Самопредотвращение | Self-Prevention

За несколько часов до начала битвы Беллатрикс была вызвана на совещание со всеми командирами отрядов в кабинет МакГонагалл. Прибыв на место, она обнаружила довольно нервную группу из примерно двадцати человек, собравшихся вокруг макета Хогвартса, на котором маленькими флажками были обозначены оборонительные позиции. Большинство людей она не узнала, но выражение их лиц сказало ей все, что нужно было знать об их мыслях о предстоящей битве. В комнате было много мрачных лиц. И не без причины. Грюм, конечно же, был там, как лидер Ордена, а также МакГонагалл, Гарри Поттер, Гермиона и Антонин, как представитель бывших Пожирателей смерти. — А, вот и ты, — пробурчал Грюм. — Ты можешь снять маску. Все присутствующие здесь знают о твоей личности, и тебе будет легче говорить с глазу на глаз. Хотя Беллатрикс не хотела этого делать, она осторожно сняла маску и положила ее на стол. Конечно, было несколько удивленных лиц. Антонин кивнул ей, когда она присоединилась к группе. — Давайте начнем, — сказал Грюм. — Благодаря нашему гостю из будущего, мы точно знаем численность сил Темного Лорда и векторы их приближения. Мы укрепили оборону вдоль двора. Но сначала нужно обсудить более важный вопрос. То, что я собираюсь сказать, никогда не должно покинуть эту комнату. Группа замерла в ожидании, пока Грюм расхаживал взад-вперед. — С помощью древнего ритуала Темный Лорд создал несколько крестражей, всего шесть. С помощью этого метода он разделил свою душу на семь частей. Именно это позволило ему вернуться в первый раз, и если хотя бы один из них выживет, он вернется снова после того, как мы победим его сегодня. Эти вещи должны быть уничтожены до того, как падет Темный Лорд. Я не думаю, что волшебный мир переживет третье возвращение Темного Лорда, даже если мы победим его сегодня. — Мы знаем, где они? — спросил один из авроров. — Успокойся, парень, я как раз к этому подходил, — ответил Грюм. — Три из шести уже уничтожены, благодаря бесстрашным действиям мистера Поттера и его друзей. Беллатрикс почти улыбнулась, когда увидела, как грудь Гарри и Гермионы слегка вздымается от гордости. Это было ужасно мило. — Опять же, благодаря нашему другу из будущего, — обратился он к Беллатрикс. — Мы определили и нашли еще три крестража. Два из них лежат вон там, на столе МакГонагалл. Именно из-за них Темный Лорд атакует Хогвартс через несколько часов, и они будут уничтожены во время битвы. — Два, — произнес другой аврор, на этот раз женщина. — А где третий? — Вот тут-то все и усложняется, — сказал Грюм, его лицо было мрачным. — Третий — это друг Темного Лорда, змея Нагайна. Обменявшись обеспокоенными взглядами, Грюм продолжил. — Ожидайте, что Темный Лорд будет постоянно держать змею рядом с собой, но сначала ее нужно уничтожить. Прикажите всем членам вашего отряда считать змею ценной целью. Она должна быть уничтожена любой ценой. Теперь настало время высказаться о самой плохой новости. — Грюм, — прервала Беллатрикс. — Есть седьмой. Старый волшебник повернул голову в ее сторону, расширив глаза и оскалившись. — Ты думаешь сказать нам об этом только сейчас?! — проворчал он. — На это есть веская причина, — сказала Беллатрикс. — Седьмой — это Гарри Поттер. Как только она произнесла это слово, Поттер повернул к ней голову и моргнул, пытаясь обработать эту информацию. — Подождите? Что?! — Он был создан случайно, когда его убийственное проклятие вернулось в 1981 году, — сказала Беллатрикс. — Он даже сам не знает. — Это абсурд! — закричал один из авроров, в то время как Антонин с интересом наблюдал за происходящим. — Нет, в этом есть смысл, — сказал бывший Пожиратель смерти. — Крестражи создаются в основном из трех ингредиентов. Предельное желание пережить смерть любой ценой, жертвование жизнью в пользу своей собственной и предмет, в котором хранится часть души. Темный властелин обладает первым из них в полной мере, без колебаний жертвует жизнью ради своей собственной и не имеет четких правил относительно вместилища осколка души. То, что вместилищем может быть живой человек, не кажется неправдоподобным. — Судя