Другой Избранный. История Лины Блэк.

      Момент, когда сердце в груди замирает и становится тяжело дышать. Глаза разбегаются, цепляясь за любую деталь, будь то свечи или ученики, которые таращатся на Лину, как на объект в картинной галерее. Девушку накрывает волна переживаний. Воздуха не хватает. В голове лишь мысли о возможности поскорее уйти, пока не поздно, и вернуться в родные края, где она провела почти всю жизнь. Никогда ещё её так не окатывало волнение. Вряд ли она когда-то чувствовала подобное в Дурмстранге. Там всë близкое сердцу, так что даже переживать не о чем, обыденное до такой степени, будто явление росы по утрам. Но теперь Блэк продумывала каждую ситуацию, которая вполне могла произойти. Она понимала, что вступает в новую главу своей жизни, покидая привычные старые потëртые страницы книги о личности Лины Блэк, и впереди лишь белые и чистые листы. Что на них будет изложено — неизвестно. Возможно, книга так и останется недописанной, а, возможно, что у неё будет самый лучший конец. Кто знает.       Все в Хогвартсе раскиданы по факультетам, как и в Дурмстранге, но по другой системе. Черты характера, собственные мысли, темперамент, сила воли и духа — вот что здесь играет главную роль, нежели в институте Севера. В Дурмстранге ценится только достоинство, сила твоей магии, известность и могущество. Вдруг в Лине не окажется ничего того, что должно быть в ученике хотя бы одного из факультетов колдовской школы Великобритании? Конечно, это маловероятно, ведь она лучшая из лучших, хоть не хотела себе в этом признаваться, и со временем ей самой пришлось это принять. Но какие-то посторонние мысли всё же забивают молодую голову, не давая покоя. Отец вместе со своим обожаемым другом Римусом за один вечер попытались объяснить всё: как устроено распределение, расписание занятий, расположение основных коридоров и кабинетов, мимо разговора и не прошли потайные ходы, потому что Сириус совершенно случайно проболтался о карте Мародёров, что по сей день находилась в руках Гарри Поттера. Ей бы хотелось позаимствовать у парня карту, хотя бы на время, а после она всё сама запомнит. Так или иначе, систему распределения Блэк в своей голове сумела составить: слизеринцы — это хитрость, решительность, амбициозность; гриффиндорцы — истинная храбрость, благородство и честь; пуффендуйцы — настоящее трудолюбие, верность и честность; когтевранцы — подлинное остроумие, творчество, а также мудрость. Что из этого подойдёт Лине? Ничего. По крайней мере, она так думала. Определённых целей в жизни она не имела и, более того, никогда не задумывалась, тяга к творчеству тоже ни разу не появлялась в её жизни. Насчёт честности, да это была её отличительная черта, но всё же врать Лине изредка, но приходилось, ради своей свободы, и только Каркарову. А храбрость… Если бы колдунья ей обладала, то не видела бы смерть невинных волшебников бесчисленное количество раз в этих дикарских поединках, что уже являлись устоями того общества. Колдовские поединки обладали одним единым правилом — если начал, то до конца. Конец олицетворял смерть. Некоторые Фиетеристы, близкие знакомые Блэк, наверняка были бы определены на «Гриффиндор». Они пытались доказать, что не слабы, но неопытность решила за них всё. А Лина просто молчала, смотря в их безжизненные пораженные лица. Она все семь лет только и делала, что беспрерывно училась на занятиях и изнуряла себя тренировками, пытаясь доказать свою силу и несгибаемость, что так жаждал увидеть в ней Каркаров, точнее Блэк делала это только ради того, чтобы доказать, что была достойна жить среди магии. Больше у неё ничего не было, просто потому, что Лина и сама не знала, какая она на самом деле. Сириус велел ей не вешать нос, ведь даже если сама волшебница не догадывается, что относится именно к ней, то шляпа увидит всё. Она заглянет в самую душу, отыщет черту, присущую тому или иному факультету. Дряхлая шляпа, словно маггловский сканер видит все потаённые, сокрытые чувства и эмоции, что так упорно скрываются под масками волшебников, прячутся в самых отдалённых уголках их разума…       Блэк проходила распределение самой последней, пропуская первокурсников вперёд. Она наблюдала за мероприятием через щёлку приоткрытой двери. Всем детям не терпелось узнать, где они будут обучаться последующие семь лет, оттого и лёгкие мурашки пробирали каждого из них, а колдунья понимала, что волнуется больше любого другого перваша. Они только начинали свой путь здесь — на своей родной земле, где были воспитаны, а Лине было суждено продолжать свой, фактически сбегая с родины — учиться предстояло ещё три года. И теперь они казались чем-то скрытым, покрытыми слоем тайны и неизбежности. В Институт вернуться хотелось, но Блэк не могла: её отец по-прежнему здесь.       