When the End Comes Before It Can Begin / Когда конец наступает раньше, чем мог начаться

      На следующий день Драко всё ещё не вернулся. Поппи с Андромедой продолжали убеждать Гермиону отказаться от ребенка, и каждый раз она противилась, говоря, что ждёт Драко. Её глаза сверкали дикостью, а руки дрожали. Они следили за здоровьем Гермионы, которое улучшалось только в физическом плане. Они попытались заставить её поесть, но сумели дать ей только немного воды. Она продолжала сидеть и держать дочку, качая её и разговаривая с ней.       Ближе к вечеру, на третий день после рождения ребенка, входная дверь распахнулась. Драко вошёл первым, за ним последовали Гарри, Джинни и другие члены Ордена. Андромеда встретила их в коридоре второго этажа.       — Где она? Она в порядке? А что с ребенком? — Драко был вне себя.       Андромеда отвела его в сторону и сказала остальным подождать в гостиной.       — Драко, мне очень жаль, что приходится тебе это говорить, но… ребенок родился с некоторыми аномалиями… С ней что-то было не так. — Она заметила, как его лицо побелело. — Драко, малышка умерла спустя час после рождения.       Он посмотрел на нее с недоверием во взгляде.       — Что? Нет! Когда я уходил, всё было в порядке. У неё было ещё две недели, и Поппи сказала, что, вероятно, всё произойдёт ровно в срок. Что случилось? — Он начал подниматься по лестнице, когда Андромеда остановила его.       — Драко, она не там, она здесь, рядом с уборной. Мы думаем, что смерть Минервы спровоцировала роды. Воды отошли, но она не была готова к родам. Она должна была лежать на кровати как можно дольше. Но подожди, Драко. Это ещё не всё… — Андромеда собралась с духом, чтобы рассказать ему остальное.       — Ещё? Гермиона… она в порядке? Пожалуйста, скажи, что я не потерял их обеих? — Его голос надломился.       — Нет-нет, Драко, её здоровье в порядке. Просто она никому не позволила забрать ребёнка. Она сказала, что мы должны ждать тебя. Она находится в состоянии полного отрицания и верит, что ребёнок всё ещё жив. Должна тебе сказать, Гермиона чуть не умерла, но Поппи спасла её. У неё было какое-то послеродовое кровотечение, которое, я думаю, повлияло на её магические силы и вызвало эту диссоциацию. Я верю, что только ты можешь убедить её отдать ребенка.       Драко уставился на стену за головой Андромеды, осмысливая происходящее.       — Что-нибудь ещё? — Он был ошеломлен тем, с чем ему предстоит сейчас столкнуться.       — Ну, она ничего не ела и выпила немного воды. Мы дали ей все восстанавливающие зелья, и, похоже, в физическом плане у неё всё хорошо. Но, Драко, она не в себе. Когда кто-то приходит проверять её, она кричит им, чтобы они держались подальше. Она пару раз вставала с постели, и я находила её в кресле-качалке. Поппи боится, что она медленно сходит с ума. Если бы ты не вернулся сюда сегодня, нам, возможно, пришлось бы применить радикальные меры.       — Вот дерьмо. — Драко провёл руками по волосам. Грязь и листья вылетели из прядей и упали на пол у его ног. — Я хотел бы привести себя в порядок, но ничего, если я войду в таком виде? Знаешь что… а плевать. Я пойду так.       — Она через две двери. Драко, я не должна тебе говорить, но… будь нежен.       Драко пронзил Андромеду тем взглядом, который мог бы пригвоздить её к стене.       Та повернулась и направилась в гостиную, чтобы сообщить остальным новости.