по тому, что я узнала о создании крестражей, — добавила Гермиона. — Мистер Долохов абсолютно прав. Гарри Поттер шагнул вперед, выглядя белым как лист. — Подождите! Остановитесь на мгновение. СТОП! Вы хотите сказать, что внутри меня находится его частичка?! — закричал он. — Потому что это не нормально! МакГонагалл шагнула вперед и положила руку на плечо мальчика. — Нам придется провести несколько тестов, чтобы подтвердить это и что-нибудь выяснить. — У нас нет времени на дебаты и тесты! — зарычала Беллатрикс. — Темный Лорд уже на пути сюда, пока мы говорим! Его разведчики уже наблюдают за замком! Время не на нашей стороне, и мы должны действовать сейчас или проиграем эту войну навсегда. Судя по ропоту, прокатившемуся по группе, ее предупреждение должно было остаться без внимания. Так тому и быть. Пришло время спросить решительно. Беллатрикс вскинула палочку, вложив в заклинание не волю к убийству, а отчаяние ради своей семьи. — Авада Кедавра, — осторожно прошептала она. Сразу же произошло несколько событий. Из палочки Беллатрикс вырвался тошнотворно зеленая молния. МакГонагалл задохнулась от ужаса. Гермиона издала крик. Грюм крикнул, что она — пердящая пастилка со вкусом джобби, что бы это ни значило. Беллатрикс обнаружила, что почти все палочки в комнате направлены на нее, и быстро опустила свою, медленно поднимая руки. Не прошло и секунды, как ее схватили по меньшей мере пять человек и швырнули к стене, Антонин оказался в таком же состоянии. Все стало немного туманным после того, как Грюм ударил ее тростью по челюсти, откинув ее голову в одну сторону, и она издала болезненный стон. Одна из женщин-авроров крикнула что-то о том, чтобы развести костер и сжечь ее на костре во внутреннем дворе. Однако один голос заставил их всех замолчать. — Я В ПОРЯДКЕ! — закричал Гарри Поттер, когда его, довольно ошеломленного, подняла на ноги обеспокоенная Гермиона. Все повернули головы к Гарри, как раз когда от его тела поднялось облако засушливой черноты. Дым сгустился в форму, смутно напоминающую человека. И казалось, что он кричал в отрицании и агонии, когда дым наконец медленно рассеялся. Собравшаяся группа была ошеломлена. Они видели, как мальчик был поражен убийственным проклятием, а также видели, как он выжил во второй раз. Пока Гарри осматривал себя, не было произнесено ни слова. — Я чувствую себя странно, — сказал Гарри. — Серьезно, Грюм, разве можно так обращаться с леди? — пробормотала Беллатрикс и потерла больную челюсть. — Неудивительно, что ты одинок. Грюм фыркнул. — Ты не леди, — покачал он головой. — Никогда больше не делай ничего подобного, или я прикажу сжечь тебя на костре! — Будет синяк, — пробормотала Беллатрикс. — Кажется, некоторые из моих зубов расшатались… — Сходи к целителю позже, — пробурчал Грюм. — Как я уже сказала, у нас нет времени на все это, — ответила Беллатрикс, все еще потирая челюсть. — Думаешь, Темный Лорд будет ждать, пока мы закончим ковыряться в носу?! Проблема уже решена, так что сосредоточьтесь на оборонительной тактике и уничтожении Нагайны. По крайней мере, мальчик Поттер уже немного пришел в себя, хотя Гермиона все еще была не слишком довольна ее действиями, она также не была слишком рассержена. Спустя некоторое время ворчаний и взглядов, разговор должен был вернуться к теме тактики. — Давайте не будем забывать, — вмешалась МакГонагалл. — Наша величайшая сила — это качество и преданность наших людей. Грюм, вы всю свою жизнь боролись с темными искусствами и принесли этот опыт с собой в эту последнюю битву. Гестия, ваша преданность справедливости была движущей силой с первого года обучения в Хогвартсе. Аарвинд, ваша любовь к семье непомерно сильна… позвольте ей руководить вами. Гарри, Гермиона… ваша храбрость и талант неоспоримы. МакГонагалл подошла к ней. — Беллатрикс, — сказала она. — Вы имеете репутацию самой опасной темной ведьмы на свете. А у нас вас двое. Конечно. МакГонагалл знала всех в этой комнате. Возможно, она была права: люди здесь хотели быть здесь. Они хотели сражаться. Они хотели противостоять Темному Лорду. Она лишь надеялась, что этого будет достаточно.