Шаг за шагом девушка продвигалась к каменному возвышению, где её ожидала профессор Макгонагалл, держа в руках ту самую потрёпанную драную шляпу, о которой практически слагал легенды Римус, он говорил, что каждый год она поёт песни, иногда предостерегающие, иногда вдохновляющие, но чаще всего просто весёлые и восхваляющие Хогвартс. Что именно это шляпа имела ввиду в этот раз — Блэк собиралась выяснить чуть позже. Ученики заинтересованно оборачивались, глядя вслед поднимающейся по ступеням волшебнице и удивленно присвистывая. Дети со всех факультетов непрерывно перешептывались между собой, не ожидая увидеть в своих кругах старшую ученицу, учителя тоже поглядывали то друг на друга, то на Лину, видимо, им тоже никто ни о чём не сообщил. Лишь Дамблдор улыбался во все тридцать два, наблюдая; Снейп прожигал дыру во лбу Блэк, пожирая её своим зловещим взглядом, на что, конечно, она ответила тем же жестом, Лина, кажется, уже ненавидит его так же сильно, как он презирает её; а Макгонагалл лишь выжидала прихода волшебницы, держа в руках Распределительницу. Как только она ступила на последнюю ступень, то профессор легонько, лишь уголками губ, улыбнулась ей.       Встав по правую от женщины руку, Лина ожидала своего распределения. Она рассматривала весь зал, повернувшись к учениками лицом: четыре длинных стола, у каждого свой герб и цветовая гамма, они ломятся от большого количества различной еды, будь то мясо или рыба, а за ними сидят ученики, у которых свой отличительный знак, своя изюминка и черта. Увидав близнецов, что весело улыбались, во все стороны махали руками и, сложив руки в лодочку, неразборчиво что-то кричали, непременно обращая на себя внимание, устремляли свой взгляд на юную волшебницу, она постаралась приветливо улыбнуться им в ответ. С другого стола, чьим гербом была серебряная змея на атласном изумрудном фоне, она заметила ещё одного, до сей минуты не знакомого ей человека со светлыми, почти платиновыми волосами, что, корчась, смотрел на неё, прожигая дыру где-то на её лице. Поймав взгляд девушки, он тут же отвернулся, подключаясь к разговору с приятелем, предварительно фыркнув, показывая своё отвращение. «Скользкий тип и неприятная морда», — вот что подумала Лина, углядев этого ученика впервые. Он чем-то напомнил ей Снейпа. Другие столы были абсолютно спокойны, они просто наблюдали и не привлекали её внимания, потому что кому-то была просто не интересна личность Блэк, а другие старались не заставлять её волноваться.       На вьющиеся смольные волосы надели помятую, грязную, кожаную шляпу. В тот же миг она зашевелилась, говоря что-то, что для Лины казалось очень громким, но другим, очевидно, слышно не было. Заклятие конфиденциальности. Всё продумано до мелочей. Верно, это же Хогвартс. — Хм… Бушующая кровь в твоих жилах! Достаточно сообразительна и умна, да… Ох, огромный спортивный талант… Неукротимое чувство справедливости… Вот так смелость в твоей голове… Полно амбиций… — размышляла она, после каждого предложении задумчиво хмыкая. Помолчав пару секунд, она неожиданно продолжила. — Я знаю куда девать твои стремления, — утвердила шляпа. — Гриффиндор! — громко провозгласила распределительница, и весь Большой Зал залился громкими хлопками в ладоши, восторженными криками и пронизывающим свистом.       Профессор мягко подтолкнула девушку рукой, направляя её к столу, эмблемой которого был златошёрстный лев, на фоне красного бархата. Близнецы вскочили из-за стола и, довольно ухмыляясь, быстрым шагом направились к ошарашенной Блэк, хватая её под руки, повели к своим местам, нашептывая на уши поздравления. Они были несказанно рады. Лина тоже была счастлива оказаться именно на Гриффиндоре. Здесь все, кого она узнала, только очутившись в Великобритании, и именно здесь когда-то учился её отец.       Интерес взял вверх над рассудком, заставляя оглядеть весь стол львиного факультета. За ним сидели настолько разные, необычные люди, что Лина с каждым новым человеком удивлялась всё больше, неприлично раскрывая рот. Люди абсолютно разной национальности, природы и внешности, но все определенно и совершенно точно прекрасны. Они не бояться показать себя, свои эмоции и увлечения, Лине определённо точно это нравилось. Возможно, и она когда-нибудь сможет стать такой как они. По крайней мере, верит в это. Напротив послышался голос Гарри, который взволновано что-то спрашивал у Гермионы. — Его же не уволили? — Не думаю, — неоднозначно ответила девушка, качая головой из стороны в сторону. — Тогда где он? — мимоходом влез в разговор друзей Рон Уизли, продолжая набивать свой рот сытной едой. — Вы о ком? — непонимающе озвучила свой вопрос Лина, оглядывая их. — Хагрид, учитель по уходу за магическими существами, а также школьный егерь и наш давний друг, — дал ответ Гарри, понимая, что никто из друзей не горит желанием отвечать. Ведь их отношения по-прежнему были ещё не складные. По правде говоря, Лину друзья Поттера невзлюбили, почему — она знать не знала. Просто потому что Блэк оказалась среди них неожиданно, абсолютно незапланированно и не в то время. Рон старался держаться в стороне, хоть ему и было интересно, опираясь на поведение Грейнджер. А та открыто показывала своё негодование на счёт девушки. Почему — только предстояло выяснить.       