Этюд в сиреневых тонах

- Вот так всё и было. Честно говоря, Анафема, я сам до сих пор не понимаю, как это произошло. Самый обычный вызов, и вдруг... - Азирафель картинно развел руками. - Весь мир перевернулся. Ну, для меня уж точно, а он... - Что он? - Анафема внимала так жадно, что, казалось, не обратила бы сейчас внимания не то что на гнев главврача или аврал в больнице, но даже на начавшийся Армагеддон. - Он, можно сказать, меня просто-напросто похитил. Не дал опомниться. А когда это наконец-то произошло, я, как видишь, уже был замужем. - Вот это да... Ну просто как в романе! - выдохнула Анафема. - Он явно голову потерял от вас, доктор Фелл. Я наблюдала за ним, когда он привез вас на работу и... Поверьте, когда такой мужчина распахивает перед вами дверь и не боится запачкать свою пальто по нынешней слякоти - это о многом говорит! - Да, но, Анафема, я очень тебя прошу - не рассказывай об этом особо, ладно? Я сам еще не до конца осознал, что произошло, а если еще все налетят с расспросами... Анафема старательно закивала: - Ну конечно-конечно, не сомневайтесь! Азирафель и не сомневался. В том, что все всё узнают еще до вечера. С подробностями, присущими мелодрамам и романчикам в розовых обложках. Наверняка найдётся место свечам, ночи на ложе из роз, неземному наслаждению и прочему подобному... Но и хорошо, что так. Главное, чтобы правды не узнали. По дороге на работу он как раз обсуждал с Гавриилом, что ему рассказывать коллегам, и услышал совет: - Лучшие сорта лжи приготовляются из правды, а прочие ингредиенты можно добавлять по вкусу. Сказано это было с явным знанием дела, и Азирафель вдруг поймал себя на мысли, что забавно было бы вечером поделиться с мужем тем, как исполнил его совет. С мужем. Странно, но это слово даже в мыслях сегодня не заставило вздрогнуть. Может всё не так уж и страшно, подумал он. Может, всё ещё наладится, несмотря на перевернувшуюся вверх тормашками жизнь и даже на новоявленных родственников, которые, судя по всему, от него не в восторге. - Как я и говорила, - Мишель скрестила на груди руки. - Каждая собака уже знает о том, что Гавриил Грэй пошел под венец! У меня чуть телефон не треснул! - Странно, а мне особо никто по этому поводу не звонил! - небрежно заметил Гавриил. Уриил фыркнула. - Да только потому, что они уверены - у тебя медовый месяц в разгаре, и тебе просто некогда вылезать из постели! - Поэтому отдуваться приходится мне, - продолжила Мишель. - И угадай, от кого самые горячие поздравления! - Да мне и угадывать не надо, - махнул рукой Гавриил. - Явно же, особенно разгорячились те семьи, которые метили с нами породниться. - С тобой, - шелковым голоском напомнила Уриил. Да, всё верно. Гавриил мысленно вздохнул, припомнив кандидаток в невесты. Та же Баал, например или Багряна тоже, обе сильные, независимые, едят конкурентов на завтрак без хлеба, у каждой по своей империи, а глаза горят на активы семейства Грэй. Или мисс Ашторет, весьма настырная особа. И такая странная... До Гавриила не раз и не два доходили слухи, что она - это и не она вовсе, а он, несмотря на пристрастие к платьям и старомодным шляпкам. И маскарад этот устроен для того, чтобы окольцевать наконец Гавриила Грэя, ведь мужчина едва ли может это сделать. Что ни говори, кое в чём семейство Ашторет было крайне консервативным. Гавриил бегло усмехнулся собственным мыслям и продолжил: - Думаю, мне придется устроить официальный приём, показать мужа и дать понять, куда им всем следует позасовывать свои амбиции! - Ты серьезно? - ошарашенно уставилась на брата Мишель. - Совершенно. По крайней мере сходу раскроем все карты. И я уж постараюсь объяснить кому надо, что им нечего больше играть на этом поле! - Гавриил... - то ли простонал, то ли мечтательно выдохнул Сандальфон. - Это будет бомба! Рванет на весь Лондон, а то и дальше! - Пусть даже так - ты-то всегда в боевой готовности, а? - Так точно, сэр! - гаркнул Сандальфон, сияя золотозубой ухмылкой. Мысль о возможной заварушке его явно взбодрила. Но Уриил вздохнула. - Главное, не забудь разъяснить своему агнцу невинному, как он должен себя вести! - Этот агнец, потрудись уже запомнить, меня с того света вытащил, и он мой муж, смотри на него соответственно, наконец! Но про себя он думал - если бы все было так просто. Азирафелю и правда придется объяснить, как себя держать и чего ради. Да еще так объяснить, чтобы не оскорбить при этом. Ангелочек ведь только-только начал оттаивать, что он подумает, узнав, что его собираются выводить, как пса на выставке, да еще перед теми людьми, что смотреть будут не из праздного интереса? Про себя Гавриил решил обдумать это