It hurts but I won't fight you

Цинхуа едва успел перевести дух, когда лестница закончилась. Закончилась порталом. Естественно, ждать его снова не собирались. За магическим полем было тепло, пахло травами и был слышен тихий гул сотни голосов. Это…пик Цяньцао?  — Шисюн Шан, присядьте, пожалуйста, мне нужно осмотреть вашу ногу. Заклинатель, устав скрывать собственное удивление, остервенело вылупился на собрата. Шиди Му? А тот уже успел снять повязки и едва ощутимо гладил энергией, будто сканером, многострадальную ногу.  — Кажется, повреждения не столь серьезны, методы лечения демонического царства действительно дали результат… Впрочем, без целебных умений пика Цяньцао итог был бы более плачевным. В любом случае, шисюн, не перенапрягайте ногу и спите больше, всю сон-траву с нашего пика вы уже давно истратили, больше мы предоставить не можем, раненые не ждут. И тут с угла комнаты потянуло холодом. Кондиционеров тут не существовало, так что Цинхуа даже не нужно было предполагать, кто конкретно и в каких настроениях там находится. Впрочем, его король не выражал явного недовольства.  — Закончил? И, удовлетворившись сдержанным кивком, снова тряхнул Цинхуа в сторону ещё одного открытого портала. Блин, кому сказано было, хватит его ногу несчастную перенапрягать! На этот раз выкинуло его прямо в собственную кровать. Среди заляпанных чернилами простыней и остатков семечек на подушке Цинхуа наконец понял, куда именно попал. Но вопросы задавать не осмелился, вряд ли Мобэй собирался на них отвечать. А тот уже скрылся в портале, оставив только лёгкую морозную свежесть в комнате, и та за секунду выветрилась в вечной жаркой суете Аньдин. Приподнявшись на ложе, Цинхуа аккуратно мазнул взглядом в сторону письменного стола. Да чтоб его метеором задавило, опять работа! Ну, не то чтобы у него был выбор. Доковыляв до стола, больше в попытках доказать самому себе, что нога ещё нездорова, заклинатель уселся и погрузился в мир логистики, который за его отсутствие уже летел к чертям. Что в демоническом мире, что в заклинательском. Время летело. Конечность полностью прошла, суета пика окончательно затянула несчастного лорда в свои мягкие объятья. Опять недосып, опять сон-трава, нагло отжимаемая у учеников, опять головные боли. Ну, хоть в царстве демонов все налажено, тут его присутствие своих плодов пока не дало. Пришлось сидеть неделями, а там и парой месяцев. Мобэй больше не приходил. Хотя иногда заклинателю казалось, что какой-то фантом опять фонит холодом через бумагу окна, или маленький пруд рядом с его обителью покрывается морозной ряской. Но объективных доказательств не было, так что и мысли эти быстро искоренялись удвоенным объемом работы. Способ был блестящий и действенный, только вот от одного он не спасал. Цинхуа скучал. В итоге, проведя кучу времени вдали от своего короля, затем отсидев недельку с хвостом в уютной камере (или что это вообще было?), теперь он вынужден был горбатиться на пике, как до самого его ухода. И как это называется? То есть, сначала мы лапшу приготовить обещаем и вторую щеку суём, а потом все, вылечился, логистику наладил и вали в закат? Такая логика решительно не была ему понятна. Годами быть рядом, чтобы потом просто оказаться винтиком в машине, который заменят, как только полезность уменьшится? Нет, его не убили, видимо, в память за прошлые заслуги и все это время, но боль в груди это не уменьшало. В итоге, накапливающееся напряжение Цинхуа находило выход темными и душными ночами у того пруда, который в мечтах уже давно покрывался хрустящим льдом. Намочив подол ханьфу, заклинатель буравил взглядом гладкую, блестящую поверхность. От тишины хотелось выть. Как бы не был жив Аньдин днём, по ночам там всегда царила мертвая тишина, адепты слишком выматывались, чтобы ещё успевать развлекаться по ночам. Недаром в списках шиди Му он не уступал Байчжаню по количеству успокоительных (хотя там, в частности, предназначались они для шиди Лю…) Кстати о шиди Лю. В последнее время он вел себя удивительно уважительно и словно бы даже избегал контакта с пиковым лордом, передавая все через учеников. Пару раз Цинхуа замечал его, но тот только пялился куда-то за него, вежливо здоровался и чуть торопливо шел дальше. И чего у него там за спиной выросло-то? Но мысли о поставках-поставках-поставках и несчастных шиди не могли вытравить из его головы навязчивые образы. Мобэй снился. Иногда являлся разъяренный, и даже по холодной глади его глаз пробегала рябь. В такие моменты внутри Цинхуа, в животе, что-то скручивалось. Было страшно. Но заклинателю уже казалось, что больнее, чем