Ферштейн

Ничего не выходит. Достоевский лишь на нервах. И постоянно смотрит на Дазая, хоть и не вольно. Что же делать? Осаму и так ловит на себе взгляд Фёдора. Да и мысли о Иване, который остался дома в слезах. Он даже не хотел попрощаться. Просто лежал с закрытыми глазами. Но… решение есть. Правда есть. Разве? — Дазай-сан, можешь мне помочь советом? — Фёдор впервые решил так прямо заговорить с коллегой. Осаму оторвал взгляд от бумаг и посмотрел на русского. — Совет? От меня? — Осаму был весьма обескуражен. От Фёдора он не ожидал подобных слов. Может поэтому он и смотрел на него так? Всегда у нас Достоевский весь такой скрытый. Весь из себя в работе. А последнее время он даже не сидит до самого утра, до изнеможения. Спешит домой. — Чем же мне помочь? — Не сочтите за грубость, но я знаю,что у вас есть опыт, в плане женщин. — Достоевский сделал паузу, да сел на пустой рабочий стол. Смотря чуток с высока на кареглазого — Я, так сказать, поссорился с дамой моего сердца. И не знаю как быть. Она... Она обижена. — Вы меня удивили, Фёдор. — Дазай и не думал, что у Федора будет время на женщин. И он весьма польщён тем, что совет просят у него. Пока сам шатен был брошен не так давно. — Что-ж, не могу вникать в личную жизнь и задавать неуместные вопросы...По типу, каким был корень конфликта? — Думаю, вы правы, свою личную жизнь не люблю обсуждать. — Достоевский посмотрел на рукав своего халата. Да что-то подбирал в голове. — Дело в том…она… хочет, так сказать, больше проводить времени в не дома. Однако, вы сами понимаете, работа. Ну и вечером, гуляли. И так же было неприятная ссора. — Так, — Дазай отодвинул блокнот и кресло, что на колесиках, перекатился до Фёдора вплотную. Даже нагло раздвинул ему худые ноги. Так чтобы тот был меж них. Выглядело со стороны паршиво. Что он себе позволяет? — Вы не против же? — Обязательно в такой позе? … Ладно. –Фёдор поддался назад. И ждал ответа от Осаму. Как же противно. Значит сплетни не врут? Он может приставать и к мужчинам? Но не важно. Фёдор не лучше. В свои почти тридцать девять, играется с телом двадцати-летнего. Но не в пошлом плане ведь. — Не думали устроить романтический ужин? Подарок? Женщины любят украшения либо мягкие игрушки. — Дазай игнорирует то, как Фёдор брезгливо смотрит на того. — А может она любит внимание, по типу душевных разговоров? Если у неё не было отца, то она будет искать в вас того мужчину, что должен был заботится о ней в детстве. Понимаете? — Разговоры… Отец… Ужин. Подарки. — Повторял Фёдор. Всё-таки в этом есть смысл. Поговорить с Ваней? Он до этого молчал. Накормить ужином… готовит Федор плохо. Заказать? Он не доверяет доставкам. Тут подумает. Игрушку он купить может. Но самое главное, что Дазай не будет думать, о Федоре как о том, кто подстроил это всё. — Да и если вдруг все настолько плохо, то твоей пассии не помешает хороший секс. Осаму пожав плечами хмыкнул, а Достоевский отвёл взгляд, поджимая губы. Это звучало до жути паршиво и по детски, да только шатен, который сейчас с ухмылочкой глядел на него снизу вверх, наверное знает больше... И понимает тоже. Сколько там было девушек у Дазая за все это время? — Как она выглядит? — Дазай скрестил руки и улыбнулся, нарушая повисшую тишину. — Любопытно, какой у вас вкус. Может фотография есть? — Высокая блондинка, холодный блонд, голубоглазая... Она славянской внешности. Я считаю русских девушек очень красивыми и они меня прилекают. — Достоевский «перешагнул» коллегу и встал на ноги. — Ну не плохо, не плохо. Блондинки очень даже ничего. — Не уж то наш Осаму сейчас о Доппо задумался? Может быть. Пора бы и кофе выпить да «свою блондинку» навестить. — Надеюсь, вы сделали выводы? — Конечно. Было весьма познавательно. Благодарю. Достоевский попытался наигранно улыбнуться, но вышло это паршиво, оголились лишь верхние клыки. Осаму же лучезарно улыбнулся, у него это выходит до жути хорошо, обаятельный, открытый, возможно не только по девушкам. Подметил про себя Достоевский, открывая блокнот, что был заполнен записями об исследовании реагентов, но часто все мысли и слова на японском перебивались выводами и явными мыслями о Иване на русском.