Блэк оглядела преподавательский стол. Конечно, больше половины учителей она не могла знать, но внимание привлекла только одна персона. Низенькая женщина с короткими мышастыми волосами и в кошмарно-розовом платье, которое немного укрывала строгая мантия. А двуличная и мерзкая улыбочка, которая, наверное, никогда не исчезала с её лица, вызывала у Блэк лишь дикое отвращение, заставляя скривиться от недовольства. Она дёрнула Фреда за рукав его мантии, подзывая к себе. Он отвлёкся от разговора с приятелями и нагнулся к плечами Лины, выжидая вопроса. — Кто эта женщина? — бросив взгляд на привлекающую внимание розоватую точку, спросила она. Фред многозначительно вздохнул, облакачиваясь подбородком о женское плечо. — Я и сам не знаю. — Это же Долорес Амбридж! — воскликнула Геормиона. Порой Лине казалось, что Грейнджер знает всё, и это не переставало её удивлять. — Она работает с Фаджем! — Тогда мы попали, — заключила Блэк, глядя на выражение лиц ребят. — Фадж послал её специально, потому что боится, что Дамблдор устраивает заговор против него. В Хогвартсе теперь тоже есть глаза и уши Министерства: все теперь ходят, подслушивают. И мне кажется, что конкретно нам не ляжет на руку. — Это ещё почему? — спросил Гарри, стараясь не обращать внимания на шёпот, быстро распространяющийся по всему столу Гриффиндора после вскрика девушки, обладающей по истине львиной гривой. — Потому что ты там был, — предположил Рон, вытирая рот. Лина одобрительно кивнула. Уизли лишь притворялся недалеким, потому что так было легче жить, но глубоко в своих мыслях он понимал всё. Возможно, даже лучше Гарри. — За тобой будут пристально следить: что ты делаешь, с кем ты, где ты… — пояснила Гермиона. — Нам стоит быть осторожными. — Всё не к добру, — умозаключила Лина, услышав шушуканья нескольких ребят, которые сидели неподалеку. Главной темой их бурных обсуждений была приветственная песня Шляпы запредельной длительности. Блэк и знать не могла, насколько долгими её стихи бывают в обычные учебные года, но непременно в этот раз даже Лина почувствовала предостережение в её словах, услышав разговор двух девушек. Римус упоминал это. Но почему именно сейчас она придает этому такое значение? — Бывает ли такое, — волшебница тихонько толкнула Джорджа локтем, — что Распределительница чувствует неладное? — Конечно бывает, юная леди! — воскликнуло приведение, возникшее из ниоткуда. Призрак склонился в поклоне, приветствуя новую ученицу. — Сэр Николас! — представился он. — Для друзей — Безголовый Ник. — Лина Сириус Блэк, — приветливо улыбнувшись, ответила девушка. — Ваше имя я уже знаю из далёкого прошлого, миледи. Очень рад, что вы вернулись в стены замка в этом году, — и его прозрачный силуэт вновь растворился в воздухе.       Когда призрак исчез, Блэк ощутила какое-то странное чувство внутри неё. Разгоралось всё большее любопытство, которое не возможно было подавить, и ощущалось неладное. Весёлый, однако, будет год. — Значит ли, что Шляпа что-то почувствовала? — спросила Лина, глядя на знакомых. Все лишь неоднозначно пожали плечами.       Фред продолжал болтать на ухо какие-то странные шутки или говорил про кого-то. Иногда они с Джорджем перекидывались парой взглядов и начинали ехидно улыбаться. А Блэк по прежнему не могла понять сути бессмысленного разговора. Наверное, в этом и прелесть близнецов — говорят полную, никому непонятную чушь, но с полной уверенностью.       Ужин закончился так же быстро, как и начался. Гриффиндорцы ещё за двадцать минут до конца мероприятия стали разбредаться по замку, вместе с ними опустел и длинный стол. Оставались лишь первокурсники, старосты и небольшие компании. Лина тоже продолжала сидеть и слушать всякую нудятину, о которой уже больше десяти минут болтала Гермиона. Да, она умна, порой кажется, что даже слишком, и все без сомнения внимательно слушают её, прислушиваются к её советам, но Блэк она немного настораживала, причём ровно так же, как и Лина Гермиону. Их отношения почему-то не задались с самого начала: вечные споры, расхождения во мнениях, разные взгляды на ту или иную ситуацию. А после сцены с картинами Грейнджер и вовсе перестала доверять Лине даже самые незначительные вещи, и от этого новоприбывшая волшебница наполнялась раздражением с каждым разом всё больше и больше. Чем она заслужила такое отношение?       Лина встаёт из-за стола, подзывая Джорджа. Шепчет ему что-то, а он, понимая, кивает головой и поднимается следом. Хлопнув брата по плечу, рыжий мотает головой в сторону девушки и, другой махает рукой, продолжая беседовать с Ли Джорданом. Не сказав ни слова остальным, двое гриффиндорцев покидают Большой Зал. А кто-то из-за слизеринского стола продолжает с ядовитым презрением глядеть им вслед.       