наедине с собой. В воскресенье на утренней пробежке - от нее мысли всегда приходят в порядок. А когда вернется, Азирафель уже проснется наверняка - он даже в выходной не старается поспать подольше - и можно будет спокойно поговорить на свежую голову. Но всё внезапно пошло не так. С самого начала. На рассвете Гавриил выскользнул из спальни и старался ступать совсем бесшумно, пробираясь мимо комнаты мужа. Но дверь вдруг открылась, и означенный муж появился на пороге. Сонный и по-утреннему встрепанный, он недоуменно оглядел Гавриила, одетого в спортивный костюм. - Куда вы так рано? - На пробежку. Скоро вернусь. Поспи еще, ангел. Азирафель сдвинул брови, и вдруг заявил: - Я с вами. - Ты что, решил заняться бегом? - Гавриил усилием воли сдержал смешок, Азирафель явно не увлекался спортом. - Вами, - неожиданно отрезал Азирафель. - Всё-таки, я должен следить за вашим здоровьем. Вот и прослежу, чтобы вы не усердствовали с нагрузками. Он выглядел так решительно, что Гавриил не решился противоречить, и покорно ждал, пока Азирафель оденется и выйдет к нему снова. Взору предстал старомодный джентльмен, собравшийся на променад туманным утром, но никак не спортсмен. Впрочем, Гавриил не решился сказать об этом. Равно как и привычно сорваться с места, едва очутившись вне дома. До парка можно и пройтись, решил он. Проводить Азирафеля до ближайшей скамейки и... Тем более, идти вот так неспешно рядом с ним оказалось неожиданно приятно. Наверное, оттого что Азирафель позволил взять себя под руку - Надо же, я, оказывается, уже очень давно не выходил утром вот так, просто на прогулку, когда не надо спешить на работу, - Азирафель вздохнул и тут же улыбнулся. - Утренняя прохлада так бодрит! - И раскладывает мысли в голове по местам, - кивнул Гавриил. Азирафель бросил на него быстрый взгляд. - А вам это нужно? Разложить мысли? Простите, это не мое дело, но какие-то из этих мыслей не дают вам покоя, мне кажется. - Ты угадал. И тебе не за что извиняться, дело как раз твоё, - Гавриил запнулся на секунду - стоит ли говорить сейчас? - но продолжил: - Видишь ли, в скором времени я собираюсь устроить приём. И на нём мы должны появиться вместе. Про себя он тут же отметил, что Азирафель вроде бы не испуган такой новостью. И все же, помолчав, чуть обдумав, тот заговорил: - Но разве не лучше было бы, если бы я просто спокойно где-то переждал? Ведь если я скажу что-то не то и не так - то опозорю вас, а из-за этого же будут неприятности? - Так, послушай внимательно и, пожалуйста, запомни. Ты не игрушка, которую я притащил для утехи и запер в комнате. Ты мой муж, и не тебе одному надо к этому привыкнуть. Люди, с которыми мне приходится иметь дело, пусть тоже привыкают. И считаются, черт побери, с этим! Азирафель вспыхнул, ресницы задрожали - Гавриил едва сдержал восхищенный вздох - затем понимающе произнес: - Для этого всё и будет, верно? Этот прием? - Именно. Тебя должны увидеть, и понять, кто ты. - Но я... - Азирафель запнулся. - Я никогда не был ни на чём подобном. Конечно, в клинике всегда много народу, но ведь это другое. И, уверен, ваши гости поймут это сразу. Гавриил вздохнул. - Я бы мог сказать тебе "смотри только на меня", но буду честен - это не поможет. Во всяком случае, с теми, кто там будет. Они сразу почувствуют страх и слабость, а этого нельзя допускать. Держись рядом со мной, но не пытайся закрыться от них. Не избегай, смотри на каждого, заговорят - отвечай. Рука Азирафеля в сгибе локтя Гавриила слегка напряглась. - Но что? - Не волнуйся, я научу тебя. Я расскажу обо всех, о каждом из них, когда войдешь, для тебя не будет там незнакомцев, обещаю. Ты справишься. - Надеюсь, - голос Азирафеля звучал спокойно, но Гавриил явно ощущал его напряжение. Утренняя расслабленность исчезла бесследно. - Не беспокойся, ведь я буду рядом. Всё будет хорошо. - Ох, я не за себя боюсь, а за вас! У вас это вся жизнь, карьера, конфликты с серьёзными людьми... А меня даже если и пристрелят за не те слова, даже и не заплачет никто. Некому. Мне просто-напросто нечего терять. Гавриил внутренне вздрогнул. Таких слов он не ожидал. С той самой секунды, когда бледный, перепуганный, но стойко держащийся Азирафель согласился стать его супругом. - Не говори так. Пойми, ты больше не один. И ты нужен мне. В самом деле нужен, ангел, будь иначе, я не сделал бы того, что сделал. И раз мы отныне связаны, я буду оберегать тебя. Да, я понимаю, тебе многое в новинку, но, поверь, со мной было то же самое, но я справился. Справишься и ты. - Я... - Азирафель вдруг остановился, странно глядя на Гавриила. Каким-то краем сознания Гавриил отметил, что они давно уже в парке, а