Расскажи мне сказку

      С самого утра из-за двери слышался громкий говор и живые обсуждения. Арсений сощурился от пробивающегося сквозь окно солнца, пытаясь продлить сладкий сон. Голоса за сенями не собирались затихать, лишь нарастали. Говорили все: и мужики, и девки. Даже дети шумели громче привычного. Все явно были чем-то обеспокоены, но по обычаю своё сокровище будить даже в такой день не стали.       Арсений сладко потянулся, сгоняя остатки неги, и всё же открыл глаза. Солнце тёплыми лучами текло по брёвнам избы, согревало насыщенным жёлтым. Запахи свежего хлеба дурманили, душистый аромат скошенной травы доносился с улицы, безмолвно призывая скорее вставать с кровати. Тёплые дни наконец-то вступили в полноправное владение, прогнав редкие холодные ветра, и природа разгулялась не на шутку: зазеленела, распустилась яркими цветами, заискрилась задорными одуванчиками.       На столе рядом с кувшином, в котором серебрилась прохладная вода для умывания, лежали душистые венки. Молодые девчушки, смеясь, вчера принесли их Арсению. Смущались жутко, хихикали, когда протягивали подарки. Двое юношей вместе с ними тоже робели, кажется, хотели сказать что-то, но убежали вслед за подружками, стоило тем вприпрыжку броситься в сторону перелеска у края деревни.       Парень их не винил: давно привык к такому отношению и лишь с тихой тоской смотрел на то, как внезапные гости резвятся, обнимаются и заливисто смеются.       Людской гомон не утихал. Арсения специально не трогали раньше того времени, когда он сам хотел пробудиться, но сегодня это оказалось неприятным. Хотелось поскорее узнать, что же так сильно всех взволновало. Он быстрее обычного умылся и переоделся из ночной рубахи в выходную. Не подпоясался, оставил свисать подол на пример девичьего сарафана. Знал, что не одобрят, если надеть порты в это время года. Хотел причесаться, но заслышав громкий голос старосты, бросил затею и выскочил на двор.       Народ толпился у дома главы деревни. Все обступили что-то кругом и рассматривали, не давая пройти. Бабы завернулись в цветные платки и вздыхали так, будто собирались поднять небольшой ураган. Девки хлопали любопытными глазами и раскраснело улыбались. Мужики хмурились, юноши несмело выглядывали из-за их широких плеч и отмалчивались.       При виде Арсения многие поклонились, желая по обычаю выказать уважение. Странно было, что некоторые не заметили его появления — настолько были поглощены тем, что лежало на влажной после ночного дождя траве.       Староста стоял во главе толпящихся и чесал тёмную бороду. Завидев жмущегося к толпе Арсения, по-отечески усмехнулся в раскидистые усы и махнул, подзывая к себе. Парень возликовал: наконец заметили! Было непривычно, что деревенские так равнодушно отнеслись к его появлению. Странно даже: что могло их настолько заинтересовать?       — Ты опять дрыхнешь, радость моя? — в тёмные пряди тут же зарылась тёплая рука. Арсений зажмурился на мгновение, терпя ласку, и тут же вырвался, подходя ближе к тому, что так всех взволновало. Говорить со Стасом не хотелось: хотелось скорее узреть причину всеобщего возбуждения.       На земле лежал человек. Непонятные цветастые одежды оплетали его как заморский цветок. Яркие краски вспыхивали на плечах, ползли змеями по груди, ветвились на рукавах. Кисти были плотно охвачены резными железными браслетами, пальцы — грубыми кольцами. Странную рубаху покрывала облегчённая боевая кольчуга порванная в нескольких местах. Звенья сиротливо свисали, позвякивая даже от лёгкого дуновения. Незнакомец был ужасно длиннющий. А ещё весь мокрый.       Арсений сделал шаг вперёд, едва заметно прикасаясь босой ногой к странным шароварам, что были на чужаке. Пальцы обожгло влажной прохладой. В светлых волосах парня запуталась тина и листья, трава приклеилась к острой скуле. Синевато-белые почти как у утопленника губы приоткрылись. Грудь мерно вздымалась, давая понять, что её обладатель лишь чудом выжил, едва не встретив предков.       