***

      Драко стоял перед комнатой Гермионы, приложив ухо к двери. Ему казалось, что он слышит, как кто-то тихо поет — он тихонько повернул ручку и заглянул внутрь. То, что он увидел, едва не сбило его с ног.       Гермиона выглядела напуганной. С растрепанными волосами, в грязной ночной сорочке, поверх которой был накинут серый больничный халат, она сидела, скрестив ноги, на полу в дальнем углу комнаты, лицом к двери. Он мог видеть её раскачивания и слышать, как она поет. Он узнал мелодию — это была колыбельная.       Смахнув слезу с щеки, он прочистил горло.       — Гермиона, — очень тихо позвал Драко.       Пение оборвалось.       — Драко? — Её голос звучал хрипло и надломлено. — Ты вернулся. Подойди, познакомься с нашей малюткой. — Она обернулась, посмотрела на него и жестом подозвала к себе. — Она прекрасна. Садись. — Она словно приглашала его сесть с ней за стол и выпить чаю.       Он взглянул на её бледно-мертвенное лицо и ахнул: её глаза горели безумием. Они были красными, опухшими и нездорово блестели, что на мгновение напугало его. Затем Драко посмотрел на ее колени, и его сердце остановилось, когда он увидел свою дочь, завернутую в розовое детское одеяло. Он мог видеть только одну маленькую ножку, торчавшую из-под одеяла. Она была синей.       Когда он подошёл к Гермионе, то понял, что, должно быть, на спальню наложили какое-то заклинание, потому что, хотя прошло три дня, в комнате всё ещё пахло стерильностью и антисептиком, и не было никаких доказательств того, что что-то вообще произошло. Никакого грязного белья, никаких инструментов, беспорядочно лежащих на подносе, никакой крови. Единственное, что омрачало чистоту, была Гермиона, которая лежала на полу и выжидающе смотрела на него.       — Ну же, не нервничай. Я назвала ее Лирой Минервой Кассиопеей. Надеюсь, ты не возражаешь, что я добавила Минерву, я просто хотела почтить её память. Она очень тихая, но она будет так счастлива увидеть своего папу.       Он медленно подошёл к ней и опустился рядом. Она наклонилась к нему, и он поцеловал её в лоб.       О, любовь моя, что с тобой случилось?       Драко откашлялся, надеясь, что голос не дрогнет.       — Видишь, маленькая Лира, твой папа вернулся. — Гермиона внимательно посмотрела на него, проверяя, нет ли у него каких-нибудь травм. — Могу добавить, в целости и сохранности. Он спасал людей и пытался сделать этот мир лучше для тебя. Хочешь подержать её? Но осторожнее, она спит. Иногда её очень трудно убаюкать. Она много плачет. — Гермиона подняла свёрток и протянула ему. — Познакомься, Драко, это Лира Минерва.       Драко взял свёрток дрожащими руками, откинул одеяло, и если бы он мог отбросить неестественное покраснение и неподвижность, то смог бы представить, что его дочь просто спит. У неё были вьющиеся светлые волосы, как пух одуванчика, светлые ресницы и маленький носик-пуговка. Её губы были сжаты в тонкую полоску, как будто она только что съела лимон. Он на мгновение забылся и протянул руку, чтобы коснуться её головы, и ужаснулся, ощутив холод на пальцах. Когда он немного подвигал ее, он так же заметил, что она застыла. Он взял маленькую ручку и поразился её крошечным тонким пальцам, таким же, как и у него.       Если бы её глаза были открыты, я бы увидел серо-голубые радужки.       — Видишь? Я же говорила тебе, что она красивая, правда? — Гермиона протянула руку и погладила ребёнка по голове. — Лира, разве ты не рада встретиться со своим папочкой? Он долго ждал тебя.       Услышав слова Гермионы, Драко вышел из оцепенения. Он посмотрел на Гермиону и увидел мольбу в её глазах. Она словно умоляла его увидеть, что она жива. Он не мог сказать ей, что это не так. Не сейчас.       — Гермиона, она прекрасна. Ты хорошо справилась, и мне так жаль, что меня не было здесь, когда она родилась.       Услышав это заявление, Гермиона поникла.       — Это моя вина. Смерть Минервы обернулась для меня таким сильным шоком, что я расстроилась, и у меня отошли воды. Я так старалась удержать её от рождения. Я хотела подождать, пока ты не вернёшься. Я так старалась… Мне очень жаль… Я не хотела, чтобы она родилась так рано… — она всхлипнула.       — Ш-ш-ш, всё в порядке. Это вовсе не твоя вина. Такие вещи случаются. Она была готова увидеть мир и не собиралась кого-то ждать. Из того, что я слышал, тебе удалось подождать три дня, прежде чем тебе пришлось… — он замолчал, не зная, как закончить предложение. Он обнял её — она прижалась к нему, продолжая извиняться. — Гермиона, — строго произнес Драко. Он знал, что единственный способ вынудить её остановиться — это заставить её сосредоточиться на нем. — Пожалуйста, перестань извиняться. Я прощаю тебя. Всё кончено.       Это убило бы его, если бы он признался самому себе, что она искала отпущения грехов за то, что считала случившееся своей виной. Если бы это был единственный способ достучаться до неё, он бы отпустил ей все грехи.       — У нас прекрасная дочь. Ты прощаешь меня за то, что меня здесь не было? — Он протянул руку и приподнял её подбородок, чтобы она посмотрела ему прямо в глаза. Она вытерла нос тыльной стороной ладони и кивнула, как маленький ребенок, которого утешают. — Хорошо.       Он снова посмотрел на свёрток в своих руках. На несколько минут он прислонился головой к стене и закрыл глаза, боясь того, что должно было произойти дальше.       — Драко? Ты спишь? Верни мне Лиру, пожалуйста. Ей нужно поесть. — Гермиона потянулась к ребёнку, но была остановлена его рукой.       — Гермиона, мне нужно тебе кое-что сказать.       Она отдернула руку и посмотрела на него. Он повернулся и заглянул ей в глаза.       — Ребёнок… Были проблемы, ты же знаешь, правда?       Гермиона отвернулась от него, не желая слушать то, что он говорил.       — Эй, посмотри на меня, любимая. — Её глаза метнулись к нему, блестя от непролитых слез. Она знала, что он собирается сказать, но не хотела этого слышать.       — Драко, я знаю, что Поппи просила тебя убедить меня. Но ты сам видишь — она идеальна. Ты разве не согласен? — Она снова посмотрела на малышку и погладила её по щеке.       — Конечно, внешне она выглядит идеально. Но внутри были проблемы. Органы, которые развивались неправильно. Она… она на самом деле не с нами, понимаешь? Она не может остаться с нами.       — Ты пытаешься сказать, что она мертва, не так ли? — Внезапно всё поведение Гермионы изменилось. — Поппи хочет забрать её у меня, поэтому она говорит всем, что моя малышка умерла. Я не позволю ей сделать это. Она возьмет её и закопает в землю, и она умрет, если это произойдет! — Она ощетинилась от негодования.       Драко спокойно ответил:       — Гермиона, она не закопает ее в землю, если я скажу ей не делать этого. Ей просто нужно взять её, искупать и обернуть в чистое одеяло. Ты сделала то, что планировала. Ты удерживала Лиру при себе ради меня, пока я не вернулся. Ты позаботилась о ней ради меня. Благодаря тебе я смог встретить и обнять нашу прекрасную девочку. Только ты могла сделать это для меня. Теперь ты можешь отдохнуть. Позволь мне позаботиться о тебе. Позволь мне отдать Лиру Поппи или Андромеде, и я принесу тебе что-нибудь поесть и помогу принять душ. После этого ты почувствуешь себя намного лучше. Хорошо?       Гермиона обессиленно прислонилась к нему. Через пару минут она вздохнула и посмотрела на него — слёзы текли по ее лицу.       Она смирилась — Драко понял это. Он вытащил из кармана зачарованный галлеон и написал сообщение для Поппи: «Она готова. Когда мы выйдем из комнаты, ты можешь войти и забрать Лиру. Позаботься о ней, и потом мы поговорим».       Драко очень осторожно помог Гермионе подняться и передал ей ребенка. Как только он встал на ноги, сразу подвел её к люльке и бережно опустил сверток на матрас. Гермиона смотрела на ребёнка с такой любовью, что Драко еле сдержался от слёз. Когда она наклонилась и поцеловала её в лоб, он всхлипнул. Он поднял маленькую ножку и поцеловал её мягким, легким, как пёрышко, поцелуем. Затем он повёл Гермиону в ванную.       Как только они вошли туда, Драко крутанул вентиль горячей воды. Затем неспешно раздел Гермиону: снял халат с её плеч, позволив ему упасть на пол, а затем стянул с неё ночную сорочку. У него перехватило дыхание, когда он увидел её вялый живот и засохшую кровь между ног; Поппи сказала ему, что она никому не позволяла касаться себя после родов.       Гермиона пребывала в состоянии транса. Она потратила столько сил, чтобы сохранить для него дочку, и теперь, когда ей больше не нужно было защищать её, она не знала, что делать. Поэтому она позволила ему руководить собой.       