразу. Всё ещё внутри него оставалось это подростковое стеснение. Может, поэтому многие клиенты и выбирали его? Обито не знал и спрашивать не собирался. — Хм? — издеваясь спросил мужчина, начиная двигать чуть быстрее. — Что ты сейчас? — Я… — Обито выдохнул, стараясь сдерживаться, — я сейчас кончу.       От его члена убрали вибратор, Сато шумно вздохнул, стараясь успокоится. Клиент дал ему передохнуть пару минут, и всё начиналось снова и снова, стоило ему заикнуться об окончании - от него всё убрали. На третьем разе стимулятор заменился на пальцы мужчины, теперь Обито выгибался и стонал, не сдерживаясь. — Папочка, можно мне кончить? — он облизнулся. — Пожалуйста.       Клиент вытащил пальцы и снова вошёл. — Папочка… — прошептал он. — Кончишь вместе со мной, Обито, — от того, как клиент произнёс его имя, по спине прошлись мурашки.       Оба долго не продержались, просто не смогли, после окончания Обито чуть ли не растёкся по постели, чувствуя, как его освобождают от верёвок и разминают мышцы. — Обито, всё хорошо? — Сато даже не понял, что обращались к нему, но встрепенулся, мгновенно собираясь. — Да, — он улыбнулся. — Вы очень необычны.       Мужчина улыбнулся и, собравшись, вышел. Ещё какое-то время Обито просто сидел и смотрел на дверь. Ему впервые понравилось то, что с ним делали. Сато надеялся, что этот клиент вернётся, всё же, несмотря на обилие чёрного в его одежде и внешности, он казался Обито самым светлым, что с ним происходило. Годы он проводил здесь и выслушивал в свою сторону оскорбления, чувствовал боль, а сейчас стало иначе. Однако, эмоции очень быстро были уничтожены. Обито вдруг понял, что клиент знал, куда пришёл, знал, что Обито тут не по своей воле, а значит он был не таким добряком, каким мог показаться.