Арсений немного наклонился, рассматривая. Тёмные пряди упали из-за ушей на лицо, защекотали лоб.       — И вот он привлёк ваше внимание? Всяких же пропоиц в реке вылавливали, чем этот отличается?       Жители деревни тут же замолчали. Обсуждения стихли. Кажется, даже любопытные дворняги, крутившиеся у ног, прекратили заливистое тявканье. Кто-то захихикал, но на глупца тут же зашипели.       — Ты не наговаривай на этого молодца. — Староста внезапно возник прямо за плечом. Положил тяжёлую руку на спину, давая понять, что стоит отойти. Взгляд его серьёзных глаз заставил насмешливую улыбку Арсения покинуть губы. Редко когда Стас переходил с отечески-ласкового тона на подобный.       — Помнишь того трёхглавого змея, что городок по правую сторону реки вверх по течению тревожил? — спросил, нахмурившись.       — Того, что молодых требовал, а взамен город не жёг? Помню конечно.       — Ты тогда говорил, что тамошние жители специально эту сказку придумали, чтобы разбойников и воров отвести.       Арсений кивнул, не понимая: он и сейчас был уверен, что эти байки распространяли только для того, чтобы появившиеся в их краях иноземные кочевники богатый металлами город обходили стороной. Трёхглавый змей — как в такое можно верить?       Вокруг неодобрительно зашептались. Староста посмотрел тяжело из-под густых бровей и кивнул мальчишке, крутившемуся рядом. Тот приказ понял — мигом убежал в дом. Народ зашептался громче, нескольким совсем юным девочкам зачем-то глаза завязали платочками.       Малец вернулся, таща за собой тяжёлый сундук, в каких обычно парадные кафтаны или зимнюю одёжку хранили. Облился потом весь, но поставил гордо прямо у ног старосты.       — Смотри же на придумку городскую.       С тихим скрипом сундук отворился, являя свету и ахнувшим деревенским три огромные змеиные головы. Одна не поместилась на дне и лежала поверх двух других. Склизкие и зеленовато-синие, переливающиеся перламутром в солнечных лучах, они заканчивались кровавыми обрубками остатков шеи. Тусклые золотистые глаза бессмысленно пялились на потерявшего слова Арсения. Густо пахло тухлой рыбой и мертвечиной.       — Убедился, что всё это не сказки?       Староста закрыл сундук, вызывая вздохи облегчения. Арсений сам вдруг осознал, что дышать стал только сейчас. Слишком сильно его поразило увиденное. И в собственную ошибку сложно было поверить.       — Я… я не…       Слова не желали появляться. Удивление и мимолётный страх сковали язык.       Стас мягко коснулся укрытого белой рубахой плеча:       — Ты хоть и самым умным среди нас слывёшь, и чудностей в лесу повидал немало, не можешь теперь сказать, что эта легенда — глупость. Доказательства же вот они — прямо перед тобой. А выловили их прямо в нашей речке этим утром. С этим самым молодцем.       Арсений неверяще перевёл взгляд на бессознательного парня. Посеревшее лицо того постепенно возвращало краски жизни, но тело всё так же безвольно лежало на земле.       — Это он змея зарубил! — выкрикнул кто-то из мужиков в толпе. — Убил его, а затем без сил свалился от неравного боя и скатился в реку.       — А головы на пояс кто ему повязал тогда? — ответили женским голосом.       — Может, сам он и повязал, — поспорили вновь. — Повязал, попить к реке наклонился, да и упал без чувств от усталости. А течение к нам вынесло.       — Меча при нём не было? — тихо спросил Арсений.       Начинающаяся ругань угасла, не успев разгореться. Меча у молодца не было: возможно, в реке утоп, или на поле битвы остался. Трофеи боевые были, а оружия не осталось.       Арсений присел рядом: аккуратно коснулся груди незнакомца, провёл до плеча, обмотанного непонятными лентами:       — Ран на нём нет совсем…       Староста намекающе покашлял, прося тишины и внимания. Шепотки стихли.       — Я предлагаю, прежде чем истории сочинять, самого богатыря послушать. Пусть молодец проспится и в себя придёт. Негоже нам его так на траве оставлять. Нужно положить где тепло и чисто, чтобы очнулся и мог говорить. Все согласны? Кто может у себя возможного убийцу трёхглавого змея приютить?       