Гримтаун

Кровь на руках, Кровь на лице — Всю свою жизнь Я в проклятом кольце. Отраженье живое, Но внутри уж убит, Всеми отвергнут И богами забыт.

Утро начинается не с кофе, а с раздражающих завываний оборотня с отходняком. Каждый раз после полнолуния этот пёс скулит так, словно его сбила машина. Впрочем, вполне возможно, что так и было. Чёрт его знает, что может натворить одичавший ликан за ночь. За письменным столом сидел высокий молодой вампир. Молодой по меркам вампиров, конечно. Говарду было уже больше сорока лет, но выглядел он не старше двадцати. Его иссиня-чёрные волосы были старательно зачёсаны назад, но после этой ночи немного растрепались. Лицо при первом взгляде создавало впечатление начальной стадии истощения: кожа серовато-бледная, болезненного вида, черты лица острые и тонкие, щёки впалые. Под глубоко посаженными изумрудно-зелёными глазами залегли тёмные круги. Довершал картину загнутый вниз крючковатый нос с горбинкой, напоминающий клюв стервятника. Если бы не острые уши и неестественный цвет глаз, то узнать в болезненного вида парне самого настоящего упыря было бы тяжело. Тем временем, упырь устало потёр глаза и посмотрел на одеяло, под которым переживал лунное похмелье его лохматый друг. — Тебе принести мяса? — Поинтересовался Говард, — Вчера специально для тебя купил стейк. Он не сильно замороженный, крови в нём достаточно. После этих слов одеяло зашевелилось, и из-под него высунулась грязная лохматая голова с короткой растрёпанной бородой светло-русого цвета. Заспанные янтарные глаза, под которыми красовались синие мешки, ясно говорившие о далеко не первой бессонной ночи, посмотрели на парня с надеждой, но в то же время и с недоверием. — Небось, всю сам выпил, упырь? — Можешь быть спокоен. Даже не трогал. — Ну тогда давай. Вампир, наконец, отложил карандаш, поднялся со стула и пошёл на кухню. Как всегда, в старом холодильнике ничего не было, кроме пары кусков мяса и пакетиков крови. А чего ещё для счастья надо? Хотя, если бы эти двое жили не в трущобах с другими монстрами, а в центре этого города, пришлось бы прятать всё и маскировать обычной едой. Слишком уж сильно не любят людишки монстров и прочих необычных существ. Да они вообще не любят тех, кто от них отличается. А ведь следить за свежестью пачки молока трудно, когда тебя интересует только то, что спрятано позади неё. Выбрав из нескольких пакетов тот, к которому была приклеена бумажка с надписью «псу на похмелье», Говард вернулся в спальню и кинул его другу. — Только постарайся не заляпать кровать, ладно? — Оке… — Буркнул ликан и принялся с жадностью поглощать содержимое пакета. Разумеется, даже не пытаясь следить за чистотой. Как итог, простыня украсилась ещё несколькими новыми пятнами. — Какая же ты, всё-таки, свинья, Роб… — С отвращением протянул вампир, внимательно следя за трапезой, — Я удивлён, что ты именно вервольф, а не версвин. — Отвали, — Сквозь чавканье бросил Роберт, — Я после полнолуния, мне не до этикета. — А когда тебе было до него? Теперь уже ответа не последовало. Только увлечённое чавканье. Вампир вздохнул и снова отправился на кухню, при этом чуть не поскользнувшись на одной из смятых бумажек, разбросанных им же этим утром. От созерцания того, с каким аппетитом оборотень пожирал стейк, проснулся голод — вечный спутник каждого упыря и ликана. Через пару мгновений Говард вернулся, попивая кровь из оборванного угла пакетика, в спальню и обнаружил, что Роб уже совсем пришёл в норму и теперь стоит над столом, за которым недавно сидел вампир, и пристально вчитывается в каракули на листке бумаги. В отличие от высокой и слишком костлявой фигуры Говарда, Роберт одним своим видом давал понять, что в драку с ним лучше не лезть. Немного ниже вампира, но куда более статный, мускулистый. Из одежды на нём сейчас были только грязные трусы. На голом теле прекрасно можно было рассмотреть густые волосы, покрывающие и руки, и ноги, и грудь. Обычно Роб брился и ухаживал за своей растительностью, хоть оборотням это и сложнее делать, но после полнолуния он даже в человеческой форме напоминал косматого волка со слегка рыжеватой светлой шерстью. Даже в глазах ещё не до конца исчез дикий блеск, каким блестят глаза голодных зверей. — Ты до сих пор не можешь написать это письмо? — Сочувственно, но с какой-то ноткой раздражения спросил он. — Как видишь… — Вампир нервно пнул ногой один из скомканных листков на полу. Комок отлетел и врезался в стену. — Я думал, за ночь хоть что-то да получится. — Может и получилось бы, если бы не полнолуние, — Недовольно прошипел Говард, — Я почти всю ночь за тобой по городу гонялся, когда ты контроль потерял. Сел писать только под утро, когда ты обратился в человека и вырубился. Между прочим, на своём горбу до дома тащил. — Да брось ныть, а. Это происходит всего раз в месяц, мог бы уже и привыкнуть. — Ага, мог бы… Но не привык. У вампиров же нет никаких проблем с полнолунием, а вы каждый раз звереете. Это раздражает, знаешь ли. — Ага, как же! — Роб неожиданно встрепенулся, — Проблем у них нет, так я и поверил. А кто в кровавую луну страшную резню устраивает? Я, что ли? — Кровавая луна не каждый месяц… — Буркнул в ответ вампир, уставившись в пол. — Ну-ну. Зато после такого ущерба как от долбанной виверны. — Да ну тебя… — Говард поморщился, смутно припоминая события последней ночи при кровавой луне, — Не важно. Между прочим, у меня ещё дела есть. Сегодня я собираюсь снова пойти на ту фабрику. Роб уставился на Говарда в полнейшем недоумении. — …Я думал, тебе выбили колено, а не мозги. Ты совсем ебанулся?! — Ну, значит совсем. Но ведь ты понимаешь, что это дело принципа? — Да мне плевать. Ты тоже понимаешь, что эта тварь оттуда никуда не делась. В прошлый раз тебе руку отгрызли, а могли ещё и голову. И тебе мало? — Как видишь, за прошедшую неделю она уже полностью отросла. Совсем как новая. — И тебе не терпится снова её потерять? — Может, и не терпится… Ты знаешь, что я не оставлю это просто так. И не успокоюсь, пока не прибью эту мразь. — Знаю… но… ты, блин, собрался переться туда днём? Сгоришь же. — Зато монстр днём крепче спит. Спрячусь под плащом и спокойно дойду. — Ага, и кремом от загара ещё намажься. — Может, и намажусь… — Ладно, понял, тебя не отговорить. Тогда пойду с тобой. — Тебе-то это зачем? — Прослежу, чтобы ты себя не угробил, упырь. — За собой лучше проследи, пёс. Помылся бы хоть после вчерашнего. И оба разошлись по свои делам. Роб принялся одеваться, натянул старые рваные джинсы и накинул изношенную толстовку. Говард же стал собирать разбросанные по полу комки бумаги в мусорную корзину под столом. Он так и не смог написать проклятое письмо, и это его сильно нервировало. С каждой новой неудачной попыткой он всё больше сомневался в том, что у него вообще получится. Впрочем, как и всегда. Но обычно у Говарда не уходило настолько много попыток. А в этот раз он потратил несколько ночей и всё это утро, но так и не остался доволен результатами. — Слушай… — Неуверенно протянул вампир, разворачивая одну из бумажек и читая содержимое, — Может, мне даже пытаться не стоит? В конце концов, она человек, да ещё и из центра города, а я всего лишь какой-то упырь, живущий в резервации. Роберт, пытавшийся непонятно зачем заправить то, что недавно называлось постелью, замер и нервно закашлялся. — Идиот. Я тебе сто раз повторял, что надо хоть раз попытаться. Эта девушка тебе та-а-ак понравилась. И вот снова здрасте. Тебе уже сорок четыре года, из которых ты двадцать пять выносишь мне мозги о том, как тебе одиноко. Может, харе уже, а? Реально задолбал. В ответ вампир только вздохнул. Ну, тяжело ему было общаться с незнакомыми девушками, а уж тем более с человеческими. Его всё больше терзали мысли о том, что она, как и почти все до неё, может ненавидеть нелюдей, а благодаря таким, собственно, всех и согнали в эти на скорую руку собранные панельки. А может, она окажется фанаткой «Сумерек», как последняя. И ведь ещё неизвестно, что из этого хуже… Однако ликан был прав. Хватит уже. Даже если ничего и не выйдет, нужно хотя бы попытаться. Всё же есть шанс, что она относится к вампирам нормально. Настолько, насколько нормально можно относиться к монстру, который питается кровью. Но проблема с письмом всё ещё оставалась. Как его начать? Как закончить? Что вообще сказать? Вряд ли предложение встретиться там, где нет обычных людей, не будет воспринято за попытку кем-то поужинать. С другой стороны, он же не предлагал встретиться там, где нет вообще никого. На улицах Гримтауна достаточно много патрульных, которые не дают нелюдям устраивать беспорядки. Нет, к чёрту, сейчас не до этого. Наконец собрав и выкинув все испорченные бумажки в урну, вампир накинул свой старый, но довольно хорошо сохранившийся плащ, закрыл голову капюшоном и незаметно выскользнул на лестницу. Роберт, по всей видимости, в итоге не решился последовать за упырём. Или не заметил, когда тот исчез. Или был занят. Да и чёрт с ним, Говард собирался расправиться с врагом лично, и ликан только помешал бы. Сразу на нижней лестничной площадке его встретил труп. Кажется, этой ночью ещё один нелюдь нашёл выход из Гримтауна. Довольно молодой орк лежал с раскинутыми руками, спиной оперевшись о стену. Возле правого клыка высыхала жёлтая пена, а под рукой валялась небольшая пластиковая баночка. Присмотревшись к этикетке, Говард прочитал слова «крысиный яд». У местной газетёнки будет ещё один повод сказать, что нелюди живут как крысы и дохнут так же. Разумеется, её главный редактор — человек. Что ж, этого беднягу подобные гнусные шутеечки уже точно не волнуют. Говард осторожно перешагнул через босые ноги орка и стал спускаться дальше. Честно говоря, он уже даже не жалел подобных этому орку самоубийц. С такой-то жизнью, как в этом пригороде, несколько новых трупов в день — уже обыденность. И за отошедших в другой мир бедняг скорее нужно порадоваться. Они от этого кошмара сбежали. Хотя все мировые религии поголовно утверждали, что ни одна «лишённая человечности тварь» после смерти не может попасть в иной мир. Кто-то повторял, что их грязные душонки могут отправиться только в преисподнюю, а кто-то и вовсе доказывал, что души у нелюдей нет. Но эти религиозные прения совсем не трогают тебя, если ты атеист. А атеистами были практически все иные. Ещё бы, ведь в любой вере тебе обещают лишь муки и страдания за то, что ты монстр… Погружённый в свои мрачные мысли, Говард спускался по грязной лестнице, не обращая внимания на непристойные граффити на стенах и разбегающихся от него жирных тараканов, облезлых крыс и укутанных в тряпки кобальдов. За дверью на улицу его ждал яркий, бьющий в глаза свет. Как правило, погода в этом городишке пасмурная и мрачная, но сегодня день выдался на удивление солнечный. Отвратительно… впрочем, несмотря на раздражение чувствительных глаз и несколько слабых ожогов на лице и руках, в такой погоде были и свои плюсы: тварь на заводе точно спит очень крепко, а значит и прикончить её не составит труда. Нужно только добраться, не сгорев… Гримтаун вполне