Пробуждение Мангекьё Шарингана

      - Собери тех, что размещены в левом крыле, и приведи их сюда. Я пойду заберу остальных. - Мадара встал с ветки, на которой они сидели, и поправил свой оружейный пояс.       - Почему? Они должны следить за передвижениями врага и отчитываться перед военным советом.       - Фуума разбили лагерь, и там не будет движения до сумерек. Мы можем отступить и встретиться с ними завтра на поле битвы, или мы можем разобраться с ними сейчас. Разбив лагерь, они сами создали для нас эту возможность.       - Это не тот план, аники…       - Появилась возможность, это гораздо важнее, чем какой-то план. Просто делай, как я тебе сказал.       Изуна мрачно посмотрел на него и нерешительно поднялся на ноги.       Было ясно, что он разрывался между официальным приказам и указаниям брата. «Ах, Изуна, быть послушным непросто, а? Ты должен выбирать, кому подчиняться». Мадара понял, что ему нужно подтолкнуть его ещё немного.       - Изуна? Просто будь осторожен, - сказал он.       Изуна фыркнул и прыгнул на ветку. «Работает каждый раз». Не то чтобы Мадара искренне не беспокоился о безопасности своего брата. Только то, что он велел ему быть осторожным, всегда служило лучшим стимулом. Изуна раздражался и делал всё, о чём шла речь.       У этой стратегии было также дополнительное, скрытое преимущество - Мадара мог озвучивать свои опасения, не чувствуя стыда. Было так приятно время от времени говорить о том, что он чувствовал.       Добрая дюжина шиноби Фуумы охраняла периметр, но они были быстро устранены. Достаточно было снять вырубить одного из них и скопировать его внешность. Мадара поблагодарил богов за то, что в его отряде есть человек, обладающий навыками реалистичного гендзюцу. Он наделил точной внешностью убитого охранника нескольких членов своего отряда. Они легко вошли в свой диапазон гендзюцу Шарингана, чтобы уничтожить оставшихся вражеских ниндзя.       Мадара ждал со своим отрядом на смотровой площадке над лагерем.       Он ненавидел посылать Изуну так близко к вражескому лагерю, но его способности были уникальными и решающими для успеха плана. Все остальные были пользователями Огня.       Точно так же, он постоянно держал Изуну в поле зрения, и, наблюдая с высока, Мадара был уверен, что сможет обнаружить любого противника, приближающегося к его брату.       Изуна достиг назначенной позиции. Мадара мысленно сосчитал до десяти, сфокусировал свою чакру и подал сигнал. Шесть струй огня вырвались из-за его спины и присоединились к его пламени. Как одна колонна огня они обрушились на вражеский лагерь.       Пламя достигло первой палатки и быстро распространялось. Они продолжали подпитывать огонь, но одной их силы было бы недостаточно, чтобы справиться с задачей достаточно быстро. Это была функция Изуны. Мадара увидел, как его брат собирает печати. Пожар взорвался. Между палатками проносились порывы ветра, мощные, но достаточно искусные, чтобы не задуть ни одно из меньших огней. Ветер раздувал пламя и заставлял его гореть белым. А затем синим.       Палатки, кусты, ветки деревьев - все рассыпалось в аду. Те ниндзя, которым удалось выбраться из палаток, уже были в пламени, и огонь, управляемый Изуной, преследовал их. У большинства даже не получилось.