он, напрочь забыв о пробежке, чинно шествует по аллее, держа под руку мужа. Мужа, о котором месяц назад и знать не знал. А сейчас... - Зачем всё это? Зачем вы спасали меня, мистер Грэй? И зачем хотите сделать всё это... - Азирафель запнулся. - Настоящим? - Я ведь уже сказал, - улыбнулся Гавриил. - Ты мне нужен. - Нужен вам? - со странной настойчивостью переспросил Азирафель. Гавриил потянул Азирафеля за руку, увлекая его в сторону ближайшего дерева, хотя сейчас их явно никто не мог увидеть - на аллее не было ни души. - И ты ведь знаешь сам, зачем ты мне нужен, - шепнул он лихорадочно, и оборвавший фразу поцелуй оказался понятнее любых слов, обжигающе-новым. Да, новым - в этот раз все по-другому, доселе ещё не бывало так. И сердце колотилось сильнее, чем после любой пробежки. И уже мало было, что его поцелуй принимают, нужен был отклик, Гавриил его просто жаждал, молил о нём разгоряченными губами, нетерпеливыми руками, ласкающими светлые кудри и округлые плечи. Азирафель дрожал, но явно уже не от страха. А самому Гавриилу стало жарко, точно пронёсся с десяток километров. Он чувствовал, как сбилось с ритма сердце Азирафеля, чувствовал, каким мягким, податливым вдруг стало его тело под настойчивыми руками, и как руки этого ангела вдруг обняли его в ответ. Нежность изящных пальцев обожгла и сквозь спортивную куртку. Азирафель то ли что-то невнятно простонал, то ли просто выдохнул ему в губы, и голова Гавриила пошла кругом - здесь, в парковой аллее, ранним утром, под деревом... Да не всё ли равно, где до тебя снизойдет ангел - метнулась шальная мысль. Но легкий шорох мгновенно пробудил здравомыслие и заставил встрепенуться. Нет, не сейчас и не здесь. Ангел достоин лучшего. И уж точно не на бегу. Гавриил нехотя отстранился, глядя в затуманенные синие глаза, на растревоженные влажные губы - и замер, завороженный. Солнце, вдруг пробившееся сквозь облака, позолотило кудри Азирафеля, отразилось во взгляде, зажгло яркий румянец на щеках, высветляя милые черты словно отблеском ангельского нимба. - Солнышко... - это слово вырвалось само собой, пока Гавриил с нежностью поглаживал кончиками пальцев горячие щеки Азирафеля. - Не бойся, солнышко. Всё будет хорошо. Почти целомудренно приласкал губами эти мягкие щеки, даже не сразу понимая, что его самого тоже гладят в ответ по волосам, по лицу... И сколько же вложено в эти прикосновения эмоций и невинного пыла - ни одна ночь страсти не сравнится. Ещё немного - и он поплыл бы окончательно, но взял себя в руки. Супруга же - под ручку. И нежно повлек к дому: - Солнышко, сегодня всё же прохладно, идем, пора завтракать! Азирафеля это на удивление взбодрило. И до дома он шел в темпе, ничуть не отставая от тренированного Гавриила, и даже дыхание не сбилось. Они появились перед семьёй, как были - под руки и раскрасневшиеся, и сразу же попали под огонь перекрёстных и очень выразительных взглядов. Сандальфон аж присвистнул и ужасно пошло подмигнул. Тон Мишель недалеко от этой пошлости уехал: - Ну что, удалась прогулочка? Славненько позанимался? - О, замечательно! Мы оба, - Гавриил смутиться и не подумал, у Азирафеля же на это, похоже, не оставалось запаса эмоций. - И, признаться, мы страшно голодны. Что там на завтрак? - Булочки с клубникой! - возглас Азирафеля больше напоминал восторженный стон, но сдержаться было невозможно. - Мадам Трейси тебя балует, как я погляжу. Пожалуй, я тоже воздам булочкам должное, ты не против? Уриил явно вытянулась лицом. - Гавриил, с тобой всё в порядке? Тебя уже ждут твои тосты. И белковый омлет. - Ну да, конечно, - улыбнулся Гавриил. - И булочки. Лишь усевшись за стол, Азирафель осознал - происходит что-то, доселе невозможное в этом доме. Потому что Гавриил режет пополам булочку, сдабривает маслом, протягивает ему половину самозабвенно ест оставшуюся, почти не замечая белковый омлет, а остальные, да и мадам Трейси, смотрят на это так, словно у них по яйцу всмятку в горле позастревало... - Перед мозговым штурмом надо подкрепиться! - изрек Гавриил. - Уриил, будь добра, принеси-ка мне памятный альбом. Уриил изумленно моргнула, но возражать не стала. А через минуту изумляться пришлось Азирафелю - "памятным альбомом" оказалась неимоверных размеров папка, которую Уриил едва могла нести в руках. Гавриил же подхватил ее, как пушинку. - Спасибо. Итак, дорогой, - повернулся он к Азирафелю, - здесь вся та кунсткамера, с которой тебе вскоре предстоит познакомиться. Она заслуживает досконального изучения, так что смотри внимательно и запоминай. Папка раскрылась, являя взгляду уйму фотографий и исписанных листов, разложенных в каком-то мудреном порядке, который