When the End Comes Before It Can Begin / Когда конец наступает раньше, чем мог начаться

      Гермиона решила, что расскажет Драко на следующий день. Её тошнило по утрам всё сильнее, и она знала, что не сможет долго скрывать происходящее от него. Чтобы сделать признание особенным, учитывая, что она не знала, как он отреагирует, она решила вложить в это немного тайны. Девушка уговорила сову улететь достаточно надолго, чтобы казалось, будто она прилетела издалека. Когда на следующее утро сова появилась перед Драко за завтраком, он с опаской спрятал конверт. Никто никогда не присылал ему сову; было слишком опасно, что её перехватят Пожиратели Смерти, что выдаст его местоположение. Записка гласила:

Встретимся сегодня в полночь на крыше.

      Он был озадачен. Это должно было быть от кого-то в доме или, по крайней мере, что-то связанное с Орденом. Он даже не подумал, что записка от Гермионы, потому что знал, что она не самый романтичный или одаренный воображением человек. Он показал записку Джинни. Она сказала ему, что это, вероятно, была безобидная шутка.       В полночь он вылез из окна на четвертом этаже и заполз на плоское место на крыше, которое часто использовалось для приватных бесед. Когда он добрался до неё, то был ошеломлен. Он увидел свечи на крыше и зачарованные огоньки, мерцающие над ним в ночном небе. Драко заметил диван, которого раньше там не было. Но диванчик не удивил его так сильно, как человек, сидящий на нем.       Гермиона была одета в летнее платье персикового цвета, её волосы были уложены на голове мягкими локонами, обрамляющими лицо. Она встала, и когда он подошел к ней, её лицо одновременно светилось и выражало тревогу.       — Что я такого сделал, чтобы заслужить это? — Драко взял Гермиону за руки и оглядел её с головы до босых ног, стоявших на цыпочках. Он поцеловал её в губы, а затем отстранился, чтобы ещё раз посмотреть на неё.       — Время от времени я просто устаю носить мантию или же джинсы с футболкой. И сегодня такая чудесная ночь, что я подумала, что нам не помешало бы немного побыть наедине. Поэтому я нарядилась для тебя. — Она подвела его к дивану.       — Какую штуковину ты использовала, чтобы превратить в этот диван? — Драко ожидал, что это окажется что-нибудь крошечное, вроде наперстка, потому что её умения в трансфигурации поистине были легендарными.       — На самом деле, я нашла его на чердаке. Я искала, что бы такого преобразить, а обнаружила диван, который был завален коробками и накрыт простыней. Должно быть, он принадлежал Вальбурге Блэк. Подожди. — Она схватила его за руку, когда он испуганно вскочил. — Всё в порядке, я сменила обивку на что-то менее старомодное. Для этого я использовала пыльного кролика. Тебе нравится?       Драко сел обратно, успокоенный тем, что он не сидел на чём-то, к чему прикасалась Вальбурга. Он слышал истории о ней и однажды случайно отодвинул занавеску, закрывавшую её портрет, к большому разочарованию своих ушей. Он не хотел признавать, что был её родственником.       — Да. Ты покрасила его в зелёный специально для меня? — Он подмигнул ей.       — А ты как думаешь? — Гермиона оставалась всё такой же застенчивой. Она хотела провести с ним беззаботный момент, прежде чем уронить на него свою бомбу.       — Думаю, что когда война закончится, я поставлю этот диван в наш дом. — Драко не сразу посмотрел на неё.       — О, правда? Подожди, что… — Гермиона прокрутила в голове его последнюю фразу. — Ты сказал, наш дом? — Она положила руку ему на подбородок и повернула его голову, чтобы посмотреть на него в упор.       — Гм, ну, в общем, да. Я думаю, что диванчик будет хорошо смотреться в кабинете. Мы могли бы добавить пару стульев и стол, и… — он не смог продолжить, потому что его губами полностью завладели её губы.       После того, как Гермиона прервала поцелуй, чтобы глотнуть воздуха, она начала:       — Драко Малфой…       — Я люблю тебя.       — …ты любишь меня?       Каждый из них обдумал то, что сказал другой, а затем они посмотрели друг на друга сияющими глазами. Это были глаза юных влюблённых, столетиями признававшихся в любви своим родственным душам. Несмотря на войну и начало их отношений, они нашли свой путь друг к другу. Несмотря на прошлое и неспокойное время, они смогли преодолеть всё плохое и обрести немного покоя и кусочек личного счастья.       Через мгновение Драко прочистил горло.       — Я люблю тебя, Гермиона Грейнджер. Я не знаю, почему и как это произошло, но я не собираюсь подвергать сказанное сомнению. Я люблю тебя, забочусь о тебе и не хочу расставаться с тобой. Иногда ты меня чертовски раздражаешь — в такие моменты ты действительно невыносимая дурочка, но в то же время самый теплый, добрый и сострадательный человек, которого я когда-либо встречал. Если бы я знал эту твою сторону в Хогвартсе, ну, я не знаю, что могло бы случиться, но я хотел бы знать о ней в школе.       