Уизли держит Лину за руку, ведя за собой. Хогвартс и вправду огромный, и самостоятельно Блэк точно бы заблудилась, даже после небольшого разговора с Макгонагалл. Джордж всё время следил, чтобы она не отставала и не застряла на движущихся лесницах. Именно поэтому Лина попросила провести в её в гостиную именно его — Джорджа, а не Фреда. Он относится ко всему серьёзнее, чем его близнец: очень обходителен, внимателен и вежлив, и, как подлинный гриффиндорец, ощущает ответственность за других на своих плечах. Да и вообще, Джордж по натуре своей привлекал волшебницу больше чем остальные волшебники, с которыми она познакомилась. Он источал душевное тепло и рядом с ним всегда хотелось сесть у камина, облокатиться на плечо и закрыть глаза, не волнуясь ни о чëм. Он точно защитит.       Лестница останавливается у входа в башню львиного факультета. Но двери нигде нет. Профессор говорила о том, что есть определенный замо́к, который запрашивает пароль для входа в гостиную гриффиндорцев. Но замка тоже нет. Лина взволнованно смотрит на Джорджа. — Что не так? — спрашивает он, замечая её бегаюший из стороны в сторону взгляд. — А где вход?       Уизли прыснул со смеху. Его действительно забавляло выражение её лица. Она так переживала и беспокоилась о том, что не войдёт в башню, что раззадорила Джорджа.       Услышав слово «вход» огромная картина, что висела на стене, вдруг ожила. Полная женщина, до того Лине незнакомая, заговорила, с полотна оглядывая гриффиндорцев снизу доверху. Блэк слегка встрепетнулась. Она не впервые видит живые картины, например, госпожа Блэк на площади Гриммо или же портреты директоров в парадном коридоре Дурмстранга, но этот портрет ожил слишком неожиданно. — Скажите пароль… — протянула она, демонстративно повернувшись к ребятам профилем и приподняв подбородок. — Мимбулус мимблетония, — ответила Лина, осознав какой же всë-таки замок на гостиной Гриффиндорцев. Так это та самая Полная Дама, о которой говорила декан. — Ты знаешь пароль? — спросил Уизли с удивлением в голосе. Теперь он недоумевающе косился на девушку. — Ты меня за кого принимаешь? — прикрикнула она. Возможно, многие думали, что волшебница не осведомлена вовсе, но как только шляпа выкрикнула «Гриффиндор», то Макгонаглл сразу же прошептала пароль, прося его запомнить.       Как оказалось гостиная здесь очень даже уютная: тёплая и светлая из-за огромного камина посреди просторной комнаты, да и к тому же все кресла и диваны сейчас были переполнены гриффиндорцами, согревающимися после Большого Зала. Как сказал Джордж, башня факультета — это самое тёплое место в Хогвартсе. А вот спальни не привлекли её внимания и не вызвали восторга. Они были больше похожи на коморки и жили в них по четыре ученицы. В Дурмстранге у Лины была своя комната, да, маленькая, но своя. Повезло, что девушки неплохие. Как Блэк знала, двое из них в сборной Гриффиндора по квидиччу. Хоть где-то для неё радость.       Как только Кэти Белл и Демельза Робинс вошли в комнату, заглядев смирно лежащую на кровати темноволосую девчонку, то сразу же ринулись к ней. Обе присели на край кровати возле её ног, ожидая, что та вскоре обратит на них своё внимание. Так и случилось: Блэк неожиданно распахнула глаза, что расширялись с каждой секундой всё больше, и сжимала в руке волшебную палочку, спрятанную в рукаве тёмной мантии. Увидев гриффиндорок, она расслабилась и села. — Приветик! — радостно поприветствовала Кэти. Лина слегка улыбнулась в ответ. В последнее время она как-то слишком часто улыбается. — Гарри просил тебе передать, — она протянула свиток пожелтевшей бумаги, до того лежащий в её ладоши. Карта Мародеров.       С бешенным интересом они распрашивали её обо всём: о прошлом, о Дурмстранге, о переводе, даже о Викторе Краме и соревнованиях. Если говорить правду, то Блэк почему-то начинала ощущать приятную энергию на кончиках пальцев, находясь рядом с этими двумя. Они будто заряжали её.       Демельза казалась холодной и отстранённой от мира на первый взгляд, потому что тёмный глубокий макияж, нелепо уложенные волосы, и тёмная одежда под мантией заставляли чувствовать угрозу, когда она рядом, но, немного пообщавшись с ней лично, Блэк снова убедила себя в том, что по внешности не судят. Она была очень душевной, открытой и много шутила, но всегда вовремя. А Кэти — источник бодрости и поток позитива. Она крайне приятная колдунья. — Вау… — протянула Кэти. — Так удивительно находится рядом с тобой. — Почему? — не понимая, спросила Блэк. — Ты же известна среди всех спортсменов. Твоё показательное выступление взорвало все газеты в прошлом году, казалось, что я никогда не смогу пообщаться с тобой. Будто ты очень далеко от меня, — ответила она с восхищением в глазах. — Как самая яркая звезда на тёмном небе. — Эй, да брось, во мне нет ничего такого потрясающего, — остановила поток мыслей старшей Лина. — Я просто очень много тренировалась, — продолжила она. — Я надеюсь, что мы подружимся! — пропищала девушка, кидаясь в объятия. Лина не знала почему, но с ней ей было комфортно. Она смогла расположить Блэк к себе. — Иди сюда! — вскликнула Кэти, притягивая Демельзу за руку. Второй рукой она обняла и её. Всё-таки эта волшебница тот ещё ребёнок. Робинс потрепала её по волосам и немного облокотилась на девушек. С ними было тепло. Этот момент точно останется в памяти и Лина будет вспоминать его с детским трепетом.       