Тихо поскрипывало колесо колодца. Жужжали пчёлы. Несогласных не нашлось. Как и желающих пустить чужака в дом.       — Ко мне можно, — осторожно предложил Арсений. — В светлице места много, сейчас очень тепло и солнца достаточно. Должно помочь, чтобы он скорее проснулся.       Стас сильнее сдвинул брови, размышляя. Оставлять неизвестного парня с главным достоянием деревни было дико опасно, но и валяться на земле того нельзя было бросить. Всё же не зверь он какой — человек, пусть и чужой.       — Только если пообещаешь, что сразу кликнешь нас, если проснётся. А если вдруг буянить спросонья начнёт, то кричи, сразу всей деревней прибежим.       Арсений сдержался, чтобы не фыркнуть: такой радости ему точно не хватало. Почему-то он был уверен, что справится с худощавым молодцем и сам. Сильно не верилось, что такой мог со змеем в одиночку сразиться. Или вообще выступить против него.       — Обещаю, — кивнул серьёзно, уже догадываясь, что за избой всё равно поставят ещё сторожевых, чтобы быстро среагировали, если потребуется.       На том и порешили.       Парня крепкие мужики положили в светлице на мягкую перину. Прикрыли лёгким покрывалом, да так и оставили, привычно поклонившись застывшему перед незнакомцем Арсению. Тот даже не заметил, рассматривая неожиданного гостя.       Незнакомец оказался достаточно молодым. Может, даже чуть младше самого Арсения. От совсем юношеского возраста его отличала лёгкая щетина и недюжинный рост, да появившиеся первые морщинки, наверное, от не самой лёгкой жизни. Яркие одёжки выдавали в нём путешественника или же того, кто общался с заморскими торговцами, отчего становилось ещё любопытнее, кем же он был. Арсений, любивший всем сердцем новое и неизведанное, сейчас больше всего хотел самым первым узнать всё, что незнакомец готов был рассказать. Отчасти поэтому и пустил к себе, а вовсе не из чувства сострадания к почти утопленнику.       — Откуда ты такой?.. — Щека, едва покрытая щетиной, показалась ледяной. В нагретой светлице было даже немного душно, но парень в своей мокрой одежде не согревался — лежал безвольно, не реагируя на изучающие прикосновения.       Арсений вздохнул. Посмотрел на окно, прикидывая, насколько разгневает Стаса, если сторожа донесут, что он тревожит гостя, но решил, что всё же попробует облегчить тому бессознательное состояние.       Кольчуга не имела застёжек, как какие-нибудь серьёзные богатырские доспехи, поэтому снималась с трудом и через голову. Пришлось изрядно повозиться, чтобы лишний раз не мучить молодца, но и не оставить тяжёлое железо на нём. Кое-как управившись, Арсений принялся за бесконечные необычные завязки на одеждах. Рассматривал с интересом расписные узоры и разноцветные ленты, не понимая их назначения. Для опознавательных знаков что ли?       Постепенно слои одежды оставляли тело, открывая участки бледной, не тронутой солнцем кожи. Парень оказался худощав, но достаточно крепко сложён. Не как настоящий герой из былин, но и не такой, чтобы от ветра на ногах не устоять. Возможно, если ловким был, то и со змеем мог бы управиться…       Сапоги на чужаке тоже были странные. Крепились туго, видно, чтобы не потерять во время быстрой ходьбы по трудным дорогам, поэтому даже в бурном течении реки остались при нём. Арсений долго их разглядывал. Обувка и в самом деле даже на вид казалась очень удобной — это тебе не лапти какие или лёгкие плетёнки. Даже себе захотелось такие — вот только они бы были за ненадобностью в деревне.       Мотнув головой, Арсений отбросил мелькнувшие грустные мысли. Разобрался кое-как с сапогами и взглянул на шаровары с сомнением: с одной стороны, стоило избавить парня и от них, но в душе поселилась странная неловкость. Рассудив, что и так — с голым торсом, босыми ногами и браслетами, застёжки которых так и не подались — гостю станет легче согреться, Арсений уселся перед зеркалом, чтобы наконец привести разметавшиеся от трудов волосы в порядок. Не хотелось встречать возможного героя, когда тот придёт в сознание, как неухоженный простоволосый.

