Повороты судьбы

Как до этого дошло? Олег задавал себе этот вопрос уже очень долгое время, но все равно не мог найти ответ. В начале он пытался понять, как он начал отношения с Сережей. После этот вопрос возник, когда после очередной миссии они расстались, порвав все связи, кажется, навсегда. Короткие отношение с Вадом тоже сопровождались постоянным вопросом «Как так получилось?!». После Венеции Олег просто впал в ступор, понимая, что ничего в этом мире не понимает. Но действительно он перестал понимать, когда все же потащился за альфой в Сибирь и забрал… двоих. У него на руках оказалось два Разумовских, оба альфы, но один — человек, а второй — нечто пернатое и вечно недовольное, которое пыталось его убить. Оба уверяли, что это было не со злого умысла, а просто стечение обстоятельств. Только Олегу от этого легче не становилось, но если Сережа пытался извиниться, исправить ситуацию, то Птица — так Сергей назвал его и это прижилось — не чувствовал никаких угрызений совести. Привыкать к ним пришлось долго. Доверять им Олег учился еще дольше. Но доверие нужно было только Сереже, Птице было важно подчинение, которое омега не всегда проявлял по отношению к бывшему убийце. Спать вместе они начали раньше, чем Волков вернул к ним доверие. Птица упивался этой близостью, и именно секс стал одним из самых действенных способов управлять этим нечто. Брать силой он не мог — почему-то, что было странно — а Олег иногда мог становиться недотрогой, чтобы проучить завравшегося альфу. С Сережей это не всегда прокатывало, но с ним лучше всего работали разговоры — к ним Разумовский был еще восприимчив, хоть и не всегда. Доверять в полной мере Олег смог снова только Сереже, с Птицей был еще насторожен, как и он к омеге, но все же они нашли странную гармонию в их противоречивом трио: Птица бесился и упрямился, Сережа меньше бесился и больше носился, как ужаленный, Олег терпел и старался снова и снова найти причины, почему не отпускает их. Сережу любил всегда, хоть это было и тяжело. Птицу… что ж, его он тоже стал любить, хоть и с огромной долей осторожности. В итоге это вылилось в совершенно прекрасное — ужасное! — обстоятельство: Олег, будучи омегой, был уверен, что не сможет забеременеть, но, по закону жанра, у него все получилось. И по закону ужаснейших комедий положений он не представлял, кто из его двоих любовников был отцом его нерожденного ребенка. Когда он сообщил о «радостной» новости, то искренне переживал, что Разумовские устроят войну, но все оказалось, как и всегда, очень неожиданным. — Волчик, — совершенно нехарактерно для себя проурчал ласково Птица. — Неужели у нас будет птенчик? — У нас будет волчонок, — возразил ему Сережа без агрессии, абсолютно влюбленно улыбаясь. — Я вроде человек и рожать тоже буду человека, — мрачно ответил обоим Олег. — Господи, Волч, ты убиваешь всю художественность момента, — закатил желтые глаза Птица, обвивая цепкими руками омегу, по-животному вылизывая его шею. — Мой сладкий мальчик, не думал, что ты меня сможешь так восхитить. — Не твой, а наш, — усмехнулся хищно Сережа, обнимая Олега с другой стороны, зажимая его между телами двух альф. — Наш хороший, самый лучший, драгоценный… — Вот после таких слов и действий я и забеременел, хватит, — заворочался Волков, отбиваясь от двух пар загребущих лап. К удивлению, его вполне легко отпустили, хотя и прожигали внимательными сжирающими взглядами. — Теперь ты чаще будешь показывать клыки? — спросил ехидно Птица, склонив голову к плечу. — Нам бояться? — Ты особенно бойся, — предупредил опасно Волков, закатывая рукава рубашки. Альфа примирительно поднял руки, сдаваясь. Впервые сразу и добровольно. — Олеж, ты