За окном уже совсем стемнело. Девушки улеглись в постели, и, по правде говоря, матрас был очень мягким, как на площади Гриммо. Подушка из перины такая лёгкая, что как только голова касается её, то сразу начинаешь тонуть. Демельза прошлась от двери до окна, задувая все свечи, а затем, убедившись, что все вернулись, и сама легла в свою постель. На комнату опустился мрак и лишь лунный свет овещал её хоть как-то. Несмотря на насыщенный и тяжелый день, Блэк не смогла уснуть. Сколько она пролежала, смотря в потолок — Лина и сама понятия не имеет. Старшекурсницы сопели во сне. Слишком милые. Значит прошло уже приличное количество времени.       «Может спуститься в Большой Зал?»       Внезапная идея показалась ей приятной. В Башне уж очень жарко. Надев новенькую мантию, что Флер впихнула Лине в последний момент, как оказалось, это было очень полезно, и тапочки под её цвет, она вышла из комнаты, бесшумно закрыв за собой дверь.       В гостиной сидели к тому времени только двое. Старшекурсники тихо о чём-то беседовали, абсолютно не замечая ничего вокруг себя. Лина с лёгкостью могла предположить, что парни очень близки. По крайней мере, так уж точно казалось. Их лица выглядели спокойными, умиротворенными и довольными, когда они мимолетно поглядывали друг на друга. Приятно иметь такого человека, с которым ты можешь сидеть по вечерам где-то в уютном местечке и говорить обо всём, о любой мелочи. Блэк даже завидовала. Крам всегда её слушал, но ничего не говорил о своих эмоциях. Один единственный раз он сказал ей, что дорожит их дружбой. Единый раз. Но Лина его никогда не осуждала. Так ему было легче, а ей спокойней. Ей хватало.       Коридоры покрылись мраком. Картины на стенах храпели. «Люмос» был опасен в этой ситуации. После случая в штаб-квартире Лина побаивалась будить их. Потому в потемках она еле прокладывала свой путь, шагая по бесконечным, нескончаемым ковровым дорожкам.       На полпути она решила сменить маршрут и уселась на ступенях, ведущих во внутренний двор замка. Здесь было и безопаснее и спокойнее. Сейчас здесь стояла гробовая тишина, что резала слух, и лишь чёрные вороны, которые кружили над башням заставлили осознавать, что это всё ещё не сон. Лина облакотилась локтями о колени и задумчиво глядела куда-то высоко чёрное в небо, думая о своём.       На неё почему-то резко нахлынули воспоминания. В прошлом году это место было вечно переполнено. Ученики трёх школ то и дело скитались в разные стороны: кто-то сокращал дорогу, а кто-то просто отдыхал на свежем воздухе в компании своих друзей. Одним из таких был Седрик Диггори, когда она впервые встретила его. Милый парень с факультета «пуффендуй» беспечно улыбнулся, как только Лина и Крам ступили на землю. Вероятно, он приветствовал Виктора, но тот даже не обратил на него внимания, потому, из уважения к участнику Турнира, Лина подчительно склонила голову и легонько приподняла уголки губ. Всё же, Каркаров велел вести себя сдержанно. В тот момент глаза Седрика сверкнули яркой молнией, озаряющей всё вокруг. С тех пор он всегда здоровался с девушкой из Дурмстранга, иногда махал рукой в переполненых учениками коридорах или просто беспрерывно наблюдал за профилем той во время принятия пищи. Эти переглядки остановились на том, что в один из подобных тёмных, холодных вечеров они впервые заговорили. Как и сегодня, тогда ей не спалось и хотелось просто надышаться свежестью перед сном в этом тухлом подземелье Слизерина. Она размышляла о своём и хотела побыстрее вернуться на родину. Тогда рядом присел этот пуффендуец. Блэк немного подпрыгнула от неожиданности. Обычно, в такое время никто никогда не появлялся. — Почему ты здесь одна? — спросил он, тускло светя волшебной палочкой. Он по прежнему, как и в остальные дни улыбался. Милый. — Не спится, — безымоционально ответила Лина, продолжая глядеть высоко в небо. — Не боишься разговаривать со мной вот так, посреди ночи? — продолжал Седрик, снова вглядываясь в её черты лица. — У меня нет причин бояться тебя. — Ты же даже имени моего не знаешь, — хохотнул парень. Вот тут он ошибался. Лина знала о нём практически всё. Каркаров всегда твердил, что Блэк обязана знать всё о своём враге, чтобы в нужный момент ударить по больному месту. — Я знаю о тебе гораздо больше, чем ты можешь предположить, — вдруг сказала она, теперь уже глядя ему в медовые глаза. — Это тебе стоит бояться меня. — А я не боюсь, — усмехнулся он. — Ты мне понравилась. Кажешься очень милой, — сделал комплимент Диггори. Лина замерла. Никогда её не называли так. Смелой или угрожающей — да, но милой еще никогда. — Я долго за тобой наблюдал. Ты многим помогаешь.       