явно знал только Гавриил. Уверенно взяв фото, он давал Азирафелю его рассмотреть, а потом, даже не прикасаясь к бумагам, выдавал об изображенном такие истории, что хотелось одновременно вздрагивать в ужасе, снова краснеть и хохотать. Во всяком случае, Мишель, Уриил и Сандальфон, поначалу прислушивающиеся к происходящему молчаливо, то и дело фыркали, а вскоре уже вовсю вставляли свои комментарии. - Знакомься, мадам Баал, ну или мадемуазель, кто посмеет выяснять у королевы ядохимикатов? И химикаты химикатами, но, по слухам ещё ни одного конкурента она не отравила. Поговаривают, врагов убирает мухами-убийцами, но никто ещё не доказал, что это её мухи, у нее же везде всё протравлено. А вот мисс Ашторет. Она как-то вздумала пофлиртовать с садовником. И что уж там между ними было - никто не знает. Но пришлось спешно искать нового садовника, ибо старый резко постригся в монахи. - Боже! - Азирафель, хоть и был поражен, не сумел удержаться от смеха, разглядывая фото дамочки в странной старомодной шляпке и темных очках. - Да что же в ней такого? - Не знаю, что и сказать, солнышко. С виду эта особа чопорная, как старинный чепец, а на самом деле... - Сандальфон однажды сказал, что выяснит, что там на самом деле, - добавила Мишель с усмешкой. - Но почему-то так и не решился, а, Сандальфон? Сандальфон покраснел до оттенка свеклы. - Ну, признаю, я в тот вечер напился... Но не настолько же! Гавриил протянул мужу очередную фотографию, но не успел заговорить, как Азирафель удивленно воскликнул: - О, а что здесь делает мистер Лигур? И смущенно осекся, увидев, как на него уставилось семейство Грэй. - Откуда ты знаешь Лигура? - кажется, Мишель впервые обратилась напрямую к Азирафелю, и тот про себя отметил, что она явно поражена, только чем же? - Это мой пациент, - Азирафель бросил взгляд на Гавриила, ища поддержки, но тот, как и остальное семейство, смотрел на него, только что рот не раскрыв. - Бывший, конечно. Признаюсь честно, не припомню, чтобы до него ко мне попадали люди с остановкой сердца после обливания холодной водой! - Азирафель осуждающе покачал головой - Закаливание, конечно, великая вещь, но нельзя же вот так сразу! И я был удивлен - молодой мужчина, сил с виду хоть отбавляй, а такое хрупкое здоровье!  - Хрупкое здоровье, - эхом повторила Мишель. - Но сейчас он ведь в порядке, верно? - В полном, - кивнул Азирафель. - Я настоятельно рекомендовал ему воздержаться от таких процедур! Отвести взгляд от Мишель он не успел - и потому заметил: в её лице что-то поменялось. Будто она впервые смотрела на него, как на кого-то стоящего. Да и вообще - словно наконец заметила его существование. Изумлялись и остальные. И наконец Гавриил начал объяснять: - Лигур - наёмный убийца, его трудно разыскать и ещё труднее оплатить его услуги. Он не только берёт дорого, но и не за всякое дело возьмётся. И, похоже, в этот раз, что вы пересеклись, у него было очень надежное прикрытие. Или повезло, что в больнице не стали особо допытываться, кто это. Гавриил ещё не договорил, а Сандальфон пробурчал себе под нос: - Да что ж такое, знать бы раньше, так взяли бы тебя штатным костоправом без разговоров! Чего невинную овечку-то разыгрывал? - Я не разыгрывал. Просто делал свою работу, - если уж на него начали обращать внимание, надо делать то же самое, к примеру, прямо посмотреть Сандальфону в глаза. - Моё дело - спасти жизнь человека и, как правило, для меня совершенно не имеет значения, чем он занимается. К его удивлению, Сандальфон спорить не стал. Гавриил погладил мужа по руке. - Ты совершенно прав, дорогой. Продолжим? Взгляни. Азирафель перевел взгляд на новую фотографию. - Кто это? - О, - протянул Гавриил, - это Соболь. Можно сказать, этому человеку я обязан знакомством с тобой, солнышко, однако, не волнуйся, на приеме он не появится. - Только если по частям, - проворчал Сандальфон. - В следующий раз, Гавриил, захочешь острых ощущений, так попробуй лучше химикаты от Вельзевул. А еще лучше, подсыпь их Соболю. Пользы больше будет. Для Азирафеля многое теперь стало понятным. И даже известие о том, чем на самом деле зарабатывает на жизнь один из его пациентов шокировало меньше, чем рассказ о том, из-за чего Гавриил оказался на грани жизни и смерти. Есть эту выдаваемую за диетические продукты пластиковую отраву, смешанную непонятно с чем! Да насчет ее состава лучшие медицинские светила головы ломают! Подобное и в рот брать немыслимо, даже ради дела, каким бы оно ни было! Всё это Азирафель высказал вслух. И снова на него смотрели изумленно, а Гавриил поймал его руки, глядя в пылающие праведным врачебным гневом глаза. - Милый, я не то