Arc Royale

Смертным Богов не понять. Многие пытались, и столь же многие приписывали божественным действиям человеческие эмоции и рассуждения. Сама по себе эта практика была изначально несовершенной, но в качестве приближения она помогала вызвать некое подобие понимания. Точно так же, как можно приписать эмоции собаке или кошке и быть хотя бы приблизительно верным, можно было приблизительно понять мотивы таких существ. Это не было точной наукой, но и наука была творением смертных умов. Первая трудность в понимании божественного проистекает из разительных различий в рождении. Люди рождаются, их любят и учат их родители. Они учатся, адаптируются и растут в течение длительного времени. Боги не рождаются. Рождение - это человеческое понятие. Богов также не создают, они просто есть. Возможно, их много или же было много, и будет также много, но однажды - дни были человеческим понятием, но терминология была достаточно подходящей - Боги-Близнецы появились на свет. Как и люди, Боги не рождаются мудрыми. Они не рождаются совершенными. В отличие от людей, у Богов нет родителей, которые бы их обучили и поставили на правильный путь. Они обладают бесконечной способностью к обучению и бесконечной продолжительностью жизни, но в начале своего существования они бесформенны и пусты. Так начинается период обучения. В редком сходстве с людьми и животными, способом обучения для них являются игры. Люди играют с игрушками, животные играют с окружающей средой, а боги играют с концепцией. Эта игра, помимо обучения, позволяет сущностям формировать себя. Один из Близнецов играл, создавая, и находил в этом радость. Другой играл, разрушая, и находил в этом радость. Бог Созидания создавал, а Бог Разрушения разрушал, и этот цикл продолжался в течение времени, не измеряемого ни людьми, ни Богами. Но любая игра, если она повторяется достаточно часто, надоедает, и Боги - всё еще не более чем младенцы в человеческом понимании - придумали новую игру. Они будут работать вместе. Они будут играть вместе. Так родился Ремнант. Все Боги в конечном итоге создают жизнь. Это непреложный факт, будь то поиск других, чтобы играть с ними или же для того, чтобы править ими. Некоторые Боги правят железным кулаком, другие - доброжелательностью, а некоторые - прощением, пониманием и любовью. Эти Боги существовали достаточно долго, чтобы выработать такие черты характера, развить необходимую мудрость, любовь и терпение. Братья-Боги, как их стали называть, не смогли. Или же не могли. Ремнант был их первым миров, как и всем детям, для развития им нужно было совершать ошибки. Боги Созидания и Разрушения, известные людям Ремнанта как Боги Света и Тьмы, участвовали в каждом аспекте развития своего мира, жили среди своего народа, отвечали на просьбы своего народа, доверяли своему народу. И, в конце концов, были преданы своим народом. Или одним человеком. Старые боги могли понять. Более мудрые боги могли бы избежать этой проблемы. Прощающие боги могли принять и полюбить, несмотря ни на что. Боги-Братья были, по человеческим понятиям, детьми, и у них не было ни способности к прощению, ни способности к состраданию. Они отреагировали, как дети - шоком, гневом и низостью. И, как дети, они ушли. Как дети, они тушились в новых эмоциях, сбитые с толку и захваченные тем, с чем они никогда раньше не сталкивались, но знали, что им это не нравится. Как дети, они стремились избавиться от источника этих чувств, вместо того чтобы попытаться преодолеть их, и поэтому вернули мертвую душу и поручили ей "решить проблему". Как дети, они не могли понять, почему это не решило проблему мгновенно, но они были готовы ждать. Они были бесконечны. Бессмертны. Там, где другие, более мудрые Боги могли бы пожать своими метафизическими плечами и уйти творить другие миры, Братья-Боги оставались и наблюдали, ждали, когда люди - их люди - поймут, насколько беспомощны они были без Братьев-Богов, а потому они должны были бы довольно быстро приползти к ним и попросить вновь вести их. Но они не припозли. Люди жили дальше, боролись, процветали, даже когда создания Бога Тьмы угрожали уничтожить всё живое, они отказались сдаться. Даже когда Бог Света даровал им четыре артефакта невероятной силы, они не прибежали назад и не стали умолять вернуть своих создателей. Время шло. Затем люди придумали способ его измерение, и смутное понятие "время" превратилось в цифры. Сотни лет, затем тысячи. Боги были бесконечны, бессмертны, но то, что они могли ждать вечно, не означало, что они будут ждать. И, как уже было установлено, Братья-Боги всё еще были не более чем младенцами. Подкралась скука. Терпение