***

      Антон приходил в себя поразительно легко. Во рту ощущался гадкий привкус кислой тины, немного морозило, но, что странно, вокруг ощущалось тепло и сладкие запахи цветения. Он точно помнил, что долго пытался справиться с тянущим вперёд течением, пока совсем не выбился из сил и почти распрощался с жизнью, однако теперь чувствовал себя даже лучше, чем до падения в реку. Дурманящие ароматы цветов щекотали нос и кружили голову. Солнце ласково укрывало грудь. Или это что-то мягкое её укрывало? — с закрытыми глазами было не понять.       Если он не в воде, значит, кто-то выловил, спас его. Кто это мог быть? Если не бросили в подвал или темницу, может, не враг совсем? Тогда кто?       Антон осторожно приоткрыл один глаз, стараясь не двигаться, чтобы не привлечь внимания. Огляделся. Светлица была окутана ярким солнцем, белыми тканями на сундуках и столе. Из окон с улицы тянуло сладостью природы. Сила возвращалась сама, подкрепляемая уютом вокруг. Безмолвной заботой.       Внезапно взгляд зацепился за девицу на лавке. Красавица была темноброва и стройна. Ладный стан укрывал лишь светлый сарафан, а тёмные же волосы были убраны за аккуратные ушки. Прелестница что-то читала.       — Не думал, что моей спасительницей станет столь красивая незнакомка.       От негромких слов девица подкинулась со своего места, бросив пергамент , метнулась куда-то в сторону, а затем подошла ближе с черпаком воды. Антон жадно отпил, на мгновение забывая про удивление от того, что у этой девушки были короткие волосы.       — Как себя чувствуешь? — И голос — слишком низкий.       — Теперь намного лучше, красавица.       «Красавица» изогнула смолянисто-чёрную бровь, насмешливо прищурилась:       — Вообще-то я мужчина.       Антон несколько раз удивлённо моргнул. Мягкие солнечные блики гуляли по светлой коже парня перед ним. По щеке россыпью разбежались родинки, спрятались за воротом сарафана. Глаза казались настолько чистыми, будто выкрали с неба кусочек, а алые губы выглядели ещё ярче на бледном лице, обрамлённом густыми тёмными волосами.       — Всё равно красивый, — выдохнул Антон довольно и потянулся.       Арсений почувствовал, как горячее разливается по щекам, но сохранил серьёзность. Не хотел предстать рдеющей девкой. Он тут не за комплиментами почти до заката ждал, пока незнакомец проспится.       — Как тебя зовут? И откуда ты? А как в реку попал? — посыпались вопросы, хотя Арсений и хотел по началу сдержаться. — Где взял головы трехглавого змея?       — Погоди-погоди. — Недавний утопленник с трудом сел, переживая головокружение. Внезапно обнаружил, что раздет по пояс. Снова посмотрел на парня перед собой: тот чудо как был хорош, даже взгляд тяжело отвести было. И смущался премило. Однако вопросы лились из него просто потоком.       — Меня Антоном звать, — удалось вставить, когда незнакомый красавец замолчал. От ответа синие глаза напротив загорелись ярче, словно ещё миллион вопросов сразу родились и теперь еле держались, чтобы не пролиться водопадом.       — Я издалека, а в реку случайно упал, — осторожно добавил Антон, внутренне готовясь к тому, что пространное объяснение парня не устроит. Не прогадал: тот насупился, затем нахмурился и уже собрался что-то сказать, но удалось его перебить:       — Скажи мне как тебя-то зовут? И где я оказался? Может, ты меня сейчас морскому чудищу попытаешься скормить, а я тебе все тайны выдам.       — Морское чудище настоящее?!       От столь искреннего удивления Антон даже пропустил, что его вопросы полностью проигнорировали. Незнакомец аж светился любопытством, что делало его ещё более красивым. Только непонятно было, почему одет он как девка.       — Я — Арсений, — наконец назвался. — Ты в деревне Светлого духа, что по левую сторону от реки. Вёрст шесть вверх по течению и будет тот город, что змей тревожил. Головы ты ему отрубил?       Антон открыл было рот, чтобы ответить, но застрял, осознав, что именно услышал. Бегло осмотрелся, ища свои трофеи, но ничего поблизости не нашёл. Охраны или какой-то угрозы тоже, кажется, не было. Открытое окно приковало взгляд на мгновение, моментально поселив догадку о возможном побеге, если всё это — лишь уловка, чтобы пленить или наказать за произошедшее. Однако вокруг всё ещё было тихо, делать резкие движения не стоило: Антон понятия не имел, где он.       