___

Золотые часы были в ее руке, время безжалостно отсчитывалось, пока Беллатрикс наблюдала, как секундная стрелка приближается к 5:38, документально подтвержденному времени начала битвы за Хогвартс. Оставалось меньше часа. С каждым тиканьем часов он становился все ближе и ближе. Она бы солгала, если бы сказала, что не нервничает. Беллатрикс стояла на парапете внутреннего двора и наблюдала, как в последнюю минуту прибывает все больше и больше добровольцев. Хорошо. Им понадобится каждая палочка, которую они смогут достать. К этому времени все студенты и мирные были эвакуированы в безопасное место. Прибывали и бывшие Пожиратели смерти, и она знала, что большинство из них действительно хотели сражаться. Антонин продолжал говорить за них, хотя их держали отдельно от остальных защитников… и постоянно обходили с флангов группы авроров с палочками наизготовку: признак бесконечной паранойи Грюма. Им придется проявить себя, и вскоре они это сделают. Ее младшая «я» слонялась по двору, пытаясь спровоцировать некоторых защитников, дразня авроров и вообще создавая неудобства, пока Гермионы не было рядом, чтобы ее утихомирить. Беллатрикс склонила голову и прикрыла глаза, вздыхая от смущения за свои прошлые выходки. Ее юная сущность считала себя неприкасаемой и вела себя соответственно. Уголком глаза она заметила знакомое лицо в группе, которую вели в Большой зал. Улыбнувшись, она спустилась вниз и прошла в Большой зал, где уже был полностью развернут и готов к работе полевой госпиталь. И, черт возьми, он им понадобится. Целители готовились к сортировке. Одной из них была Энди. Беллатрикс положила часы в карман и направилась в Большой зал, чтобы встретиться с ней. Нимфадора уже была там и суетилась вокруг нее: она волновалась, как и многие добровольцы. Но Энди не хотела ничего слышать и пустила в ход все, чему научилась за время пребывания в больнице Святого Мунго. Когда Энди заметила ее маску, она быстро помахала ей рукой. — А, вот и ты, — сказала ей Нимфадора. — Скажи этой сумасшедшей гарпии, что ей нужно немедленно вернуться домой! — Не называй свою мать сумасшедшей гарпией! — Энди сузила глаза. — Все будет хорошо, — сказала Беллатрикс. — Знание будущего, помнишь? Вместо этого беспокойся о себе, Дора. Хотя Нимфадора приняла этот ответ и немного расслабилась, Энди значительно напряглась. — Почему? — спросила она, ее голос стал немного выше. — Ты что-то знаешь?! — Расслабься, — Беллатрикс подняла руки. — Я лишь хотела сказать, что знание будущего — не повод для самоуверенности. Энди кивнула. — Я знаю, что мы все в опасности, но я не могу просто сидеть сложа руки и ничего не делать. Я хочу, чтобы Тед вернулся домой. Я хочу, чтобы мой внук был в безопасности. Я тоже хочу бороться за наше будущее. — Мама, — пробормотала Нимфадора, ее тон был беспокойным. — Тише, — с улыбкой ответила Энди. — Я остаюсь, и это окончательно. Беллатрикс улыбнулась под маской и положила руку в перчатке на ее плечо. Как раз вовремя, чтобы услышать знакомый вопль, раздавшийся прямо за ее спиной. — ТЫ! — раздался голос ее молодого «я». — ПРЕДАТЕЛЬНИЦА! Что ты здесь делаешь?! Энди выглядела испуганной, но Беллатрикс была готова. Одним быстрым движением она встала между собой и своими племянницей и сестрой. Ее младшая палочка была наготове, как и у Нимфадоры. В темных глазах ее младшей сущности сверкала безумная ненависть, направленная на ее сестру. Беллатрикс знала, что этот момент наступит, поэтому изо всех сил держалась между младшей собой и сестрой. — Не смей ее трогать! — гневно крикнула Беллатрикс. — Это твоя сестра, ради Мерлина! — Белла, — сказала Энди, положив руку ей на плечо. — Все в порядке. Я найду тихое место и подожду, пока, ну, другая Белла успокоится. Беллатрикс вертела головой в маске туда-сюда между Энди и ее молодым «я». — Нет, это не нормально! Ты не должна беспокоиться о том, что на тебя может напасть твоя собственная старшая сестра! Ее младшая «я» издала свиноподобное фырканье, закатив глаза. — Сиськи Цирцеи, я действительно собираюсь стать простушкой, не так ли? — К твоему сведению, Белла, через год ты будешь плакать на коленях, умоляя Энди о прощении! — рычала Беллатрикс. Реакция ее младшей версии была такой: дикий взгляд в неверии, медленно