***

      - Я хочу увидеть, как ты выглядишь.       - Я ни за что не позволю тебе включить свет.       Комачи недовольно фыркнула: - Боишься, что не сможешь убежать достаточно быстро?       - Я уже достаточно настороже днём. Неужели это так сложно понять?       Она замолчала, и Мадара поклялся, что она надулась.       - К тому же я пока не хочу уходить.       - Хорошо. Иди сюда, тупица, - наконец выплюнула она.       Мадара двинулся к ней, так что он присел рядом с ней. Комачи слепо ухватилась за его плечо, похлопала по нему, чтобы понять, что это за часть тела, и поднесла руку к его лицу.       - Не двигайся. Может, так я смогу понять. - Её вторая рука последовала за ней. Она поочерёдно водила пальцами по его лбу, вдоль бровей. Мадара зажмурился, чтобы она провела рукой по его векам. Комачи провела большими пальцами по его скулам, в то время как остальные пальцы прошлись по его челюстям.       - Это вообще не работает! Это чушь! Я не могу представить, как ты выглядишь… - сквозь её раздражение сочилось разочарование. Она переместила руку к середине его лица, так что её пальцы коснулись его рта.       Когда она собиралась отодвинуться, Мадара поймал губами один из её пальцев. Лишь малейшее сопротивление, но оно остановило её движение. Он этого не ожидал, он хотел только ещё больше разозлить её. Но её прикосновения заставили его задуматься о неожиданных действиях. Он приоткрыл губы и прикоснулся языком к кончику её пальца. Она не убрала руку. Он провел языком по кончику пальца. Она всё ещё не отходила. Он чувствовал её любопытный вкус, Мадара не припомнил, чтобы когда-либо сознательно пробовал на вкус человеческую кожу. Пот, да; кровь, очевидно, тоже; ему нравился их солёный вкус. Но это было по-другому, вкус не был чем-то особенным, скорее терпким, но осознание того, откуда он исходит, воодушевляло. Он посасывал, поймав кончик пальца зубами. Комачи издала странный звук, что-то среднее между вдохом и хныканьем. Полное отличие от её обычного сдержанного поведения. Похоже, он наконец-то одержал верх, хотя ему было не совсем понятно, почему это так. Теперь вполне уверенно, он провёл языком по её пальцу, а затем вернулся к его кончику. Другая рука Комачи безвольно упала ему на плечо. Мадара лизнул ещё один ее палец, а затем погрузил его в рот. Комачи ахнула и схватила его за плечо. Он не переставал посасывать, и она впилась ногтями в его лопатку с удивительной силой. Что-то толкнулось внутри него, он не был уверен, раздражение это или что-то ещё, но он схватил её за запястье и скрутил ей руку так, что она упала на спину, когда её тело рефлекторно избегало травм суставов.       Мадара приземлился на неё, потому что не отпускать её запястье внезапно показалось хорошей идеей. Она совсем не сопротивлялась, будь то хватка на запястье или касание пальцев. На этот раз Мадаре захотелось, чтобы она шевелилась. Он подозревал, что чувствовать, как её тело движется под ним, будет очень приятно. Но она этого не сделала и только лежала, тяжело дыша. Даже без Шарингана, даже с закрытыми глазами он мог сказать, где были её губы, по дыханию, которое он ощущал на своем лице. Он не знал точно, что ему нужно от неё в этот момент, поэтому он наклонился и поцеловал её.       Это было тогда, когда она отреагировала, пытаясь избавиться от него, но Мадара просто убедился, что именно он хочет. Он почувствовал сосок сквозь тонкий халат и теперь хотел добраться до него.       Он потянул за пояс, но узел только затянулся, поэтому он распахнул мантию Комачи и оставил цепочку поцелуев на груди до соска. Это было завораживающе - такой твердый камешек посреди всей этой мягкости. Он сунул его в рот и провел по нему языком. Комачи пыталась оттолкнуть его, но это было беспорядочно, так как она тряслась один раз за другим, синхронно с его поцелуями. Халат оказался распахнутым, так что, не останавливаясь изучать её грудь, он потянулся ниже ее талии. Так вот, это была неизвестная территория, он скользил пальцами по месту, которое было одновременно горячим и влажным. Комачи удвоила усилия, чтобы уйти от его руки.       - Тс! Осторожно! - Наконец вскрикнула она, когда, должно быть, сообразила, что он её не отпускает. Мадара остановил руку и посмотрел на неё.       Комачи глубоко вздохнул: - Ты понятия не имеешь, что делать, не так ли?       - Я разберусь с этим по пути.       - Эй! Подожди! Что ты имеешь в виду под словом "по пути"?!       Но Мадара не обратил на неё внимания, когда возился со своими брюками.       Она попыталась оттолкнуть его, но он крепче ухватился за её талию.       - Не сопротивляйся. Пожалуйста. Только не надо. - Он оставил поцелуй на тоненькой шее, пытаясь успокоить. - Это не принесёт ничего, кроме того, что затруднит.       Комачи медленно вздохнула, словно сдаваясь. Затем она переместила руки так, чтобы они лежали на его спине, и замерла.       Он действительно понятия не имел, но то, как он лежал, разместившись между её ног, казалось идеальным, просто правильным. Поэтому он прижался к ней, и в какой-то момент сопротивления больше не было, только тепло и напряжение. Ощущение, что его похоронили внутри неё… Это было всё, что он представлял себе, и даже больше. Он послал ей ещё один поцелуй в губы и задал ритм.       Дыхание Комачи было прерывистым, неровным и сопровождалось странными тихими звуками. Из-за этих шумов Мадаре показалось, что он слишком тяжелый, что он её раздавливает. Он хотел сказать ей, чтобы она терпела еще немного, поэтому он поднял голову и через Шаринган увидел её полуоткрытые губы и лицо, искаженное гримасой, которая была частично похожа на усилие, а частично на… концентрацию? И тогда его охватил оргазм.       Казалось, что он вдребезги разлетелся на кусочки и потерялся. Когда он достаточно протрезвел, чтобы подобрать детали, у него сложилось впечатление, что некоторые из них пропали. Что некоторые части его вошли в неё, чтобы остаться там навсегда.       Он тяжело дышал, ожидая, пока его сердцебиение нормализуется. Однако Комачи не собиралась давать ему передышку: - Получил то, что хотел?! Тогда слезь с меня и уходи! - Она двинулась под ним, пытаясь сдвинуть с места его вес.       Мадара снова сосредоточился на её лице. Покрасневшая, сердитая и… что-то ещё?       - Неужели для тебя это было так ужасно? - Он навис над ней, стараясь удержать вес на локтях.       Ему ответила тишина, когда Комачи повернула лицо в сторону.       - Я сделал тебе больно? - Должно быть, с его горлом что-то не так, потому что оно казалось сжатым.       - Нет, - невозмутимо ответила она.       - Тогда почему ты так зла?       Комачи глубоко вздохнул: - Я не боролась, не так ли? Я облегчила тебе задачу. Так что теперь сделай что-нибудь для меня и уходи.

***

      - У меня плохое предчувствие по поводу этой миссии, которую только что получил Мадара. Что это было? - Это был уже четвертый камень, который Изуна сбил с пути. Этот врезался в стену чьего-то дома. Изуне наплевать. - И я уверен, что ему это поручили только потому, что начальство разозлилось из-за этого действия с Фуумой.       Вараку засмеялся: - Держу пари, что это их рук дело. Я стоял достаточно близко, чтобы увидеть их лица, когда вы, ребята, вернулись. Это было немного забавно, весь отряд готовился к битве, все были взволнованы, или, по крайней мере, в моем случае, насрали в штаны, а затем вместо Фуумы вы, ребята, появляетесь! Сибу был в ярости! Он выглядел дураком перед всем кланом!       - И поэтому я волнуюсь. Эта провальная миссия - своего рода расплата.       - Не волнуйся. Он справится. Он всегда это делает.       - Я просто ненавижу то, что он идет один. Я хочу знать, что кто-то прикроет его спину.       - Прикрывать его спину? Даже если бы кого-то послать в одиночку, это было бы невозможно. Ты же знаешь, какой он.       Плечи Изуны поникли.       Вараку задумался, желая развеять беспокойство друга: - Было бы достаточно, если бы "что-то" защищало спину вместо "кого-то"?»       - Может быть… Это было бы лучше, чем ничего.       - Как насчет доспехов? Мы можем достать ему доспехи получше.       - Он никогда бы его не надел. Он с трудом переносит наши стандартные доспехи. Он говорит, что они ему не нужны. Что никто не настолько хорош, чтобы нанести ему удар.       Вараку фыркнул: - В какой-то момент он встретит оппонента, который заставит его пересмотреть своё мнение.       - Тогда он, вероятно, наденет их. Но не сейчас.       - Пойдём в мастерскую моего отца. Может, мы найдем что-нибудь, что привлечет твоё внимание.       - Действительно? - Лёгкая улыбка прорвалась сквозь мрак на лице Изуны.       