Арсений всё ждал ответа. Он столько идей обдумал, пока гость лежал без сознания, что теперь готов был услышать что угодно, чтобы остановить круговерть мыслей. На улице носились воркующие о чём-то девушки, но впервые даже выглянуть за окно не хотелось. Весь интерес сосредоточился на чужаке, поэтому его заминка, естественно, не укрылась от внимания.       — А ты один здесь? — вдруг спросил гость.       — В избе? С тобой, вообще-то. — Арсений фыркнул, продолжая наблюдать за нервно осматривающимся парнем. — А в деревне много людей. Стас — наш главный.       Антон кивнул, словно сказанное для него что-то значило. То есть, значило, конечно: что он попал в передрягу, откуда сможет выйти сухим только с помощью смекалки и языка. Ну этим-то он умел как никто другой пользоваться. А ещё с помощью этого деревенского парнишки справится только так, если сможет очаровать. Может, ещё и победителем выйдет.       — Ты про трёхглавого змея говоришь, да? — спросил важно. — Я зарубил его, конечно. Просто это уже четвёртый гад у меня, сразу всех и не упомнишь.       Арсений чуть не прыснул, но сдержался, умело играя простачка. Поглядывания в сторону окна и откровенную брехню он распознал почти сразу. Даже интересно стало, зачем чужак всё это выдумывает. И немного грустно — всё же надеялся, что выловленный в реке богатырь не самозванцем окажется.       — И все трёхглавые были? — спросил как можно более поражённо.       Парень нахохлился как воробей, стараясь придать себе вид отважный и серьёзный. С голой грудью и открытым худым животом выглядело забавно. Водоросли всё ещё свисали со светлых прядей, поэтому пока он вызывал лишь смех.       — Некоторые и с пятью головами были. Самый маленький — с двумя, но я быстро с ним справился, — сказал он так гордо, что плечи будто сами собой расправились, делая его чуть внушительнее, а то совсем доходягой казался.       — Не верится даже! — Арсений всплеснул руками, зная, что фальшь не распознают. Хотел подыграть — делать в ближайшее время всё равно было нечего, так можно было хоть развлечься. — Ты должен рассказать всё нашему старосте. Он точно поблагодарит тебя за геройства и, может, даже награду даст.       Антон приободрился: это было бы неплохо. Ему бы поесть чего-то, головы забрать, а если ещё и денег подсыпят, то вообще прекрасно выйдет. Как только сделает всё, можно будет со спокойной душой дальше двинуться в путь, чтобы ненароком не накликать беду на деревню. И чтобы самому не поддаться влечению наивного паренька — уж больно тот хорош был.       — Пойдём, я отведу тебя! — Тот резво вскочил, готовый выходить прямо сейчас. Длинная рубаха всколыхнулась, на мгновение охватывая стройную фигуру.       Антон силой отвернулся, осматриваясь:       — А одеться мне можно?

***

      Стас принял героя на славу. На его столе всегда было много яств, но сегодня даже заморские кушанья — подарки от нередких гостей в деревне — вынесли, чтобы гостя попотчевать за рассказами о его битвах и приключениях.       — Я долго путешествовал, — заливался Антон, вгрызаясь в куриную ножку. — Видел много разного. В каждой деревне, в селе каждом или городе есть по своему чуду или преданию, которого все страшатся или чтут. Приехав в тот город, я сразу узнал о змее. Этот гад каждую луну требовал самых распрекрасных молодца или девицу себе, а взамен оставлял город в покое. Посевы не уничтожал, овец не воровал и на людей не нападал.       — А когда получал требуемое, что делал с пленниками? — Арсений тоже сидел за столом. Особо не ел: гораздо интереснее было наблюдать за играющим в великого победителя парнем и задавать ему вопросы. Просто раскрыть обман лишило бы всего удовольствия, а заставить окольными путями ошибиться или сбиться на ответах показало бы Стасу, что Антон вовсе не герой, каким тот представил его.       — Съедал, наверное. — «Герой» отмахнулся, не придав вопросу значения. — Я не видел никого из живых в его пещере.       — И костей даже не заметил?       