оправдывал своё название: грязный, утопающий в мусоре и абсолютно не благоприятный для проживания район, отделённый от основного города, Лидса, таможней. Таможня эта была скорее формальностью, чем признаком тоталитаризма. Нелюдей боялись, но не настолько, чтобы попытки покинуть Гримтаун на пару минут стоили часов проверки на границе. Нужно всего лишь пройти небольшой досмотр. Нелюди допускаются в Лидс, так же как и люди могут попасть в Гримтаун, но при этом они должны соблюдать пару условий. Людей почти всегда сопровождают охранники, а нелюди оставляют на таможне чуть ли не все свои вещи. Хотя гарпии, старшие вампиры и прочие летающие монстры могли просто пересечь границу по воздуху, это практически всегда оканчивалось арестом. Нарушителей порядка не любят вне зависимости от их расы. Порой, конечно, и встречались действительно бешеные иные, вроде тех же ликанов в полнолуние или одичавших минотавров, которые бросались на людей и без труда их рвали на части, но специальные отряды для ликвидации озверевших всегда имеют при себе снаряжение, предназначенное специально для устранения монстров любых мастей. Оборотни быстро получали серебряную пулю в лоб, минотавры очень скоро теряли голову, а вендиго сгорали под ливнем из огнемётов. Те же, у кого не было особенных слабых мест, были слишком запуганы простым огнестрелом, чтобы сопротивляться. Даже в какой-то степени удивительно, как эти жалкие людишки смогли усмирить столько превосходящих их по всем параметрам существ. Но людей подавляющее большинство, а монстры обычно появляются как раз среди них, поэтому их сгоняют в резервации. Если бы не всякие пацифисты и правозащитники, которые требовали приравнять нелюдей к людям и боролись за справедливость, возможно, их даже могли бы истребить. Иногда общественное мнение всё же может на что-то повлиять. И вот, теперь, в двадцать первом веке иные чувствуют себя не как низшие твари, а как индейцы во время колонизации Америки. Благо, что не как чернокожие в то же время. Хотя устройство на работу для нелюдя почти всегда предполагает рабские условия труда. Ведь тебя всё равно больше никто не примет на работу, ты же монстр. Так что сиди и не жалуйся. — Эй, пацык, деньжата есть? — Послышался со стороны гнусавый и весьма неприятный голос. Обернувшись на звук, вампир увидел банду гоблинов в лохмотьях. Они, по всей видимости, приняли его за обычного человека. Бледнокожие толстые гоблины, видом своим походившие на жаб с широкими ртами и жёлтыми тупыми глазами, вразвалку сидели возле дыры в стене дома и смотрели на вампира с таким нахальством, на какое способны только самые бесстрашные головорезы или самые безмозглые идиоты. Говард прищурился, всё ещё ослепляемый солнцем, и показал шпане из подворотни руку со стремительно удлиняющимися когтями. Поняв, что они обознались, коротышки сконфужено залепетали что-то вроде извинений и поспешили скрыться в своей норе. Вампир только криво ухмыльнулся их смелости и поплёлся дальше. Он пробирался через узкие подворотни и скрытые от лишних глаз закоулки, стараясь прятаться в тенях от раздражающе яркого солнца. Он, конечно, от света не полыхнёт аки чучело соломенное, но чувствительная вампирская кожа очень легко получает ожоги от солнца. А если долго загорать, то можно и вовсе прожариться до хрустящей корочки. Ожоги будут такие, что кожу легче сразу содрать, чем восстановиться. К счастью, обшарпанные многоэтажные дома стояли достаточно близко, чтобы можно было скрываться в тени. Вскоре между старых панельных домов замаячил вход на ещё более старый завод. Таких заводов в Гримтауне много, они образовывают собой целый промышленный район, который местные прозвали Опухолью за стремительное разрастание и отталкивающий вид. Но этот завод был одним из самых больших — сталелитейным. Когда-то он был одним из немногих мест, куда можно было устроиться на работу, но после того как его технологии безнадёжно устарели, был закрыт. В этом городе не любят модернизацию. И вот теперь место, ранее служившее спасением безработных и бедных, стало пристанищем сначала старого некроманта, а затем его злобной твари, которая чуть не убила Говарда неделю назад. Нэкрисы — ещё одни приспешники некромантов, буквально сконструированные как терминаторы из костей и плоти. Это одни из самых опасных тварей, что способны создать чернокнижники, но сделать это способны лишь самые искусные из них. Обычно нэкрисов используют как телохранителей, с чем они справляются более чем отлично, но если некромант, этот самоуверенный игрок со смертью, всё же проигрывает ей, телохранитель теряет смысл своего существования, и всё, что ему остаётся — это охранять труп или остатки трупа бывшего хозяина. С Каспаром у Говарда были давние счёты, и вот, несколько месяцев назад их удалось свести, убив мерзкого воскрешателя. Вот только все его вещи так и остались в логове, как и вещи самого некроманта. Среди запретных книг, свитков с рунами, амулетов и прочего магического мусора была также одна вещь, которая упыря действительно интересовала. Честно говоря, Говард и сам точно не мог сказать, зачем ему нужна эта вещь, но воровской дух требовал присвоить её себе. Да и в любом случае, свою собственность тоже нужно вернуть. Вампир не мог расстаться с любимым плащом, кинжалом и сумкой, в которой носил очень много крайне нужных и полезных мелочей. Зубочистки, например. Пускай эти вещи и можно было легко заменить. Он бы и не оставил их там, если бы не был на волоске от смерти. Тем более, Говард и Роберт сейчас были на мели, а у чернокнижника наверняка было много денег — надо же на что-то покупать книги и ингредиенты для зелий. Пока что других способов добыть пару фунтов на завтрак вампир не знал. Сморщенный серобородый старик Каспар сейчас валяется у себя в алхимическом кабинете с этим самым кинжалом, по самую рукоять утопленным в виске, а где-то неподалёку лежит оторванная кисть Говарда. И наверняка в этой же комнате дрыхнет сотканная из плоти, жил и костей тварь. Нэкрис не спит, пока ему есть кому служить, но после смерти хозяина монстр почти всё время находится на одном месте. Назвать это состояние сном можно лишь с большой натяжкой — скорее оцепенение, из которого сторожевой пёс выйдет при первой же угрозе останкам хозяина или его имуществу. Однако, днём это оцепенение намного глубже, чем ночью, и есть шанс расправиться с тварью всего парой точных движений. С одним большим «но»… Убить нэкриса можно лишь после того, как его сердце будет выжжено пламенем. Отрубание любой конечности или головы ничего не даст — нэкрис быстро их отрастит. С его регенерацией может потягаться разве что гидра. Даже если сердце вырвать из груди этой гадины, это не остановит её. Она просто вернёт сердце на место. Само же сердце неуязвимо к любому физическому воздействию, кроме огня. Только священное пламя инквизиции может помочь расправиться с нэкрисом. При этом шкура монстра пламени не боится, но внутренние органы и особенно сердце выгорают как сухая трава. И всё же, даже несмотря на то, что из последней встречи вампир выбрался с несколькими раздробленными рёбрами, выбитым коленом, выломанным напрочь носом, кучей синяков, глубоких ран и без кисти руки, он был настроен решительно. Это уже дело принципа: самолюбие упыря было задето, он хотел отомстить теперь не Каспару, но его маленькой трёхметровой зверушке. Она лишила Говарда руки, а он в отместку лишит её сердца. Вампиры вообще твари очень гордые и упёртые. Терпеть не могут, когда с ними обходятся грубо, а уж рукоприкладство и вовсе расценивают как причину внепланово пообедать. А что? Сила позволяет справиться со многими. Мало кто может тягаться с упырями. В основном, большие чудовища, не меньше василиска, вирма или амфисбены, и некотрые стайные охотники. А из разумных рас что-то противопоставить вампиру может разве что оборотень. Хотя… и ведь не расы они. Не эльфы, не орки, а нечто совсем другое. Проклятые. Такие куда опаснее обычных нелюдей, а появиться могут как среди людей, так и среди, например, тех же эльфов. Проклятие упыря и ликана — клеймо на всю жизнь, не дающее тебе наслаждаться ни обычными плотскими утехами, ни социальным статусом. Казалось бы, странно, ведь все нелюди, по сути, в одной лодке. Ан нет, проклятых боятся все. Ещё бы, ведь к зверью кровожадному они становятся ближе, чем к разумным нелюдям. Впрочем, так даже спокойнее. Страх перед проклятыми гарантирует последним, что на них не нападут. Если умный, к оборотню не полезешь. Разве что гоблины-гопники по тупости своей могут полезть, не признав сразу. Прямо как сейчас… Но в целом, если умеешь налаживать отношения, проклятие не сильно беспокоит. При должном уровне красноречия даже самого предвзятого собеседника можно убедить в том, что твоя ликантропия далеко не так страшна, как кажется. Другое дело, что далеко не всегда доходит до спокойного разговора. Наконец, Говард добрался до места назначения, осторожно сделал шаг вперёд и оказался за порогом завода. Теперь он находился на территории, принадлежавшей некроманту и его телохранителю. В зыбкой полутьме глаза быстро вернули свою зоркость и могли рассмотреть внутренности древнего механического титана. В первом же зале были видны несколько ржавых станков вдоль стен. Вернее сказать, корпуса, оставшиеся от станков. Почти все детали жители Гримтауна уже давно успели растащить на металлолом, а вот привинченные и припаянные к полу корпуса забрать не смогли. Впрочем, если бы Каспар не заселился в это место, то и эти остатки смогли бы выкорчевать со временем. Сейчас же ржавые куски металла походили на гнилые зубы, хищно ощерившиеся в гигантской пасти завода. По полу разбросаны обрывки бумаги, осыпавшаяся с потолка штукатурка и ржавые болты. Побелка со стен медленно слезала. Из зала вглубь фабрики вели несколько узких коридоров. Нигде нет ни одной лампочки. По крайней мере, целой. Ну что ж, теперь нужно рассчитывать только на свою скорость и реакцию. Вампир, наконец, скинул с себя капюшон плаща, стоя уже в тени, и потёр глаза. Можно было не бояться ожогов — весь завод погружён во тьму, поскольку у него отсутствовали нормальные оконные проёмы. Осталось только найти тварь. Она должна быть где-то… возможно, как раз в алхимическом зале, где вампир и пробил висок Каспара кинжалом. Скорее всего, нэкрис спит рядом. Нужно будет сделать несколько точных движений, без малейших огрехов — иначе Говард рискует потерять не только руку, но и собственные потроха. Шаг за шагом, упырь осторожно крался по заводу в сторону того помещения, которое служило некроманту его кабинетом для изучения магических книг, заклинаний и рецептов зелий. В руке Говарда как раз было одно, правда, не Каспара. Зелье огня, которое вампир выторговал у одного «алхимика» на рынке. Простой местный барыга, не более — сам он ничего не готовил. Помимо зелий, он продавал всякие «экзотические товары» эльфам и сопляк — гоблинам. Сопляк, наверное, самый дешёвый из всех наркотиков. А гоблины только и рады лишний раз упороться этой дрянью. И всё же, зелья у него тоже можно было купить. Причём