Как только она разделась, он усадил её на скамеечку и быстро снял с себя одежду. Драко был очень грязным, с царапинами и синяками на теле. Затем он помог Гермионе зайти в душевую кабинку и, поместив её под горячие струи воды, мягко притянул к себе. Она стояла неподвижно пару секунд, а потом медленно обняла его за талию, уткнулась головой ему в грудь — ее колени подкосились, а плечи задрожали. Он крепче обнял её и помог спуститься на пол. Они стояли друг перед другом на коленях, позволяя воде течь по их телам, смывая грязь, кровь, листья и слезы в канализацию.       Через несколько минут Драко взял шампунь и быстро помылся. Затем он позаботился о Гермионе, вымыв ей волосы и потерев мочалкой тело. Он поднял девушку на ноги и, опустившись перед ней на колени, с трепетной нежностью, словно это она была его ребенком, отмыл губкой кровь с её бёдер, холмика жёстких волос и вульвы. Она немного подпрыгнула, когда он углубился.       — Я знаю, любимая. Но мы должны убедиться, что ты чиста, — мягко сказал ей Драко.       Она положила руки ему на макушку и провела пальцами по волосам, показывая, что с ней все в порядке, и он может продолжать.       Отжав воду, он наклонился вперед и покрыл поцелуями низ её живота, а затем неожиданно ткнулся головой ей в лобок. Обхватив руками Гермиону за ноги, он позволил себе минуту слабости. Чувства сожаления, печали, горя и всепоглощающей любви захватили его и без того уставший разум. Гермиона продолжала гладить его по волосам, и он знал, что она будет продолжать делать это столько, сколько ему было нужно.       Через некоторое время он почувствовал руку под своим подбородком и поднял голову. Гермиона помогла ему встать. Она обхватила его лицо обеими руками и слегка поцеловала в губы.       — Спасибо, — это оказалось единственным, что она смогла сказать. Её глаза прояснились, и она посмотрела на него с такой любовью и печалью, что маска спокойствия, которую он натянул на свое лицо, когда встал, почти треснула. Его губы задрожали, и, чтобы остановить это, он страстно поцеловал её, на что, как он думал, у него не было сил.       — Не благодари меня, пожалуйста, — выпалил он, отстранившись. — Я бы не позволил никому другому сделать это. Ты преподнесла мне дар, два дара, на самом деле… — он немного запнулся, — во-первых, нашу дочь, а во-вторых, ты позволила мне оказать тебе эту маленькую услугу. Я люблю тебя всем сердцем, и я бы продал свою душу, чтобы тебе не пришлось проходить через всё это в одиночку.       Он выключил воду, схватил полотенце и обернул его вокруг себя. Схватив другое, он завернул её в него и, взяв на руки, понёс обратно в спальню.       Он огляделся и увидел, что кровать сменили на обычную: в больничной койке больше не было необходимости. Она была заправлена в свежую простынь, на одеяле лежали чистая ночная рубашка для Гермионы и новая одежда для Драко. Он помог ей надеть трусики и ночную рубашку.       Схватив расческу, лежавшую на тумбочке, он устроился сзади неё на кровати, расчесал ей волосы, а затем неумело начал заплетать косичку. Когда он остановился на мгновение, Гермиона потянулась к его руке и поднесла её к губам. Она повернулась к нему и поднесла его другую руку ко рту. Через мгновение она ослабила хватку, и он раскрыл пальцы, чтобы обхватить её лицо. Он посмотрел на неё и, не видя ничего, кроме любви, отраженной в её янтарных глазах, проглотил своё горе и поцеловал её. Каждая клеточка его существа потянулась ей навстречу.       — Сможешь поспать? — спросил Драко, как только они отстранились друг от друга.       — Думаю, что да. Ты останешься? — Гермиона наклонилась вперёд, чтобы он мог подняться.       — А ты хочешь, чтобы остался? — Драко хотел, но не был уверен, боясь, что будет мешать её сну.       Она ответила утвердительно и подвинулась, освободив рядом с собой место. Как только он лёг, она потянулась к нему. Он обнял её, и она положила голову ему на грудь. Вскоре она крепко заснула.       Сон ускользал от него. Он думал обо всем, что произошло в тот день. Когда он вспомнил сообщение Поппи о том, что Гермиона готова к родам, он кое-что понял. Она не спрашивала о малышке с тех пор, как они вернулись в комнату. Он также заметил, что люлька, в которую её положили, исчезла.       С ней всё будет в порядке, — была его последняя мысль перед тем, как он погрузился в сон без сновидений.