понимаешь, что получаешь сейчас абсолютно послушного Птица? — лукаво усмехнулся Сережа, с некой надменностью взирая на бывшее альтер-эго. Тот зашипел хищно, угрожающе поднимая взъерошенные крылья. — Вы никогда не будете послушными и спокойными, — вздохнул с некой тоской Олег, обреченно взирая на черные крылья. Они ему в тайне — как ему казалось — невероятно нравились, но демонстрировать их было опасно, и Птица умел их прятать. Но по-павлиньи любил их показывать перед партнерами, прекрасно зная, какой производит восторг. А теперь еще с их помощью указывал на свою силу, инстинктивно пытаясь впечатлить беременного омегу. Олег был не сильно впечатлен. Птица раздраженно взмахнул крыльями, разгоняя воздух. — Я постараюсь быть… менее опасным, — еле выдавил из себя обещание Разумовский, приглаживая ладонями перья на шее. — Ты уж постарайся, — фыркнул Сережа, грозно расправляя плечи. — Если из-за тебя что-то случится с Олегом и ребенком, я убью тебя собственными руками. — Тоже могу сказать и тебе, — рыкнул Птица, зло щурясь. — Не позволю подвергать опасности омегу с моим потомством. — Успокойтесь, альфа-самцы, мы даже не знаем, чей он конкретно, — вздохнул крайне утомленный Олег. Ему итак было не очень хорошо в новом состоянии, тело перестраивалось, что отражалось и в физически, и эмоционально, а еще и эти двое продолжали трепать нервы. — А какая разница чей? — хором возразили ему. Волков сильно удивился. — Или ты думаешь, что мы выяснять отношения из-за этого станем? — откровенно насмешливо спросил Сережа, посмеиваясь с поведения омеги. Олег смутился, недовольно поджимая губы и отводя взгляд. — Волчик, милый, я все же был его частью и, скажем так, продолжаю быть на эмоциональном уровне, — усмехнулся также весело Птица. — В наших общих интересах, чтобы этот ребенок был. — Звучит меркантильно, — несколько разочарованно произнес Олег. Птица только равнодушно пожал плечами. — Что есть, — ответил он, не скрывая своего отношения. — Я мыслю менее человечно. Мне нужно потомство, и ты с самого начала был идеальным для него, так что я действительно рад, что так все сложилось. И буду действовать в ваших интересах. — Надо же, сколько заботы, — присвистнул, усмехаясь, Сережа. — Ой, заткнись, — фыркнул, закатывая глаза, Птица. — Забота, любовь и все прочее это по твоей части. Я за вас всех буду терзать и убивать. — Говоришь так, будто я убить не смогу, — прищурился Сергей, опасно сжимая руки. — Можешь, конечно, — довольно пророкотал Птица. — Этим твоим умением я особо горжусь. — Не рановато вы собрались убивать? — спросил уже смиренный омега, понимая, что контролировать двух альф, у которых совсем взыграются инстинкты на фоне его беременности, будет крайне сложно. — Для убийств никогда не рано, — нравоучительно произнес Сережа под довольное угуканье Птица. — Олежик, ты выглядишь крайне утомленно. — Да ладно? — с возможным сарказмом ответил Олег, шестым чувством предсказывая неладное. — Пойдем, мы тебя в кроватку уложим, — продолжил хитрюще Птица, приобнимая омегу за талию. — Ну уж нет, ваше укладывание в кровать закончилось тем, что я теперь в положении, — возразил Олег, собираясь сопротивляться, но с другой стороны к нему пристроился Сережа, усиливая напор, заставляя двигаться в сторону спальни. И оба принялись поцелуями и укусами, ласкать его шею и плечи, совсем лишая сил на сопротивление. — Волчик, я в этот раз буду до противного ласков и нежен, — пообещал Птица, кусая мочку уха. — Я не хочу навредить нашему птенчику. — Волчонку, — поправил его недовольно Сереж, недобро щурясь на второго альфу. Олег в голос застонал от безысходности. Теперь все будет крайне весело.