Арсений чуть ухмыльнулся, встречаясь прищуренным в недовольстве взглядом. Гость наконец отвлёкся от еды, но сказать в ответ ничего не успел, и, подгоняемый желавшим услышать всю историю Стасом, продолжил:       — Со змеем мы бились в чистом поле. Я меч свой там, похоже, оставил. Гад столько раз хвостом своим длинным меня отбрасывал, что в голове помутилось…       — Ты же в пещере его был. Как вы на поле очутились? — снова влез Арсений, поглядывая намекающе на старосту.       — Это отдельная история, — быстро нашёлся Антон, даже чуть отворачиваясь от насупившегося от досады Арсения. Целиком переключил внимание на Стаса. — Я выманил его на мёртвого зайца, которого изловил в лесу. Одна голова змея спала крепко, даже не почуяла животину, а другая сразу ноздрями задёргала…       — А третья в это время где?..       — Арсений!       Парень аж вздрогнул, не ожидав услышать от Стаса столь грозный оклик. Глава деревни повышал голос на него лишь в редких случаях. Настолько редких, что по пальцам одной руки посчитать можно было. Неужели этот чужак настолько сильно смог его обаять?       — Так вот вторая голова почуяла кровь, что с проколотого бока зайца натекала, — с торжествующей улыбкой продолжил Антон. В сторону замолчавшего парня даже не взглянул.       Обидно стало до жути. Арсению хотелось лишний раз доказать, что в сообразительности ему никто не ровня, и вывести лжеца на чистую воду, но Стас слишком увлёкся глупыми россказнями. Хотя, надо признать, плёл Антон очень умело. Одетый вновь в свои тряпки, разрумянившийся и сверкающий зелёными завораживающими глазами он производил впечатление гораздо более значительное, чем когда лежал полумёртвый на земле. Арсений и сам заметил, что даже слушать с интересом начал. Уж слишком много подробностей тот говорил. Может, показалось, что придумывает?       — Ты с такими уже встречался? — поражённо спросил Стас, когда история закончилась.       — Да, с тремя уже. — Антон отпил предложенного медового напитка, сыто щурясь.       Ему дико всё нравилось: приняли как настоящего царя, накормили и угостили стольким вкусным, что для полного счастья оставалось только головы умыкнуть, а так можно и без денег уйти. Хотя, с собой он обещал быть честным — кое-какие средства были бы совсем не лишними.       Только голубоглазый паренёк портил всё: сначала смотрел поражённо, разве что в рот не заглядывал, а теперь крысился, каждый раз вставляя свои замечания. Вот и теперь:       — Ты же говорил, что четверых видел.       — Это четвёртый был, — мигом выкрутился Антон, видя на красивом лице налёт досады от того, что снова подловить не получилось. Вот же паршивец! Он и на Стаса всё посматривал, словно одобрения своего поведения ждал. На что надеялся?       Староста деревни же на его поглядывания не обращал внимания, что не могло не льстить. Антон знал, что умеет рассказывать, а заинтересовать главу целого поселения многого стоило. Стас не казался обычным деревенским: в тёмных глазах распознавались мудрость и спокойная уверенность. При этом ему вовсе не чуждо было широко улыбаться, оголяя ряд ровных зубов с выделяющимися клыками, когда рассказы его действительно увлекали. Слушал он с неподдельным интересом и искренне удивлялся, как ребёнок, но при этом не терял своей статности. Вызывал уважение и желание понравиться, располагал к себе, поэтому Антон сам не заметил, как стал говорить всё больше, обласканный вниманием.       — Хороший ты парень, — выдохнул по окончании истории староста в чёрные усы и пригубил горячего напитка из чарки. — Храбрый и неглупый, судя по твоим рассказам. Хотел бы я их все услышать…       — Можем хоть всю ночь говорить, — внезапно для себя заявил Антон. — Благодаря вашему гостеприимству и заботе, я почти все силы восстановил. Могу много чем поделиться.       — Ночи всё короче становятся, — неясно обронил вдруг Стас и странно посмотрел на притихшего Арсения. — Думаю, мы ещё завтра всё обсудить сможем. Ты же не откажешься остаться ещё на день с нами? Поутру сможешь с людьми познакомиться и им тоже о своих приключениях рассказать. Поверь, тебя с огромным удовольствием послушают.       