самые разные. Говард частенько покупал тоже, но в нынешней ситуации ему нужна была только колба жидкого пламени, с которой он и пробирался по коридорам обветшалого здания, крепко сжимая её в руках. Одна такая стекляшка может устроить взрыв, подобный гранате, но, в отличие от неё, оставляет после себя яркий огонь, который потушить тяжелее, чем обычный. Впрочем, пришлось разбавить эту смесь обычным спиртом, чтобы взрыв был слабее. Весьма удобно, что спирт не портит состав зелья, не загорается от соприкосновения, но служит отличным растворителем, с помощью которого можно регулировать взрывоопасность зелья. Хотя Роб очень возмущался, что его драгоценный спирт расходуют таким неподобающим образом, Говард всё же убедил его отдать одну бутылку. Таким образом, у вампира из одной склянки с концентрированным жидким пламенем получились несколько пузырьков с более слабым раствором. А нужен именно слабый взрыв, иначе может задеть не только нэкриса, но и что-нибудь легковоспламеняющееся. И тогда полыхнёт всё вокруг. А Говарду нужно лишь выжечь сердце монстру. Вспороть спину, пока он спит, и вылить в неё зелье. Тварь сгорит изнутри. Но только если Говард не облажается… Ха, да конечно он не облажается. Продумаешь, сложность — сделать разрез и плеснуть зелье. Если нэкрис спит, то для пробуждения ему понадобится какое-то время. А значит, в этом случае реакция у вампира быстрее, чем у оживленного куска гнили. Он всё успеет. Обязательно успеет. Из сосредоточенных размышлений о плане упыря вырвал странный звук. Шаги… кто это мог быть? Явно не нэкрис. Скрежетание когтей нэкриса и топот мощных лап Говард услышал бы ещё из того зала. Нет, это был… были люди. Несколько. Судя по звуку, трое, и они тоже крались, хотя весьма неумело. Даже беспечно, в какой-то степени. Направлялись, кажется, в сторону вампира. Он же предусмотрительно накинул капюшон и притаился в темноте одной из каморок, среди старых драных швабр. Вскоре послышалось напряжённое перешёптывание. — Твою мать, Майк, скажи уже, что мы заблудились. — Заткнись. Ничего подобного. — Да заблудились же. Не будь таким упёртым. Завёл нас чёрт знает куда… — Заткнись, сказал. Я знаю, куда идти. — Нет, не знаешь. — Да мы уже почти пришли. Вот, смотри! Среднего роста парень с растрёпанными чёрными волосами ткнул забинтованным пальцем в карту, состоящую из пары листков мятой бумаги с кривым подобием плана здания, и стал увлечённо показывать на ней другому, рыжему дылде, как они шли, куда пришли и где их цель. Позади, неуверенно потирая плечи и с опаской поглядывая по сторонам, плелась черноволосая девушка. Судя по сходству с предводителем шайки, она была его сестрой. Вот только если парень представлял их себя типичное дитя улиц со своими шрамами, расшибленной губой и пластырями почти по всей поверхности рук, то девушка была тихим готом. Об этом явственно говорили исключительно чёрные тона в одежде, таких же оттенков макияж, серёжки в виде черепов и пара блестящих бусин пирсинга — над левой бровью и под нижней губой. Она хоть и казалась фанаткой всего загробного, отнюдь не испытывала восторг от этого места. — Ребят… — Послышался её приятный низкий голос, в котором угадывались нотки страха, — Давайте лучше пойдём отсюда, а? Ребята, что до этого очень живо обсуждали направление и уже даже забыли о шёпоте, резко замолчали и почти синхронно обернулись. Повисло молчание. — Бекки, ты чё, трусишь? — Нарушил тишину черноволосый дикарь, — Ты же так храбрилась, когда мы только собрались сюда. А теперь чего? Давай, ещё повтори за Дианой: «нам тут делать нечего, тут может быть опасно». Последние слова, сказанные очень противным передразнивающим голосом, не понравились Бекки, и беспокойство на её лице уступило место недовольству. — Но это правда, Майк. Вдруг случится что? И вообще, Диана была права, вы иди… Девушка подавилась последним словом и так и не смогла договорить, только уставившись за спину Майка. Рыжий проследил её взгляд и тоже застыл, как вкопанный. Несколько секунд ничего не понимавший Майк обернулся и чуть было не завопил: в темноте дверного проёма светились два зелёных глаза, смотревшие прямо на него со злобой и презрением. Парень готов был заорать что есть сил, но тут же почувствовал, как его рот крепко зажала мертвенно холодная ладонь. Из кромешной тьмы дверного проёма выпрыгнул высокий тощий силуэт в длинном, до ног, плаще с капюшоном, скрывающем большую часть лица, но позволяющем рассмотреть тонкие и почти бескровные губы, расплывшиеся в злобном оскале и обнажившие два ряда острых, похожих на колышки, клыков, плотно прижимающихся друг к другу, словно это была пасть хищной рыбы. Его ярко блестящие злобой зелёные глаза смотрели прямо на Майка, молча приказывая ему заткнуться, а бледная ладонь вжималась в лицо парня, закрывая его рот и нос и впиваясь острыми ногтями в щёку. Остальные стояли молча, поскольку вампир очень злобно шипел, прикладывая тонкий костлявый палец свободной руки к губам. — Если хоть пискните, — Со змеиным присвистом прошептал Говард, едва сдерживая рвущийся наружу гнев, — То я убью вас всех раньше, чем оно доберётся сюда. Уж поверьте, так будет намного легче. Троица послушно закивала, сохраняя испуганное молчание. Потом Майк начал показывать, что задыхается, и тогда Говард разжал ладонь. Парень шумно задышал и осел на пол, тут же схватившись за щёку. — Ну, горе-сталкеры, чего вы тут забыли? — Продолжал гневно шипеть упырь. — Мы… Мы… — Смелее всех оказалась Бекки, первая нашедшая что сказать, — Мы просто ищем сокровище, о котором ходят слухи… — Какое сокровище? Какие слухи? — Уже с недоумением спросил Говард. — Ну, типа… легенда о некроманте, который жил здесь и охранял свои богатства, пока его кто-то не прибил. Нам её Тим рассказал, друг наш. — Ах, Тим… вот оно что… — Для упыря всё потихоньку начало проясняться. — Вы его знаете? — Спросила готка. — Знаю. А вот вам лучше бы не знать, детишки. Этот длинноухий любит розыгрыши. Причём далеко не всегда безобидные. Говард тяжело вздохнул, скинул капюшон, показав всё своё лицо, и сел на стоящий в коридоре ящик, оперевшись спиной о стену. Предстоял серьёзный разговор с тремя глупыми подростками. Они уже успели прийти в себя, немного успокоились и тоже заняли места поудобнее. Видимо, догадались, что упырь их дальше не пустит. И теперь их можно было рассмотреть как можно подробнее. Бекки запрыгнула на подоконник (один из немногих в этом здании), из-за чего короткие шортики задрались и открыли вид на гладкую молочно-бледную кожу бёдер, ниже скрытых чёрными чулками. На плечах колыхалась чёрная футболка с короткими рукавами и нарисованной на груди обложкой с какого-то из альбомов Металлики. Футболка эта явно была слишком большой для такой невысокой и худенькой девушки. Шею украшал кулон в виде паука, сидящего на куске паутины. Яркий блеск металла навеял смутные подозрения о том, что кулон серебряный. Чёрные сапоги до середины голени украшены металлическими бляшками, а на высокой подошве можно было разглядеть блестящие, как и кулон-паук, шипы, пусть и небольшие. Пинок таким сапогом будет болезненным. А уж если шипы действительно из серебра… Она смотрела на Говарда с неподдельным интересом, поправляя ровные чёрные волосы до плеч, и теперь практически не боялась. Большие глаза, приятное овальное лицо, ровные губы, украшенные чёрной помадой, и вздёрнутый носик создавали такое впечатление, словно на подоконнике сидела не просто готка, а самая настоящая молодая ведьмочка. К тому же, глаза её были странными. Цвет радужки Говард не мог определить, даже при том, что в этой полутьме видел прекрасно. А зрачки очень широкие, и взгляд настолько глубокий, что в этих глазах можно было бы даже утонуть. Кажется, сам вампир интересовал её больше, чем эта история. По крайней мере, от неё почти не пахло страхом. Рыжий дылда, имя которого ещё не произносилось, опёрся о лежащую у стены дверь и поправил кожаную куртку. Куртка эта, опять же чёрная, удивительным образом идеально сидела на высокой статной фигуре. Нельзя было назвать этого парня особо мускулистым, но он был достаточно спортивным, чтобы мог за себя постоять. Под кожанкой красовалась тёмно-синяя футболка с принтом в виде эмблемы Линкин Парк. На ноги надеты самые обыкновенные джинсы и ботинки. По сути, ничем его одежда и не выделялась, кроме этой брутальной кожаной куртки. Его лицо с такой же рыжей, как и волосы, щетиной и усами обрело вид сосредоточенный, внимательный. Густые брови напряжённо сдвинуты друг к другу, нависая над умными голубыми глазами, на лбу появились несколько складок морщин, слишком глубоких для молодого подростка. Губы плотно сжаты. Видно было, что он не понимал, что происходит, но крайне хотел понять и был к этому близок, даже без дополнительных пояснений. А вот Майк так и остался сидеть на полу, скрестив ноги в позе султана, и пристально вглядывался в лицо упыря, при этом нервно перебирая шнурки своих старых кед. Волосы походили на чёрное воронье гнездо. Про себя Говард отметил, что здесь больно много чёрного цвета на квадратный метр. Под волосами блестели глубоко посаженные, но очень большие карие глаза, глядящие волчонком. Вздёрнутый нос был сломан и сросся неправильно, по щекам разбросаны тёмные нарисованные веснушки. Парнишка был очень похож на свою сестру. Может, они двойняшки? Хотя вряд ли. Слишком уж много было у братца отличий, хоть и в основном в телосложении да последствиях уличной жизни. И пёстрая футболка, и холщёвые бежевые шорты с кучей вздутых карманов, и кеды — всё было грязным, рваным и старым. Словно бы Майк носил одно и то же месяцами. Ростом он был заметно выше сестры, однако до рыжего друга не дотягивал. Телосложение не такое тощее, как у Говарда, но сухощавое, опять же, типичное для любителя провести весь день на улице, пропустив завтрак, обед и ужин. Как оказалось теперь, пластырями и ссадинами были покрыты не только руки, но и ноги. Это ж сколько приходится тратить денег, чтобы так закупиться… впрочем, на многих ранах и ссадинах, где-то подживших, где-то совсем новых, пластырей не было. А те, что были, налеплены неряшливо, спешно, некоторые отваливались. Смотрел он теперь уверенно, даже с вызовом. Говард же по всем этим взглядам понял, что его уже не боятся. Значит, к монстрам детишки привыкли. Не первый раз в пригороде. Но почему их не пугает проклятый? Наверное, не знают, насколько вампиры опасны. А может просто чересчур смелые идиоты. Он устало потёр глаза большим и указательным пальцами и снова заговорил, уже более спокойно. — Итак, детишки, давайте знакомиться. Я Говард, местный упырь. Скажите мне, какого дьявола вы тут делаете? Что за сокровища некроманта и кто вас на это надоумил? Некоторое время троица мялась. На этот раз заговорил рыжий. Он всё ещё был очень сосредоточен и, кажется, был близок к разгадке тайны едва ли не так же, как сам упырь. — Ну, так Тим и надоумил. Мы частенько у него в гостях сидим, болтаем, истории всякие иногда слушаем. Вот он нам рассказал эту легенду. Говорит, мол, произошло это не так давно, сокровища