Book of scary tales

— Не стоит волноваться, теперь она в надежных руках, — говорит Ви с улыбкой предполагающей дружелюбие. Темные волосы аккуратно зачесаны, на отглаженной черной рубашке ни пылинки. Бейджик на груди с полным именем приколот щепетильно ровно. Имидж работника года портят только круги под глазами, чтобы заработать такой насыщенный темный цвет, нужно не спать минимум вечность. Лицо мужчины, клиента, на секунду кривится. Ви быстро понимает, в чем дело. Широкая улыбка не очень уместна. — Соболезную вашей утрате, — добавляет он, чуть опустив уголки губ. Добавляя в интонации низкого голоса чуть больше концентрированного сочувствия, — Наш похоронный дом оказывает абсолютно все необходимые услуги. *** В заказе все, бинго по всем услугам. Даже с приписками и дополнениями от руки. «Самый красивый гроб светлых оттенков» Ви придерживает планшет с карточкой-бланком, проходится по нему взглядом, пока поправляет наушники, сползающие с головы, лохматя темные волосы. Ночные смены – тоже целиком и полностью принадлежат ему одному. И нравятся больше. Во время них не нужно взаимодействовать с людьми. Дресскод катится к черту, уступая растянутой футболке с сеткой под ней и драным на коленях свободным джинсам. Глаза красят не только синяки под ними, но и подводка, растушеванная с тенями. Тут некому оценить и замысловатые татуировки, вьющиеся узором по груди и плечам, спускающимся на руки до самых запястий. Ви плевать. Все, что он делает со своей внешностью – для него самого. Не обязательно ходить по главным улицам, пугая прохожих или за школой плеваться в сторону "чертовых конформистов", чтобы чувствовать уверенность в себе. «Платье на ваш выбор» Ви усмехается, чуть закатив глаза, щелкая пузырем розовой жвачки с фруктовым запахом, пока в наушниках распеваются The Rolling Stones. Нужно или совсем не иметь предпочтений о том, в чем отправлять супругу в последний путь или очень доверять похоронному бюро. «Day for Cry» действительно имели безупречную репутацию и богатую историю. Кажется, когда-то тут даже было детективное агентство. Один из владельцев даже шутил, что металлическая табличка осталась со старых времен. Пришлось только немного поправить. Ви только недоверчиво усмехался, тем не менее то и дело присматриваясь к затертой временем бронзе. Миссис уже ждет его внизу, в своем лучшем наряде – естественном, подаренном матерью природой. В подвальном помещении домашней прозекторской всегда прохладно и светло. Лампы плохо работают только в коридоре, ведущему к маленькому помещению скромного морга с холодильными камерами на четыре тела. Ви проверяет инструменты, гремит металлической медицинской тележкой, поправляет свет, вынимает изо рта розовый комок жвачки и лепит за ухо. Сверяется со списком снова, откидывая простыню с тела. «Аутопсия» «Бальзамирование» Темная бровь выгибается удивленно. Причину смерти и так видно, в углубленном изучении нет смысла. Тонкие женские руки рассечены темными, глубокими линиями вдоль, от локтя до запястий. Остывшая кожа подвернулась, тактично придерживая края разрезов, скромно демонстрируя сухожилия и взрезанные вены и артерии. Бальзамировать такое и без вскрытия будет трудно. Но хотя бы не выгонять из тела лишнюю кровь. Желание клиента все равно закон, да и практика никогда не бывает лишней. Ви берется за инструмент, склоняясь над столом. Бегло, без интереса окидывает взглядом, от миловидного, неестественно бледного лица к женскому телу. Скальпель открывает богатый внутренний мир тремя ровными, привычными росчерками. Он работает аккуратно, перебирая внутренности, пока в наушниках скребется-скрипит вместе с заунывным «undead». Запах крови бьет в нос. Еще очень свежий, не успевший расцвести сладостью разложения. Ви сглатывает рефлекторно. Знает подступающее ощущение голода. Концентрируется на работе, на скользких внутренностях, скользящих под пальцами, обтянутыми медицинскими перчатками. Взвешивает в ладони сердце. Темно-бордовое, тяжелое, упругое, если его немного сжать. Аппетитное. От спазма в желудке темнеет в глазах так неожиданно, что подкашиваются ноги. Приходится опереться на секционный стол, с лязганьем выронив зажим. А затем опуститься ниже, прерывая процесс исследования. Ви тянется, прижимаясь губами к бледной коже на сгибе локтя, изуродованной чем-то острым. Это бы выглядело как ласка, почтение к усопшей. Если бы после в край раны не вонзались зубы, раскрывая рывком, удобней для того, чтобы впиться в плоть, с хрустом вырывая кусок. Пережевывая торопливо, пачкаясь присохшей и снова выступившей из капилляров кровью. Вгрызться снова, помогая себе руками, придерживая за запястье, пока зубы рвут и калечат остывшую плоть. Дыхание тяжелое, частое. Слишком спешит глотать. Что-то ранит щеку изнутри. Ви торопится сплюнуть склизкий комок мяса на пол, разглядывая торчащий из него обломок лезвия канцелярского ножа. Во рту металлического вкуса так много, что не различить, где свой, а где чужой. Новый укус приходится ниже растерзанного, влажно блестящего участка. Там, где есть, где сомкнуться крепким зубам. На ладонь переходит спонтанно. Он смыкает зубы на фаланге. Не перекусывает ее, зато рывком тянет, сдирая холодную плоть, пытаясь стянуть ее с кости. Получается плохо. Резцы с омерзительным скрипом проходятся по кости. Поэтому он начинает жевать, обгладывая, перетирая, сглатывая коротко и редко. Крови почти нет. Отвлечься нужно только чтобы сплюнуть ноготь. Указательный, средний, безымянный копятся на полу чешуйками с рисунком французского маникюра. Он увлекается, кусая выше, зубы смыкаются с неприятным лязганьем, на несколько секунд дезориентируя острой болью в районе правого клыка. Он кусает снова, но выше обручального кольца, отделяя фалангу от ладони, перекатив языком во рту, как молодую морковку, но вскоре сплевывая. Оставив за щекой украшение, поднимая глаза от трапезного стола. Пересекаясь взглядом с одним из хозяев похоронного дома, стоящим у входа в комнату, подпирая плечом дверной косяк. Судя по выражению лица, его не смущают ни растерзанная конечность трупа, ни кровь и смазанный карандаш для глаз на лице сотрудника. Кто знает, как давно он тут стоит. — Надеюсь, на ней будут перчатки? — единственное, что спрашивает, усмехнувшись уголком губ. Ви кивает, потянувшись заправить за ухо влажную от крови прядь волос. *** Он не знает, в какой момент его практики «отрезать от мышечной ткани маленький кусочек и положить в рот» превратилось в это. Но рад, что ему ни разу не приходилось объясняться перед близнецами.