***

— Куникида! — Дазай с ухмылкой присаживается на стол Куникиды, парень недовольно вздохнул, переводя взгляд на возлюбленного. — Чего тебе?— Спрашивает Куникида, пока Осаму ласково всучивает ему кружку с черным кофе, крепость которого чувствовалась наверное за километр, блондин вздыхая делает глоток, в попытке взбодриться после бессонной ночи. — Ещё слабее бы сделал. Недовольно ворчит Куникида, пока шатен рядышком с недоумением глядит на него, отпивая из своей кружки тоже. — В смысле? Тебе надо такой кофе, что бы сердце от одного глотка остановилось? — Ну не настолько конечно. Просто привык к кофе по турецки. — Учёный пожимает плечами и вновь делает глоток,устало вздыхая. Куникида хочет спать, он готов вырубиться прямо на столе, его глаза слипались, а кофе кажется наоборот все силы отнимает, а Дазай же был бодр и ясен, как лучик солнца, хотя не спали оба. Почему так "повезло" именно Куникиде, он все понять не может, несправедливо. — Кстати! — Начинает Дазай раскидывая руки. — У нашей крысы девушка появилась, прикинь? — Ну появилась и появилась чего бубнить? Ему не пять лет же. — Это да! Возможно мне даже завидно. – Почесывая затылок начинает Дазай, ловя на себе злобный взор Куникиды, чье настроение испортилось из-за этой фразы в разы, но выяснять отношения на работе точно не нужно, Дазай получит пиздюлей чуть позже,но не суть. — Кхм. Шучу я. Осаму складывает руки у груди и продолжает. — Дал я ему пару советов как с девушками быть, да и оказывается, он у нас холодных блондинок любит, мне тоже нравится блондинки, но скорее пшеничный. Шатен с ухмылкой наклонился ближе к Доппо, проводя забинтованной рукой по светлым волосам, распуская растрёпанный пучок и выпуская из его плена до ужаса длинные и притягательные локоны Доппо, покрывая того ярким румянцем от смущения. — Думаю, ты лучшая блондинка здесь. – Дазай провел рукой по рельефному подбородку Доппо и прикусил мочку его уха пока никто не видел и они в кабинете одни. — Люблю тебя. – Добавляет шатен, чмокая возлюбленного в висок и опять проходя рукой по светлым волосам, уж больно они необычны. Дверь с скрипом закрывается и Куникида остаётся с собой наедине, притрагиваясь к своему уху, но тут же отпрянул от него, как только в помещение зашла высокая коллега, что с некоторым презрением оглядела Куникиду, но он мигом стал вновь серьезным и строгим, будто ничего и не было.

***

Советы Дазая и вправду заставили задуматься. Достоевский в своей манере выписал все предложения, его сильно возмущало предложение дать "женщине" хорошего секса дабы все наладить, возможно это и сработает с бесхребетным существом,но с Иваном... Маловероятно, хотя очень даже хотелось. Ужин... Может быть... Но сойдут ли типичные полуфабрикаты в красивой обёртке за ужин? Задумался Федор, грызя карандаш и вслушиваясь в шорохи и шаги со стороны двери. Иван хотел на улицу... Он часто об этом говорил, наверное он сейчас стеклянно смотрит в окно. Ночь уже подступала, небо было покрыто серыми тучами,по окнам бил слабый дождь. Достоевский снимая свой халат, собирал черную, кожаную сумку, что выдавала в нем человека обеспеченного. Дазай же пока не торопился ехать домой. В последнее время повисло ощущение, будто эти двое поменялись местами. Теперь Дазай не спешит домой, все сидит в попытках оправдаться перед начальством, бесполезно. Федор просто знает,что все это бесполезно. Премии у Осаму не будет, хотя он ее когда-то получал? Начальство не потерпит потери, жаль Дазая, что решил начать думать о своей работе только сейчас,оставаясь допоздна, засыпая прям за столом, выпив очередную чашку отвратительного кофе, пока Куникида его не разбудит. — Чего, уже к своей блондинке мириться идёшь? — С улыбочкой спросил Осаму,устало подпирая подбородок. Достоевский лишь кивнул, надевая свой черный плащ, что делал его похожим на маньяка из старых фильмов. — Ясноооо. — Шатен хмыкнул, зевая и вновь приступая за работу,на последок Дазай лишь сказал. — Приятного тебе вечера! Русский мог лишь нахмурить брови и уйти, Дазай—идиот во плоти, кто вообще додумался его на работу брать?

***

Иван напряжённо глядел на свои ноги, сжимая неудобную одежду. Гончаров жалко хныкал, боялся смотреть вперёд, на ночную дорогу в сквозь пелену темноты виднелись яркие точки света, страшно. Достоевский крепко сжимал руль,следил за дорогой иногда поглядывая на Ивана, что будто окаменел, боялся. — Мы приехали. — Вздыхая сказал Федор, отстёгивая ремень безопасности, мягко проходя по светлым волосам парня, вызывая у него сдавленный вздох. Оба приехали в небольшое кафе где-то на окраине городе,здесь редко кто бывает, но еда тут неплоха и довольно дёшево. Район был темный, холодный, света в окнах совсем не было, только яркая вывеска заведения с редкими перебоями освещала пустую улицу. Дверь скрипнула, и Фёдор медленно вошёл внутрь кафе, помогая Ивану переступить порог. Возможно, эта идея не самая лучшая, однако когда твой партнёр чуть ли не умирает морально, а ты ничего с этим поделать не можешь — придётся что-то предпринимать. — Ваня, садь за этот столик.— Достоевский показывает пальцем на место у окна,попутно снимая с себя куртку и ушанку. Что же, порадовать свою "женщину" он не против, но получиться ли? Сев за светлый столик, парень достал меню и перевернул в сторону блондина. — Выбирай. Что хочешь поесть? Иван неуверенно посмотрел на бумажку,выдыхая. — Я не хочу есть. — Хочешь. Значит, я выберу за тебя.— брюнет поводил пальцем по надписям, а после подозвал официанта и произнёс: — Крем-суп и данго, пожалуйста. Официант записал все и ушел, оставив пару наедине. — Данго? Это такая сладость? — Да,все верно. Она достаточно вкусная.—подтвердил Федор, мимолётно облизывая губы. Это должно порадовать его, так? Как сказал Дазай, было бы неплохо устроить ей романтический ужин, и это именно то, что он делает. Тогда почему атмосфера такая напряжённая?