старого чернокнижника всё ещё можно найти в его доме. Ну, мы и решили сходить сюда. Вдруг найдём денег, а то и книги для Бэкки. Тим нам даже карту нарисовал. Но мы не думали, что встретим здесь кого-то… — Парень запнулся, — Кхм, живого… — Ага, живого… — Говард лишь хмыкнул; заблуждения о том, будто бы вампиры относятся к нежити, его давно уже не трогали, — Скоро вы тут сами неживыми станете, если не уберётесь куда подальше. Тебя как звать, рыжик? — Эрен. — Эрен, значит… не здешний? — Из Шотландии. — Понятно. Ну что ж, Эрен из Шотландии, вижу, ты тоже пытаешься понять, что тут, чёрт возьми, происходит. Скажу сразу: легенда правдива целиком. Но многое в ней вам троим недосказали. У этого некроманта, Каспара, была зверушка, которая после его смерти осталась охранять сокровища и тело хозяина. Угадай, что это за зверушка такая? Эрен задумался на мгновение и неуверенно ответил: — Какой-нибудь пёс-зомби? — Да если бы! Вы ведь даже не представляете, в какую задницу попали, детишки. Знаете что-то про нэкрисов? — Я знаю! — Вмешалась Бекки, — Читала в книгах. На славянских языках нэкрис ещё называется скрутень. Это такие монстры, которых некроманты собирают по частям и оживляют через сильный обряд. Говорят, их почти невозможно убить. Эти очень опасные чудовища рвут своих жертв на куски и сами собирают из них новую нежить… На последних словах девушки её энтузиазм резко пропал, и она притихла, осознав, что их ждёт в этом месте. Упырь усмехнулся. — Хах, умная какая. Запретной литературой балуешься? — Немного… — Смущённо отозвалась готка, глядя в пол. Образ молодой ведьмочки неожиданно нашёл своё подтверждение. — Ну, удачи тебе. Не заигрывайся только с этим. Ведьмам нынче тяжеловато живётся. Девчушка промолчала. А вот Майк наконец заговорил, и в его голосе читалась крайняя неприязнь к незваному гостю. — И что ты хочешь сказать? Что мы шли прямо в логово какого-то там нехристя? — Нэкриса, — Поправил вампир, хотя и понимал, что Майк специально исковеркал непонравившееся ему слово, — Да, именно так. И если бы не встретились со мной, то скоро из вас сделали бы помощников этой твари. — А ты-то сам что тут забыл? — Не унимался черныш. — Некоторые свои вещи. Тим вам не рассказывал, кто убил некроманта? — Неужто вы? — С удивлением решил подтвердить свои догадки Эрен. — Так точно, сэр, — Вампир расплылся в самодовольной улыбке, вновь обнажая два ряда щучьих зубов. Ему нравилось красоваться, особенно перед желторотиками, которые преувеличивали значимость его «достижений». Убить некроманта на самом деле очень просто. Физически они не сильнее обычного человека, а порой даже слабее. Что ж взять с книжного червя, который всю тяжёлую работу сваливает на мёртвых слуг. Опасность разной степени представляют именно слуги. И Говард убил некроманта, но не избавился от одного из самых опасных помощников. — Ого… — Начинающая ведьмочка снова подняла голову и заинтересованно поглядела в глаза Говарда, — И как это? Страшно? А каки… Её переполненный увлечённости вопрос пресёкся мрачным взглядом вампира. — Тебе лучше не знать, девчонка. Не стоит играть со смертью. Это нам, нелюдям, приходится опускаться до такой грязи, чтобы выжить. А вот вам не стоит. Даже не думай о подобном, поняла? Бекки зажалась в угол подоконника. Слова упыря произвели на неё впечатление, хоть он и не сказал чего-то особенного. Наверное, она больше пристыдилась своего вопроса. — Хорошо. Так вот, ребятки, вам надо бы отсюда убираться, пока целы. Нэкрис сейчас спит, но если шуметь — он проснётся и выпотрошит всех нас. И даже я не смогу ничего ему противопоставить. Но вы сами не найдёте дорогу обратно, верно? Майк снова оживился и запротестовал. — Нет, я знаю путь! Я всё по кар… — Не найдёте, — Перебил его Говард, — Значит, вам нужно помочь… Окей, марш за мной. Упырь встал и пошёл дальше по коридору, сделав троице знак следовать за ним. Эрен и Бекки быстро встали и побежали за новым знакомым, а Майк поднялся с явной неохотой и поплёлся едва ли не отставая от остальных. Идти по этим коридорам было не очень сложно, но валяющийся под ногами мусор то и дело пытался предательски хрустнуть или издать другой громкий звук. Интересно, почему такой дотошный к порядку и перфекционистичный Каспар, у которого в каждой комнате логова было чисто как в стерильной лаборатории, так и не убрался в чёртовых коридорах. Это стратегическая уловка, чтобы слышать приближение незваных гостей, или просто банальная лень? Ответа Говард не знал, но очень надеялся на второе. Признавать, что старый некромант даже после смерти смог доставить ему неудобства, очень не хотелось. Вампир и компания пробирались осторожно, стараясь не шуметь. Через несколько поворотов вампир снова тихо заговорил. — Погодите, а почему вы сюда попёрлись даже без оружия? Троица позади не отвечала. Слышались только робкие шаги и шелест мусора. — Вы что… — Говард даже немного замедлился, не веря в осенившую его мысль, — Вы думали, что никого здесь не встретите? — Ну… — Хотел было податься в объяснения Эрен, но замялся. — То есть, вы реально решили, что здесь, в Гримтауне, никто, кроме каких-то выходцев из Лидса, не додумался обворовать огромную заброшенную фабрику? Упырь глянул через плечо и встретился взглядами с рыжим. Тот неуверенно, пристыжено кивнул. — И о том, почему сокровища старого некроманта до сих пор не разворовали, тоже не задумывались? Эрен покачал головой, всё так же неуверенно. — О-о-ох… — Обречённо вздохнул Говард, — Ну что я могу вам сказать… У меня для вас плохие новости, ребят: вы идиоты. Никто ничего не ответил. Сами всё понимали. Через десять минут ходьбы в почти полной тишине ребята во главе с проклятым приблизились обратно к входу на фабрику. Говард тут же переместился за спины подростков и вытолкал их на свет, едва не добавив новые ожоги на руках. — Всё. Валите домой, ребята, — Процедил он сквозь зубы, — И не рыпайтесь сюда больше. Считайте, что я спас ваши жизни. Эрен и Бекки молча кивнули. Майк с недоверием покосился на проход за спиной вампира. — А почему мы не можем просто подождать? — Потому что я смогу убить тварь только в том случае, если вылью ему в рану вот это, — Упырь продемонстрировал шайке пузырёк с рыжевато-золотой жидкостью, над поверхностью которой то и дело вспыхивали весёлые искорки, — Если у меня это не выйдет сразу, то меня тут же порвут. А потом уже и вас. Поэтому не задавайте лишних вопросов. По домам вам пора. Теперь и дитя улиц сделал неуверенный кивок, хотя в его глазах по-прежнему можно было увидеть, что он не доверяет упырю. Тот, в свою очередь, не доверял Майку. Говард был более чем уверен, что парень вернётся на завод почти сразу, как упырь уйдёт. Но придумывать, как можно его удержать, не было времени. Да и чёрт с ним. Сдохнет — сам виноват, полудурок. Его предупреждали. И с этими мыслями Говард отвернулся, после чего направился дальше к своей цели. Велик был соблазн запереть их где-нибудь к чёртовой бабушке, чтобы Майк чего не натворил, но если вампир не справится со своей миссией, пусть он и был абсолютно уверен в обратном, то нэкрис быстро их учует. А если он догадается, где люди спрятались, то вскрыть даже тяжёлую стальную дверь своими серповидными когтями ему не составит никакого труда. Как мясные консервы открывашкой… Это сравнение показалось Говарду наиболее точным, но именно поэтому очень не понравилось. Ему отнюдь не хотелось, чтобы новые знакомые были зверски убиты. Конечно, он мог вовсе не заботиться об их жизнях, даже легко мог убить их собственноручно. Расследования в Гримтауне всегда ведутся из рук вон плохо. Смерть трёх подростков, скорее всего, списали бы на нэкриса, а не на упыря. И после этого некромантскому питомцу пришлось бы столкнуться уже не с хилым, по его меркам, упырём, а с подготовленным боевым отрядом по зачистке. Так было бы куда проще, но как бы Говард не относился к людям, он не любил их убивать или оставлять умирать. По какой-то необъяснимой причине этот вампир стремился защищать жалких людишек при возможности. Что-то внутри вызывало желание помочь им, ведь из всех, кого можно встретить в резервации, люди — самые слабые и беспомощные создания. Жалко их. Да и Говард находил что-то милое в этих жалких ребятах. Тем временем, путь к цели уже был пройден и миг расправы был всё ближе. Упырь осторожно подкрался к входу в кабинет Каспара и заглянул внутрь. В нос ударили два запаха, и без того терзавших обоняние ранее: запахи гнили и зверя. В отличие от коридоров, кабинет мог похвастаться завидной чистотой и порядком. Разве что за прошедшее со дня смерти Каспара время всё успело покрыться слоем пыли. Вдоль стен стояло множество шкафов, забитых книгами. Целая библиотека — бери что хочешь. Возле дверного проёма расположился большой, широкий стол, заваленный древними свитками, карандашами, ручками и дешёвыми рваными тетрадками. Сам же некромант лежал под столом, завалившись набок. Тварь, как и ожидалось, устроилась рядом с успевшим заметно разложиться трупом и не подавала никаких признаков жизни. Даже не дышала. Если не знать, что нэкрисы не обладают признаками жизни изначально, то можно подумать, что он лежит сдохший. А можно ли назвать его живым? Наверное, всё же нет. Скорее, функционирующим. Да, монстр определённо функционировал, поэтому нужно действовать быстро и осторожно. Одно неверное движение, нэкрис проснётся и… коленки упыря затряслись. В памяти всплыла острая боль, окутавшая всю руку после того, как кисть с хрустом оторвалась от предплечья и улетела в угол. Вспомнились потоки тёмной вампирской крови, хлынувшей из рваного обрубка. Вспомнилось и всё остальное, что было в тот злосчастный день: разрывающие внутренние органы осколки разбитых рёбер, глубокие раны на спине, выбитая из сустава коленная чашечка… Да, Говард боялся нэкриса, и боялся ещё до входа в здание, но страх только сейчас вступил в полную силу. Как и всегда, ты полон решительности сразиться с кем-либо, будь то адское отродье или строгий родитель, с которым ты собрался спорить, но твой боевой дух выветривается по мере приближения к цели. Так и сейчас, упырь смотрел на недвижимую груду плоти, костей и жил, сплетённых в тугие узлы, с неподдельным ужасом. Так называемый «дизайн» нэкрисов разнится от хозяина к хозяину. Каждый некромант наделяет монстра качествами, которые ему наиболее приглянулись. Кто-то предпочитает мелких и ловких телохранителей, кому-то больше нравятся длинные и тощие образины. Каспар создал один из самых неприятных вариантов нэкриса: палача. Такие отличаются мускулистостью, маленькой башкой и длинными лапами с когтями, которым мог бы позавидовать Фредди Крюгер. И, конечно же, огромными размерами. Перед вампиром вздымалась чёрная туша с торчащими из позвоночника короткими шипами из обломанных костей. Лапы были скрещены и спрятаны под телом, но почти полуметровые жёлтые когти можно было очень хорошо разглядеть. Изломанные, зазубренные кромки когтей явно говорили об их частом использовании. Что ещё примечательно в таком типе, так это его любовь к медленным убийствам