что к ней не притронусь, я и не взгляну на нее больше. Клянусь! В итоге Азирафель остался доволен. Гавриил - тоже, ибо муж умудрился не сбиться и не запутаться во множестве криминальных и полукриминальных хозяев Лондона. "Урок" закончился ближе к обеду, и лишь тогда Азирафель решился полушепотом поинтересоваться у Гавриила, позвавшего его прогуляться перед трапезой: - Простите, но мне показалось, ваша сестра так странно посмотрела, когда я сказал, что занимался лечением Лигура! - Ты не поверишь, но Мишель в Лигура влюблена, - пояснил Гавриил шепотом и чуть ли не на ухо. - Скрывает это, конечно у Лигура же репутация, но переживает за него страшно. А ведь, кажется, она просто не знала, что у Лигура на самом деле хрупкое здоровье. - Наверное, мне не стоило говорить об этом, - смутился Азирафель. - Не переживай. Ты ведь спас Лигуру жизнь, поверь мне, Мишель этого не забудет, - Гавриил улыбнулся. - Оказывается, ты уже дважды стал ангелом для нашей семьи, дорогой. Азирафель залился румянцем. - Ну что вы! - Да, кстати, - Гавриил вдруг легонько сжал его пальцы, - ты не находишь, что нам с тобой пора перейти на "ты"? Не думай, я вовсе не хочу на тебя давить, но если во время приёма все эти люди услышат, что ты обращаешься ко мне на "вы", это покажется им странным. - Хорошо, если вы так считаете... Во время приема будем на "ты". Обещаю. - А сейчас? Азирафель смотрел в глаза Гавриила и видел в них нетерпение. Я же не безразличен тебе, говорили эти глаза. Там, в парке, я почувствовал это, и ты тоже, твои руки, твои губы уже сказали правду, и неважно, какими будут слова. Доверься мне, хотя бы на один шаг позволь стать ближе, и я обещаю, жалеть не придется нам обоим. - Я попробую. Но не обещаю, что так сразу получится. - Не волнуйся, я всё понимаю. Готов подождать до ужина, радость моя. Азирафель не удержался от улыбки. И по блеску в глазах Гавриила понял, что именно этого он и добивался. В самом деле, что тут сложного, убеждал он себя. Называть человека на "ты" хотя бы ради пользы дела, тем более что уж теперь-то они точно не незнакомцы, а сам Азирафель и подавно знал о Гаврииле больше, чем допускало его церковно-приютское воспитание. Он всё-таки доктор. Видел Гавриила в более чем непрезентабельном виде. Смотрел, прикасался - даже уже не только ради того, чтобы вернуть к жизни. И от этой мысли снова стало жарко... Да что же такое! Кажется, Азирафель расстроил мадам Трейси, ибо за обедом едва замечал, что ест, не уделяя должного внимания ее изумительному жаркому и миндальному печенью. Он с волнением ждал момента, когда Гавриил снова заговорит с ним, напомнит о делах, о том самом приеме, и Гавриил явно собирался это сделать, но не успел вымолвить и слова, как его оборвал сигнал телефона, больше напоминавший трубный глас. - Да? - Гавриил схватил трубку и вдруг нахмурился. - Что? Азирафель вдруг увидел, что у Гавриила потемнели глаза - сирень сменилась цветом грозового неба - и каждая черточка в лице вдруг стала резче. - И вы обнаружили это только сейчас? - голос звучал на удивление спокойно. Слишком спокойно. - Нет, я не спрашиваю, как давно это произошло. Я спрашиваю, почему это в принципе могло произойти? Как вы посмели это допустить? Сандальфон, Мишель, Уриил - все как по команде синхронно повернулись к главе семьи. В воздухе явно запахло грозой. - Нет, - льдом в голосе Гавриила легко можно было перерезать кому-то горло, - не стоит. Я займусь этим сам. И немедленно. С жутким, ледяным лицом Гавриил положил трубку: - Извини, солнышко, отложим разговор. Это ненадолго, тут возникли непредвиденные обстоятельства. Азирафель ясно услышал это как: "Иди в свою комнату". И покорно вышел, но далеко его просто не унесли ватные ноги. Смог только выйти из зоны видимости. А дальше и подслушивать не надо было, Гавриил, преисполненный холодной ярости, распространялся довольно громко. - Как? Как, я вас спрашиваю, это могло произойти? Весь товар на складе! Весь, подчистую! - Гавриил, - голос Мишель дрогнул, - я лично слежу, ты же знаешь, какая там охрана, муха, засланная от Баал и то не пролетит! - Муха, может, и не пролетит. А вот привет от Соболя просочился в каждую упаковку! Можно считать, повезло, что Пеппер решила всё проверить лишний раз, она, конечно, язва та еще, но как эксперту ей цены нет! Так вот, она в ужасе. В ужасе! Такого месива, говорит, в жизни не видела. Взглянешь - отравишься! И я спрашиваю вас - через какую щель могла в наш товар попасть эта дрянь? При том, что ни одна упаковка даже не вскрыта! - Не вскрыта? - вскинулась Уриил. - Именно. И ты прекрасно знаешь, что это означает. - Свой, - отрубил Сандальфон таким