Игра

      Сэллиан был неутомим. Его сияющие ухмылки прослыли на всё королевство самыми соблазнительными, лёгкий характер и прекрасные шутки могли завоевать самое чёрствое сердце, и даже большинство солдат, с которыми он был знаком, зачастую считали один только взгляд бесстрашного капитана благословением. Помимо безупречной военной репутации, Сэллиан славился своими задорными песнями и довольно откровенными танцами. Словом, очень весёлое и озорное существо был Сэллиан.       Обычно.       А теперь он сидел, обхватив колени руками, зажмурившись и позволяя круглым сияющим каплям катиться по щекам. Теперь ему было страшно.       Тихие шаги прозвучали за спиной, и Сэллиан вздрогнул, но не обернулся, точно зная, что увидит этот непривычно мягкий, полный сочувствия взгляд. Меньше всего на свете он хотел этого.       — Я могу остаться?       И этого тона он не хотел ещё больше. Лучше бы ему резко велели возвращаться к работе — так он хотя бы мог собрать себя по кусочкам и сделать вид, что всё уже в порядке, — но нет, и теперь ему ещё больше хотелось плакать. Тем не менее, Сэллиан кивнул. И, молча выслушав следующую череду шагов, уловил краем глаза огненную рыжину.       Не то чтобы он не узнал своего визитёра по одной только походке…       — Ты хотел составить план атак сегодня, — хрипло заметил он.       — Я свалил всю работу на Тауриэль и полностью освободил вечер, чтобы залезть в твою голову.       — Фисэмар… — поморщился Сэллиан.       — Ты позволил мне остаться, зная, что придётся выслушивать нотации. Выслушивай.       — А если нет? — огрызнулся он.       — А если нет, я перекину тебя через колено и отшлёпаю, совсем как мальчишку.       Он даже улыбнулся бледно невозмутимости этого голоса и правдивости слов. Его наставник никогда не шутил о таких вещах, но иногда выходило забавно.       — Тогда я согласен на контакт.       — Отлично, спасибо. Ты не расскажешь мне, что у вас было с этим юношей?       Сэллиан даже побледнел. Фисэмар спрашивал удивительно, невероятно ласково для себя, но в его голове это почему-то прозвучало резко и бесцеремонно.       — Я… — он попытался вздохнуть, но ком в горле впустил в лёгкие очень мало воздуха. По щекам опять заструились слёзы. Фисэмар не трогал его, давал время — хоть столетие, если понадобится — и это была единственная утешительная вещь за последние сорок восемь часов. — Он…       Нет, это было не мимолётное увлечение, не обыкновенный его короткий роман — искренний, но заканчивающийся там, где начинаются обыкновенно серьёзные отношения, — не одна из тех историй, когда герои любят друг друга три дня, три месяца или три года. Сэллиан любил этого юношу.       Сэллиан любил быть рядом с ним, даже в патрулях, под градом стрел, любил целовать его, заплетать его волосы, петь ему лучшие из своих песен… Любил всем сердцем, так, как только мог любить и влюбляться.       А потом… Потом Амариэль была вынуждена застрелить его. Убить, чтобы только он не мучился ещё многие часы. Собственноручно. Она протащила его тело на себе через весь лес, чтобы только упасть на колени перед лучшим своим другом и умолять о прощении.       Сэллиану было не в чем её обвинить. Его принцесса сделала всё, что могла.       Начался дождь. Фисэмар встал, молча схватил воспитанника за шкирку и оттащил к ближайшему дереву. Тот вяло сопротивлялся и молчал.       — Я не могу так! Не могу! — вскричал наконец Сэллиан, спрятал заплаканное лицо в ладонях, и его плечи болезненно дрогнули. — Кто вообще захочет жить вечно, если… Любовь должна умереть?!       Фисэмар молча притянул его к себе и заключил в самые крепкие, тёплые и долгие объятия в своей жизни.       — Тсссс… Тебе больно, я знаю. Я знаю. Ты можешь плакать, ты должен плакать, пожалуйста, Сэллиан. Ах, бедный ребёнок… Pen-nethh mir nin! Не бойся. Любовь, как и мы, бессмертна.       — Как бы то ни было, война не место для любви, здесь нет ни единого шанса на любовь! Невеста Тинтур… Кили. Леди Эллериан… Помнишь, что было с королём после её смерти?..       — Помню, — тихо сказал Фисэмар. — И мы с тобой не должны допустить того же.       Игнорируя взгляд наставника, Сэллиан вырвался, вышел из-под густой кроны, распрямился под серыми столбами дождя и тихо, медленно пропел:

Любовь витает в воздухе, но Смерть дышит в спину. В головах бушует ветер, в руках сверкают мечи. Теперь уже нет смысла тебе притворяться сильным: Или иди, умирай в сражении, или сиди молчи. Любовь витает в воздухе. Как долго она продлится? Немного до конца осталось каждому из нас. Теперь уже нет смысла тебе любить и даже влюбиться, Разве только в первый, и он же — последний раз. Любовь витает в воздухе, но так далеко, однако… Даже жаль, что ей нужно жертвовать только ради войны. Ты вырываешь из сердца все чувства — не нужно теперь плакать. Вместо них мечи и острые копья нам даны.