подозрительные проявления сообразительности, когда дело касается пыток. Это слишком опасно, слишком… ведь ещё не поздно повернуть назад, спасти свою шкуру… нет. Нельзя. Говард встряхнул головой, гоня из неё все трусливые мысли. Он решился убить эту паскуду и он это сделает. Сделает шаг вперёд и приведёт свой план в действие. В конце концов, на самом деле тут нечего бояться. Всё у него получится. Осторожно подкравшись, Говард остановился возле неподвижного горба некромансткой твари и замер с коротким мечом в руке. Свободной же рукой он потянулся к сумке и медленно вытащил склянку жидкого пламени. Взгляд вампира пристально следил за мордой нэкриса. Каждый мелкий глаз монстра, что были словно бисер рассыпаны по его острой клинообразной голове без шеи, закрыт. Либо монстр всё ещё в оцепенении, либо проснулся и ждёт наиболее удобного момента, чтобы пронзить Говарда когтями насквозь. Но виду он не подавал. Значит, можно действовать. Медленно, практически не дыша, вампир поднёс пузырёк к лицу, зажал пробку в зубах и вытащил из горлышка. Можно было и выдернуть, но в таком случае возникал, пусть и маленький, но всё же риск разлить содержимое. Настал решающий момент. Дрожащий от страха и напряжения, но слишком самоуверенный и убеждённый в своей победе упырь крепко сжимал в одной руке приготовленное зелье пламени, а другой заносил над головой меч, мысленно уже распарывая горбатую спину и выплёскивая в рану зелье. Ещё мгновение — и для кого-то из них всё закончится… Майк сидел на большой катушке, на которую некогда был намотан толстый стальной трос, и нервно ёрзал. Парень наотрез отказался возвращаться домой и убедил остальных остаться ждать Говарда возле входа на фабрику. Недоверие к упырю росло с каждой минутой. Ожидание было томительным, и каждая минута тянулась как вязкая смола. А если он просто решил напугать доверчивых подростков и забрать все сокровища себе? Хотя зачем, ведь он мог просто убить каждого, не оставив лишних свидетелей… — Сколько времени прошло? — С раздражением в голосе спросил парень. Эрен, прислонившийся к стене, взглянул на ручные часы с потрёпанным ремешком из кожи. — Минут пять, — Задумчиво бросил он. — Отлично, — Процедил Майк, — Еще пара минут — и я пойду обратно. — А ты думаешь, что это хорошая идея? — Поинтересовалась Бекки. — Уж получше, чем послушаться стрёмного упыря и вернуться домой ни с чем, — Съязвил в ответ Майк. — Предпочитаешь быть разорванным на куски и украшать собой пол? — Бросила готка ещё более язвительно. Она знала про нэкрисов достаточно, и потому мысль о попытке вернуться туда расценивалась ею как самоубийство. Бэкки не собиралась отпускать своего брата на верную гибель, даже если придётся его связать. — Ты что, доверяешь этому монстру? — С упрёком спросил парень. — Доверяю. А ты, значит, нет? — С какого хрена мне верить какому-то мутному типу, который выскочил из-за угла и чуть меня не придушил? Зуб даю, он всю эту чушь про ваших нэкрисов-хренэкрисов выдумал только чтобы нас напугать. А сам сейчас сопрёт наши сокровища и свалит. — Тогда почему он не проследил, как мы уходим, чтобы потом забрать сокровища спокойно, без свидетелей? — А может он нас вальнёт, если снова увидит. Он же вампир. Мы для них тупо хавчик. — Хотел бы — убил бы, — Вмешался Эрен, — Если ты говоришь, что мы для них еда. А у Говарда был при себе ещё и меч. Ему не нужно было бы придумывать никаких историй, чтобы от нас избавиться. Три быстрых движения — и никаких свидетелей. — Ой, нафиг иди, умник… — Разозлился Майк. — Что-о-о-о? — С насмешкой и злорадством протянула его сестра, — Не нравится, когда твоя логика рушится о более умные доводы? Черныш обиженно отвернулся и не ответил. Повисло молчание. Время ползло, явно никуда не спеша, а напряжение возрастало в геометрической прогрессии. Вампир не появлялся. Наверняка сейчас собирал в кучу все найденные им ценности и думал, как бы незаметно уйти. Нет, нельзя так. Майк ему не позволит. Парень резко и неожиданно для Бэкки с Эреном вскочил. Ребята даже отреагировать не успели, как черноволосый уже скрылся в темноте прохода. Они кинулись за ним, но догнать не смогли. Конечно, Майк же почти 15 лет своей жизни из 17 провёл на улице, — сначала во дворе на даче, а затем уже на улицах Лидса, — и это слишком положительно отразилось на его способностях бегать и маневрировать в узких захламленных коридорах. Сколько раз он бегал от полиции на других заброшках, часто охраняемых. Сколько раз он сам гонялся за уличной шпаной, которая сначала лезла в драку, а потом в шоке и недоумении убегала, когда Майк всего парой ударов по больным местам обезвреживал их главарей. Да, у чернявого было большое преимущество перед сестрой и другом. Он очень скоро оказался глубоко в коридоре. Где-то неподалёку было то место, где на него напал чёртов упырь. Майк уже собирался продолжить свой бег, надеясь найти этого мутного типа, но вдруг послышался грохот мощного удара о бетон, как будто здание начали сносить и стальной шар только что пробил первую стену. От неожиданности он замер в оцепенении. После этого всё затихло. Ещё какое-то время вновь было мертвенно тихо. И тут словно из пустоты появились Эрен и Бэкки. Рыжий налетел со спины и схватил Майка, из-за чего тот закричал в ужасе, но ему сразу опять зажали рот рукой. Затем Эрен отпустил друга и посмотрел на него. — Ты тоже слышал? — Спросил он. — Д-да… — Заикнулся Майк. — Не к добру это… — Испуганно прошептала Бэкки. Все замерли в напряжённом ожидании. Бэкки тяжело выдохнула, после чего воцарилась гробовая тишина. И в этой тишине повисло такое тяжёлое напряжение, что казалось, вот-вот случится нечто ужасное. И это случилось. Никто не знал, сколько ещё времени прошло в этом безмолвии. Казалось, что целая вечность. Тишину разрезал скрежещущий звук когтей, волочащихся по бетонному полу. Каждый новый звук сопровождался тяжёлым шагом, более походившим на глухой удар. И с каждым шагом звуки становились всё ближе. Им хватило всего пары таких звуков, чтобы с ужасом начать искать укрытие. Рядом была странного вида большая стальная дверь, походившая больше на дверцу сейфа. Вела она в достаточно просторную комнату, в которую ребята и спрятались. Тяжёлая дверь затворилась и, казалось, оградила троицу от того кошмара, что неумолимо приближался к ним. Но Бэкки знала, что их ждёт. Она не хотела ещё больше пугать своих друзей, но знала, что даже такая защита их не спасёт. Троица затаила дыхание. Их взгляды в панике метались по комнате и пересекаясь каждый раз задавали друг другу немой вопрос: «неужели это конец?». Майк забыл о своём скептицизме и теперь дрожал как осиновый лист на ветру. Бэкки судорожно прижимала к себе колени и прятала в них лицо. Эрен стоял у двери в оцепенении, не в силах пошевелиться, и лишь вслушивался в звуки за дверью. Скрежет когтей и топот мощных лап приблизился почти вплотную и на мгновение застыл. Нечто по ту сторону остановилось, несколько секунд будто ждало чего-то, а затем начало копошиться у стены. Шорохи были едва слышны и перемещались по стене из стороны в сторону, оставаясь где-то на уровне головы Эрена. Кажется, существо снаружи обшаривало стену, то ли прислушиваясь, то ли ища что-то. Через несколько мучительных секунд шорохи тоже прекратились. Послышалось тонкое постукивание когтей по бетону как раз напротив головы молодого шотландца. В этот момент сердце его опустилось. Что бы ни задумало существо снаружи, оно знало, что трое находятся здесь. Сердцебиение теперь слышалось неимоверно громким, хотелось, чтобы оно прекратилось, перестало привлекать внимание твари. Но было уже поздно думать об этом. Мозг Эрена лихорадочно соображал в поисках хотя бы малейшего шанса на спасение. В руке он сжимал прихваченный с собой на всякий случай кухонный нож и готов был всадить его прямо в голову нэкриса в любой момент. Но этого, разумеется, было мало. Лишь отвлечёт монстра и даст время убежать. А куда? Спасибо Майку, что завёл их, теперь чёрт знает, где они сидят. Неизвестно, сколько времени выиграет им даже самое удачное попадание, но скорее всего, этого времени всё равно не хватит. Они не успеют найти выход раньше, чем монстр снова найдёт их. Чудовище опять завозилось, шаря по стене. Затем шорохи сменились тем же скрежетом когтей по бетону. Шаги переместились к двери и застыли. Через пару мгновений громыхнул сильный удар о сталь. В этот момент все трое в комнате не смогли сдержать сдавленных возгласов. Им хотелось кричать, но горла перехватило сковавшим их страхом и сил хватало лишь на хрип. А дверь сотряс новый удар. Затем вернулся скрежет, но на этот раз по металлу. Ещё миг — и возле лица Эрена из двери прорезались когти. Они прошли сквозь металл как горячий нож через масло и выворотили большую часть двери. Из открывшегося проёма хлынул трупный смрад и сбил Эрена с ног. Очень вовремя, потому что в ту же секунду покрытая струпьями лапа с огромными когтями пролезла в дыру и полоснула по воздуху, надеясь схватить кого-нибудь из них. Но первая попытка была неудачной, а полностью нэкрис пролезть в дыру не мог. Лапа согнулась в локте и ударилась ладонью о стену, когти полоснули по штукатурке, оставив на ней глубокие следы. Эрен как можно быстрее отполз к противоположной стене и смотрел на показавшуюся в дверном проёме башку с сотней мелких, будто бы выдавленных глаз, которая сверлила его взглядом, намереваясь начать кровавое шоу именно с рыжего. Пасть чудовища раскрылась в злорадном оскале, слишком разумном для подобной твари. С мелких акульих зубов капали желтоватая слюна и чёрный гной. Нэкрис будто бы смеялся над ними, хотя ни единого звука его пасть не издавала. И в ту секунду, когда монстр раскрыл рот шире всего, парень собрал все силы в руке, до сих пор сжимавшей нож, и швырнул оружие в мерзкую морду, надеясь, что попадёт в глотку. Время в глазах шотландца остановилось, всё вокруг замерло. Этот бросок сейчас решит их жизни. Упырь облажался. Очень крупно облажался. Ещё на этапе приготовлений к вылазке он налил в зелье слишком много спирта. Тупой упырь — не догадался протестировать смесь перед использованием. Самоуверенность застила глаза. Да, Говард сумел достаточно быстро вспороть горб на спине нэкриса, как и ожидал, и плеснул в рану зелье, прежде чем его отбросило в сторону взмахом огромной жилистой лапы. Словно тот комок бумаги утром, Говард отлетел и врезался в книжный шкаф у стены. Во все стороны разлетелись щепки и поломанные корешки книг, а по телу начала растекаться тупая боль. Вскоре где-то в районе груди добавилась и режущая. Кажется, от сильного удара снова сломалось ребро, а может и несколько. Рёбра всегда страдают больше других костей. Ещё через секунду Говард понял, что в его теле что-то застряло. Он ощупал то место, по которому растекался жар, и наткнулся на обломок деревянной полки, который вошёл в бок со стороны спины почти до половины. Повезло, что шкаф был не осиновый, хотя от Каспара, который много времени уделял поиску способа избавиться от назойливого упыря, именно этого и стоило ожидать. Когда лежащий на обломках