истощилось. Их избранники не справлялись с возложенной на них задачей. Общение между Богами происходило не с помощью слов и языка, но если бы оно происходило, то могло бы быть таким. Нетерпение Разочарование ... ИДЕЯ... /-/ — Руби... Руби Роуз услышала, как шепчут её имя, но в ответ лишь перевернулась и показала спину тому, кто это делает. Насколько она помнила, вчера была пятница, а значит, сегодня суббота. День сна. Ее маленькие ручки ухватились за одеяло и натянули его на голову, как будто, спрятавшись, она могла убежать от человека, пытавшегося ее разбудить. — Руби... — Голос был настойчив, и рука коснулась плеча, встряхивая её. — Здесь что-то не так. Как она ни старалась, как ни пыталась, невозможно было снова заснуть, когда кто-то разговаривает с тобой и трясет тебя. Слабый стон вырвался из её губ, когда сладкие объятия дремоты ускользнули вместе с ночным сном, растворившись в небытии, прежде чем она успела их вспомнить. — Папа, почему...? — пробормотала она. — В субботу... — Я не твой отец, Руби, — сказал голос с теплой усмешкой. Он, как она смутно осознала, звучал очень знакомо. — Жон...? — пробормотала она, всё ещё закутанная в одеяло. — Это ты? — Да. Доброе утро. Ух. Когда это Жон говорил так складно? Или когда голос был таким глубоким? И что он делал в их комнате? Вайс была готова бы взорваться от злости если бы было такое. Если только её команда уже проснулась, а она была последней, и они послали Жона, чтобы разбудить её. Задыхаясь, она потянулась за свитком и поморщилась, когда резкий электронный свет обжег сетчатку. Было семь тридцать. Примерно в это время она просыпалась на уроки и следовательно это было слишком рано на выходных. — Жон, но ещё такая рань! — ныла она. — Иди обратно в постель. — Я бы так и сделал, если бы мог, Руби, но, как я уже сказал, что-то тут не так. Похоже, мы не в королевском дворце. — А? — И это не похоже на наши покои, — сказал Жон. — И это не та кровать, на которой мы с тобой спали. Что? Это звучало слишком тревожно, чтобы это игнорировать. Неужели её похитили этой ночью? Было ли это их общежитие вообще, или они с Жоном были похищены и очнулись где-то в подвале? Руби вскочила, сбросила с себя простыни и в панике огляделась вокруг. Её привычные занавески, кровать, завешенная простынями и многое другое, Янг и Блейк, дремлющие напротив, и утренний свет, только начинающий пробиваться сквозь окно. Паника Руби вырвалась из неё, и она упала на спину, застонав от горя и гнева. Он разыграл её. — Смешно, Жон. Очень смешно. — Я не понимаю в чём тут юмор. Неужели Нора подстроила это? Или это был какой-то странный предлог, чтобы навестить Вайсс? В любом случае, она знала, что должна вывести его из комнаты, пока её партнер не проснулся, если не ради него, то ради своих ушей. Руби перекатилась на колени, посмотрела вниз по импровизированной лестнице, на которой он сидел, и... — Ж-жон...? Темно-синие глаза встретились с её глазами. Его щеки зарумянились, а красивая улыбка, растянулась по его чертам. — Да. Жон был её другом, её придурковатым другом, и она не очень-то интересовалась мальчиками, но он выглядел... по-другому. Отчасти это было заметно по его лицу - более угловатому, подтянутому, с более прямой челюстью и меньшим количеством жира, чем она привыкла, - но именно его одежда привлекала ее внимание гораздо больше. Обычно Жон носил одну часть доспеха на груди поверх толстовки и джинсов: функционально, но не очень дорого или впечатляюще. Сейчас на нём был почти полный комплект пластинчатой брони, начищенной до блеска, с золотой окантовкой, проходящей по перчаткам и поножам. По шее спускалась вниз кольчуга с золотым амулетом на цепочке. На груди у него были приколоты золотые круги, к которым прикреплялись сдвоенные полоски синей ткани, закручивающиеся назад, превращаясь в плащ. Не такой плащ, какой был у неё, а именно плащ, струящийся за спиной, словно кто-то достал его из детских сказок. Жон выглядел как рыцарь в сияющих доспехах, пришедший спасти свою принцессу. Кровь прилила к шее Руби, она натянула простыню на грудь, внезапно почувствовав себя в пижаме более чем недостаточно одетой. — Ж-жон, — пискнула она. — Зачем ты так оделся? — В свои доспехи? — спросил он. — Это то, что я ношу всегда. Когда я проснулся и не узнал это место, я решил принять меры предосторожности. Его глаза сузились в беспокойстве. —Ты в порядке, Руби? Ты выглядишь... по-другому... Она выглядела по-другому? Жон был тем, кто изменился за ночь! Он выглядел старше, сильнее, лучше, и Руби не знала, что она должна думать об этом. Ей пришлось отвести взгляд от его глаз, потому что он