С тех пор каждый вечер ровно в полночь они встречались на заднем дворе и говорили об абсолютно разных вещах до самого рассвета. Зимой Седрик таскал тёплую бутылку чая и сладостей, плед, и укутывал Лину в чëрно-жëлтый полосатый шарф. Их разговоры были секрытными, о них знали только они двое. И им это нравилось. Днём они были хорошими знакомыми, а ночью гораздо ближе, чем просто друзья. Признаться честно, Седрик был первой любовью Лины. Она впервые ощутила такие тёплые чувства к кому-то, впервые чувствовала искренюю заботу. Да и Диггори определённо точно чувствовал к ней что-то. Даже пообещал, что летом он приедет на Север ради встречи с ней. Клялся, что будет писать ей письма. И она ему верила.       Каждое новое испытание заставляло Лину переживать не только за лучшего друга, но чемпиона Хогвартса. На все её волнения он лишь обнимал её и тихо шептал на ухо, что с ним точно всё будет впорядке. Это был единственный раз, когда он соврал ей. И от этого ещё больнее нож режет по сердцу.       Седрик пригласил Лину на Святочный Бал. Они должны были быть партнёрами по танцам, и Блэк была вне себя от счастья. Он пригласил её. Но Каркаров разрушил все планы, заставляя явится на мероприятие со старшекурсником Дурмстранга. Тогда Седрик, хоть и расстроился, но пригласил девушку с Когтеврана, станцевал с ней и покинул даму, возращаясь к Лине.       Тогда никто из них не знал, чем всё закончится. Они могли веселиться столько, сколько им вздумается. В тот вечер они были свободны.       Седрик погиб, защищая Поттера. И Блэк стала одной из первых, кто поверил Гарри. Она знала, что это не «несчастный случай», как утверждал министр магии, а убийство. Тогда Лина осознала, что Темный Лорд вернулся. Волшебница больше не могла стерпеть нахождения в Хогвартсе, умоляла Каркарова вернулся в Дурмстранг как можно скорее, и тот принял её решение, впервые ей сочувствуя. Она снова стала холодной, отстранённой, закрытой и влекущей за собой лишь опасность. Ледышка, не смеющая больше испытать что-то позитивное. Она немного винила себя в его гибели. Нет, не «немного».       По щеке катилась слеза. Она вспомнила его. Снова. Кошмары снились ей практически каждую ночь. Раз за разом девушка видела, как он умирал. Потому Лина либо запивала горы снотворного, либо не спала и вовсе. Что ей делать теперь — она абсолютно не знала. Когда девушка прибыла на площадь Гриммо, то её не мучало ничего. Она впервые так крепко и сладко спала. Но теперь снова. Снова воспоминания, боль, колющая где-то в области сердца, и чувство опустошенности. Места себе найти колдунья не может. Она заранее знает, что увидит сегодня ночью. Блэк уже чувствует. — Ого… — протянул мужской голос из-за спины Лины. Она быстро вытерла горькие слëзы рукавами накидки, продолжая смотреть куда-то вдаль и делая вид, что не замечает никого вокруг. Хотя на самом деле ей было жутко любопытно. — С «Гриффиндора» уже могут снять пятьдесят очков.       Парень сел рядом, облокачиваясь локтями о ступень выше. Он шумно выдохнул, продолжая привлекать внимание, но Блэк как и прежде не велась на любые его действия. Он молчал пару минут и сидел неподвижно, признак того, что парень всё ещё был тут, так это только его размеренное дыхание. — Ты из принципа меня игнорируешь или в Дурмстранге принято ни с кем не разговаривать? — Я не вижу смысла в начале диалога, — заговорила Блэк. — Что мне хочет сказать незнакомый человек? — Мне казалось, что ты опечалена. Сидеть в одиночестве среди тёмной, непроглядной ночи — это довольно странно, не находишь? — Тоже самое могу сказать и о тебе, — раздражённо кинула Лина, наконец посмотрев на надоедливого собеседованика.       Это был темнокожий парень с широкими плечами в мантии с изумрудными вставками. Его лицо выражало лишь умиротворение. Тёмные глаза с хитростной искоркой глядели на девушку, пухлые губы расплылись в ехидной улыбке. Пришлось признать, что он довольно симпатичный, при лунном свете так точно. — Это другое, — сказал он. — Я наслаждаюсь тишиной и пустотой, а ты пытаешься заглушить свои чувства, — отчасти парень был прав. В последние дни Блэк не была одинока, рядом всегда кто-то был. И ей это нравилось больше, чем вечные скитания по пустому замку, в поисках утешения. Она могла не беспокоится. Её не мучили собственные мысли, прогрызающие насквозь, потому что на них не было времени. — Мне интересно, что же заставляет суровую, хладнокровную девушку переживать и беспокоится? Кажется, что такие как ты и вовсе никогда не задумываются. — Не твое дело, хитрословный засранец! — прикрикнула Лина. — Тише ты! — шикнул он в ответ, огляделся по сторонам и, убедившись, что все коридоры пусты, продолжил. — Не понимаю, у всех гриффиндорцев язык острее ножа или ты особенная? — Что ты вообще пристал? Иди по своим делам!       