шкафа вампир сплюнул кровь, вытащил из бока огромную щепку и снова посмотрел на противника, тот вовсе не сгорал изнутри. Монстр метался, царапая спину, а над его горбом слабо вспыхивали несмелые, короткие языки пламени. И только взглянув на то, насколько огонь был слаб, Говард понял, что он не сожжёт сердце твари. Нэкрису явно было больно, хоть он и не издавал ни единого звука, кроме шарканья лап и скрежета когтей. И всё же, пламя оказалось настолько немощным, что уже менее чем через несколько секунд погасло. Тварь замерла, потопталась на месте и развернулась. Их взгляды встретились. И в этот момент Говард понял, что и он, и трое подростков обречены. В мелких глазках нэкриса читалась пышущая жаром ненависть, словно сама преисподняя глядела на упыря через эти точки. Сейчас его разорвут на части… нет, нельзя. Рано ещё сдаваться. Говард медленно опустил руку в сумку, пристально всматриваясь в монстра напротив, и достал ещё один пузырёк. — Эй, гнилушка глазастая, иди сюда! — Попытался он спровоцировать тварь. Действие возымело эффект и нэкрис заёрзал, готовясь к прыжку. Как предсказуемо. То, насколько умно нэкрис себя ведёт, напрямую зависит от уровня интеллекта некроманта, который им управляет. А без хозяина тварь становится не умнее хомячка-берсеркера. Оно и понятно. Будь у такой образины свои мозги, она не стала бы стелиться перед тощим колдунишкой. Вот и сейчас, тупой монстр легко поддался на провокацию и сделал прыжок вперёд, намереваясь перекусить шею Говарду. Время словно замедлилось. Где-то в тот момент, когда расстояние между двумя чудовищами стало меньше метра, упырь размахнулся и разбил колбу с огненным зельем прямо о центр скопления глаз. Реакция нэкриса значительно превосходила оную у любого из вампиров, но Говард попросту не дал находящемуся в прыжке врагу времени для уворота или блока. Бутылка со звоном разбилась, разлив тут же воспламенившуюся жидкость по всей морде. В это же время вампир пригнулся и сделал кувырок в сторону. Всего в паре миллиметров от его ног в стену врезалась огромная туша. С потолка посыпалась штукатурка. Вампир встал на ноги и, пока нэкрис пытался подняться, путаясь в лапах, заглянул в сумку. Осталась последняя бомба. Чёрт подери… теперь ему, по сути, нечем сражаться. Можно было ещё попытаться сыграть в героя и противостоять нэкрису с обычным мечом или своими же когтями. Но для твари это не более чем зубочистки. Без элемента неожиданности ему разве брюхо щекотать. Остаётся только бежать и прятаться. Но как? Из раны в боку медленно струилась кровь, и её запах очень выдаёт местоположение вампира. У нэкриса прекрасное обоняние и отличный слух. От него не уйти, не скрыться. Если только… До чуткого слуха Говарда донёсся короткий вскрик, в котором он безошибочно распознал голос Майка. Ну разумеется, этот идиот всё-таки попёрся обратно. Добро, что крик послышался издалека — значит, он с друзьями ещё не увидел этой битвы, а напугали его звуки. Остаётся только надеяться, что монстр не слышал этого крика. Чудовище наконец встало уверенно, встряхнуло голову и застыло, прислушиваясь. Говард успел разглядеть, что огонь выжег паскуде глаза. Шкура на морде осталась цела, но каждый мелкий глазок лопнул от пламени и вытек. Всё это месиво из растёкшихся глаз и чёрного гноя залило большое треугольное отверстие на морде монстра, выполнявшее роль носа и находившиеся аккурат снизу того, от чего теперь остались только пустые дыры. Огонь сослужил добрую службу Говарду — жижа запеклась, и теперь морда вместе с носом существа были запечатаны запёкшейся коркой. Значит, если нэкрис не догадается содрать корковый барьер, его обоняние будет блокировано. А он не догадается. Ведь дышать твари не нужно, а значит разницы она даже не заметит. Принюхивается же он инстинктивно, не осознавая того, поэтому вампир мог выдохнуть с облегчением. Пока что ему сопутствовала удача. Даже несмотря на то, что он своей глупостью чуть не угробил себя несколько минут назад, благодаря мимолётному везению появился шанс выйти отсюда живым и почти целым. Отвлечь монстра теперь представлялось гораздо более простой задачей. Парень осторожно, затаив дыхание, присел, поднял с пола осколок шкафа и зашвырнул в коридор. Нэкрис тут же метнулся на звук и, не поймав воображаемую цель, стал ощупывать окружение. Следом за куском деревяшки в коридор полетела изорванная книга. Проскоблив пол переплётом, она скрылась в дали, и монстр вновь кинулся вперёд, пытаясь сцапать когтями источник шума. Даже удивительно, насколько это чудовище тупоголовое. Ведётся на такие дешёвые уловки. Тем не менее, огромную опасность нэкрисы представляют из-за своих физических качеств, а не умственных. Поэтому Говард старался обмануть монстра, а не драться, и ему это удалось. Ожидаемо, в почти пустой черепной коробке существа мелькнула мысль, что упырь побежал в коридор. И нэкрис двинулся за ним, не догадываясь о том, что Говард стоит там же, где и стоял. Когда тяжёлые шаги затихли, упырь наконец выдохнул. — С-с-сука… — Не сдержавшись, сквозь зубы проскрипел он и сжал кулаки в бессильной злобе. Только теперь пришло осознание того, что своим обманным манёвром упырь отправил ходячую смерть к тем, кого пытался спасти. Какой же он придурок… Схватив в руки тот самый обломок дерева, который недавно торчал в его бочине, Говард принялся насаживать на него обрывки валявшихся вокруг страниц и поломанные переплёты книг. Это был последний его отчаянный план — вонзить в сердце твари импровизированный острый факел. Когда щепа стала похожа на бумажную ёлку с острым концом, вампир бегло огляделся и подтянул к себе пергаментный свиток, намереваясь обмотать им странную конструкцию. Вдруг взгляд выхватил слова «вызов» и «пламя». Снова удивительная удача? Заклинание для вызова пламени? Нет, на этот раз удача лишь подразнила упыря. Быстрый анализ текста дал понять, что в свитке описывается ритуал вызова какого-то демона или чёрт его знает чего ещё. Слово «пламя» сопровождалось словом «адское» и в предложении описывало способности вызываемого существа. Сейчас это могло бы пригодиться, но ритуал по списку ингредиентов и действий явно требовал больше времени, чем располагал вампир. Но всё же мысль испортить свиток затихла. Кто он такой, чтобы намеренно портить такие редкие и порою весьма полезные вещи? Ему было жалко даже тех остатков книг, которые уже было не спасти после того, как его тело разбило шкаф и поломало всё содержимое. Хотелось обойтись наименьшим ущербом для кабинета, который, между прочим, ещё можно было обворовать, но у нэкриса не было никаких понятий о культуре и единственное, что он мог думать о мебели, приборах и прочем, это то, как можно разбить ими лицо противника. Поэтому теперь то, что осталось от целого склада бесценных знаний, можно было использовать только как топливо для костра. Конечно же, собственное выживание было первостепенной задачей, но всё-таки во второстепенные Говард записал сохранение окружающих вещей в хотя бы относительной целостности. Наконец, он поднял своеобразный кол с кучей нанизанных бумажек, осмотрел его, оставшись довольным результатом, и побежал вслед за монстром. Вампир старался двигаться быстро, но как можно более тихо. Вскоре до него донёсся звук отвратительного скрежета металла. «Мясные консервы» — пронеслась в голове мысль, и Говард ускорился. Когда же он оказался на месте, перед его глазами предстала странная картина: у разорванной словно тонкий лист фольги стальной двери нэкрис вновь метался на месте, а из глотки его широко раскрытой пасти едва виднелась рукоять какого-то холодного оружия. Говард в недоумении уставился на пытающегося достать из горла нож монстра. Однако почти сразу после появления упыря в его поле зрения нэкрис захлопнул пасть. Даже не обратил внимания на застрявшее в плоти лезвие — ещё одно доказательство, что это для него только временное неудобство, от которого избавиться можно и потом, уже после того, как враги будут повержены. Монстр снова уставился на ненавистного им вампира, и тот с ужасом осознал, что кровавый ошмёток плоти в коридоре, мимо которого он пробегал, это вовсе не остатки чьего-то трупа, а корка, что недавно красовалась на морде твари. Она всё же догадалась содрать эту корку, и теперь морда походила на кучу фарша. В этом фарше поблескивали мелкие бусинки начавших восстанавливаться глаз. Глаза были ещё на самой ранней стадии регенерации, но уже вполне могли видеть. И смотрели они на Говарда. Теперь уже свободные ноздри жадно вдыхали воздух. Нэкрис чуял вампирскую кровь и жаждал её. Реагировать нужно было быстро. Секунда промедления — и… Перед лицом с свистом пронеслись когти. Говард тут же отскочил в сторону и отросшими когтями ударил по лапе нэкриса. Как и ожидалось, шкура лишь обзавелась парой царапин. Монстр не заставил долго ждать и снова ударил лапой наотмашь. Вампир едва успел заблокировать удар рукой, и когти обоих противников со скрежетом застыли в воздухе, как перекрещенные шпаги. И только упырь порадовался тому, что ему хватает сил удерживать лапу нэкриса, как тут же увидел пролетевшую перед лицом вторую. Тварь оказалась хитрее, чем он думал, и воспользовалась моментом. Говард даже не успел ничего предпринять, и ему оставалось лишь смотреть, как его рука отлетела в сторону. Следом, с запозданием, появилась боль. Острая, жгучая, она прошила всю грудь, хлынув от разорванного плеча. И лишь после этого пришло осознание того, что произошло. Монстр запомнил, какая рука упыря выжгла ему глаза, и одним движением когтей оторвал её по самое плечо, оставив торчать из-под обрывков рукава плаща сломанный осколок кости и ошмётки плоти. Всего секунду Говард в ступоре смотрел на оставшуюся культяпку, но этого было достаточно, чтобы нэкрис снова размахнулся и вонзил когти ему в живот. Боль захлестнула всё тело, живот и спина словно загорелись, а внутри, казалось, застряли четыре сабли. Говард тяжело закашлялся, отхаркивая кровь. Для вампира такое ранение не смертельно, да и болевой порог куда выше человеческого, но теперь его боеспособность упадёт ниже плинтуса. И ведь монстр специально не нанёс смертельный удар. Хотел растянуть удовольствие, даже своим мелким пустым мозгом понимая, что подростки для него не опаснее блох, а упырь стал слаб как обсыпанный солью слизняк. Ещё секунда — зазубренные сабли резко выдернулись из живота, забрав с собой какие-то обрывки кишок и, кажется, одну почку. Упырь опустился на колени, не в силах более устоять на ватных ногах. Из сквозных ран на животе, рта и носа обильно текла вязкая тёмная кровь. Он устало закрыл глаза, пока нэкрис полным ненависти взглядом сверлил лицо противника. — Ну, давай уже, паскуда… — Одними губами прошептал вампир, всё ещё пытаясь сжимать в резко ослабевшей целой руке кол с насаженными бумажками. Ответ не заставил себя долго ждать. Новый взмах мощной лапы с силой впечатал упыря в стену. Затрещали рёбра, разбиваясь на мелкие осколки. Огромный плевок упыриной крови, выдавленный из изувеченного тела словно зубная паста из тюбика, плеснул на морду