без его прикосновений, уже не станет. Даже не прикрывая голову руками, мышонок бесстрашно вопрошал, глядя в глаза коршуну. Опротивел? Надоел? Стал бесполезен? Кулак все никак не опускался на хребет, а лицо только возвращало свою бесстрастность. Словно он теперь вообще не интересовал, не стоило и руки марать. После таких снов Цинхуа просыпался и тихонько шмыгал в подушку, но ему все ещё казалось, что из-за только переклеенной бумаги на окне снова поддувало. Словно от его короля всегда оставалась тень, падающая совсем рядом с заклинателем, и эта тень и лишала последних остатков тепла. Цинхуа больше не грелся на собственном пике, его все больше тянуло к холодной-холодной зеркальной поверхности. Он обязательно заливал подол и рукава, роняя слёзы обиды прямо туда, понимая, что тепло больше не чувствуется, когда так нужно. Аньдин был жарким и душным, иногда уютным, но от ледяных залов дворца в его понимании веяло чем-то ценным, даже если это ценное румянило щеки и замораживало пальцы до невозможности писать. Иногда Мобэй представлялся ему немного более мягким. Нет, он не бросался исполнять просьбы и не целовал ноги, как Бин-мэй. Просто сидел и смотрел, как Цинхуа работает. Подходил и гладил его по голове. Бросал что-нибудь скупое, вроде «хорошая работа». Держал его за палец на демонических собраниях, чтобы тот не терялся, конечно же. Терпеть такое было ещё тяжелее. Цинхуа плакал горше, закусывал рукав, чтобы не было слышны всхлипы, вжимался в угол своей постели и пытался прожечь в окне дыру взглядом. Он практически выл умирающим животным, плечи ходили ходуном, а в горле вставал ком, но нельзя было будить других адептов. После отбоя Аньдин вымирал, подчинённые ведь устают, нельзя было издавать звуков. Так он мог рыдать всю ночь, любуясь окном и возмещая недосып сон-травой. Ворованной, конечно же. И почему эта несчастная травка была в таком ограниченном количестве, стоило придумать более распространенный аналог энергетика! В конце концов, у него оставался брат Огурец. И бутылка выпивки. Комбинация была беспроигрышная. Так Цинхуа и оказался у дверей бамбуковой хижины. Дверь ему открыла машина для убийств. Кажется, Бинхэ до сих пор помнил, как он помешал им с учителем, чуть не остался на ночь и даже выпросил лапши? Цинхуа невольно затрясся, но злющего щеночка быстренько оттеснила утонченная фигура в зелёном.  — Бинхэ, дай учителю спокойно побеседовать с шиди. И демон быстренько вышел из хижины, задев плечом Цинхуа, а тот прошмыгнул в дверь и еле мог поверить, что долго разбираться не пришлось  — Ну, говори. Ну, он и сказал. Но, видимо, открытие бутылки не было достаточным способом объяснения…  — Братец-Огурец, ну ты же должен меня понять, вы с Бинхэ, ты с Бинхэ, ты без Бинхэ, ну ты понял, вы же это, друг без друга не вы, не ты с ним, а в смысле он с ним, то есть он с тобой, а ты не без него… Цинцю смотрел, как его ханьфу заливают пьяными слезами, и утешающе гладил шиди по голове. В окне за тонкой перегородкой на это косилась пылающая негодованием рожа. Цинцю стрельнул туда глазами и злобно, насколько мог, фыркнул. Рожа обиженно шмыгнула и засунулась обратно под окно  — То есть, ты скучаешь. — Да если бы ты знал, как я скучаю, я же спать нормально могу и без него сплю, но окно замерзает, а ещё у меня в комнате как гриль-установку поставили, а я хочу в холод, вот только выпивка холодная, а ещё пруд холодный, туда бы голову засунуть, а не только руки, прям как дома, то есть в ледяном дворце, будет… — Я поговорю с Бинхэ об этом. Он и так удручён, его генерал ходит ещё злее, чем обычно. Ну вылезайте уже что ли.  — Учитель? Рожа снова проявилась за окном, а от двери потянуло холодом.  — Как дети малые. Забирай своего питомца, он мне все одежды вымочил. В проём шагнула высоченная фигура, аккуратно поднявшая заклинателя, который уже преспокойно спал пьяным сном, и вышедшая обратно без единой эмоции на лице. Товарищ за окном явно не ожидал такого поворота, но возмущаться не стал, ведь теперь учитель был только в его распоряжении… Очнулся Цинхуа от адской головной боли. Пьянство что в его писанине, что в личном опыте никогда хорошим не заканчивалось. Заклинатель аккуратно, бочком, сполз с кровати… Так, стоп машина. Он снова находился в ледяном дворце! В углу, опираясь бедром о стол, стоял его король. С кучей свитков в руках. Матерный запас Цинхуа, кажется, окончательно закончился. Демон поднялся, сунул свитки в слегка подрагивающие руки и уже направился к выходу…  — Мой король, на сколько я на этот раз здесь? Этот слуга хочет сказать, что вся работа на Аньдин выполнена и пока не требует моего срочного присутствия, так что я мог бы ещё раз перепроверить, вполне возможно, моя помощь ещё потребуется…  — Ты хочешь остаться? Демон слегка обернулся и с капелькой интереса наблюдал за заклинателем. Выражалось это в чуть изогнутых бровях и, если бы Цинхуа не знал своего короля так хорошо, назвал бы это улыбкой. Но выражение его лица не особо отличалось от холодной ухмылки палача. Как бы он не скучал, по коже все равно пробегал морозец.  — Э…да, если можно? Разумеется, если моя помощь потребуется на пике Аньдин, мне нужно будет туда, но если не в срочном порядке, то меня вполне устраивает пребывание и здесь! Его король не ответил. Ну кто бы сомневался. Вышел и даже дверью не хлопнул. Что ж, будь что будет. А ничего страшного так и не случилось. Даже когда через пару дней Цинхуа решился вылезти на кухню, поняв, что про его еду, видимо, забыли… Демон-повар накормил его булочками и смотрел как на что-то маленькое и милое. Без желания навредить или сожрать. Пока Цинхуа утолял вековой голод, из дверного проема торчали рожки и ещё одни черные, мутноватые глаза. Но как только заклинатель посмотрел в ту сторону, ему уже совершенно точно улыбнулись и махнули хвостом, скрывшись обратно за стенку. Кажется, тот слуга-демоненок тоже не горел страшными желаниями. Было приятно. Его король больше не появлялся, но Цинхуа сам бегал к нему, уточнять какие-то вопросы лично. Постепенно он опять начал ходить хвостиком за владыкой, а тот, кажется, не очень-то и возражал. Его король сидел за столом, сосредоточенно проверяя бумаги, а Цинхуа бессовестно залипал на идеальное лицо и был счастлив, что мог снова находиться рядом. Мобэй ещё ни разу не ударил его. Он вообще стал в разы аккуратнее, словно помня о том, что подчинённый тоже чувствует боль. Если брал за руку, то не давил и не сжимал. Никуда не тащил, даже зная, что нога зажила, всегда ждал, пока заклинатель дойдет сам. Больше даже не замахивался, хотя иногда в его глазах опять проскальзывало раздражение, но последствий для Цинхуа уже не было. Был уже вечер, теплый, но в меру, и уютный. Заклинатель сидел в своей (уже точно своей!) комнате, заканчивая с последними на сегодня бумагами. Дверь чуть скрипнула, потянуло холодом. Цинхуа удивлённо обернулся, наблюдая, как его король заходит. Смотрелось это слегка комично: помещение не было достаточно большим, так что слон в посудной лавке… Заклинатель еле удержался от смешка, ожидая, что же всё-таки ему скажут. Раскрывать карты демон не спешил, спокойно приближаясь к Цинхуа. И тут шестерёнки в мозгу закрутились с удвоенной силой: может, косяк нашелся? Заклинатель судорожно начал перебирать в уме что, где и когда он там мог…  — Цинхуа. Очнулся он, уже когда Мобэй снова над ним навис. Поднял руку. Комок в животе опять свернулся, но склизко-вязкое выхода не нашло. Цинхуа даже не сжался! Мог собой гордиться, всё-таки спустя столько лет избиений. Широкая ладонь аккуратно легла на растрёпанные волосы заклинателя. Пучок за целый день уже съехал, поэтому препятствий у демона не нашлось. Но больно не становилось Его гладили. Аккуратно проезжались рукой, распутывали пальцами волосы, если узлы попадались на пути. Цинхуа приподнял голову. Ладонь ненадолго замерла. Лицо демона сейчас выглядело необычайно мягким. Хотелось верить, что именно сейчас ему больно не сделают. Цинхуа только откинул голову, чтобы ласкать было удобнее, и потерся затылком о ладонь. Ему почему-то всё казалось, что она теплая, даже несмотря на то, кому она принадлежала. Даже северные демоны были способны делиться теплом по-человечески. Выходу Цинхуа из комнаты больше никто не препятствовал. Работы было не слишком много, он даже успевал разбираться с делами пика, но на ночь оставался всегда только в замке Мобэя. Шиди Лю уже давно перестал пугать, а демон с кухни готовил ему человеческую еду по запросам, даже если заклинатель немножечко наглел. Демонёнка-слугу Цинхуа трепал за ухом и улыбался, а тот забавно скалился своими клычками в ответ. Жизнь была не самой паршивой. Цинхуа вообще стал больше улыбаться, ярко и искренне, и иногда такая улыбка перепадала его королю. А тот все больше гладил, по макушке или по руке, на важных собраниях или в уютной тишине дома. Да, заклинатель уже мог назвать это место домом. Касался Мобэй теперь так, словно от более сильного нажима Цинхуа бы рассыпался. Словно тот хрустальный, а его кости действительно ценны, а кожа больше не должна расцветать синяками, даже случайным образом. Больно не было, и, кажется, впервые за все время в этом мире Цинхуа был полностью, безоговорочно счастлив.