Раздался стук каблуков, спешно идущих по плитке в соседнем коридоре и непрерывное мурчание. — Вот видишь! — с раздражением прошептал парень, хватая Лину за руку. — Теперь нам придётся бежать.       Он одним рывком поднял гриффиндорку на ноги и, быстро скоординировавшись, побежал, завлекая Блэк спешить за ним. Сзади загорелся тусклый жёлтый, неприятный глазу, огонёк в подсвечнике. Теперь то стало понятно, куда они так торопятся — Филч услышал их. Лина, чувствуя надвигающуюся опасность, вскоре стала бежать не позади парня, а на равне с ним, но тот всё ещё не отпускал руку девушки. Руки у него мертвецки ледяные. Завернув за поворот, ученики юркнули в одну из десятка дверей. Незнакомец беглым взглядом оглядывал кабинет, в котором они случайным образом очутились. Что именно он искал — волшебница не понимала. Их вот-вот поймают, а он выискивает что-то. — Нам надо прятаться! — с возмущением прошептала она, дёргая парня за рукав. Он поднёс указательный палец к губам, умоляя замолчать.       В коридоре снова слышались шаги. Филч уже догоняет их. Волшебник, услышав движения, резко потянул Лину в сторону огромного деревянного шкафа, стоящего в углу класса. Распахнув дверцу, он втолнул девушку в шкаф, напоследок сверкнув глазами. Темнота окутывала всё тело Блэк, заставляя мурашки бежать по горячей коже. Дыхание сбилось, а пульс участился, как только она услышила скрип двери совсем рядом. Стало страшно по непонятной причине. Получить наказание в первый же день не входило в планы Лины.       Филч прошёлся по кабинету. Под его ногой скрипела каждая доска, будто это ходил не старый и дряхлый мужчина, а огромный тяжёлый зверь. Только теперь она стала осознавать, что парень, впихнувший её в этот шкаф, остался снаружи. А что если этот человек найдёт его? Что будет с ним? Он получит наказание? Или нет? Лина надеялась, что он спрятался в укромном месте.       Шаги приближались. Руки сами по себе сжимались, а ногти въедались в ладоши до крови. Блэк замерла в ожидании, готовясь к тому, что её раскроют. Звук был совсем рядом. Филч потянул руки к дверцам, ожидая, что поймает девушку, но в тот же миг в коридоре послышались ещё две пары бегущих вглубь замка шагов и женский смех. Сражу же переключившись, мужчина выругнулся, шикая, и в спешке покинул класс.       Дверь захлопнулась. Девушка громко выдохнула, но по-прежнему была напряжена. Вдруг это обманка и сейчас её поймают с поличным? Но все негативные мысли прервали, открывая двери. Блэк застыла, ожидая худшего. Свежий воздух ударил в нос, а глаза заслезились от неожиданной вспышки света. Парень в мантии стоял прямо напротив неё, протягивая руку. — Идём, — сказал он. Гриффиндорка слегка расслабилась. — Филч может вернуться, когда осознает, что был обманут. — Ты наколдовал те звуки? — удивлённо спросила Лина, принимая помощь, чтобы выбраться из тёмного чахлого укрытия. — Конечно, — ответил колдун, довольно улыбнувшись. — Приятно удивлена, — прокомментировала Блэк. Творить реалистичные звуки ей всё так же не удавалось, сколько бы она не пыталась. Это, пожалуй, было единственное заклинание, которое волшебница не освоила.       Вылезая из шкафа, Лина осознала, что что-то резко пронзило лодышку. Режь была настолько неожиданной и отвратительной, будто в один миг в кожу вкололи тысячи мелких иголок. Глаза застрелил белый свет, а после вспышки напала пелена слëз. Пытаясь сдержаться, Блэк вытащила вторую ногу, опираясь на неё. Волшебник опускал руку, но Лина, не удержавшись за дверную ручку, стала падать, писща как раненый лесной зверёк. Ей и вправду было больно. Что-то впилось в ногу в том шкафу. Мужские руки перехватили её, медленно опуская на пол. Как только та уселась, то руками стала водить по больной ноге, не замечая поток слëз. — Что случилось? — взволнованно спросил он, оглядываясь место, куда был направлен взгляд темноволосой. Нога припухла и покраснела. Парень аккуратно коснулся её, откидывая руку Блэк в сторону. Он слегка дотронулся до места, где образовалась краснота, изучил внимательнее и поднёс волшебную палочку. — Что ты делаешь? — встрепетнулась Лина, рукой останавливая своего спасителя. — Угомонись ты, — грубо отсëк волшебник. — Это просто растяжение.       Он прошептал что-то себе под нос, конец палочки на долю секунды мигнул, выпуская маленький белый огонёк, что облачил ногу, моментально впитываясь в кожу. Резь стала отступать, хоть и постепенно. Парень продолжал сидеть на коленях, наблюдая за собственным заклинанием, будто он впервые применил его на практике. С такого ракурса колдун казался ещё привлекательнее: крупный нос с горбинкой, которая явно только дополняла его и несомненно завлекала остальных, слегка выдвинута вперёд верхняя губа, теперь заметно, что вымазанная чем-то сладким, лоб без единой впадины, острые скулы и искристные глаза, словно тягучая патока. Лина окончательно признала, что он красавец. —Как ты…? — не успела договорить Блэк, как парень перебил её. — Времени нет.       