нэкриса, и тот брезгливо отшатнулся в сторону, вытирая мешающую видеть субстанцию. Говард сполз вниз по стене, оставив за собой тёмно-багровые дорожки. Теперь ему оставалось только прикинуться мёртвым, чтобы в дальнейшем предпринять ещё одну попытку нанести удар в спину. В таком состоянии это было не сложно. Упырь и сам чувствовал, что к смерти он сейчас близок как никогда раньше. Дышать было практически невозможно, пошевелиться не было сил, и всё, что оставалось сделать Говарду — уставиться в пол, склонив голову набок, и изобразить пустой взгляд. Как и ожидалось, тупое чудовище купилось на ещё один нехитрый трюк и оставило тело упыря. Теперь оно собиралось расправиться с остальными, а затем из остатков всей компании собрать отличных слуг. До слуха Говарда донёсся режущий уши, оглушительный скрип металла, разрываемого на куски полуметровыми когтями нэкриса. Когда скрежет затих, по всей видимости, из-за того, что дверь теперь была разорвана на части, и в проёме не осталось даже петель, стали слышны полные ужаса крики. Кажется, кричали все трое. Их можно было понять, но всё равно крики очень раздражали, а в данный момент ещё и резали Говарда по вискам. Пристально следя за протискивающимся в проход монстром, он с трудом поднялся и встал на подкашивающиеся ноги. Почти сразу он снова упал на колени, но огромным усилием подавил приступ кровавого кашля и попытался ещё раз встать. Было невыносимо больно и тяжело, каждое движение сопровождалось шевелением разбитых рёбер под кожей и судорогами в продырявленном животе. Говарду сейчас очень хотелось просто сдаться, лечь на пыльный бетон и сдохнуть, да и сделать это сейчас было даже легче, чем глубоко вдохнуть. И всё же, превозмогая адскую боль и полное отсутствие физических сил, он двигался вперёд, с неимоверным трудом переставляя ноги. Нэкрис же с трудом забрался в помещение и уже успел придавить лапой Эрена. Он смотрел в перепуганное лицо парня и постепенно, очень медленно наваливался всё сильнее, собираясь раздавить, но растягивая этот момент. Вот уже и норвежец закашлялся, благо, что пока не кровью. Нэкриса отвлёк Майк, попытавшись воткнуть в него арматурину. Чугунный штырь вошёл совсем неглубоко в лежащую на Эрене лапу, и тут же Майка снесла другая. Парень отлетел и врезался в стену, совсем как недавно врезался вампир. Однако, желаемый эффект эта атака, тем не менее, произвела. Тварь убрала с Эрена лапу и повернулась в ту сторону, куда отбросила черноволосого наглеца. Он уже лежал на полу, пуская струи крови ртом и носом, и потому нэкрис не стал его добивать. Его ещё «ждала» девчонка. Бекки пыталась, кажется, сотворить какое-то заклинание, но у совсем юной начинающей ведьмочки это никак не получалось. Монстр уверенно шагал в её сторону, пока готка неловко что-то шептала и перебирала пальцами. Когда у нее, наконец, получилось выдавить из себя кусочек магии, кровожадный монстр уже протягивал лапу к ней и скалился словно бы со злорадством. От раскрытой ладони девушки полетела голубовато-белая сияющая сфера и осела на языке чудовища. Оно в недоумении закрыло пасть, но в это же мгновение из его челюстей вырвались длинные шипы изо льда. По лицу Бэкки было видно, что она не ожидала такого результата, да и вообще не знала, чего ожидать. Оно и понятно. Среди тех, кто обладает магической искрой, у подростков всегда самая нестабильная и буйная. Часто заклинания либо не срабатывают, либо срабатывают неправильно, либо слишком мощно. На этот раз результатом был огромный ком из сосулек, пронзивших обе челюсти нэкриса насквозь. «Зуб за зуб…» — начал было злорадствовать Говард, но его сбила с ног ведьмочка, которую нэкрис схватил и швырнул не глядя за спину, после чего стал выковыривать из себя ледышки. — Ты в порядке? — С придыханием спросила Бекки, слезая с Говарда. Тот закряхтел, попытался заговорить, но смог выдавить из себя только вялый хрип с отзвуками булькающей в горле крови. — В… н-норме… — Но ты весь в крови и у тебя дыры в животе. — С-сам ви…жу, — Уже чуть более уверенно проскрипел упырь, — …дай кров-ви. — Что? — Ведьмочка встала в ступор. — Крови, говор-рю, дай, — В голосе вампира послышалась растущая злость, — Ес-сли желудок не пор…ван, то я вос-становлюсь. — Никакого желудка у Говарда, конечно же, не было, но так гораздо понятнее и быстрее, чем объяснять особенности пищеварительной системы вампиров. Девушка ненадолго замерла, а после кивнула и поднесла почти вплотную ко рту упыря руку. Он сразу впился в запястье клыками, начал жадно пить горячую, вязкую и восхитительно сладкую жидкость. Кровь у девушки оказалась очень вкусной. Давно Говард такой не пробовал. Жаль, что сейчас не время по достоинству оценить высокие вкусовые качества крови семнадцатилетней девственницы с терпким привкусом от пережитого ужаса. По мере насыщения силы медленно возвращались, и вот Говард снова встал на ноги, снова сжал в руке своё самодельное оружие и снова приготовился нанести смертельный удар врагу. — Достань из сумки склянку, — Скомандовал упырь, — И вылей на эту деревяху. Ведьмочка послушно сунула руку в сумку Говарда, но тут же отдёрнула и спрятала под футболку. — Что такое? — Нервно спросил Говард. — Она… разбилась. План прямо на глазах разлетелся в такие же щепки, как и та, что была в руке у Говарда. Бекки знала, что зелье воспламеняется на открытом воздухе, и поэтому сразу поспешила вытереть жижу, которой испачкала руку. В сумке больше не было пузырька. Теперь там было само зелье, и он вспыхнет как только сумка будет открыта чуть шире. — Да твою ж мать… — Выругался вампир в неистовой злобе, скидывая сумку с себя. Благо хоть в ней не было ничего, кроме этих зелий. Теперь он не знал, что делать. Первой мыслью было поджечь кол от горящей сумки, и хотя это далеко не самый надёжный вариант, придумывание нового плана займёт слишком много времени. Каждая секунда на счету. А нэкрис уже почти избавился от застрявших в черепе сосулек. Он обломал всё то, что торчало снаружи, и теперь яростно царапал внутреннюю часть пасти, когтями превращая лёд в рыхлый снег. Говард приказал Бэкки раскрыть сумку и намотать на щепу. Та послушно выполнила приказ, и вскоре пламя обуяло обломок полки. Нэкрис к этому моменту уже опомнился. В его голове не осталось и следа от ледяных шипов, теперь об этом напоминали только сквозные дыры в челюстях, сочащиеся гноем. Монстр снова смотрел на так внезапно для него ожившего упыря, и по глазам читались самые что ни наесть первобытные звериные безумие и ненависть. Ярость кипела в нэкрисе, и теперь он готов был растерзать врага на самые мелкие кусочки, выпотрошить без остатка и втоптать в бетон. — Ну! Вперёд, сучье отродье! — Крикнул вампир, чтобы в который раз спровоцировать монстра. И в который раз это сработало. Нэкрис побежал на врага, всего за три шага пересёк всю длину небольшого помещения и размахнулся, намереваясь этим ударом лапы уже не отбросить упыря, а разрезать на ломтики. Воспользовавшись тем коротким моментом, когда брюхо твари было открыто для любого удара, Говард поудобнее перехватил горящий кол, прицелился примерно в ту область грудины, где, по его представлению, находилось сердце, и вонзил своё оружие более чем наполовину. Нэкрис тут же замер, так и не нанеся удар. Его сковала судорога. Значит, попал. — Передай от меня привет своему хозяину, — Прошипел Говард заранее заготовленную для этого момента пафосную фразу и ударом сапога затолкал горящий кол полностью в тело твари. Нэкрис пошатнулся, сделал шаг назад. Ненависть в глазах пропала. Теперь было только недоумение и удивление. Как так? Он был повержен? Никакого страха нэкрис не испытывал — не умел, но он совершенно не понимал, как это произошло. Ещё несколько неуверенных шагов. И ни единого звука не доносилось из пасти. Монстр зашатался, словно пьяный, и начал оседать. Из ещё не затянувшейся раны на спине поднимался огонь. Шкура опускалась, теряя опору. Сгорающие органы освобождали место внутри, и вскоре нэкрис просел, как сдутый батут, и свалился на пол, затихнув. Бэкки и Говард с облегчением выдохнули. Теперь битва окончена. — Он… всё? — Неуверенно спросила готка после недолгого молчания. — Всё… — Прошипел с отвращением упырь и пнул сдохшую образину в морду, — Больше не функционирует, монстр Франкенштейна херов. Зуб за зуб, сердце за руку, мразь. Последовал ещё один пинок. А затем ещё. И ещё один. Говард в пылающей ненависти к искалечившей его твари пинал безжизненную морду. Обрубок руки жалко и безвольно подпрыгивал с каждым новым ударом сапога, опускавшимся на голову врага, который уже не мог ничем ответить. Каждое движение отдавалась кошмарной болью во всём теле, но вампир продолжал изливать свой гнев на жилистое тело. И остановился он только тогда, когда от морды нэкриса осталось лишь месиво из гниющей плоти, чёрной сукровицы и осколков черепа. Хоть он и был слаб до изнеможения, ударам всё ещё хватало мощи, чтобы размазать тело в кашу. После этого упырь потихоньку успокоился и опустился на колени, в очередной раз закашлявшись кровью, что забила горло. Ребекка смотрела на это молча и с придыханием. Она боялась этого рваного, однорукого вампира, пережившего такое издевательство и теперь выместившего злобу на беззащитном трупе. Но откашлявшись он не стал снова топтать останки монстра, а вполне спокойно вытащил из остатков башки монстра нож, встал и обернулся. На девушку смотрели пустые, словно только что умершие зелёные глаза. Вернее, даже не на девушку, с сквозь неё. — А парни? — Безучастно спросил он. Бэкки спохватилась и кинулась к своим спутникам, не обращая внимания на раны в боку и спине, которые ей оставили когти монстра. Эрен всё так же лежал на полу, не открывая глаз. От давления он потерял сознание и до сих пор не очнулся. Его нога представляла собой страшное зрелище: ошмётки мяса на голени и свалявшиеся лоскуты кожи неравномерно прикрывали белеющую кость. Придётся ампутировать. Говард подумал об одноногом пирате и нервно хихикнул. Слишком нервно. — Эрен! Эрен! — Кричала в лицо будущего рыжебородого пирата ведьма и хлестала его по щекам, — Очнись, идиот! — Сама дура… — Слабо простонал парень, не открывая глаз, и через силу ворочал головой. Бэкки обняла его за плечи, смеясь, и только потом с ужасом заметила то, что осталось от ноги её друга. — О боже! — Воскликнула она, — Твоя нога! Ты в порядке? Словно от понимания идиотизма этого вопроса норвежец ещё громче застонал. Хотя и было понятно, что на самом деле это из-за резкого осознания боли. Благо хоть не орал как резаный. Хоть, по сути, Эрен сейчас и был по-настоящему резаным. «Сильный духом, однако» — отметил вампир. Но ему ещё предстояло вернуться домой, а с фаршем вместо ноги это было весьма и весьма проблематично. И всё же, Эрен держался молодцом. А что с Майком? Подковыляв на вновь начавших слабеть ногах к черноволосому парню, упырь посмотрел в красные от лопнувших сосудов глаза. Майк лежал на спине и почти не шевелился. Кровь струилась из носа, изо рта и даже, казалось, из уха, глаза были ею налиты, и сомнений в том, что внутреннее