переходящий в ярость. — Ты лжешь! Энди должна просить у меня прощения! Она… Беллатрикс не дала ей закончить и снова переместилась перед Энди, блокируя любые атаки. Нимфадора уже немного нервничала, но была готова защищать свою мать, если что-то пойдет не так. Беллатрикс не допустит, чтобы до этого дошло. — Поверь мне, я не против небольшого членовредительства, — огрызнулась она. — Не. Толкай. Меня! Беллатрикс издала истошное хихиканье. — О, это я? Когда это я стала такой слабой и жалкой, а? Возможно, это я должна быть оскорблена. — О, однажды я тебя одолела. Я могу сделать это снова! — Хах, теперь я готова. В прошлый раз тебе просто повезло, карга! — фыркнула ее молодая сущность. — Ты знаешь, что не сможешь противостоять мне в расцвете сил, поэтому тебе пришлось обмануть меня. Сражаться нечестно. — Карга?! — взвизгнула Беллатрикс. — Я выгляжу моложе тебя с этими мешками под глазами, и, боже мой Мерлин, сходи к чертову парикмахеру! Ты уже больше года не была в Азкабане! Чем ты, черт возьми, оправдываешь эту шевелюру?! — Как ты смеешь судить о моей прическе, когда ты даже не потрудилась скрыть свои седые патлы, бабуля?! — огрызнулась ее младшая «я». Она была так сосредоточена на оскорблении самой себя, что не заметила, что Нимфадора успела оттащить Энди подальше и из-под удара. — Я знаю, почему ты носишь эту маску! Ты используешь вороний клюв, чтобы спрятать свои морщинки! — Ты уже закончила со своей маленькой истерикой? — насмехалась Беллатрикс. — Я еще даже не начала, карга! — ответила ее младшая «я», ее рот исказился в злобной ухмылке. — Так сколько у тебя было детей? Двое? Мои, мои, мои, два маленьких отпрыска. Они такие же слабые и жалкие, как ты?! Маинькие, крошечные, сладенькие детки. О, она знала, что ее юная сущность пойдет на это, но это все равно заставило ее вздрогнуть. По ее телу прошла дрожь, глаза опасно блеснули за маской. Рука в перчатке сжалась в кулак, и она хотела только одного — сломать нос своей младшей «я». Но потом отпустила и улыбнулась. — Я помню, как была тобой, Белла. Я помню, как в глубине души я всего боялась. Ты не будешь провоцировать меня. Я больше не ты. Я больше не боюсь. — Я ничего не боюсь, старая сука! И это значит, что мне придется еще больше стараться! — сказала ее молодая сущность. — Вытяни свою палочку. СДЕЛАЙ ЭТО! Ты победила меня только потому, что застала врасплох. В честной дуэли у тебя не будет ни единого шанса против меня! Беллатрикс фыркнула и достала свою палочку. — Хорошо, — ухмыльнулась она под маской. — Давай! Не успела она закончить первое предложение, как в ее сторону уже полетело первое заклинание. Темная ведьма быстро уклонилась от него и подняла палочку, чтобы блокировать следующую атаку. Беллатрикс выругалась под нос: ее младшее «я» нападало на нее прямо посреди Большого зала, который был заполнен людьми. Хотя большинство из них заметили, что что-то происходит, все равно оставалась вероятность жертв, если ситуация выйдет из-под контроля. Впрочем, не то чтобы ее молодое «я» это волновало. Беллатрикс должна была быстро положить этому конец, пока кто-нибудь не попал под перекрестный огонь. — Ты медлительна, бабуля! — гоготнула ее младшая «я», откидывая голову назад, волосы рассыпались, когда она блокировала и отбивала удары. — Постарайся не отставать! Беллатрикс должна была признать, что ее юная сущность была хороша. Очень, очень, очень хороша. Ярость и сила, с которой она произносила свои заклинания, были неоспоримы. Но Беллатрикс не была дурой и не позволила бы победить себя этой гогочущей сумасшедшей. Обе ведьмы кружили друг вокруг друга, испытывая друг друга на прочность. — Ты слаба! Слабачка! Жалкая! — ухмылялась ее молодая сущность. — Не могу поверить, что позволила себе стать такой же тенью, как ты! Ты бесхребетная! Тебе не хватает когтей! Беллатрикс поджала губы. В конце концов, насмешки и провокации были частью дуэли. А ее юная сущность была мастером насмешек. — По крайней мере, я научилась контролировать свои истерики. Или свою паранойю. Убивала лисиц в последнее время? — сказала она, блокируя летящее заклинание. — Ха! — усмехнулась ее молодая сущность. — Ярость подпитывает мою силу! Похоже, ты забыла этот урок! — О, у меня более чем достаточно ярости, Беллатрикс, — ответила