Истории, которые слышал только ветер

Поверить в случившееся слишком сложно. Слишком сложно доверять собственным воспоминаниям, когда они с такой болью переворачивают внутренности и разрывают сердце на мелкие кровяные ошмётки. Боль не только моральная, далеко не моральная. С каждым кошмаром, когда электро наполняет воздух, становится трудно дышать. Лёгкие заходятся в кашле и удушливый элемент заполняет собой тело, прорываясь в каждую клеточку, невыносимой резью изводя тело. Наверняка это то, что чувствуют люди, попавшие под гнев сёгуна. Одна фиолетовая вспышка, одно мгновение — от его друга остался лишь пустой, потухший Глаз Бога. Исчезнувшее желание, которое никогда не будет исполнено. О чёрт! Смотреть на серый камешек в ладонях ужасно. Вдалеке от родной страны эти чудовищные картины перед глазами не покидают его. И даже спрятаться в спокойном чёрном море невозможно. Каждую ночь перед глазами сотни молний, преследующие Алькор, и рассыпчатые искры электро, которые тянутся к нему, пытаясь воздать за нарушение закона. Изгой на собственной земле — тяжкое чувство. И всё же, будь сейчас Томо с ним, и ему было бы плевать. — Тоскуешь? — От привычки громкий голос пугает. Но это ничего. За эти дни он успел притереться к команде корабля, тем более к Бэй Доу. В конце концов, она не бросила его в подобной ситуации и до сих пор покрывает его на своём судне. Кто бы что ни говорил про особенности её характера, а к Бэй Доу уважение у него выросло отнюдь не на пустом месте. Хотя конечно... Конечно он не сказал бы, что у него есть друг, подобный Томо. С ним всё было по другому. И тренировки, и приключения, и последний миг, пронзивший электричеством сердце, заставив его остановиться. Когда ты видишь пыль на месте своей родственной души, тогда и только тогда ты осознаёшь реальность вокруг, от которой раньше получалось прятаться за его спиной. — Нет. Немного... — Самая настоящая ложь, но чтобы жить дальше придётся отпустить прошлое. Сначала это кажется бесполезной затеей, ведь жить без смысла хуже, чем за этот смысл умереть. Но после вспоминается, что какой-то смысл существовал и до Томо. Всё же они не проводили каждый день вместе. Они познакомились в путешествии, там же разошлись. Снова и снова судьба сводила их, как тут не подумать, что с этим юношей будет многое связано. Да, он оказался сам привязан к Томо. Чистейшая несправедливость убивать за желание. Сёгун Райден считает, что даровав, имеет право и забрать. Этот самурай сражался за свою цель, сражался за то, чтоб не оказаться в забвении, оставшуюся жизнь безмолвно скитаясь в поисках того, что же он забыл. Он обратил меч против сёгуна, чтобы отвоевать свою мечту. И чувство собственной беспомощности на его фоне растёт с каждой секундой. Для человека, который просто хотел жить в гармонии с природой, свободно бороздя иназумские леса и горы, такое яркое стремление кажется невообразимым. Что есть у него? Ради чего он готов был положить жизнь? Единственный раз, когда он сломя голову влетел на поле боя, обнажив меч против погибели, это было сделано лишь ради Томо. И может быть, спустя столько дней в бескрайнем тихом море близ берегов Ли Юэ, он найдёт в себе силы, чтобы вернуться и предстать перед божественным судом в попытке отстоять честь своего товарища. Тяжёлая рука опустилась на плечо и крепко сжала на мгновение, прежде чем Бэй Доу кивнула ему и ушла, бросив напоследок лишь пожелание в принципе уснуть этой ночью. Даже будучи частенько сухой в отдавании приказов, она всё равно понимала, что чувствуют люди. И пусть она говорила, что душа её не такая утончённая, что стихи и песни не слишком её интересуют, однако она старалась поддержать в своём стиле. И на удивление, это помогало. Бэй Доу пережила в своих плаваниях побольше маленького самурая из маленькой Иназумы и уж она точно знала, как бывает необходимо проглотить комок прошлого, чтоб он не стоял в горле. Увы, точная инструкция никому не известна, и путь только один — встретиться с молнией лицом к лицу. Ни за что не подгибать колен и стоять до конца, даже если жуткие ощущения из снов заполнят его тело, отдаваясь электрической пульсацией, и он почувствует, как растворяется, превращаясь в чьё-то далёкое воспоминание. О, как он хотел бы, чтоб Томо дал ему уверенности. Этот пустой Глаз Бога, нет, не «пустой», а «чистый» — так бы было сказано раньше. Сейчас нет вокруг вдохновляющих видов природы, нет этого ощущения единения с ветром. Есть буря. И буря эта поглощает его изнутри, съедая тревогой другие эмоции. И перед глазами навсегда застывает одна и та же картина. Не битвы — казни. Оставаться наедине со своими мыслями не хочется, но и во сне спасенья нет. Во сне светлые волосы щекочут нос и рукам тепло на чужой шее. Томо высокий и на его спине приятно кататься. Наверняка забавно смотреть на то, как один самурай несёт другого вдоль длинной тропы, пока солнце на чистом небе освещает их бесконечный путь. Им предстоит разойтись когда-то. Этому статному юноше предстоит умереть в неравном бою. А когда-то их грели тёплые лучи, травинки тянулись к ним с нежностью и приятный ветер обволакивал с ног до головы, целуя каждую частичку тела. В такие моменты погружаться куда приятней, но чем быстрее сквозь разбитые воспоминания потом приходится вылезать в реальность, тем больнее от кровоточащих порезов. Эти осколки цепляются за кожу и пробираются внутрь сквозь покров, желая остаться там навсегда. От боли хочется плакать, на этот раз от моральной. Невыносимо, но каждая мысль бесполезна. Он потерял так много, а цепляется лишь за Томо, словно тот единственное счастливое событие в его жизни. И конечно, дело в воспоминаниях. В том, как они пили вместе чай, как чужие большие ладони держали чайничек, в том, как они вместе встречали осень, как в чужих зубах была зажата травинка и как длинные пальцы собирали румяные кленовые листья в букет, чтоб потом рассыпать вокруг. Всё это осталось. Были ли у них ссоры? Едва ли возможно вспомнить. Они провели вместе не так много времени, но успели понять друг друга без лишних слов. Почувствовать. И после колкого притяжения молния оставила их по разные стороны мира. Ох, если бы кто-то мог сказать ему, где Томо сейчас. Как он? Считает ли он все эти душевные метания глупыми? Он бы посмеялся над таким. Но он точно хотел бы, чтоб Охоту на Глаза Бога отменили. За раздумьями утро сменило ночь. Алая заря поднялась из-под покрывала горизонта и смущённо осветила бледное лицо. Эти синяки под глазами стали бесконечным попутчиком в приключениях. Однако жаловаться не приходилось. Он не стал бы жаловаться. В конце концов, он жив и электрический удар не разорвал его тело на мелкие частички. Он более-менее свободно дышит. Он практически полон сил. И несмотря на это, ноги будто приросли к палубе. Стоит подумать о возвращении на родину, как они начинают дрожать. Не от страха, скорее от бессильной злобы. Когда-нибудь он найдёт в себе уверенность посмотреть в глаза сёгуну и направить на неё заточенный клинок. — Ты простоял здесь всю ночь? У меня плохие новости, сегодня много работы, — Бэй Доу кивнула в сторону берега. Частенько ей нужно было отправляться в город, а команде она поручала заняться выгрузкой товаров. Наверняка придётся целый день таскать фейерверки с Наруками. В любом случае, работа лучше, чем беспокойный сон или такие же размышления. — Всё в порядке. Я готов взяться за дела хоть прямо сейчас, — лёгкая улыбка с тёплым солнечным лучом осветила его лицо. И Бэй Доу определённо была довольна таким ответом, так как снова похлопала его по плечу. — Так держать. Не раскисай особо, справимся. И то правда. «Справимся» — это то, чего всегда не хватает. Потихоньку, полегоньку, всё образуется. И свежий ветер пронесётся по Иназуме, возвещая о прибытии самурая, чей меч обязательно примет на себя удар катаны Райден. Если не ради Томо, то как минимум во имя справедливости. Их украденное рвение, облечённое в Глаза Бога, должно быть отмщено.