кровотечение тоже терзало тело парня, не было. Он пускал алые пузыри при каждом слабом вздохе. — Умираешь? — Прямо и резко спросил Говард, понимая, что нет смысла фамильярничать теперь. Чернявый слабо кивнул и тут же закашлялся, брызгая алой жижей и надувая багровые пузыри. — Не бойся, скоро всё закончится… Прости меня, парниша… Говард опустился на колени рядом с плюющимся и пускающим красную пену подростком, пошарил единственной оставшейся рукой на поясе. Бэкки, только усадив Эрена к стене, посмотрела, как упырь достаёт нож возле Майка, и подскочила к нему, пытаясь схватить вампирскую руку. — Ша! — Прикрикнул на девку упырь, оттолкнув её в сторону, — Не лезь. Жить надоело? — Ты что удумал, урод? — Уже впадая в истерику залепетала Бэкки, — Убить его хочешь? Не смей! — Он уже умирает, гений, — Проскрипел Говард, — Я хочу избавить его от мучений. — Нет! Даже не думай, упырь! Не позволю! Упырь опустил нож. Ему оставалось только смотреть, как девушка, упав на колени, прижимает к себе умирающего брата. Тот пытался стонать, но даже этого у него не получалось. Видимо, лёгкие пострадали очень сильно, раз он даже не мог издать звук, чтобы показать сестре, насколько она увеличивает его и без того невыносимую боль. — Майки, Майки… — Жалобно причитала готка, всё крепче обнимая парня, — Держись, мы поможем… не умирай. Говард с раздражением вздохнул. Честно говоря, Майка ему было жаль намного больше, чем его сестру. Ведь он прекрасно понимал всю ту боль, что парень испытывал, и знал, что человеческий болевой порог в разы ниже его. Майк теперь был обречён, и вампир просто хотел избавить его от этих предсмертных мучений. Но Бэкки, как видно, была убеждена в том, что парня ещё можно спасти и всё будет хорошо. Жалкие попытки убедить себя в счастливом конце истории. — Отойди ты, только хуже делаешь. Вампир схватил девчонку за шиворот и с силой оттащил её от брата. Та вырывалась, брыкалась, но не могла избавиться от крепкой хватки Говарда. — Пусти! Пусти! Урод, ненавижу! — Кричала она. Урод, не обращая внимания на то, как накрашенные чёрным лаком ногти царапали его руку, и бросил пленницу к Эрену. После когтей нэкриса эти царапины даже не чувствовались. — Держи её, — Хрипло приказал Говард. Шотландец послушно кивнул и тут же обнял подругу со спины, зажав её руки. Упырь посмотрел в глаза парню и увидел в них ту же злость, что и в глазах Бэкки, но в то же время полное понимание. Действительно, Эрен был самым умным из всей троицы. От того ещё более непонятно, какого чёрта он, такой умный, попёрся с ними. Но всё же парень понимал, что Майка действительно нельзя спасти. Он молча кивнул упырю, не расслабляя объятий, из которых готка яростно пыталась вырваться, суча ногами по полу. Говард снова опустился на колени возле головы Майка и достал нож. На упыря смотрели большие красные глаза, наполненные такими же красными слезами. Смотрели с грустью, страхом и мольбой. — Ты готов? — Сочувственно спросил вампир, держа его за руку в знак неумелой поддержки. Майк опять едва заметно кивнул, почти не шевелясь. Да, он был готов. За то время, что он лежал и уже медленно умирал, захлёбываясь собственной кровью, парень успел всё понять и принять. Да и в таких адских муках, чудом не прикончивших его сразу же болевым шоком, при любых обстоятельствах единственное, о чём мечтаешь — смерть. Вряд ли Майк мог ответить что-то другое. — Прости… — Прошептал Говард и занёс нож над головой, но спустя секунду колебаний опустил. Вместо этого он содрал с культи застывшую корку, набрал в ладонь крови примерно на глоток и влил в рот парнишки. Тот застыл, в исступлении посмотрел на вампира и судорожно затрясся. На несколько секунд Говарда посетила надежда, но вскоре Майк затих. Отмучался. В этот момент вампир словно лишился ещё одной частички своей проклятой души. Его сестра кричала и вырывалась из рук Эрена. Упырь кивнул рыжему, что можно отпустить, и тут же девчонка коршуном кинулась к телу своего дорогого братика. Она заливалась слезами, размазывая тушь, обнимала труп и проклинала убийцу. Тот, в свою очередь, развернулся и побрёл в кабинет Каспара. Теперь уже всё было окончено, ему оставалось только забрать, что хотел, и уйти. Рано или поздно Эрен с Бэкки выберутся с фабрики, всё равно монстр им больше не угрожал. Лучше больше не попадаться им на глаза. После того, что упырь сделал, на благодарность можно не рассчитывать. Даже от самого Майка, наверное. Не успев сделать и пяти шагов, Говард согнулся под ударом ножа в спину где-то ниже лопатки. Это была Бэкки, как он и ожидал. — Тварь! — Бросила она, не намереваясь продолжать драку. Говард вздохнул. Вытащить нож из-под лопатки не представлялось возможным. Но девушка не собиралась убивать ненавистного ей монстра. Скорее, просто таким образом выместила на нём отчаянный гнев, зная, что он всё равно не умрёт. — Простите меня… — Искренне извинилась тварь с глубокой виной и жалостью в голосе, — Я не смог спасти всех… — Ты сделал что мог, — Эрен неловко и грустно улыбнулся, — Но вспоминать это всё равно больно… — А я и не буду его вспоминать, — Бросила Бэкки, — Убирайся, мразь. — Домой дойдёте? — Пропустил очередной поток ненависти упырь, обращаясь к рыжему, и тот коротко кивнул, — Отлично. Прощайте, ребята. Он поплёлся прочь, стараясь не думать о произошедшем. Казалось бы, подумаешь, ещё один человечишка подох от лапы страшного монстра. Разве редко это происходит в Гримтауне? Но почему тогда всё внутри ноет? Говард и не знал этих троих, но чёрствое сердце болело за каждого. Каждый чего-то лишился сегодня: Эрен — ноги и друга; Бэкки — брата; Майк — жизни. И вряд ли они после такого останутся прежними. И уж точно не захотят больше видеть того, по чьей вине их товарищ умер. А сам он жалел о своём человеколюбии как и каждый подобный раз, когда возле него погибал кто-то невинный. Ведь не впервой его сопровождает смерть, и пора бы уже привыкнуть, да всё никак не получалось. Всегда Говард терзал себя угрызениями совести по этому поводу, пусть некоторые и были убеждены в её отсутствии. Наверное, было бы куда проще, если бы упырь поддался своему пренебрежению и относился к людишкам так же, как к ним относятся почти все нелюди. Но не мог он, никак не мог… В кабинете Каспара его ждала желанная ранее, но теперь уже почти не нужная награда. Единственной рукой упырь, расшатав, вытащил свой любимый кинжал из виска некроманта. Изогнутое, похожее на змеиный клык лезвие с зазубринами на тыльной стороне блестело серебреным напылением. Таким удобно нечисть пырять, но только исподтишка. Этот кинжал был больше памятью, чем оружием, и в ход пускался редко. Поискав глазами, Говард увидел свою сумку с полезной мелочью, висящую на крюке около письменного стола. И как он его туда повесил? Уже и не помнит ведь. Подошёл, снял с крюка и накинул на плечо. Убрал кинжал на пояс. Сразу стало как-то теплее. Когда на плечи поверх нового плаща лёг старый, тело окутал уют и даже боль словно отступила. Затем возле шкафа отрыл из-под щепок и обрывков книг тот самый короткий меч, который выронил, когда влетел в кладезь тайных знаний. Ещё раз пожалел о такой страшной потере стольких книг и убрал меч в ножны. Ну вот, теперь всё, что принадлежало ему, упырь забрал. А вдобавок ещё и нож, торчавший из спины… — Где же оно… — Бормотал Говард, ища что-то. На самом деле, он успел забыть, что искал, и хотел просто найти что-то полезное или хотя бы дорогое. Искал, честно говоря, спустя рукава. Спустя рукав… из головы всё не шли глаза бедного Майка. Ведь можно же было спасти, обратить в вампира… но паршивое это дело. Процесс обращения болезненный, и не каждый может его пережить. И Майк не пережил. А если бы и пережил, то что? Само по себе бытие упырём отнюдь не самая счастливая участь. Особенно на первых порах, когда ты слаб и даже перевоплотиться в звериную форму не можешь. Говарду с этим повезло — не обращённый он, родился таким. Уже больше сорока лет как упырь, и многому научился. Да всё равно часто страдает. И уж бедному чернявому парню он точно не желал такой участи, тем более через обращение. Он отчаянно хотел спасти умирающего парня, но упыриная кровь лишь добила беднягу. Краем глаза Говард заметил что-то блестящее со стороны трупа Каспара. Обернулся и тупо уставился на источник блеска. — Медальон… На шее некроманта видно было золотую цепочку, а на груди лежал золотой медальон круглой формы. Красивый, с искусной резьбой по краям и крупным драгоценным камнем в центре. Поначалу вампир решил, что перед ним алмаз, но, приглядевшись, отверг эту мысль. Гранение самоцвета больше напоминало изумруд, но цвет был вовсе не изумрудный, а серый. Словно грифель карандаша, серебряно-серый лоснящийся самоцвет блестел, пытаясь привлечь внимание упыря. И ему это удалось. Говард, пошатываясь, подошёл к трупу и резким движением сорвал медальон с шеи Каспара. — Извиняй, мудила. Тебе уже не надо. Ответа вампир не ждал, но мертвец пошевелился. От рывка голова повернулась набок, иссохшая кожа заскрипела, нижняя челюсть свесилась, образовав некое подобие кривой улыбки. Труп без глаз будто смотрел на упыря и насмехался над ним. Вот же урод, даже мёртвый и то умудряется раздражать. Со злости Говард пнул гаденькую улыбку сапогом. Послышался сухой треск. Челюсть сломалась и перестала улыбаться, голова отвернулась. Так-то лучше. Говард поднёс находку к лицу. Да, определённо это весьма дорогая вещица. Кто угодно за это может отдать много денежек. Да только продавать медальон упырь не собирался. По крайней мере, пока не убедится, что его нельзя нигде использовать. Уже можно и уходить, в принципе. Так Говард и поступил, забрав с собой ещё парочку книг, которые посчитал наиболее интересными, и несколько баночек с алхимическими ингредиентами. Робу понравится. Сумка, не предназначенная для больших грузов, вздувалась от таких «богатств». Несмотря ни на что, Говард был доволен и уходил с торжеством. С четырьмя сквозными дырами в пузе, ножом в спине и без руки, но торжествующий. Продолжалось это не долго. В коридоре на одном из поворотов вампир встретил Бэкки и Эрена, медленно плетущихся куда-то в поисках выхода. Девушка поддерживала норвежца под руку, и тот двигался осторожными короткими прыжками на единственной целой ноге. Говард при встрече не стал смотреть им в глаза, а отвернулся и пошёл дальше. Всю дорогу домой он вновь терзался мыслями о несправедливой участи ребят, просто оказавшихся не в том месте. Ну да что это даст… нужно будет оборвать уши Тиму за его шуточки. Ему-то что, бросил людишек умирать, да и чёрт с ними. Но вампир этого так не оставит. Поговорит с тёмным эльфом по-своему… Дома он в изнеможении скинул с себя сумку и повалился на свою кровать, почти сразу погрузившись во тьму забвения. Он не видел, как под ним растекается кровь, не слышал изумлённые возгласы только что вышедшего из ванной ликана и не думал ни о чём. Потом нужно будет снова сходить на фабрику и стащить всё самое дорогое, но это потом. На ближайшие несколько месяцев вампир хлебнул приключений достаточно. Хватит с него…