продолжал вызывать у нее странные чувства, и только когда она это сделала, она заметила что-то еще. Что-то... странное. Над головой Жона, в воздухе, висели слова... ну, ничего. Они парили над головой Жона. Жон *Кузнец* Руби машинально указала пальцем. — Что это? — Хм. Что это? — Жон поднял голову, но не выглядел удивленным словами. — Мой класс? Ах, ты знаешь, что я больше не вру о нём. Думаю, я уже доказал свою правоту. Не так ли? Хотя, где... Янг закричала. Это был пронзительный вопль ярости, которым она славилась. Руби вздрогнула, поняв, что, должно быть, заметила Жона на лестнице - или, учитывая его броню, она могла подумать, что это Кардин, подкрадывающийся к её сестре. — Янг, нет! — закричала Руби. — Я могу объяснить! — Чертов Блевунчик! — Янг злобно выругалась и ударила ногой. Из кровати Янга вылетело тело, и грохнулось на пол. Блейк и Вайсс уже вскочили на ноги, запаниковав из-за вспышки ярости Янга. — Ты чёртов извращенец! — прорычала Янг, поднимаясь на ноги, волосы горели золотом. — Не могу поверить, что ты пробрался в нашу спальню! Ты покойник! Ещё один Жон сидел на полу, подняв руки, чтобы защититься. Он был одет в джинсовые брюки и белую футболку со странным пятном на ней. Он выглядел гораздо больше похожим на того Жона, к которому она привыкла, но даже его волосы были немного другими более короткими. — Я-Янг? — пролепетал он. — Но ты же умерла! — Ты пожалеешь, что ты не умер! — закричала она, делая выпад. Кровать Руби прогнулась. Бронированная версия её друга двигалась с невероятной скоростью, приземляясь и ловя мощный удар Янг одной рукой в перчатке. Удар был подобен удару пушечного ядра о металлическую стену, и всё же, несмотря на всю силу Янг, усиленную Проявлением, он не сдвинулся с места. Он даже не отреагировал. Вместо этого он улыбался, как будто не чувствовал боли. — Держи себя в руках, Янг. Я думаю, здесь происходит что-то необычное. Наконец, все взгляды обратились на рыцаря в комнате. Или на кузнеца. Вайсс и Блейк замерли, как и Янг, и все они, как и она, смотрели между двумя версиями Жона. Они оба были Жоном, но один выглядел старше другого. Старший брат? Но тогда почему другой Жон выглядел иначе, и как он попал в их комнату, когда дверь была заперта и открыть её можно только свитками. — Что, чёрт возьми, происходит? — пробормотала Блейк. — Два Жона Арка, — отчаялась Вайсс. — Это должно быть кошмар. — Вайсс? Блейк? — младший Жон, всё ещё сидящий на полу, посмотрел на товарищей Руби по команде. — Но мы в реальном мире? Как у меня снова есть тело? Это не имеет никакого смысла. — Подожди! — Янг отдернула кулак и заставила всех замолчать. — Это... Это слишком странно. Ты. Она указала на парня, который был в её постели. — Как тебя зовут? — Я? Янг, ты же меня знаешь... — Имя! — Жон. Жон Арк. — И ты, — сказала она, указывая на рыцаря в сияющих доспехах. — Тебя зовут? — Жон Арк. — Конечно, же. — Янг ущипнула себя за переносицу. — Я полагаю, вы не братья или что-то в этом роде? — У меня есть сестры, но нет братьев. Семь сестер. — Эй. У меня тоже! Внезапно раздался громкий стук в дверь. Руби всё ещё была в замешательстве, но, может быть, было бы неплохо, если бы этот странный сон закончился. Спрыгнув вниз, она подошла и отперла дверь за несколько секунд до того, как Нора успела выбить её. — Руби! — задыхалась она. — Ты не поверишь, что случилось... — она увидела их и завизжала. — Это происходит и у вас! Рыцарь оглянулся и улыбнулся: — Доброе утро, Нора. — Н-нора! — вскрикнул лежащий на полу Жон. — Что значит, это происходит у нас тоже? — огрызнулась Вайсс. — Ты не можешь иметь в виду... — прежде чем Вайсс успела спросить, по всему Бикону раздался громкий электронный шум, который, несомненно, поднял с постели многих несчастных людей. Писк прекратился, когда была активирована система громкой связи. — Прошу команду JNPR явиться в кабинет директора. Повторяю, всех членов команды JNPR в кабинет директора. Пожалуйста, также приведите Жона Арка в кабинет. Если кто-нибудь увидит Жона Арка, пожалуйста, проводите его в кабинет директора и зайдите сами. Спасибо. Ну... это явно бы не к добру... /-/ Руби не знала, как им удалось незаметно провести через Бикон четырех Жонов, а нет - уже пять, если считать её друга, который выглядел таким же растерянным, как и она. Возможно, потому что было раннее утро субботы. Мисс Гудвитч встретила их у подножия лифта, окинув новыми фигурами широким взглядом, а затем быстрым жестом пригласила их внутрь. В лифте было тесно, он не был рассчитан на двенадцать человек, но Жон в доспехах положил руки ей на плечи и с улыбкой, от которой затрепетало сердце, оградил