Гермиона обхватила лицо Драко ладонями.       — О, Драко «Надменный Придурок» Малфой. За миллион лет я бы и представить себе не могла, что разгляжу в тебе кого-то другого, кроме несносного чистокровного принца, который считал себя подарком Мерлина волшебному миру. Но ты забрался мне под кожу и продолжал заявлять о себе самым необычным образом. На шестом курсе ты показал свою уязвимую сторону, о которой я и подумать не могла, и это заставило меня посмотреть на тебя в другом свете. Ты превратился из двуличного придурка, который думал, что солнце встает и садится вместе с ним, во встревоженного, отчаявшегося, обеспокоенного молодого человека, который, несмотря на всех подхалимов, собравшихся вокруг него, был так одинок. Видишь ли, несмотря на то, что я гриффиндорка, я не делю вещи на чёрное или белое. Мне потребовалось несколько лет, но я смогла понять, что у тебя тоже были вещи, которых ты боялся. Ты не был злым Пожирателем Смерти, каким тебя считали Гарри с Роном. Ты был просто ребенком, пытающимся защитить себя и свою семью. Я не могу себе представить, какой груз ты, должно быть, чувствовал, когда тебе приказали убить Дамблдора. Но я знаю, что ты не трус. Трус сказал бы Беллатрисе, что узнал в пленнике Гарри. Трус вышел бы из зала, когда она мучила меня. Ты остался, и я заметила, что ты был в ужасе — хотя на самом деле не показал этого, проявив мужество. Может, ты и не гриффиндорец, но ты знаешь, когда нужно вести себя по-гриффиндорски. — Она поцеловала его и прижалась лбом к его лбу. — Я тоже тебя люблю.       Драко обнял ее и зарылся лицом в её волосы. Чувства, которые он испытывал, были не теми, к которым он привык: это были чувства покоя, нежности и непреодолимого желания любить и защищать женщину, держа её в своих объятиях до конца жизни. Он понял, что «любовь», которую ему показывали в детстве, была условной, а его любовь к Гермионе — жертвенной. Он сделал бы всё для этой женщины.       — Значит, ты не поэтому пригласила меня сюда, не так ли? Есть ещё что-то, что ты хочешь мне сказать? — Драко пытался представить, что ещё она хотела бы ему сказать, и в чём смысл их свидания.       — Ну, — начала Гермиона, — есть кое-что. Прежде чем я скажу тебе, хочу, чтобы ты знал: что бы ты ни решил, я соглашусь на это. Знаю, мы недолго были вместе, но теперь, после того, что мы только что сказали друг другу, у меня есть надежда… — Она замолчала и отвела взгляд. — Я беременна.       — О, и это все? Я боялся, что ты собираешься сказать, что ты… — Драко замолчал и на самом деле обдумал то, что она только что сказала, — беременна. Ты только что сказала, что беременна?       Гермиона ничего не могла сделать, кроме как молча кивнуть головой. Слёзы навернулись на её глаза, в них вспыхнул страх: она боялась реакции Драко.       — О, ты беременна. Ты… у нас будет ребенок. — Драко не был уверен, что сможет придумать что-то более связное, чем это.       — Мне так жаль. Я не знаю, что случилось. Мы были так осторожны и… — Её голос затих, и она не смогла сдержать слёз. Не было смысла пытаться определить точный момент. Что было сделано, то сделано. Теперь она ждала, что он ей скажет.       Драко поднялся с дивана и подошёл к кирпичной стене, окаймляющей крышу. Он упёрся в неё руками, пытаясь свыкнуться с мыслью о том, что он отец.       Гермиона, решив, что он больше не хочет иметь с ней ничего общего, вытерла глаза, встала и направилась к окну.       — Всё в порядке, Драко, я разберусь с этим. Тебе не нужно ни в чём участвовать, ни о чём-то переживать. — Она повернулась к выходу, но его рука обхватила её за талию и развернула лицом к себе.       — Подожди, Гермиона. Это не то, чего я хочу. Мы вместе сделали это и вместе доведем всё до конца. Несомненно, это усложнит нам жизнь, но ведь до сих пор у нас не было ничего простого. Я никогда не думал, что проживу достаточно долго, чтобы стать отцом; вот с чем я пытался примириться в своем уме, когда встал. Я беспокоюсь о том, каким отцом я буду, учитывая, что человек, на которого я должен был равняться, так эффектно провалился в этом деле.       Гермиона ошеломлённо посмотрела на него. Она не могла поверить в то, что слышала. Неужели он действительно хотел растить этого ребенка вместе со мной?       — Ты знаешь, что это значит? Наша маленькая семья знает о нас, но с ребенком о нас узнает весь волшебный мир. Как только война закончится, мы станем лакомым куском для каждой газеты в стране. Ты готов к этому?       Драко усмехнулся.       — Послушай, Грейнджер, я провёл всё своё детство, готовясь быть в центре внимания. И мне сказали, что, вероятно, это будет по хорошим и плохим причинам. Поверь мне, эта часть меня пугает не так сильно, как то, что я стану родителем. Вот что меня страшит. Но мы с тобой — умные люди. Не только умные, но и ловкие. И славно. Если бы это было не так, мы бы не вели этот разговор сегодня вечером, потому что умерли бы несколько лет назад. — Он притянул её обратно в свои объятия и поцеловал в макушку. — Я люблю тебя, Гермиона Грейнджер, и как бы сильно ты этого не хотела, ты — моя.       Наконец-то пролились слёзы. Гермиона прижалась к нему. Её колени подогнулись, и они медленно опустились на землю. Все её страхи, тревоги и чувства судного дня вылились потоком солёной влаги. Драко обнимал её и шептал, что любит, снова и снова.       Наконец она перешла на тихое сопение и икоту. Она посмотрела на его мокрую от слёз рубашку и быстро вытерла ее. Драко усадил Гермиону спиной к себе и обнял.       Гермиона сглотнула ком.       — Ну, думаю, у нас будет довольно неплохо с поддержкой.       — Они уже знают? — Драко был немного озадачен тем, что был не первым, кому она рассказала.       — Только Тонкс. На самом деле она всё поняла. Я чувствовала себя больной и усталой, и моя грудь чертовски болела, если ты не заметил, и она спросила меня, когда был мой последний… э-э… — Она замолчала в смущении, потому что никогда раньше не говорила об этом ни с одним мужчиной.       — Период, лунная кровь, месячные, красный лист, время месяца? Ну же, Грейнджер, ты же выгнала дракона из Гринготтса, неужели ты боишься сказать это при мне? Где твоё гриффиндорское мужество? — поддразнил он.       — Боже мой, откуда ты знаешь так много эвфемизмов? Подожди, дай угадаю: Пэнси. — Когда она почувствовала, как его смех загрохотал у нее за спиной, она поняла, что попала в точку. — Я должна была догадаться. Ну, мистер, у меня еще не было такого опыта, как у неё, так что извините меня, если я не совсем готова сказать Лондону, что не ходила с тряпкой между ног около трёх месяцев. — Она скрестила руки на груди и хмыкнула.       — С тряпкой? Я такого раньше не слышал. — Драко не смог сохранить серьёзное выражение лица и взвизгнул, почувствовав острый локоть под рёбрами. — Ладно, извини. Я просто никогда не думал, что ты — учёный и исследователь в одном лице, столкнёшься с трудностями, говоря о естественном процессе, который переживает каждая женщина.       — Ну, я, должно быть, была воспитана с большим чувством такта, чем ты, — Гермиона притворилась высокомерной, но расхохоталась, когда Драко пощекотал ее. Он откинулся на спину и потянул её за собой, всё ещё впиваясь пальцами ей в бок.       — Скажи «период». — Он ущипнул её.       — Прекрати, Драко. Период! — Она попыталась вырваться из его объятий.       — Скажи «мен-стру-а-ция». — Снова щипок.       — Ах, у меня там будут синяки, придурок! Менструация. — Она повернула голову и высунула язык.       Одним быстрым движением они перекатились, и Гермиона оказалась под ним. Схватив девушку за запястья, он прижал их к её боку.       — Скажи «месячные». — Его голос упал, а вместе с ним и желудок Гермионы.       — Месячные, — пропищала она.       Он наклонился вперёд, едва коснувшись её губ.       — Это оказалось не таким уж и трудным, не так ли? — Его губы на мгновение встретились с её губами, прежде чем скользнуть к шее. Гермиона вздрогнула от его прикосновения, наслаждаясь сильным жжением в том месте, о котором они только что говорили.       — Нет. — Она едва смогла вымолвить это слово. Драко укусил её в плечо, а затем отстранился и взглянул на неё.       — Что? Почему ты так на меня смотришь? — Гермиона попыталась пошевелиться, но он всё ещё крепко держал её.       — Я просто начинаю привыкать думать о тебе, как о матери моего ребенка, — ответил Драко с благоговением и удивлением. — Я бы не хотел смотреть на тебя по-другому. — Он ткнулся носом в её нос и снова поцеловал.       — Мерлин, как я рада. — Подловив момент, Гермионе удалось высвободить руки и оттолкнуть Драко от себя. — Теперь, мистер Малфой, мы должны всё спланировать. — Она начала вставать, но он оказался быстрее неё.       — Подождите минутку, мисс Грейнджер. Я думаю, у нас есть ещё парочка неотложных дел, о которых нужно позаботиться. — Чтобы подчеркнуть свою точку зрения, он прижался к ней бедрами, давая ей понять, что они ещё не закончили.       — О, неужели? — Она схватила его через штаны. — Ну, тогда, поскольку я не хочу объяснять, почему у меня на заднице смола и асфальт, я предлагаю перенести эту интерлюдию в нашу комнату. — На этот раз она воспользовалась движением Драко, чтобы защититься, вскочила и подбежала к окну. — Увидимся там, папочка. — Она подмигнула и исчезла.       Драко застонал и в отчаянии упал на живот. Он заставил себя подняться и направиться к окну.       «Просто подожди, мамочка, я заставлю тебя заплатить за это». Он улыбнулся в предвкушении и тоже исчез в доме.