Он перекинул женскую руку через собственное плечо, фактически заставляя девушку опереться о него. Обогнув её талию рукой, неизвестный поднял ту и поспешил к выходу, поддерживая ведьму. Теперь Лина ощутила заметную разницу в их росте: он был высокий и широкоплечий, а ещё ей показалось, что у него очень сильные руки. По сравнению с ним, Блэк была низкорослой, хотя и её рост был внушительным. — Могу я спросить у тебя кое-что? — задала вопрос Блэк, когда они подходили к лесницам, ведущим к башне «львов». — Если это необдуманная глупость, которая пришла в твою больную голову из-за обилия незапланированных приключений, то не стоит, — ответил он, продолжая удерживать девушку. — Назовёшь хоть имя своё, чтобы я могла достойно отблагодарить тебя за помощь? — гриффиндорка начала раздражаться из-за манеры речи того. Он казался ей грубым и до высшей степени спесивым. — Простое «спасибо» в Дурмстранге говорить не принято? — огрызнулся он, хмыкнул, довольный собой. Ему подобные выражения приносили только гордость за себя. — Забудь, — сказала она, попытавшись дальше идти самостоятельно, но всё ещё не в силах. Он закатил глаза, как только девушка приняла отчаянные попытки идти сама, но вновь перехватил её, продолжая свой план действий. — Считай меня своим «ночным героем», — с насмешкой предложил парень. — Только не влюбись, — попросил, подмигнув.       Лина лишь оскорбленно цокнула, поглядывая по сторонам. С какой стати она должна влюбиться в него? Из-за того, что он совершил два хороших поступка? Это не причина. Возможно, если бы он разговаривал более прилично и без насмешек, то Блэк могла бы сказать, что уважает его, но не больше. Всë-таки, по его вине они чуть не были пойманы. Если бы парень не пришёл и не затронул Лину за больное, то ничего бы не случилось. Так или иначе, больше разговор они не заводили, да и желания не было. Хотелось уже поскорее вернуться в постель. Они дошли до портрета Полной Дамы. Блэк опëрлась рукой о стену, а незнакомец отпустил руку, напоследок оглядев ту с ног до головы, и легонько улыбнулся. Она уж и позабыла, что вышла из Башни в пижаме. Скорчив недовольную гримасу, она махнула ему рукой. — Иди, — он послушал её. Кивнув, парень развернулся и стал, торопясь, спускаться по ступеням вниз, стараясь успеть до того, как лестница вновь сменит направление. — – Спасибо! — крикнула она отдаляюшемуся силуэту. Он никак не отреагировал и продолжал идти вперёд, даже не оглянувшись. — Ну и подумаешь. Ein ungebildeter Junge!       Кажется, что привычка ругаться на немецком никогда от неё не уйдёт. Лина вновь прошептала женщине с картины пароль и вошла внутрь, теперь уже практически сваливать с ног от усталости.       Ночью ей ничего не так и не приснилось. Казалось, что она вообще не спала, и несколько часов для неё прошли как минута. Утомительно, но без кошмаров. Хоть тут пронесло.       Кто-то легонько тряс Лину, держа за плечо. Еле открыв глаза, Блэк увидела Демельзу, что стояла над ней. — Опоздаешь на завтрак, если не встанешь сейчас, — сказала она. — Да, я уже иду, — Лина села на постель.       Яркий солнечный свет бил в лицо, заставляя просыпаться, птицы уже во всю шебетали, и шумел ветер, унося золотистые опавшие листья куда-то вдаль. Блэк провела рукой по лицу, ободряя себя. Когда её взгляд упал на собственную ладонь, то сон сразу же отступил. На ней была застывшая кровь и следы, словно от укуса, но это точно был не он. Темноволосая вспомнила шкаф в одном из учебных кабинетов и то, как сильно она вчера переживала. Это следы от её ногтей. Она сама лично поранила себя. Задумавшись о своих повреждениях Лина вспомнила про лодыжку. Приподняв конечность, та круговыми движениями стала проверять всё ли впорядке, и каково же было её удивление, когда и вправду ничего не болело. — Удивительно… — протянула волшебница. — Ты о чëм? — спросила Робинс, закалывая непослушные русые волосы милой невидимой. — Да нет…       Через десять минут Блэк в полной готовности спустилась в гостиную, где её уже поджидали близнецы. Эти двое выглядели совсем сонными, но это, конечно же, не мешало им подшучивать над другими. Всё же, Лине только предстоит привыкнуть к их манере общения. — Слышали, что «Слизерин» уже в минусе? — радостно хохотал Ли Джордан, когда трое друзей сели за гриффиндорский стол. — Почему? — спросила Лина. Вряд ли она могла знать причину. — Слизеринца поймали ночью вне подземелья, — продолжал Ли, не скрывая собственного злорадства. Блэк была наслышан о конкуренции двух факультетов, но не подозревала, что она настолько высокая. — Кто ж этот дурак? — раззадорился Фред. — Блэйз Забини.