Антон немного заколебался: с одной стороны понимал, что лучше не задерживаться надолго, но с другой — после сытного ужина неимоверно клонило в сон. Пусть он и ляпнул, что мог бы всю ночь сидеть, в душе очень надеялся, что делать этого не придётся. Арсений рядом что-то недовольно булькнул, но Антон уже понял, что заправляет всем тут Стас, поэтому слушал только его и всё же принял радушное приглашение остаться.       Староста чуть склонил голову, внимательно рассматривая:       — Тебе удобно было в светлице у Арсения? Думаешь, сможешь уснуть там? — спросил, окутывая внимательным взглядом.       Антон хотел было ответить, но вдруг молчавший до этого парень подорвался с места и зашипел Стасу что-то на ухо, похоже, настраивая на то, что чужак — разбойник или вообще убийца. По сверкающим злостью глазам легко это считывалось. Антон уже думал извиниться за поспешное соглашение и откланяться, но глава деревни шёпот Арсения лишь улыбнулся и перевёл взгляд на гостя:       — Ты же не представляешь угрозу для него? — Спросил спокойно, хотя в голосе явно распознавалась сталь. — Арсений очень важен для нашей деревни, — положил тяжёлую руку парню куда-то повыше худого бедра. — Знай, что за его избой сразу четверо сторожевых смотрят. Если надумаешь сделать что нехорошее, участь будет такой, что все подвиги тебе детской игрой покажутся.       Антон поражённо моргнул, кое-как догадавшись хотя бы кивнуть в ответ. Стас на это снова расплылся в добродушной улыбке, погладил Арсения всё там же, шепнул что-то и отпустил обоих. Взгляд его тёмных глаз ещё ощущался между лопаток, когда двери в избу захлопнулись.       Почти стемнело. Закат горел последними всполохами ало-оранжевого, стекал янтарём по верхушкам деревьев раскинувшегося неподалёку леса. Оживали ночные звери, сверкая глазами в зарослях. Жители деревни готовились ко сну, закрывая калитки и небольшие ворота к своим домишкам. На Антона поглядывали с огромным интересом, но заговорить пока не пытались, видимо, ждали пока староста все вопросы с ним разрешит и позволит.       Арсений шёл молча и смотрел только перед собой. Одеяние на вечернем ветру развевалось подобно женскому сарафану, что вызывало лишь больше вопросов. Хотя Антон и так успел утонуть в них. То есть, этот паренёк какой-то необычный, раз за избой аж четверых поставили следить? И, по всей видимости, был жутко важным, но чем — оставалось только догадываться.       — Я тебя обидел чем-то? — спросил Антон осторожно, надеясь, что сможет выяснить всё у самого парня. — Может, сказал что-то не то?       Арсений не ответил. Лишь ускорил шаг, чтобы быстрее до домика довести.       — Если опасаешься, что я что-то сделаю ночью, то не думай так обо мне. Я правда благодарен твоей деревне, что вы меня спасли и так тепло приняли. Ты тоже очень добр был ко мне, я никогда бы…       — Да нет же!       Парень остановился так резко, что Антон чуть не врезался. Развернулся: синие глаза свои прищурил, словно пытался рассмотреть что-то очень маленькое. Внезапно обнаружилось, что парень почти одного с Антоном роста — лишь немного ниже был. Такое редко встречалось.       — Скажи честно, — серьёзно попросил он, — ты хоть слово правды у Стаса сказал?       Антон растерялся. Его редко когда так хорошо читали, да ещё и врасплох брали. У деревенского паренька вот вышло просто отлично.       На его молчание Арсений отреагировал странно. Кажется, даже радостью и ликованием:       — Так и знал! Всё выдумал.       — Ты просто удивил меня, — нашёлся Антон тут же. — Вот я и не ответил сразу, — посмотрел в сторону, чтобы ничем себя не выдать, сделал вид, что соседская изгородь уж очень интересная. — С чего ты решил, что я вру? Я только правду вашему старосте говорил. Тебе расскажу ещё чего, если спросишь.       Арсений задумчиво сдвинул тёмные брови, словно прикидывая, довериться или нет. Живая мимика делала его ещё краше, чем когда он сидел недвижимым. Это своей внешностью он так важен для главы деревни был?       — Посмотрим завтра насколько ты искренен, — бросил и снова двинулся к избе. Видно было, что сомневается в обвинениях, но доказать пока никак не может.       — А ты, похоже, ценен тут за уникальную способность ошибаться в людях, да? — вновь попытался навести его на нужную тему Антон.       