Мастерская была загромождена. Незавершенные кунаи и сюрикены лежали в открытых сундуках, отсортированные по тому, насколько продвинуты они были в процессе производства. Обломки металла, цепей и других вещей, которые Изуна даже не мог назвать, заполняли другие ящики. На стене висели катаны, танто и другие более длинные лезвия, аккуратно расставленные, отделенные от хаоса.       Изуна огляделся: - Не думаю, что мы найдём здесь что-нибудь полезное…       - Как насчёт этого? - Вараку указал на большой гунбай, висящий на стене.       - Боевой веер? Кто бы мог им воспользоваться?       - Кто? Военачальник, чтобы командовать своими войсками.       - Чего Мадара никогда бы не сделал. Не в его стиле.       - Я имел в виду, что это было его первоначальное предназначение. Благородный, заказавший его, хотел быть более заметным.       - Какая дурацкая идея.       - Не так ли? Я не понимаю, как думают эти люди. Но неважно - Мадара может использовать это по-другому - чтобы добавить ветра в своё пламя. В конце концов, это веер…       Глаза Изуны загорелись.       - Это было бы здорово! Мы только что выучили комбинированное дзюцу! Вы бы видели ущерб, который мы нанесли Фууме! Их лагерь был уничтожен! Всё просто растворялось в пламени!       - Видишь! Тогда он может проделать то же самое, даже когда тебя нет рядом.       - Верно, но как это добавит ему защиты?       - В этом загвоздка. Если мы убедим Мадару взять гунбай, ему нужно будет носить его на спине. На спине, понимаешь? Этот гунбай сделан из цельного металла - он лучше любой брони. И он не будет жаловаться.       Изуна вскочила: - Вараку, ты лучший!       Вараку ухмыльнулся: - Нет проблем. Тогда давай сделаем это. - Он снял гунбай с крючков. - Я добавлю на него символы Учиха. На всякий случай, если мой отец захочет, чтобы мы вернули его… С нашим томоэ выгравированным, у нас не будет возможности продать его покупателю.       - Подожди. Мы не можем этого сделать. Тебя за это накажут. У тебя будут переломаны все кости после побоев.       - Эх .. Не в первый и не в последний раз. Я выживу. Плюс тогда мама будет меня заискивать. Она приготовит моти и даст мне большую порцию… Может, она даже подарит мне сладостей…       - Мы не можем этого сделать, у твоего отца будут проблемы.       - Проблем не будет. Этому дворянину гунбай на самом деле и не нужен. Держу пари, он уже забыл, что даже заказал его. К тому же мать всё время донимает отца, что он сделал веер слишком простым. Что это должно быть больше богато украшено, чтобы произвести впечатление на всех этих лордов. Чтобы мы получали больше комиссионных от двора. Мать озабочена деньгами, понимаешь?       Вараку положил веер на рабочий стол и опустил металлический штамп на поверхность гунбая: - Что ты думаешь? Здесь? - Он прищурился, обдумал дизайн и поправил штамп. - Хорошо, здесь будет хорошо. Изуна, не двигайся с веером.       Некоторое время в мастерской не было слышно ничего, кроме монотонного стука. Вараку проработал символ слева и искал идеальное место для размещения другого.       - Вараку, я думаю, что Мадаре не будет смысла использовать его, чтобы раздувать пламя. Ему понадобятся руки, чтобы формировать печати или держать оружие… - Вараку остановил свой молот в воздухе. - Но я поразмышлял… Если бы я мог наполнить этот гунбай своей чакрой Ветра… Может, он научился бы высвобождать её, когда это необходимо. Может быть, вентилятор послужит неким хранилищем.       Изуна прижал руку к поверхности гунбая и сформировал свою чакру. Он направил его в металл, и он погрузился в него. Его ладонь покалывала, когда энергия покидала его быстрыми порывами. Изуна взглянул вверх: - Кажется, сработало!       - Отлично! Тогда позволь мне закончить этот последний томоэ и… - Вараку взял штамп и взмахнул молотком. И молот отлетел назад, попав ему в лицо. Вараку отскочил, держась за щеку. - Чёрт! Какого чёрта?! Чуть в глаз не попал. - Он потёр скулу, осматривая повреждения. Не найдя ничего, что могло бы оправдать дальнейшую суету, он поднял молоток из-под стены, где он приземлился. - Изуна, держи его лучше, ладно? Я думаю, он поскользнулся. Вараку повторил свои действия. Молоток вырвался из его пальцев и упал на пол.       - Вараку, ты в порядке?       - Я не могу в это поверить! Я думаю, это дерьмо просто выкрутило мне палец! - Всё еще держа пальцы во рту, Вараку прищурился. - Это действительно странно. Изуна, снова направь свою чакру в веер.