она, создавая призрачный кулак, который тут же врезался в живот ее младшей сущности. Удивление было написано на ее лице, когда она громко кашлянула и быстро крутанулась, уходя с пути еще одного летящего заклинания. — Докажи это! — сказала ее младшая «я», опуская свою. — Давай, я дам тебе шанс. Сделай все возможное! — Я не нуждаюсь в твоем милосердие, Беллатрикс. Беллатрикс откинула голову назад и издала еще один гогот. — Я дала тебе шанс, а ты отказалась? Я бы использовала любую лазейку по любой причине, чтобы полностью уничтожить врага! Ты жалкая! Беллатрикс взмахнула палочкой, и две раскладушки поднялись с земли и с огромной скоростью полетели в ее сторону. Беллатрикс едва успела отскочить на небольшое расстояние, чтобы не быть отброшенной в стену. К этому времени их маленькая дуэль начала привлекать все больше внимания. И авроры, и добровольцы проводили их широким взглядом, не зная, что делать, наблюдая, как два самых сильных воина ссорятся друг с другом. Не похоже было, что кто-то из них вмешается. — Я не ты! — шипела Беллатрикс, принимая оборонительную позицию. — Больше нет! — О, я не знаю, что Гермиона в тебе нашла, — рассмеялась ее младшая «я». — Ты недостойна ее. О, вот и все. Недостатком дуэли с самой собой было то, что никакие чары не могли защитить ее от насмешек, а ее молодое «я» точно знало, где ее насмешки ранят больнее всего. Потеряв самообладание, Беллатрикс быстро метнула в противницу три проклятия, дико размахивая палочкой. Ее младшая соперница, казалось, была приятно удивлена, хотя она легко блокировала все три проклятия. Две ведьмы кружили друг вокруг друга. Беллатрикс почувствовала, что ее грудь вздымается от гнева. Из ее палочки вырвалась короткая молния, направленная в сердце ее младшей версии… Беллатрикс сделала то же самое, и молнии встретились в центре. Обе крепко держали свои палочки, пока магия сгущалась. С этого момента это была битва воли. — ЖАЛКАЯ ЖЕНЩИНА! — крикнула Беллатрикс. — ТЫ РАЗРУШИЛА СВОЮ ЖИЗНЬ! ТЫ УНИЧТОЖИЛА СВОЮ СЕМЬЮ! ТЫ — НИЧТО! ТЫ — НИЧТОЖЕСТВО! ТЫ ЗАСЛУЖИВАЕШЬ БОЛИ! ТЫ ЗАСЛУЖИВАЕШЬ СТРАДАНИЙ! — О! — дико улыбнулась ее младшая сущность, вкладывая больше силы в свою магию. — Вот так. Раздуй огонь еще больше! — Я ЗАСТАВЛЮ ТЕБЯ ЗАПЛАТИТЬ ЗА ТО, ЧТО ТЫ СДЕЛАЛА! — Какая самодовольная маленькая дуреха, — насмехалась ее младшая «я», пока обе ведьмы пытались одержать верх в их битве. — Знаешь, что я думаю? Я думаю, что у Гермионы есть симпатичная молодая ведьма на стороне. Кто-то дикий и опасный. Кто-то, кто может бросить ей вызов и поддерживать ее интерес. Какая-то красивая молодая ведьма, которая напоминает ей о том, кем ты была раньше. Я — та женщина, в которую Гермиона влюбилась. Не в тебя. Она хочет меня. Только меня! Перед глазами Беллатрикс начали образовываться черные пятна. Ярость, которую она не испытывала уже более десяти лет, одолела ее, взяла верх над ней и руководила ее действиями. Со свирепой усмешкой на лице, она вложила всю свою волю в заклинание и легко отбросила младшую Беллатрикс назад. Прежде чем ее младшая сущность успела среагировать, она подняла палочку. — Круцио, — прозвучало. Шепотом. Но магия ударила в ее младшую сущность с силой, прорвавшей все ее защитные силы, и Беллатрикс влила в свое заклинание столько ярости, что ее хватило бы, чтобы свалить слона. Младшая «я» закричала в агонии и упала на землю. Но Беллатрикс еще не закончила. — КРУЦИО! — крикнула она и снова ударила упавшую женщину. Снова вопли. Еще больше агонии. — КРУЦИО! КРУЦИО! КРУЦИО! КРУЦИО! Ей было хорошо. Очень хорошо. Окружающие не вмешивались, возможно, они были просто слишком ошеломлены, чтобы предпринять какие-либо действия. И она не собиралась останавливаться. Пока она не услышала… этот голос. — ОСТАНОВИСЬ! Гермиона. — ПОЖАЛУЙСТА! ОСТАНОВИ ЭТО! Беллатрикс увидела, что Гермиона прибежала, крича и ныряя вперед, и остановилась рядом с ее рыдающей младшей сущностью. Беллатрикс уже собиралась произнести еще одно заклинание, когда поняла, что Гермиона преграждает ей путь. Ее тело задрожало, а руки затряслись, когда она поняла, что натворила. Вопли ее младшей версии прекратились. Она лежала на земле, задыхаясь и кашляя, а Гермиона была рядом с ней. Молодая Беллатрикс подняла голову, на ее лице появилась