голосом, что Азирафелю стало жутко. - В семейном гнезде крыса завелась, Гавриил, как думаешь? - Не думаю, - голос Гавриила снова резал воздух острым льдом. - Знаю. Что ж, похоже, у нас и правда завелась крыса. А как поступать с крысами, мы все прекрасно знаем. Уриил, надо проверить остальные склады, займись этим, Мишель поможет. Сандальфон, подгони машину, поедешь со мной. Азирафель, слушая это, ясно понимал: сейчас кого-то будут вполне всерьёз убивать до смерти. И ему было очень страшно. Это же его муж скоро убьет кого-то - с этой мыслью Азирафель кинулся в комнату. И тут поймал себя на мысли ещё более ужасной. А вдруг убьют Гавриила? И Азирафеля, уже не будет рядом, чтобы спасти, от пули в сердце и реанимация не поможет. Сквозь пугающие мысли прорвался голос Мишель: - Может, сначала я съезжу? Проверю ещё раз все - вдруг ошиблись? - Да! - выпалил Азирафель раньше, чем подумал. - Останься, Гавриил! И вздрогнул - то ли от того, что мысль довольно громко прозвучала вслух, то ли от звука открывшейся двери. - Азирафель? - Гавриил застыл на пороге комнаты, впившись в Азирафеля взглядом. Казалось, он собирался что-то сказать, но вдруг застыл на полуслове, на полушаге. Он услышал. При этой мысли лицо обдало жаром, захотелось зажмуриться, но... Глаза Гавриила были уже не так темны, как несколько минут назад. В них разгорался новый огонь, и Азирафель понял, что не может перестать любоваться этим зрелищем. - Азирафель, ты... - Гавриил кашлянул. - Ты что-то мне сказал? Или... Азирафель глубоко вздохнул. Сердце на долю секунды замерло, чтобы тут же пуститься в бешеный галоп. - Да. Да, я сказал. Я прошу тебя... Останься со мной, Гавриил. Здесь, сейчас. Гавриил шагнул в комнату. Лед, сковавший его черты недавно, стремительно таял, а новый огонь в сиреневых глазах странно смешался с чем-то еще. С пониманием. - Азирафель, я не ослышался? - спросил он очень тихо. - Нет, ты не ослышался. Я прошу тебя - Азирафель слегка надавил на это слово, отмечая, как вспыхнули глаза Гавриила, - остаться со мной, быть со мной. Так, как ты хочешь. Гавриил очутился ближе. Руки поднес к плечам Азирафеля, но не опустил на них - замер, едва касаясь. - Ох, в какие игры ты играешь, мой ангел, - прошептал он. - Эти игры очень, очень опасны, - и посмотрел на Азирафеля со значением. Понимая и давая ему понять свое понимание - невинный супруг просто поддался порыву. И едва ли по-настоящему готов к тому, о чём просит. Но самого Гавриила обуревали эмоции, кипящий в крови адреналин искал нового выхода, так что он добавил: - Сейчас по всем законам жанра я же должен благородно отказаться. Только я ведь не буду, ты же знаешь, я неблагородный... - Знаю, - прошептал в ответ Азирафель. - И не приму отказ. - Вот как? - Гавриил подался вперед давая Азирафелю губами ощутить свою усмешку. Этот поцелуй отличался от того, что был утром в парке - более напористый, жаркий, с новым, незнакомым привкусом, мгновенно вскружившим голову Азирафеля, как крепкое вино. Он невнятно простонал, когда руки Гавриила всё же сжали его плечи, потянули к себе. По телу разливалась странная слабость, и крепкое, сильное тело Гавриила казалось единственной опорой... Которая вдруг исчезла. Гавриил отстранился и, глядя в затуманенные глаза мужа, скомандовал: - Стой так. Именно скомандовал, не сказал. Азирафель ощутил, как эти властные слова пригвоздили его к полу. Всё внутри изнывало от жажды продолжения, но он покорно смотрел, как Гавриил выскальзывает за дверь. И через считанные секунды - или вечность? - возвращается обратно. Азирафель не знал, зачем он выходил. Проверить его покорность или сказать Мишель, что остается дома? Неважно. Даже то, что он одержал победу, и Гавриил сегодня вне опасности - тоже неважно. Главное, он вернулся, чтобы снова сжать Азирафеля в объятиях. И идти уже знакомой дорогой - растревоженные губы, горячие щеки, линия подбородка... Азирафель ахнул, невольно отвлекаясь на руки, ласкающие спину, и пропустил момент, когда Гавриил припал губами к шее - влажно и обжигающе горячо. Азирафель вскрикнул, запрокидывая голову, откидываясь в сильных и бесцеремонных руках Гавриила. - Ох, какой нежный ангел, - выдохнул Гавриил в его обнаженное горло. - Сладкий-сладкий... Очень медленно он принялся расстегивать на своём ангеле рубашку, целовать плечи... Азирафель смутно понимал, что должен как-то ответить, сделать приятно, а он совсем разомлел, да и совершенно не знает, что делать. Но Гавриил будто почувствовал это. - Не торопись, - шепнул он. - Наслаждайся. Всё впереди. Рубашка спорхнула на пол, и Азирафель чуть ли не впервые в жизни оказался полуобнаженным перед другим