Парень снова остановился, но на этот раз Антон был готов: притормозил заранее, чтобы не налететь на него. Вместо благодарности получил лишь наигранно-равнодушное:       — Да будет тебе известно, болван из не пойми откуда, что я действительно составляю ценность. Не то, что твои выдуманные подвиги.       — И рассказать не можешь, почему?       Арсений замялся. И, кажется, разозлился, что замялся. Было видно, что хочет то ли похвастаться, то ли просто носом ткнуть, а сказать не может, поэтому и отыгрывает безразличие:       — Стас должен разрешить, — выдохнул явно недовольно. — Не всякого проходимца стоит в тайны деревни посвящать.       — А Стас тебе вроде отца, да? — Прорывающиеся из-под маски эмоции у парня вызывали странное удовольствие. Даже если выдавать что-то важное он не собирался, Антону просто нравилось видеть его реакцию. Они как будто поменялись: у старосты тот пытался его довести, а теперь сам же за это расплачивался. — Ты решения принимать не можешь? Вроде взрослый молодец… — Антон давил осторожно, видя, как Арсений начинает закипать. Как ребёнок ведётся на подначивание. — А в сарафане почему шляешься по деревне? Ещё и босой. Может, ты блаженный какой?       До избы дошли в гнетущем молчании. Рядом сразу приметились обещанные сторожевые. Антон махнул им рукой, пытаясь понять, насколько сильно стоит волноваться, но те сыграли недвижимых истуканов — слишком серьёзно подошли к службе.       Дверь Арсений захлопнул: получилось бы громче, но петли натужно скрипнули, остановив его разгулявшийся нрав.       — Это не сарафан, — выплюнул зло, указав на сарафан. Сильно взбесился из-за сравнения с девкой. — Это выходная рубаха. Босой — потому что землю должен сейчас чувствовать. А ещё раз блаженным назовёшь, в глаз получишь.       — Как скажешь, красавица.       Антон едва успел руку перехватить — у самой скулы поймал. Арсений, недобро сверкая синими глазищами, вырвался из захвата и отошёл, ожидая с затаённым испугом, что будет за этот выпад.       А обещал, что только за блаженного в драку полезет. Несдержанный какой — Антон усмехнулся.       Бить в ответ было глупо. Парень не дрался даже никогда, по нелепому замаху было видно, но силы для удара хватало. Обычный молодец вроде, странно, что не в поле со всеми работает, как все крестьяне, а в избе сидит да с главой деревни как с родным общается. Сын что ли действительно?       — Не шугайся, бить не стану. — Антон присел на лавку, устало потирая шею. Нависшее в избе напряжение постепенно рассеивалось. — Но лучше так не делай больше, могу случайно зашибить, а потом меня батька твой на корм собакам пустит.       — Он не отец мне. — Арсений наконец отлип от стены, куда инстинктивно вжался. Деловито одёрнул не-сарафан, как будто ничего и не было. — Приглядывает и наставляет просто.       Замолчали, каждый думая о своём. Антон зевнул, глядя как за окном сумерки сменились непроглядной теменью ночи. Застрекотали сверчки, заухали где-то вдалеке желтоглазые совы, на соседнем дворе нудно блеяла коза. Лёгкие занавески колыхались, пропуская влажную летнюю прохладу. Деревня постепенно погружалась в сон.       По конечностям разлилась свинцовая усталость. После побега и долгого пути по реке тело всё ещё давало о себе знать редкими болями и внезапно навалившейся слабостью. Хотелось лечь и проспать до самого утра. Однако так сильно заинтересовавшего парня выпустить из виду было сложно. Антон любил загадки, а тот пока казался самой большой в этой на вид обычной деревне.       — Я много где побывал, хочешь верь, хочешь — нет, — признался устало. — О вашей деревне я ни разу не слышал, поэтому буду рад, если сможешь мне показать утром что-нибудь интересное. Надеюсь, смогу тебя узнать получше, прежде чем покину вас. А пока спокойной ночи.       Расстались в тишине. Антон лёг на отведённое для него место и почти сразу уснул, а Арсений, так и не сказав ничего на своеобразное предложение мира, ещё долго ворочался в комнате на перине. И ему вовсе не было боязно от того, что совсем близко чужой человек, но на душе всё равно неспокойно ворочалось предчувствие. Словно это знакомство сулило что-то необычное впереди. Что-то, что весь привычный уклад его жизни перевернёт. Поэтому сон не шёл совсем.