её от натиска других тел. Другой Жон в белом халате саркастически хмыкнул, засунул руки в карманы и уставился в потолок. Последний смотрел на всех, его лицо было частично скрыто под толстым капюшоном темно-зеленого плаща. Ни один из Жонов из общежития JNPR не выглядел счастливым от того, что оказался здесь. Когда двери открылись, Руби вышла в кабинет Озпина и обомлела, увидев еще двух Жонов Арков, ожидавших перед столом. Один из них был окружен командой CFVY. Он выглядел смущенным, но дружелюбным, одетый в черные брюки, белую рубашку и зелёный фартук, который, наверное, носят официанты, который также доходил до чёрных туфель. На передней части фартука было золотое стилизованное изображение кофейной чашки, из которой поднимался пар. Другой... Руби сглотнула. Другой выглядел так, словно был мертв. Не было ни ран, ни крови, но его тело лежало на полу, рядом с ним лежал профессор Порт, и мужчине не хватало его обычной жизнерадостности. — Команда RWBY. Команда JNPR. — Озпин приветствовал их с удивительным отсутствием удивления. — И Жон Арк. Все Жон Арки. Приветствую каждого из вас в Биконе. Я вижу, мы все оказались в довольно необычной ситуации этим утром. — Если под необычной ты подразумеваешь этого гада в нашей комнате, то да! — прорычала Коко. — Я извинился, Коко, — сказал Жон в фартуке. — Я понятия не имею, как я туда попал. — Откуда ты вообще знаешь наши имена!? Ты преследуешь Вельвет? — Пожалуйста, успокойся. — Озпин стукнул своей кружкой по столу, прежде чем Янг успела крикнуть, что она проснулась от того же. — Я думаю, мы все можем согласиться, что это очень необычно. Поправьте меня, если я ошибаюсь, но ваши две команды также проснулись, чтобы внезапно обнаружить... дополнительные версии Жона Арка в вашей комнате? — Да. — сказала Пирра. — Двое у нас и двое у команды RWBY, судя по всему. — Сэр. — Блейк указал на тело. — Это...? — Погибшая версия мистера Арка, да. — Он сказал это прямо, и все отступили назад. — Не волнуйтесь, он был мёртв, когда мы его нашли. Или, возможно, это повод для беспокойства. Он был найден в подвале Бикона. — У Бикона есть подвал...? Озпин колебался, прежде чем кивнуть: — Есть. Я обнаружил его там сегодня утром, когда сработало несколько сигнализаций, и он был мёртв по прибытии. Не знаю как, но камеры зафиксировали его появление. Озпин нажал кнопку, и над его столом ожил голографический дисплей. Это была какая-то темная камера, с одной стороны которой было что-то размытое: какая-то машина. Однако внимание Руби вскоре было отвлечено от этого, когда со вспышкой света из ниоткуда появилось мертвое тело, пролетело вниз на два фута и рухнуло на пол. — Итак, — заговорил один из Жонов, один из тех двоих, что пришли с Пиррой, одетый в белое и сердито нахмурившийся. — Вероятно, мы все появились таким образом. Как только я подумал, что понял всё о своей поганой жизни, происходит что-то подобное. Может, мне стоит пойти по легкому пути и просто перезагрузиться? — Ты что-то знаешь? — спросил Озпин. — Я знаю, что это что-то новое, — сказал Жон. — И это само по себе впечатляет, учитывая, сколько раз я исполнял эту старую песню и танец. Хех. — он ухмыльнулся. Это был не очень приятный или дружелюбный взгляд. — Если подумать, возможно, это достаточная причина, чтобы остаться здесь. Я не проходил через это раньше. — Может, это какое-то заклинание на основе портала? — спросил рыцарь. Озпин напрягся: — Ты не имеешь в виду Проявление? — Нет. Магия. — Но магии не существует. Предполагать такое... — Не существует? Директор, магия - это известная величина. Она сохраняется во всех вещах. Портальная магия достаточно распространена, но перенести меня без моего согласия было бы непростой задачей. Единственный человек, который может обладать такой силой, это Салем. Руби моргнула: — Кто? — Никогда о ней не слышала. — сказала Янг. — Кто-нибудь из вас знает? Все покачали головами, даже новые Жоны сделали это, за исключением того, кто в зелёном фартуке нервно дернулся. Однако это было ничто по сравнению с Озпином, чье лицо было бледным, как пепел. Он встал, опрокинул свою кружку и разлил своё кофе повсюду: — Ты знаешь о ней!? — Салем? — Рыцарь Жон мрачно огляделся. — Конечно. Я приложил руку к её убийству. Озпин рухнул обратно на своё место, как марионетка, у которой перерезали ниточки. Он выглядел растерянным, потерянным, и это было самое тяжёлое состояние, в котором она когда-либо его видела. Руби уже собиралась высказаться, когда окна в кабинете Озпина внезапно распахнулись и внутрь ворвался порыв ветра. Он с ревом налетел на стол Озпина, заставив каждого из них отступить назад, а когда