***

      Мадара как раз натягивал обувь, когда увидел Изуну и Вараку, пробирающихся через ворота. Они представляли жалкую картину. У Вараку был огромный синяк на правой щеке, а Изуна… Дрожь пробежала по спине Мадары. Изуна был настолько белым, почти серым, и его другу пришлось чуть ли не тащить его.       - Аники! Ты всё ещё здесь! Мы успели вовремя! Я думал, что нам придётся догонять тебя.       - Судя по тому, как ты выглядишь, ты не сможешь преследовать даже Вараку. - Вараку бросил на него взгляд, но это было просто ради условности. Все трое знали, что Вараку был настолько ниже уровня мастерства Мадары и Изуны, что такое замечание было скорее шуткой, чем признаком настоящего презрения. - Где ты был и что ты с собой сделал?!       Изуна лучезарно улыбнулся ему: - У нас есть кое-что для тебя!       Вараку, который до сих пор возился с ремнями, обернутыми вокруг его туловища, наконец преуспел в том, что делал, и одновременно с восклицанием Изуны подарил ему… вещь. Мадара смотрел. Он, должно быть, выглядел совершенно не впечатленным, когда Изуна поспешила с объяснениями: - Это гунбай!       Мадара редко терял слова, но это был один из таких случаев. Ей богу, он не мог представить, зачем ему эта вещь.       Изуна взглянул вверх: - Я знаю, о чём ты думаешь, но позволь нам кое-что показать!       Вараку в дерзкой улыбке показал ему все свои зубы и взмахнул веером. К счастью, у него хватило ума повернуть его в сторону забора, а не дома. Потому что иначе Тацу сняла бы кожу со всех троих заживо. Земля была гладкой и лишенной каких-либо структур в радиусе двадцати метров. То, что осталось от перил, теперь свисало с веток сакуры в декоративном саду соседей.       Мадара приподнял бровь: - Хорошо. Неплохо.       - Тебе нравится? Это моя чакра ветра! Я наполнил ею гунбай.       - Ах, вот почему ты выглядишь как смерть.       Изуна пожал плечами: - Подожди, это ещё не всё. Мы обнаружили забавный побочный эффект. - Изуна бросился к середине двора, огляделся, рассматривая своё положение, сформировал печати для дзюцу Огненного шара и направил пламя на Вараку. Вараку ответил, только держа перед собой веер. Огненный шар не облетел его, не разделился, чтобы охватить его с боков. Вместо этого он отскочил, как будто физический мяч отскочил от стены. Мадаре внезапно стало ясно, почему Изуна так тщательно выбрал свою позицию. Огненный шар ударился о песок там, где секунду назад стоял его брат.       Мадара активировал свой Шаринган: - Повтори. Я хочу посмотреть, как это работает.

***

      Миссия началась с досады. Путешествие с дворянами быстро продвигалось вверх в списке самых ненавистных развлечений Мадары.       Потом это внезапно перестало раздражать. Когда ему дали задание, ему сказали, что он будет участвовать в турнире, представляющем губернатора провинции. Он думал, что это будет урегулирование какого-то спора о чести или представление губернатора перед даймё. Вместо этого он должен был участвовать в цирке. Мадара был ошеломлен. Судя по всему, они организовали весь турнир, чтобы натравить шиноби из разных кланов друг против друга и сделать на них ставки. Он должен был быть развлечением.       Плата, которую он должен был получить, даже не была привязана к его выступлениям, поскольку бои были рассчитаны на смерть, и это должно было быть достаточным стимулом, чтобы гарантировать высокую производительность шиноби.       Это было самое ужасное унижение, которое он перенёс за всю свою жизнь. Ему потребовалось много времени, чтобы отговорить себя от мысли убить весь ансамбль знатных зрителей. Такой поступок был бы не в интересах клана. Даже если это был клан, который поставил его на эту должность.       Вместо этого он дождался, пока состоится пышная церемония открытия, и все участники собрались на арене, чтобы представиться. Затем он напал. Когда противники находились в таком тесном контакте, ему не потребовалось много времени, чтобы уничтожить первую дюжину. Со своим Шаринганом и своей высочайшей скоростью он просто сбил их с ног, пока они стояли. После этого он перешёл в рукопашную, один против другого. Он не мог честно сказать, что убил их всех, так как наверняка некоторым другим шиноби тоже удалось убить. Но примерно через десять минут он остался один.       У него возникло искушение попробовать дар Изуны. Но в конце концов он воспротивился желанию. Было стратегически неблагоразумно выставлять такое оружие на всеобщее обозрение. Элемент неожиданности только усиливал его смертоносность.       Схватка немного сняла напряжение и дала выход его гневу. Но скудное удовлетворение, которое он получил от того, что испортил представление для знати, не могло смыть горечь из его рта. Мысль о том, что весь турнир продлился бы еще две недели, если бы он состоялся, он отбросил далеко из своей головы. Он был настроен не на возвращение в деревню. Возвращение в деревню до новолуния в этом месяце не было причиной. Не было.