широкая ухмылка. Ее задыхание и кашель медленно сменились глубоким, насмешливым хихиканьем. — О, вот и ты. Вот и огонь, — проговорила она, ее голос был немного слаб от мучений, которые ей пришлось пережить. — Я была слишком рада напомнить тебе, кто ты есть на самом деле. Ты можешь отрицать это сколько угодно. Но я все еще внутри тебя и пытаюсь выбраться наружу. Я всегда буду частью тебя! Мир кружился. Беллатрикс почувствовала, что ее руки начинают дрожать. Ее палочка упала на землю. Прочь. Она должна была выбраться оттуда. И она побежала. В ужасе от того, что она только что сделала, это было единственное, что она могла сделать. Коридор за коридором. Двор за двором. Наконец, не понимая, где она находится, она нырнула в боковую комнату и сорвала маску с лица. Ее руки. Ее руки дрожали. Все ее тело дрожало. Она не могла остановиться. О, Мерлин, что она наделала?! Она провела рукой по волосам, пытаясь сдержать желчь в горле. Она сделала несколько глубоких вдохов, попыталась заняться самовнушением, но обнаружила, что просто не в состоянии сосредоточиться. — Ты в порядке? — раздался голос Гермионы позади нее. Молодая ведьма запыхалась, очевидно, она бежала за ней. — Я не помню, как это произошло? Почему я не могу вспомнить? Я что-то изменила? Неужели я стерла свою семью? — пробормотала Беллатрикс, эта мысль была слишком ужасна, чтобы ее обдумывать. — Неужели я стерла наше будущее, потому что не могла себя контролировать?! — Может, ты думаешь, что не можешь вспомнить, потому что не хочешь вспоминать? — предложила Гермиона. — Подавленная память? Я… полагаю. — Ты сама говорила, что ты не совсем стабильна на данном этапе своей жизни, — сказала Гермиона. — Это не делает чудеса с точными воспоминаниями. — Я думала, что оставила эту часть себя позади, — ответила Беллатрикс, ее голос стал хриплым. — Я думала, что исцелилась. — Ты ненавидишь ее, — начала Гермиона совершенно серьезно. — Она — это я, — тихо ответила Беллатрикс. — Я ненавижу то, кем я была раньше. Ту, кто может только разрушать все, к чему прикасается. Я… Я так боролась, чтобы оставить ее позади себя. — В тебе есть хорошее. Я имею в виду ту, что помоложе, — ответила Гермиона. — Она поддержала меня, когда я оплакивала свою бабушку. Я поддерживала ее, когда она думала, что ее жизнь рушится. Мы помогали друг другу в заповеднике Кэрнгормс. Да, ее тьма находится внутри тебя. Но и твой свет тоже внутри нее. И мне нужно все это. Беллатрикс покачала головой. — Когда я услышала эти грязные слова из ее уст, я просто потеряла дар речи, — пробормотала она. — Она точно знала, что меня заденет… потому что она — это я. — Тогда это были просто насмешки, — ответила Гермиона. — И я поговорю с ней за то, что она сказала тебе, что мне нужна какая-нибудь симпатичная молодая ведьма, чтобы занять меня. Мне не нравится, когда меня называют изменщицой до того, как наши отношения официально начались. Надеюсь, ты это запомнишь… На ее лице появилась улыбка, когда Гермиона шагнула вперед и заключила ее в крепкие объятия. — Ты такая же Белла, в которую я влюбилась, как и Белла в Большом зале, — сказала Гермиона. — Ты путешествовала сквозь десятилетия во времени, чтобы убедиться, что мы будем вместе. Я не могу придумать более романтичной вещи, чем это. — Ты даже не представляешь, насколько ты особенная для меня, Гермиона, — сказала Беллатрикс, крепко обнимая ее. — Скажи мне, — улыбнулась Гермиона. — Ты все еще называешь меня «грязнулей»? Беллатрикс фыркнула. — Только в постели, — ухмыльнулась она. — Справедливо. К хору добавился третий голос. — Ах! — раздался голос ее младшей версии, когда она шагнула в боковую комнату. — И снова ты пытаешься украсть… — О, нет, не пытается! — Гермиона выпустила Беллатрикс из объятий и повернулась к ее младшему «я». — Белла? — спросила Гермиона, обращаясь к ней. — Не могла бы ты оставить нас наедине? Она знала Гермиону достаточно давно, чтобы понимать, когда она сердится. Часто было довольно трудно определить, когда она сердится, так как обычно в ее голосе был лишь тонкий намек на гнев. То, каким тоном Гермиона говорила сейчас, дало Беллатрикс понять, что она просто кипит. Ее юная сущность даже не подозревала о встречном грузовике, который вот-вот должен был врезаться в нее.