рассеялся, на его столе появился странный предмет. Золотая лампа странной конструкции со светящейся голубой пылью внутри. Горло Озпина сжалось вновь: — Реликвия!? — Да. — голос был женским, глубоким, и Руби была не единственной, кто вскрикнул, когда из лампы появилась высокая синяя фигура. Она была обнажена - или выглядела таковой, хотя её тело не имело чётких очертаний. — Это я, Озма. А может, и нет. Духа Знания больше нет. Теперь я - Дух Суда. Эта путаница уже порядком надоела. Янг, должно быть, тоже так думала, потому что она поднялась. — Ладно. Мне уже надоело не понимать, что, черт возьми, происходит. Ты! — она ткнула пальцем в новую женщину. — Ты будешь нам всё объяснять. — Мисс Сяо-Лонг, нет! — крикнул Озпин. — Не задавайте ей никаких вопросов... — У вас больше нет вопросов ни в этом веке, ни в любом другом. Моя роль изменилась. Я Джинн, — представилась женщина. — Когда-то я была Духом Знания, оставленным Богом Света, чтобы помочь Озме в его борьбе с Салем. — Джинн! — рявкнул Озпин. — Пожалуйста, не здесь. Им не нужно... — Мир изменился, Озма! — Джинн нависла над ним — Братьям-Богам надоело терпеть. Они решили действовать. — Они что...? — Они ждали, ждали и ждали достаточно долго. Ты не потерпел неудачу, но и не преуспел. Ни один из вас не преуспел. Боги стали нетерпеливы. — Боги? — возразила Вайсс. — Что это за ерунда? — Мисс Шни! Не проявляйте неуважение. Я... я объясню после... — Озпин выглядел столь нервным, что Вайсс поняла: лучше молчать. Руби огляделась в поисках кого-нибудь, хоть кого-нибудь, кто понимал бы, что происходит, но все выглядели такими же потерянными, как и она. — Джинн, пожалуйста объясни, что значит "они стали нетерпеливыми"? Это их рук дело? — Да. Братья-Боги решили испытать Ремнант, дав вам шанс победить Салем. Но этого не произошло. В своей милости и мудрости... — на её лице появилось странное, почти саркастическое выражение, когда она это сказала. — Они решили предоставить Ремнанту ещё одну возможность. На этот раз с новым вызовом. Будущее Ремнанта будет решаться сейчас. В этом году, а не через столетие или тысячелетие. — Нет... — Озпин покачал головой. — Нет, нет, нет. — Боюсь, что так. У меня нет права голоса, Озма. Я, как и ты, всего лишь инструмент для их прихотей. Моя природа формируется так же легко, как глина, и она изменилась. Я больше не связана тремя вопросами. Я должна выносить решения. Задавайте свои вопросы. — Ты говоришь, что боги существуют? — воскликнула Пирра. — Да. Два Бога. Светлый и Темный. Созидание и Разрушение. — Старые легенды... — Какого черта мы проснулись от появления кучи Жонов Арков в наших комнатах? — спросила Янг. — Они были вызваны. Братья-Боги решили провести соревнование в форме состязаний, которые проводились в те времена, когда они правили Ремнантом. Что-то вроде турнира. Чемпион против чемпиона, воин против воина, представляющие человеческий дух и доблесть. Победитель которого определит, кто выйдет победителем Озма или Салем. — Значит, мы будем сражаться? — спросила Блейк. — Можете, если хотите. Братья-боги долго и упорно спорили о том, кто должен представлять ту или иную сторону. Было решено оставить битву как есть, но стороны... неравные. У Озмы четыре академии. У Салем всего четыре агента. — Джинн слабо улыбнулась. — Не больше. Как и ты, она претендовала на несколько "итераций" души Жона Арка. — М-моя душа...? — пробормотал Жон. — П-почему я? Почему я был избран...? — Баланс. Кто-то может сражаться сильнее, кто-то слабее, кто-то может выстоять, а кто-то согнуться, но после долгих обсуждений Братья-Боги решили, что для того, чтобы состязание было честным, нельзя допускать отклонений в участниках. Поэтому состязание будет проводиться между одними и теми же людьми. Джинн подняла руку и указал на каждого из Жонов. — Разные реальности, разные обстоятельства, но в основе своей - один и тот же человек. Вы все были сформированы по-разному, но все вы начинали одинаково. Табула раса. Было бы несправедливо ставить Пирру Никос против Жона Арка. Но справедливее всего было бы выставить Пирру Никос против неё самой. Твоя душа была выбрана потому, что ты самый слабый. — Жон вздрогнул. — Твои спутники могли бы вмешаться в борьбу со своими итерациями, могли бы сражаться с ними на равных, но ты не можешь. Ты не переломишь баланс ни в ту, ни в другую сторону. — Это что, шутка? — Это говорил Жон, стоявший в стороне от команды JNPR. Тот, что выглядел сердитым. Сейчас он был ещё злее, он смотрел на Джинна с такой ненавистью в глазах. — Боги. Я думаю, что теперь это, блядь, всё объясняет, не так ли? Я всегда задавался вопросом, кто