***

      Он пришёл снова. Ему потребовалось почти два месяца, но он вернулся. Не то чтобы Комачи действительно надеялась, что одного раза будет достаточно. Было понятно, что ему понадобится больше времени, чтобы заскучать. Тем не менее пятно разочарования оставалось. Комачи взяла себя в руки: теперь, когда граница была нарушена, стало ясно, что он задумал.       Он сел и вытянул ноги. Как будто кровать принадлежала ему: - Это была долгая миссия. - Он пошевелил плечами, и Комачи услышала, как хрустят его суставы. - Слишком долго, чтобы мне понравилось. Ничего из этого мне не понравилось.       Забавно, что он почти объяснял своё отсутствие. Он думал, что она скучала по нему, или что?       - Вся эта миссия никогда не должна была произойти. - Он продолжил, ложась рядом с ней. - Всё бессмысленно.       Комачи напряглась.       Когда он уезжал в прошлый раз, она плакала. Из-за гнева и беспомощности. Она так много плакала, что не помнила, чтобы так плакала. Она заткнула рот куском ткани и кричала в него. Она была благодарна за ограниченное уединение её комнаты. За то, что она могла выражать свои эмоции, потому что это было единственное выражение эмоций, которое она могла себе позволить.       Потому что она знала, что лучше не сопротивляться.       Он не причинил ей вреда, она знала, как поступить, чтобы избежать боли. Одно из многих навыков, которые пришли с браком.       Но ей пришлось признать, что это было не только «безболезненно». Его намерение и желание каким-то образом проникли в неё, и в какой-то момент она обнаружила, что ритм его покачивающегося тела может что-то зажечь в ней. После того, как он закончил, у неё были намерения сказать что-нибудь об этом, чтобы он продолжил, но, конечно, она этого не сделала. Это была отличная возможность избавиться от него, и, естественно, она ею воспользовалась. Он сделал ход, и мяч оказался на её площадке.       Но когда она плакала в тот вечер, от гнева до беспомощности, был также оттенок чего-то, что можно было описать только как разочарование. Физически, вызванный странным ощущением пустоты в животе, но также и моральным. У неё было достаточно осознания, что он спровоцировал поведение, которого она стыдилась. Его высокомерие вызвало высокомерие с её стороны. И Комачи не хотела быть высокомерной. Не хотела, чтобы ею двигали гордость и тщеславие. Он вызывал в ней всё то, от чего она хотела избавиться.       Он перевернулся через неё, прижал её к полу и начал скользить по её щеке поцелуями. Когда он коснулся её губ, она не отвернулась. Время ушло, борьба ушла, и начинать с этого никогда не было хорошей идеей. Его руки работали под её мантией, и он маневрировал между её ног. Он был довольно тяжелым, даже если и пытался, что было очевидно, не давить на неё всем своим весом.       Она положила руки ему на спину, потому что лучшего места для них не было.       Рука погладила её грудь и живот, и Комачи заставила себя сохранять спокойствие.       - Ты действительно этого не хочешь, не так ли? - Это разочарование в его голосе продолжало удивлять её. - Я прожил всю свою жизнь, не упуская этого, и теперь, после прошлого раза, я не могу без этого обойтись. Жалко, не правда ли? - Она не ответила. - Комачи, я не могу больше сдерживаться, - сказал он, и это прозвучало так, как будто что-то причиняло ему боль.       Неужели он действительно ждал от неё ответа? Желание участвовать?       А потом он сделал то, чего она совсем не ожидала. Он отыскал её руку, протягивая её между их телами. Затем он взял ладонь и обвил ею себя: - Тогда - вот так. - Он накрыл своей ладонью её и сжал.       