___

Беллатрикс стояла внутри, возле закрытой двери. Прошло несколько мгновений, прежде чем она успокоилась: хотя она всё ещё была сильно смущена тем, что произошло в Большом зале, то, что происходило за закрытой дверью, её скорее радовало. Из-за двери слышался приглушенный гневный голос: говорила только Гермиона, а ее младшая «я» едва могла вставить хоть слово. Так продолжалось несколько минут, пока дверь внезапно не распахнулась, и оттуда не выскочила разъяренная Гермиона. — Так вот что ты обо мне думаешь?! — крикнула Гермиона, входя в комнату, в то время как довольно робко выглядящая младшая Беллатрикс шагнула к дверному проему. — Ты кричишь перед целой группой людей, что ожидаешь от меня измены в будущем?! Ты понимаешь, как это позорно?! — Гермиона, — умоляла ее младшая версия, ее голос был на октаву выше, чем обычно. — Я вовсе не хотела этого сказать! — Тогда просвети меня, — Гермиона скрестила руки. — Что именно ты хотела сказать? — Это была просто насмешка! Я пыталась поддеть ее! Конечно, я не ожидаю, что ты будешь изменять. — В следующий раз, когда захочешь поддеть кого-то, сделай одолжение и не впутывай меня в это! — Гермиона! — крикнула ее младшая «я» вслед Гермионе, после того как молодая ведьма в порыве гнева ушла по коридору. Ее младшая «я» вздохнула с покорностью, а Беллатрикс ухмыльнулась. Она прислонилась к стене рядом с ней, ухмыляясь. — Это ты во всем виновата! — скрестила руки младшая Беллатрикс и сердито надулась. — Ты обвиняешь Гермиону в измене, а я почему-то в этом виновата? — Беллатрикс подняла бровь. — Ты знаешь, что я имею в виду, карга! Это из-за тебя мы с Гермионой впервые поссорились, — надулась ее младшая «я». — Привыкай к этому. Это будет не последняя ссора, отнюдь, — усмехнулась Беллатрикс. — Значит, огонь не потухнет? — спросила ее младшая «я». — Поверь мне, у нас с Гермионой очень пылкие отношения, — рассмеялась Беллатрикс. — Сделай себе одолжение и не поднимай тему Брексита в своем будущем доме. — Брексит? — Ну, в конце концов, ты узнаешь. — Приятно слышать, — пробормотала ее юная сущность. Беллатрикс на мгновение замолчала, повернув голову к своей младшей «я». — Сейчас ты уже думаешь, как сильно Гермиона напоминает тебе Кезию. Ее младшая «я» выглядела немного пораженной. Выражение ее лица смягчилось, когда она поджала губы и опустила глаза вниз. — Они очень похожи. Гордые, стремящиеся показать себя, желающие преуспеть. — Упрямые, но с более добрым сердцем, чем у нас, — добавила Беллатрикс. — И при этом чертовски злобные, — улыбнулась воспоминаниям ее младшая подруга. — Я знаю. Я тоже скучала по Кезии, — сказала Беллатрикс. — Они действительно так похожи. — Хм, — коротко вздохнула ее юная сущность. — Нечестно сравнивать этих двух. Ни с одной из них. Мудрые слова. Даже от ее молодого «я». — Несколько хороших движений назад. Приятно знать, что я не потеряла хватку, — сказала ее младшая «я». Беллатрикс фыркнула. — Ты же понимаешь, что я целый год сражалась против сил Темного Лорда в одиночку. Думаешь, с возрастом ты потеряешь хватку? — Дуэль отличается от убийства, — сказала ее младшая «я». — И ты совсем не плохо справилась! — Неплохо для болтливой, жалкой бабули, ты хочешь сказать? — Беллатрикс подняла бровь. — Насмешки — часть дуэли. Ты знаешь, как ведется игра. Мне пришлось напомнить тебе, кто ты. — В таком случае, я напомню тебе, кем ты могла бы быть. Последовало молчание. — Я все еще ненавижу тебя, — сказала ее юная сущность. — То же самое, — ответила Беллатрикс. — Хорошо, — кивнула ее младшая версия. — Значит, мы знаем, где мы находимся. Не хотела, чтобы ты неправильно поняла. — Я бы и не стала, — сказала Беллатрикс. — Никому из нас не чужда ненависть к себе. — Ты заставила меня стать предательницей, — огрызнулась ее младшая сущность. — Я никогда не прощу тебе этого! — Я знаю. Верность для меня тоже очень важна. — Я не знаю, как к этому относиться, — сказала ее младшая «я». — Мысль о том, что