человеком. Но вместо смущения внутри поднималась чуть ли не обида на то, что Гавриил до сих пор одет. Наверное, можно просто обнять его, как тогда в парке, зарыться пальцами в волосы, обвести лицо, шею, плечи, подбираясь к узлу галстука и пуговицам на рубашке... - О! - шепот Гавриила обжег грудь как раз против сердца. - Да у тебя талант, солнышко, надо же, как быстро... - Я врач. Иногда приходится очень быстро раздевать пациентов, - сбивчиво пояснил Азирафель, глядя на пуговицы рубашки Гавриила, которые расстегнулись будто сами собой. - Тогда не смею препятствовать. Разденете меня, доктор? Одежда сдавалась легко и привычно, но то, что скрывалось под ней... Азирафель твердил себе, что уже видел Гавриила без одежды. Но разве тогда он замечал, насколько красиво это тело? Подтянутое, ухоженное, сильное, каждый мускул так и хочется обвести кончиками пальцев, наслаждаясь гладкостью кожи и убеждаясь в который раз, что спасенное им сердце бьется в груди - так жарко, так часто, и причиной тому - его собственные робкие прикосновения. Гавриил просто плавился, и от того, что ощущал прямо сейчас, и от воспоминаний. О тех мгновениях на грани жизни и смерти, когда впервые почувствовал прикосновения этого ангела, вернувшие его в мир живых. Гавриил, уже тогда хотел еще и еще, а сейчас мог в полном своём праве касаться в ответ, столько, сколько хотелось, и не напрасно - уже чувствовал отклик в теле Азирафеля. И жаждал видеть, сгорал от нетерпения раздеть полностью. - Солнышко, - обнял за талию и потянул разгоряченного мужа в сторону кровати, - так будет удобнее... Осторожно опустил разгоряченного, млеющего Азирафеля на постель. Тот лишь разочарованно всхлипнул, когда Гавриил отстранился, по телу прошла легкая дрожь словно внезапно стало холодно. - Сейчас-сейчас, дорогой, я здесь... Азирафель туманным взглядом следил, как Гавриил освобождает его от оставшейся одежды. Наверное, надо было стыдиться. Впервые с ним делали подобное, впервые на него смотрели так. И уж точно никто прежде не вызывал такого до боли сладкого жара внизу... Но бедра сами приподнялись, дрогнули нетерпеливо, и часть тела, кажется, всю сознательную жизнь пребывавшая в покое, встрепенулась, почувствовав свободу. - Солнышко... - Гавриил выдохнул так восторженно, что мысли отвернуться, прикрыться, и не возникло. Только снова - желание ответить тем же. Увидеть Гавриила полностью. Увидеть и почувствовать. И самому не захлебнуться в прикосновениях рук и губ Гавриила, которые, казалось, были везде, даже там, где не полагалось бы... Но почему? Он его муж, он может касаться там, где пожелает. И Азирафель тоже. Он хочет касаться, хочет видеть, он... Конечно, увиденному удивляться не стоило. Гавриил был великолепно сложен, и то, что предстало взгляду Азирафеля, тоже было совершенно пропорционально. Каким и должно было быть. Но это понимание, как выяснилось, не могло избавить от изумления. Глядя на него, Гавриил понимал: хоть супруг его и сама невинность, но все же примерно догадывается, чего ждать, и, мягко говоря, нервничает. Гаврил припал к его губам успокаивающим поцелуем. - Расслабься, милый, я не сделаю ничего такого, чего ты не захочешь. - А ты? - выдохнул Азирафель. - Чего хочешь ты? - Чувствовать тебя. Прикоснись ко мне, солнышко. Так, как тебе хочется. Рассмотри. Привыкни. Синие глаза при этих словах как-то по-новому блеснули и через мгновение Гавриил ощутил себя во власти нежных и очень пытливых пальчиков. Азирафель изучал его с каким-то детским любопытством, упиваясь всем тем, что ощущал и видел - шелковистостью кожи, рельефом мышц, запахом грозы, мускуса и дорогого парфюма с цитрусовыми нотками. От этого аромата он словно пьянел, и смелел всё больше, вот покружил по животу, вот приласкал бедра, вот пальцы несмело пробежались по напряженной плоти вверх-вниз. - Ох... - от неожиданности стон вышел слишком громким. Азирафель встрепенулся: - Больно? - Нет-нет, - Гавриил качнул бедрами, не давая отдернуть руку толкаясь сильнее в нежную ладонь. - Сожми немного, не стесняйся. Вот так, да... Нужный ритм Азирафель нашел удивительно быстро, и завороженно следил за собственной рукой, ласкающей мужа так, как еще несколько дней назад и подумать бы не посмел. Впрочем, муж в долгу оставаться не собирался. Протянул руку, накрыл широкой уверенной ладонью, чуть ли не целиком обхватил, и запоздало, под судорожный выдох, понял, до чего же нежен вот тут его супруг. Нежен и нетронут. Азирафеля уносило волнами блаженства. И все же он старался повторять за Гавриилом, отвечая на прикосновения. И не мог не замечать, что на самом деле напугавшая его часть не такая уж и грозная, а