Комачи удивленно ахнула. Он уткнулся носом в её шею и провел их соединенными руками вдоль себя: - Ты можешь сделать это так? - Это звучало как мольба.       Она осторожно скользнула рукой вниз. Мужчина над ней глубоко выдохнул. Она погладила его, чувствуя, как он напрягся ещё больше. Она повторила движение, и он толкнулся в её ладонь. Поскольку её другая рука была на его пояснице, Комачи могла чувствовать, какие мышцы напрягаются при движении. Большие мышцы. Намного больше, чем на её собственном теле. И таким лёгким прикосновением она заставляла их двигаться. Она снова погладила, сильнее. Мужчина над ней двигался в соответствии с её движениями, задыхаясь, упираясь лбом в подушку рядом с ее головой.       Он освободил одну руку и слепо схватился за её грудь. Это должно было быть больно, от того, насколько это было круто, но этого не произошло. Он смял грудь, и у Комачи участилось собственное дыхание, хотя она не была уверена, было ли это из-за попытки сохранить темп ударов или из-за чего-то ещё.       Она повернула голову к его лицу. Глупый рефлекс, она всё равно ничего не видела. Но он заметил это и тоже повернулся. «Это нечестно. Помимо того, что это несправедливо на многих других уровнях, я не могу видеть его в этот единственный момент, когда он более уязвим, чем я». Прежде чем она успела задуматься над этой мыслью, мужчина захватил её губы.       Он отличался от прежнего, в этом поцелуе не было ни тени сдержанности или нерешительности. Никаких следов мыслей или намерений, просто желание. Это было так жёстко, что Комачи подумала, что он её укусит. Она немного приоткрыла губы, чтобы приспособиться к темпу.       - Не останавливайся. - Он выдохнул между поцелуями. Он толкнулся сильнее, чтобы показать, что он имел в виду. Так что она не останавливалась. Она чувствовала, как его кончик волочится по её животу, вены под её пальцами пульсируют. У неё уже болела рука, и она едва могла дышать. Но нет, она не хотела останавливаться.       Должно быть, она открыла губы шире, когда ему удалось засунуть язык ей в рот. Комачи вздрогнул от этого неловкого ощущения. Но затем мужчина прервал поцелуй, со стоном толкнулся ей в руку с силой, которая заставила всё её тело подняться на кровати и замерла. Комачи почувствовала между пальцами теплую липкую жидкость. Она медленно разжала хватку и отпустила его.       Тот же оттенок разочарования, который преследовал её после их предыдущей встречи, улёгся в её животе. Комачи огляделась и занялась мыслями о том, где ей вытереть руку, чтобы не задавать вопросы по утрам.       Мужчина скатился с нее. Холодный ночной воздух коснулся её обнаженной кожи, нагретой трением и усилием, и Комачи вздрогнула. Её халат запутался у неё между ног, и ей пришлось пошевелить бедрами, чтобы освободить его. Мужчина схватился за другой конец и натянул его, чтобы обернуть вокруг неё. Она была достаточно ясна, чтобы оценить жест, поэтому она улыбнулась, даже если он, вероятно, не мог этого увидеть.       Затем он остановился на полпути и взял ткань ладонью: - А теперь ты хочешь, - сказал он. Комачи дёрнулась и попыталась вырвать ткань из его руки. Он засмеялся и без сопротивления протянул ей - ткань была мокрой от слизи. Это сбило её с толку на мгновение, достаточное для того, чтобы он мог беспрепятственно дотянуться рукой до места между ее ногами: - Ты хочешь этого, - повторил он, и это не было вопросом. - Тогда давай попробуем ещё раз.       - Что? Зачем мне вообще хотеть?       - Ты всё ещё чувствуешь это, не так ли? Эта неутоленная жажда. - Он уткнулся носом в изгиб ее шеи.       Комачи закусила губу.       Мужчина наклонился к ней и схватил за талию: - Сделай это сама. - Он притянул её так, чтобы она оседлала его. - Делай так, как хочешь.