меня считают предательницей. Даже если это будет «дезертирство» на так называемую «хорошую» сторону. — Вместо этого научись быть верной Гермионе, — сказала Беллатрикс. — Это поможет. Ее младшая «я» снова молчала, пока тихо не задала вопрос. — Скажи мне. Мы с Гермионой… ты… мы… счастливы? — Ты думаешь, я бы стала путешествовать в прошлое, если бы это не стоило того, чтобы бороться за него всем, что у меня есть? — Беллатрикс подняла бровь. Этот ответ, похоже, понравился ее молодой сущности. Затем последовал другой вопрос. Голос ее молодого «я» был тихим и хрупким, когда она произнесла эти слова. — Смогут ли… смогут ли Энди и Цисси когда-нибудь простить меня? Беллатрикс была удивлена и тронута мягкостью и искренностью этого вопроса. Возможно, для нее еще оставалась надежда. — Они простят, — ответила Беллатрикс. — Но на это потребуется время. И упорная работа. Тренируй слово «прости». Ты будешь говорить его часто. Ее младшая версия кивнула. — Белла? — спросила она. — Расскажи мне о твоих… моих… наших детях. — Я не могу тебе этого рассказать, — ответила Беллатрикс. — То есть, я могу, но не лучше ли тебе узнать это самой? Казалось, ее юная сущность задумалась над этим. — Наверное. Беллатрикс кое-что поняла. Что-то важное. Это был момент. Именно тогда это произошло. Старшая ведьма сохраняла как можно более нейтральное выражение лица, хотя желание ухмыльнуться было очень сильным. — Я скажу тебе кое-что еще, — сказала она совершенно серьезным тоном. — И это жизненно важно. Абсолютно. Так что слушай внимательно, потому что я скажу это только один раз и только тебе. Ты никогда не должна делиться этим ни с кем другим. Даже Гермионой. Это очень важно. Понятно? Любопытство ее младшего «я», безусловно, было возбуждено, и она полностью завладела ее вниманием. Старшая притворилась, что осматривает коридор, чтобы убедиться, что все чисто. Беллатрикс наклонилась вперед, чтобы прошептать на ухо младшей версии свое жизненно важное сообщение. — Подпишись на ПьюДиПая. Ее молодое «я» нахмурилось и пристально посмотрело на нее. — Подписаться на ПьюДиПи? — Шшш! — Беллатрикс прижала к себе свою молодую сущность и сделала вид, что оглядывается по сторонам. — Тихо! Не дай никому услышать это! Позже все станет понятно, обещаю тебе. Только никому не говори, даже Гермионе. Понятно? Ее младшая «я» кивнула. — Понятно. — Хорошо, — сказала она. — Теперь запомни это. Держи это при себе. Храни это в тайне! Ее младшая «я» казалась достаточно решительной и смотрела перед собой, произнося слова по памяти. В этот момент фасад Беллатрикс чуть было не сломался, но она успела оттолкнуть его, прежде чем ее младшее «я» смогло все понять. Долгие годы она мучилась над этой единственной, проклятой фразой. Оно не давало ей спать по ночам и преследовало в снах. Она искала упоминания этого странного имени во многих непонятных магических текстах. В течение почти пятнадцати лет она тайно консультировалась с магическими экспертами многих стран без каких-либо результатов. Она повсюду искала какие-либо подсказки или упоминания об этой странной фразе, но безрезультатно. И только в процессе своего выздоровления она, наконец, узнала, что она означала, с ее собственной точки зрения, всего несколько лет назад. И когда она узнала, то закатила самую грандиозную истерику, которую когда-либо видел дом Блэков, на глазах у очень растерянной Гермионы. Ей потребовался почти целый день, чтобы успокоиться: она бросилась в поле, чтобы кричать во все горло на все вокруг. Дошло до того, что Беллатрикс уже собиралась идти искать и убивать Феликса Кьеллберга, и Гермионе едва удалось ее отговорить. Действительно, это был один из лучших розыгрышей за всю ее жизнь. Над самой собой, из всех людей. Однако в последнее время она с удовольствием смотрела его мемы-обзоры вместе со своим сыном. Даже скучала по нему. Тогда она снова погрузилась в меланхолию, надеясь, что наступит момент, когда она сможет сделать это снова.