издевается над моей жизнью, а это были они. А теперь ты хочешь, чтобы мы дрались и умирали в каком-то кровавом спорте для их развлечения? — он засмеялся. — Пошла ты. Пошла ты и твои боги! — У тебя не будет выбора, тот, кто проклят судьбой. Последняя оставшаяся в живых итерация определит победу. Если она будет на стороне Озмы, он может назначить курс действий Богов. Если победа будет на стороне Салем, право будет за ней. Судьба Ремнанта будет решена независимо от того, решите ли вы участвовать в состязании или нет. — Тогда пусть Озпин и эта сучка Салем сразятся, — сказал он. — Какая у меня причина вмешиваться? Какая причина у любого из нас? — Кроме как для того, чтобы обеспечить будущее этого мира? Он фыркнул. — Это не мой мир. И не мой народ. — Наш долг защищать народ Ремнанта. — сказал рыцарь Руби с ноткой разочарования. — Ты не можешь всерьез предлагать остаться в стороне и позволить Салем царствовать на этой земле. Я этого не допущу. — У меня достаточно проблем в моей собственной жизни. Насколько я понимаю, это их война. Не моя. — Тогда, возможно, тебе будет интересно узнать о мотивации. — сказала Джинн. — Братья-боги знали, что не все будут рады соревноваться, но любое хорошее соревнование заслуживает приза. — Как будто это того стоит... — Братья-Боги изменят все, что касается твоей реальности, когда тебя отправят обратно в неё. Тишина. Наступила абсолютная тишина. — Любое желание, любое стремление, любая цель - они обеспечат тебе её достижение. Ты можешь попросить их о чем угодно, и они это исполнят. — её глаза сияли. — Даже конец твоего цикла. Они могут дать тебе победу, которую ты искал более двух тысяч лет. Две тысячи? Руби в замешательстве посмотрела на версию Жона, но он не двигался. Его глаза были широко раскрыты, зрачки расширены, и он тяжело дышал. Всё его тело дрожало. Казалось, он забыл, что в комнате есть кто-то ещё. Его губы шевелились, но она была слишком далеко, чтобы расслышать его слова. — Я видел, что бывает, когда "просишь бога о желании", — прошипел её рыцарь. — Только глупцы доверяют им. — Доверяй или не доверяй, как хочешь, — сказала Джинн. — Это не имеет значения. Состязание началось, фигуры были принесены и весы уравновешены. Если ты не будешь сражаться, знай, что Салем будет. — Кто, чёрт возьми, эта Салем? — прорычала Янг. — Всё это не имеет ни малейшего смысла! — Мисс Сяо-Лонг, — прервал Озпин. — Я объясню вам это после. Вы не должны этого были знать, но, похоже это уже не имеет смысла. Он пристально посмотрел на Джинн, которая в ответ лишь пожала плечами. — Если я правильно тебя понял, Джинн, ты предлагаешь какую-то битву. Последняя... итерация моего ученика, которая останется, будет объявлена победителем. Это верно? — Да. — И может ли кто-нибудь сражаться с ними? Или бой будет только между ними? — Любой может сражаться. Если они того пожелают. Может случиться так, что некоторые из них тоже будут участвовать в бою. Чтобы ни у кого из итераций не было соблазна просто спрятаться, каждая из них привязана к определённому человеку. Джинн указала. Сначала на раздражительного Жона, потом на Пирру, потом на молчаливого человека в зеленом капюшоне и на Рена. Янг и тот, кто был в её постели, а затем рыцарская версия Жона и она. Руби пискнула, указывая на себя: — Я...? — Что означает эта связь? — спросил Озпин. — У них есть контроль над определённой итерацией? — Уже хочешь связать нас своей волей? — спросил Жон, стоящий рядом с Пиррой. — Сначала хотя бы угости нас ужином. — Контроля нет. Однако итерация может существовать вне своей реальности только до тех пор, пока она закреплена. Привязана. Если привязка оборвется, итерация тоже исчезнет. Это будет считаться поражением. Ох. Это было плохо. Руби сглотнула. Одно дело - знать, что ты каким-то образом вызвала суперкрутого рыцаря в сияющих доспехах, другое - понимать, что ты участвуешь в смертельной битве и теперь являешься целью, чтобы избавиться от этого рыцаря. Должно быть, её страх был заметен, поэтому на её плечо легла тяжелая, покрытая пластинами рука. — Не бойся, Руби, — сказал её Жон. — Пока я дышу, тебя не постигнет никакая беда. Никого из вас. В этом я клянусь как король Вейла. Он не обратил внимания на несколько изумленных возгласов. — Итак, Джинн, дух или творение богов, кем бы ты ни была. Сообщи Салем, что я убил её однажды, и что я убью ее снова. Никогда не позволю ей править этой землей. Ремнант не принадлежит и никогда не будет принадлежать ей. И не будет, пока я могу стоять! Джинн склонила голову набок. — Послание будет доставлено. — Отлично. Просто чертовски замечательно. — Жон рядом с Пиррой сердито