нежная, и очень отзывчивая на ласку, как и весь Гавриил. И уже не разумом, а телом понимал - он действительно делает Гавриилу хорошо. И это удовольствие будто текло через них обоих, купая их в своих волнах. Азирафель слышал сбившееся дыхание, стоны - свои или его? - и знал, просто знал, что вот сейчас надо провести нежно, а сейчас сжать еще посильнее, чтобы через тело Гавиила будто пропустили ток, чтобы задрожали бедра, а напряженная плоть в неутомимой ладони стала как будто больше, и запульсировала, и... Крик Гавриила, его дрожь, горячая влага, растекающаяся в ладони - всё это меркло, перед восторгом, пронзившим Азирафеля. Неужели Гавриилу сейчас так вот так сладко, и это наслаждение Азирафель чувствует, как своё собственное? - Ох, ангел... - низко, хрипло выдохнул Гавриил. - Прости, я поспешил. Но я не мог иначе, я ждал так долго, и даже вообразить не мог, что ты такой... "Неумелый", - мелькнула в голове суматошная мысль. - Такой нежный, такой пылкий... Мой, - Гавриил улыбался ласково и хищно, вдруг провел языком по губам, решаясь на что-то. - И я не могу отплатить тебе меньшим, солнышко. Доверься мне. Азирафель верил. И всё же удивленно вскрикнул, когда Гавриил ласково повалил его на подушки, уверенно сжал ладонями и развел бёдра. Неужели он всё-таки решил... Но все мысли мгновенно оборвались. - Гавриил, что... Ааааах! Гавриил довольно усмехнулся, удерживая вскинувшиеся было бедра и уверенно насаживаясь ртом на невинную плоть, которой явно и рука-то в новинку. Ничего, солнышко, ничего. Тебе понравится. Я ведь не груб, нисколько. Ты же чувствуешь? Как я языком касаюсь нежной головки, и ласкаю губами медленно, нежно, вбирая всё глубже и наслаждаясь твоим вкусом. Сладким, как карамель. Постанываю довольно - ты в ответ снова дрожишь, выгибаешься в моих руках. Тише, милый, тише. Предоставь всё мне. Просто наслаждайся. И кричи, солнышко, не сдерживайся. Кричи, здесь тебя слышу только я. Поддразниваю языком, сжимаю губы сильнее... Ты горишь, ангел! Бедра напрягаются под моими ладонями, пальчики судорожно сжимают, комкают простыню. Ты сладко пульсируешь на моём языке, захлебываешься высоким криком - и изливаешься своим удовольствием, таким острым, ярким, самым первым. Для меня одного. От одной этой мысли можно было сойти с ума. Но Гавриил медленно отстранился, целуя напоследок еще подрагивающую плоть и только тогда решился перевести взгляд на лицо Азирафеля. Тот лежал, потерявшись в новых ощущениях, разметавшись и явно не до конца понимая, на каком он свете. Вдруг Гавриилу послышался всхлип. В тревоге он придвинулся к мужу, обнял, пытаясь успокоить, и услышал жалобный, прерывистый шепот: - Зачем... Зачем ты так сделал? - Солнышко, всё, чего я хотел, - доставить тебе удовольствие, ну не плачь, тебе же было хорошо? - Но так... нечестно! Ведь я никогда не смогу вот так, никогда! Гавриил рассмеялся. - Сможешь! И так, и еще лучше. Тебе всё можно со мной, ты слышишь? Всё, что захочешь! Азирафель всхлипнул еще раз, но глаза заинтересованно блеснули. - Сейчас? - Ого! - протянул Гавриил. - Какой ненасытный ангелочек! Но, думаю, для первого раза пока достаточно. Наберись сил, отдохни. Тебе ведь завтра утром на работу, ты помнишь? Азирафель вздохнул. После испытанного блаженства возвращаться вот так на грешную землю ему явно не хотелось. - Ну, не расстраивайся, - Гавриил снова и снова целовал лицо, запрокинутую шею Азирафеля, часто вздымавшуюся грудь. - Мы продолжим, я обещаю. И никто и ничто не помешает нам, даже... - он вдруг мимолетно нахмурился. - Да, солнышко, пока не забыл, на работу тебя завтра отвезет Уриил, ты не против? - Уриил? - Азирафель приподнял голову. - Но почему? - Мне нужно будет уехать очень рано, думаю, ты еще будешь спать. Надо же проконтролировать, что там без меня выяснила Мишель. Ты ведь понимаешь, ангел, дела ни к чему пускать на самотек. - Понимаю, - сердце Азирафеля екнуло, и Гавриил, кажется, это почувствовал. - Я знаю, о чём ты думаешь. Не волнуйся, мне ровным счетом ничего не грозит. Просто я привык контролировать свои дела сам. И наводить в них порядок - тоже. Обещаю, вечером я приеду за тобой, как обычно. Ты ведь уже не стесняешься своего мужа перед коллегами, а? - Нет! - Азирафель явно неосознанным движением прижался к мужу. - Что ты... Конечно, нет! - Вот и отлично, - Гавриил чмокнул его в носик. - Тогда я приеду за тобой и... Постарайся хорошенько запомнить то, на чём мы сегодня остановились! Азирафель хихикнул. Близкое тепло тела Гавриила расслабляло, наполняя памятью о пережитом удовольствии, и так приятно оказалось засыпать на его груди под легкие поцелуи и ласковый шепот.