Сплетая нити

Первое, что он видит, когда открывает глаза — Джарвиса, тот сидит на краю его кровати и неотрывно смотрит в его лицо, и Тони давится кашлем, пытаясь дышать самостоятельно, потому что трубка в горле мешает. Джарвис, даром что андроид, реагирует быстрее гипотетических врачей, вытягивая трубку из глотки своего создателя и сканируя — все системы организма Старка функционируют исправно. По крайней мере, те, которые он может проверить. — Вы помните своё имя, сэр? — Я и твоё помню, — откашлявшись, огрызается Тони, пытаясь сесть в опутавших его трубках. — Вы знаете, какая сегодня дата? — Джарвис остаётся неизменно спокойным, хотя подсветка его глаз становится интенсивнее во время сканирования, и это выглядит так, словно он нервничает. По крайней мере, если бы у людей могли светиться глаза, то они совершенно точно становились бы ярче во время стресса – так считает Тони. — Начало августа двадцать первого, с утра седьмое число было, — Старк, понимая, что все эти вопросы лишь для проверки его состояния, всё же садится, отлепляя от кожи пластыри, удерживающие магистрали капельниц. Джарвис умолкает, протягивая руки и помогая доставать иглы: создателя в больничной койке не удержит ни ранение, ни кома, ни конец света. Особенно конец света. Пауза затягивается, но Тони не придаёт этому значения – сосредоточенно сопит, отдирая от себя электроды, намертво приставшие к коже. Учитывая, что на руках у него помимо кожи ещё и волосы есть, получается пятнистая эпиляция – этими липучками, должно быть, можно и Пизанскую башню подклеить, чтобы точно не упала. — Сейчас пятнадцатое июля две тысячи тридцать второго года, сэр, — тихо произносит Джарвис, и в его голосе Тони слышит что-то, что точно не прописывал в базовых настройках. Если бы Джарвис был человеком, Тони решил бы, что это горечь или упрёк. Или, может быть, растерянность. — Вас не было больше десяти лет. Тони перестаёт дёргаться в капельницах и поднимает изумлённый взгляд — как так, десять лет? Он ведь только на полчасика, туда и обратно, как хоббит. У хоббита, правда, тоже не на полчасика вся афера вышла, но и не на десять лет. — Я пропустил новый год? — рассеянно пытается шутить он, привычно подключаясь к локальной сети Джарвиса и убеждаясь в истинности его слов. Не то чтобы Джарвису есть резон его обманывать, но он хочет увидеть всё своими глазами, пропустить через себя терабайты данных о потерянном десятилетии. Надо признать, проект "Первенец" оказался идеей не только гениальной, но и своевременной: лишь Мстители знали, что Старк ушёл спасать Стренджа и исчез, для всего остального мира Джарвисом использовались либо голограммы создателя, либо, если требовалось его личное присутствие, он отправлял одного из Марков, настраивая модулятор голоса на голосовые данные Старка. Десять лет выпало из его жизни безвозвратно, и хорошо, что за это время никто не пытался уничтожить мир. Или почти никто — или почти не пытался: правитель Латверии недвусмысленно наращивает мощь, вроде как никому не угрожая, а что там на самом деле — лес глухой. — Мне кажется, что прошёл всего час-другой, — разогнав ладонью голограммы, Тони поднимается, чтобы подойти к окну. Лазарет разбит в башне, точнее — они находятся на том уровне, где и располагается медицинское крыло. Из окна простирается дивная картина позеленевшего города: то, что десять лет назад было тощими ростками с потенциалом к озеленению мегаполиса, раскинуло свои ветви. Он будто в дивном сне, зачарованно смотрит в окно, прижимая пальцы к холодному стеклу. — Это хоть не зря всё было? Где колдун, как он? Тони оборачивается, глядя на мирно сложившего ладони на коленях Джарвиса, и тот вполне по-человечески опускает не только взгляд, но и голову, как нашкодивший ребёнок. Молчит, и это нервирует Тони: во рту пересохло, сердце быстро забилось о заднюю стенку реактора, в ушах зазвенело. — Джарвис? — осторожно зовёт Тони, сглатывая — слюна царапает горло, словно он попытался проглотить горсть песка. — Джарвис! — Доктор Стефан Стрендж мёртв. Тони кажется, что он оглох, ослеп и онемел одновременно, он цепляется пальцами в подоконник, потому что пол почему-то решил, что он беговая дорожка, и куда-то поехал, а перед глазами заплясали белые пятна, удивительным образом гармонируя со звоном в ушах. Так было, когда террористы напали на него, когда вокруг всё взрывалось, свистело и грохотало – вот только тогда это было объяснимо. Почему же он не может объяснить сейчас, из-за чего ему так плохо? Наверное, давно пора было признаться себе, что колдун ему небезразличен. Назвать это каким-то важным и значимым словом, чем-то более весомым, чем просто «нужен». — Нет, — он качает головой, поднимая взгляд на подошедшего Джарвиса. – Так не должно быть. Я всё исправлю. Вонг в Санктуме? Я должен его увидеть. — Сэр, позволю себе заметить, что какое-то время вы были в коме, и ваше состояние… — К чёрту моё состояние! – рыкнув, перебивает Старк. – И если ты попробуешь меня остановить – клянусь богом, продам тебя Гуглу!