зарычал. — Его чёртово Высочество объявило войну от нашего имени. Когда именно я сказал, что буду сражаться с тобой? — Жон - её Жон - нахмурился. — Ты не говорил, но я предположил... — Тогда это была твоя ошибка. Не надо предполагать. Это... — он махнул на них рукой. — Это не моя война. — Это наши друзья. Наши товарищи по команде. — Нет. Это его товарищи по команде. — он указал на настоящего Жона. Нормального, который выглядел слишком потерянным и растерянным. — Всё это, этот мир и эти люди - его. Не наши. Мои - в моей реальности, и будь я проклят, если после всего того дерьма, через которое я прошел, я умру за кучку незнакомцев. — Мы союзники... — Правда? — он горько рассмеялся. — Я же правильно слышал, что синяя леди сказала и что не все мы получим желание. Это последний оставшийся Жон получит, и это значит, что мы должны убить друг друга. Эта новость поставила всех в тупик. Различные итерации Жона настороженно смотрели друг на друга, а тот, что был рядом с Янг, сделал шаг в сторону от версии Руби. Никто не делал агрессивных движений, но в комнате внезапно возникло напряжение, которого раньше не было. — Я всё равно почти бесполезен, — продолжал циничный Жон. — У меня есть опыт в мире, но у меня нет ни мускулов, ни выносливости, чтобы его использовать. А ты выглядишь так, словно тебя вызвали в самом расцвете сил. Что за издевательство?, — пробормотал он себе под нос. — У меня нет ни единого шанса. Я не сильнее этого идиота! — он ткнул большим пальцем в сторону оригинального Жона. — Э-эй. Я не слабак. — Ты - никчемный кусок плоти, который лживо проложил себе путь в Бикон, лишив места кого-то более достойного. — от его слов Жон побледнел. Руби нахмурилась: ей совсем не нравилось смотреть, как издеваются над её другом. Этот Жон был больше похож на Кардина! — Твое единственное искупительное качество в том, что однажды ты сможешь проткнуть себе грудь мечом, предназначенным для кого-то получше. Мне ли не знать, — добавил он с усталым смешком, - ведь я - это ты. Никто не знал, что ответить. Никто, кроме Пирры: — Жон не бесполезен. Он фыркнул. — Да, ведь ты чуть ли не самый непредвзятый человек в комнате. Думаю, я знаю себя лучше, чем ты, Пирр. Использование знакомого прозвища прозвучало ещё хуже в его едких словах. Руби не могла скрыть своего разочарования. Это был Жон, её друг, а он говорил так... так... пессимистично. Так пораженно. Она не хотела ничего говорить, но слова вырвались сами собой. — Что с тобой случилось...? Он встретил ее взгляд. Холодный, безэмоциональный и усталый. Даже измученный. — Достаточно. — Отвернувшись, он пошел прочь, игнорируя приказы Озпина и призывы Пирры остаться. Когда мисс Гудвич потянулась к его руке, он отбил её. — Я не собираюсь участвовать в этом маленьком соревновании. Насколько я понимаю, это чуть ли не кровавый праздник - ничего более. Я возьму отпуск, чтобы насладиться достопримечательностями и переспать с кем-то, потом подожду, пока кто-то победит, и вернусь в свою реальность. Никому из вас не нужно приходить и убивать меня. Я не ваш соперник. Двери лифта захлопнулись прежде, чем кто-то успел подумать, чтобы остановить его, и тишина, оставшаяся после его внезапного ухода, была оглушительной. Даже когда он ушел, другие версии Жона не ослабили свою бдительность. Знание о том, что они могут напасть друг на друга, сохранялось, и если Руби правильно поняла предложение Джинна, то для них было бы хорошей идеей нанести друг другу удар в спину раньше времени. Устранить конкурентов до того, как они успеют поднять свою защиту. — Я... я не понимаю..., — сказал рыцарь. — Он - это я, как и я - это он. Как я мог стать таким...? — Это вам всем предстоит узнать. Если вы этого захотите. Работа в команде не является обязательной... — Она необходима. — сказал Озпин. — Мы должны выступить единым фронтом против Салем, иначе мы будем побеждены. Независимо от его личных чувств, независимо от его опасений, это война, которую мы не можем позволить себе игнорировать. — Но он прав. Ты многого просишь. — Жон, стоявший рядом с Реном, почти ничего не говорил. Он лишь наблюдал за ними холодными глазами. Не такими злыми, как у другого, но осторожными. Настороженно. — Я не Охотник. Я охочусь за едой, а не за славой, и я работаю, чтобы люди были живы и сыты. — Люди умрут, если Салем победит. — сказал Озпин. — Дайте мне лес, и я выслежу оленя. Дайте мне луг, и я принесу вам кроликов. Я охочусь на животных ради мяса и меха. — он снова уставился на них. — Я не охочусь на людей. — Люди иногда бывают не хуже чудовищ, — грустно сказала Янг с Жоном, который и сам был довольно тихим. — Они могут