Валькирия. Отблески Сириуса

Hiraeth — Scott Buckley

***

      Ребёнок на руках Эмма застонал. Мальчика часто мучали псионные мигрени, от чего он просыпался поздней ночью и тихо плакал. Эмма, получавшая дар в ходе битвы за Фронтир-12, всегда предчувствовала боль сына и буквально за секунду до болезненного пробуждения ребёнка вставала с кровати и тихим, плавным шагом направлялась к колыбели, чтобы сразу подхватить мальчика на руки и убаюкать его как можно быстрее. Лишь бы сыну не было больно.       Поначалу она не могла справиться с этим. Боль была слишком острой, слишком яркой, чтобы годовалый ребёнок мог выдержать её. Чуть позже, когда Эмма совсем перестала высыпаться, на помощь пришла Арерра. Свекровь оказалось доброй женщиной, пусть и несколько лет спокойной жизни подточили её чувства и умения, но то, что она была мощнейшим псиоником, в чьей власти была волны Вспышки и Глушения, не поддавалось сомнению. Тем более, Джон полностью унаследовал дар Райли. Сын Эммы оказался с самого рождения пси-одарённым человеком высшего ранга «Дитя псионного Порядка». И дар, и проклятье.       Как и Райли, Джон страдал от собственного дара, развивавшегося слишком быстро. Быстрее, чем на то было способно человеческое тело. Арерра в первые годы жизни унимала боль сына слабым глушением, и лишь позже научилась делить боль сына, направляя её в себя, создавая в своём сознании губку из видений и псионных снов — причины мигреней и кошмаров. — Прислушайся к сердцу своего ребёнка. — Молвила Арерра, сидя вместе с Эммой и Джоном на подушках, заранее разложенных на утеплённом полу в доме родителей Эммы. — Улови нить и закрути её в спираль. Всё что от тебя требуется, это чувствовать и формировать спираль таким образом, чтобы она вкручивалась в твоё сердце. Попробуй. — Эмма держала в руках плачущего сына. Приложив всё усилия, на которые она была способна, женщина принялась источать синий дым вместе со своим ребёнком. Спираль то она создала, только вот не могла понять, что чувствует сын.       Минуту назад Джон плакал, заливался слезами и был самой настоящей сиреной, от рёва которой уши закладывало. Эмма посмотрела на сына. Джон болтал маленькими ручками и казалось, улыбался, наблюдая за действиями матери. Эмма чувствовала, как же сильно эта мощь угнетала маленького ребёнка, не осознавая, что сама она льёт слёзы в три ручья, Эмма принялась баюкать сына на руках. Джон безотрывно смотрел на свою мать, заворожённый синими огнями её глаз. Ребёнок смеялся, когда мать целовала его пухленькие щёчки, когда поднимала над собой, изображая вертолёт. Но когда она прижимала дитя к груди, он тут же пытался оттолкнуться, чтобы вновь посмотреть на лицо матери. Но после третьей попытки сдался и уснул на руках Эммы, забыв обо всех своих проблемах, если такие были.       Мальчик не чувствовал боли и теперь тихо посапывал в колыбели, а Эммы, будучи ослабленной и уставшей, направилось к крыльцу дома, где дала волю всем своим чувствам.       До этого она не понимала всей подоплёки псионных мигреней. Ей казалось, что это просто вспышки или же гул в голове, который унимался со временем. Да что там говорить?! Эмма какой-то год назад открыла в себе этот дар и то, благодаря мужу, который подобным даром наделил столько человек, что на всю республиканскую армию хватит!       Боже! Она и понятия не имела, что ребёнок ранга Дитя Порядка чувствует каждый вечер. Боль, как будто от ожогов или обморожения. Сотни колоколов гудят в ушах, ветер гонит кости внутри тела как пыль, кровь стынет в жилах, а перед глазами мелькает Пустота. Только вот никакая это не Пустота, а иной мир, наполненный первозданной силой, псионикой в виде мощи, которая неподвластна человеку. Белый огонь, источаемый звёздами, холод космоса, иглы из осколков метеоритного железа. Всё это было столь явно и в то же время неестественно, от чего Эмма рухнула на ступени крыльца и подогнула колени к себе, желая заплакать самыми горькими слезами, которыми только могла. — Ну-ну, моя Лира, тише, не плачь. Я с тобой. — Арерра села рядом и прижала Эмму к себе, как дочку, которой у неё никогда не было.       И тогда она принялась искажать и Вспышку и Глушение. Возжигая в невестке спокойствие и радость, Арерра одновременно с этим забирала из её разума боль и страх. Всё что от ней требовалось, заставить Эмму думать только о своём ребёнке. Больше ничего Арерра не хотела.       Она не позволит Эмме совершить её ошибок. Не допустит, чтобы её внук рос без матери и отца. Пусть и осталось старой валькирианке жить пару лет в виде призрака, она успеет обучить Эмму всему, что узнала за долгие годы и даже после смерти оставить после себя столько знаний, что её невестка будет защищена от всех возможных бед. Забирая боль болезненным потоком, что врывался в грудь Арерры раскалённой кочергой, валькирианка велела Эмме ложиться спать, сказав, что в этот раз она присмотрит за внуком.       Эмма на подкашивающихся ногах подошла к колыбели сына и нежно поцеловала его лоб. От прикосновения матери ребёнок облизнул губы во сне и засопел ещё слаще, чем прежде. Эмма улеглась на диван, прикрыла себя пледом и через минуту уснула так же, как и её сын. Без задних ног.       Арерра же охраняла сон своим любимых деток. Больше счастье в её жизни могло быть, если бы Рик оказался рядом. Ах, если бы её муж сейчас сидел подле неё, то не упустил бы возможности припомнить Арерре, что она оставила его и сына одних, без всякой помощи, в мире, где солдату от рождения не суждено было выжить с ребёнком на руках. Но всё же это было лучше, чем вспомнить лицо Ричарда Райдера, находящегося за бронестеклом ядра фазовых врат «Архангел». Лучше было бы, если бы Рик сейчас играл с внуком, а не лежал в сырой земле.       Арерра ненавидела себя за то, что в какой-то день взяла и ушла, нарочно отрезав себя от семьи. Её мир успел разрушиться и восстать их пепла, чтобы потом вновь умереть в огне радиации. Покуда Арерра жива, не будет покоя и мира в её душе.       Именно из-за неё Райли сомневался в себе, когда нужно было стоять до самого конца. Виновна была Арерра в том, что мысли её сына привели его к стыду: «Я не от мира сего». И звучало это как приговор. Даже если так посудить, Арерра была причиной, по которой погиб её муж. Только потому он любил её все сердцем, Рик отравился в реактор, наполненный радиацией.       Но теперь она не желала, чтобы жена его сына повторила её ошибку. Нет, хватит с неё страданий и неуверенности. Арерра чётко знала, что ей нужно сделать. Сделать так, чтобы Эмма Райдера воспитала Джона сильным человеком, уверенным в себе и самое главное, способным любить. Райли долгие годы боролся с этим страхом. Арерра знала это не понаслышке. Она понимала, что лишила сына материнской заботы, нежности и настоящей любви, тем самым нарушив все традиции её народа и то, что Святые Проповедники годами воспитывали у народа Валькирии.       Но теперь было слишком поздно менять что-то в своей жизни. Однако Арерра могла обеспечить хоть немного пути по светлой тропе своим потомкам. Она не позволит внуку считать, что он не от мира сего. Не даст Эмме повода сомневаться в своей силе. Сделает всё, что не сделала для сына, даже если придётся вернутся с псионного, загробного берега.