скрывать своих монстров, а иногда и сами могут быть монстрами. — В этом я не сомневаюсь, но и на чудовищ я не охочусь. Только глупец сражается с Гримм, когда их можно просто избежать. Но вы, Охотники, всегда любили гоняться за славой. — В чём твоя чертова проблема? потребовала Янг. — Хмф. — Жон закрыл глаза. — Моя проблема в том, что меня забрали из моей семьи против моей воли и сказали, что я должен сражаться и умирать за людей, которых я не знаю, в войне, в которой я не принимаю никакого участия. И теперь вы все предполагаете, что я буду сражаться. Я думаю, что согласен с другой версией себя, даже если он сказал это не лучшим образом... — Нам нужны имена. — сказал Жон рядом с Янг. — Нам нужны имена, которые не будут "Жоном Арком", потому что это имя сейчас становится немного бессмысленным. — Он посмотрел на оригинал и улыбнулся. — Без обид. — Н-ничего? Могу я оставить хотя бы свое? — Ты настоящий Жон, так что, конечно, имя останется за тобой. — По крайней мере, Жон который с Янг был более дружелюбным, чем Жон команды JNPR. — Думаю, ты можешь звать меня... Левиафан. — Зловеще. — сказал Янг. — Скорее драматично, — проворчала Вайсс. Левиафан просто пожал плечами, его глаза странно замерцали. Он жестом указал на Жона, который говорил до этого, на того, который был с Реном. Подросток в капюшоне вздохнул и сказал: — Охотник. Это то, кем я являюсь. — Полагаю, что Рыцарь - самое подходящее прозвище для меня, — заметил рыцарь Руби, которого теперь звали буквально Рыцарь. — В своё время меня называли и этим, и другими именами, но обращение ко мне как к королю может вызвать некоторые политические проблемы. — А ты можешь называть меня Бариста, — радостно сказал последний Жон, который всё ещё был рядом с Вельвет. — И я думаю, что всё это превращается в довольно тяжелую дискуссию. Почему бы мне не сделать нам всем кофе, и мы могли бы сесть и обсудить это как взрослые люди, а? — Я не пью кофе... — сказала Руби. Бариста Жона, или просто Бариста, усмехнулся: — Будешь, если у меня получится сделать хороший кофе. В конце концов, моя Руби - одна из моих самых преданных клиенток. Как и вы, Озпин. А вы выглядите очень напряженным. Это понятно, но давайте расслабимся за теплой чашкой и пирожными, нет? Без нас война не начнется. Озпин выглядел как рыба которую выташили из воды, беспомощно озираясь. Он собрался с силами, прокашлялся, опустился на своё место и кивнул. — Да. Я думаю, нам всем не помешает что-нибудь, чтобы снять напряжение. Джинн, прежде чем мы закончим, у меня есть несколько последних вопросов. Что насчёт этого? Джинн посмотрела вниз на мертвое и обмякшее тело на полу. — Его тело было вызвано, его душа ожила, но они не соединились. Он не был призван должным образом, и его дух остался в своей реальности. Должно быть, он уже привязан к чему-то другому. Это не имеет большого значения, поскольку его якорь в любом случае не хуже смерти. — Итак, у нас уже минус один Жон. — сказала Блейк. — Трое, если считать Охотника и этого засранца, напарника Пирры. — сказала Нора. Затем поморщилась и легонько ударила Жона по руке. — Не тебя, конечно. Другого засранца. Жон слабо усмехнулся. — Да, я подумал. Как мы его назовем? Засранец Жон? Ублюдок Жон? — Назовем его Судьбой, — ответил Джинн. — Это имя подходит лучше, чем любое другое. — Судьба? Странное имя. Надеюсь услышать причину почему именно такое?. — Озпин, очевидно, не собирался оставить выбор этого имени без вопроса. — Можешь ли ты рассказать нам о версиях господина Арка, призванных нашими врагами? — спросил он Джинна. — Их личности, прошлое и способности? — Нет. — Можешь ли ты сказать нам, сколько их было вызвано? Или в целом? — Я не могу вмешиваться в состязание, иначе равновесие будет нарушено. Вам нужно знать только то, что весы взвешены. Если у них их больше, то они будут индивидуально слабее. Если меньше, то они будут сильнее. — Тогда вопросов нет. Озпин провел ладонью по лицу и глубоко вздохнул. — Команда CFVY, пожалуйста, проводите Баристу на кухню и помогите ему приготовить кофе. Команды RWBY и JNPR, принесите стулья снизу. Как только вы вернетесь, я думаю, пришло время дать вам всем урок истории. Вы должны понять, кто такая Салем и почему мы должны выиграть это соревнование. Мы не можем позволить себе проиграть здесь, иначе весь Ремнант будет обречен. Руби вздохнула и взяла Рыцаря за руку, ведя его к лифту, а её команда и Левиафан последовали за ней. Суббота началась достаточно плохо, и она чувствовала, что будет еще хуже, прежде чем станет лучше. — Мы справимся с этим, Руби. — тепло сказал Рыцарь. — Даже если мне придется победить их всех самому.