Be a body

Феликс может смотреть на себя в зеркало сутками. Пересчитывать каждый шрам и растяжку на родинках. Из раза в раз проверять, насколько потускнели веснушки и отрасли корни. Он бледный настолько, будто сидит на веществах добрую долю своей жизни. Тусклый свет над раковиной делает это все заметнее. Парень настолько сильно вглядывается в своего двойника, что пространство и даже воздух будто идут волнами вокруг него. Феликс немного забывает дышать и ловит вокруг себя небольшие искорки-побочки кислородного голодания. Он частично чист. Но последствия буквально перебираются на лицо, выворачивая душу и грязные секретики наизнанку. Ли вспоминает не только это, не только горсти таблеток, но и чужие ладони, которые узорами расплывались по его телу, не оставляя ни единого кусочка не тронутым. Он помнит тяжелы захваты и шершавые ногти, оставлявшие полумесяцы на запястьях. Феликс хочет забыть все это. Не думать о том, какой он использованный урод с милой мордашкой как у девчонки. Лицо ему редко трогали, иногда немного подбивали, но синяки быстро рассасывались. Его нос, глаза, рот, губы были главными в нем, поэтому нельзя было как-либо трогать их. Иначе чем бы он торговал? Если бы что случилось, то он бы не смог обаятельно моргать глазками. А его душевная грязь особо никого не интересовала. Возможно, только одного Чанбина. Сейчас это в далеком, болезненном прошлом, от которого осталось слишком много маленьких осколков, на которые Феликс до сих пор напарывается. Воспоминания остры. Одно из них слишком живое, существующее в соседней комнате и подвывающее от тоски как побитый щенок. А на второе Феликс каждый день смотрит в зеркало, не зная, разбить стекло или изуродовать свое лицо. От последнего его останавливает только вера в будущее, где он сможет скрыться от прошлой жизни, завести новых знакомых и, возможно, обрести новую любовь. — Сегодня я ухожу на всю ночь. Просто, чтобы ты знал, — Ли втыкает в телек, когда Чанбин выбирается из своего логова: весь одетый с иголочки, в очередном новом пиджаке и выглаженной рубашке прямиком из химчистки. Больше Со не просит Феликса помочь с рубашками, особенно после инцидента с летающим утюгом, который чуть не достиг своей цели. — Мне все равно. Можешь хоть заночевать в офисе Чана. Мне от этого только легче, — Ли даже не открывает взгляда от идиотского шоу на выживание с айдолами, Чанбин это спокойно проглатывает. Ничего другого ему не остаётся. — Если захочешь куда-то выйти, то пиши мне. Феликс не захочет. Последние несколько месяцев он не покидает пределы этой квартиры, делая это лишь изредка, морально привязавшись к вечному заточению. Пока он со своими тараканами не разберётся — ноги его не будет на грязных улицах. Подсознание нашептывает ему многое, и это — одна из его прихотей, против которой Феликс не в силах идти. Ему комфортнее оставаться дома и щёлкать каналы на ящике, зажевывая тихие вечера какой-нибудь гадостью из круглосуточного магазинчика прямо на первом этаже их дома. Даже напрягаться не надо: стоит только спуститься на двенадцать этажей вниз. — Я ушёл! Да кому тут есть дело до этого? Никому, правильно. Феликс считает точно так же и решает разнообразить свой вечер втыканием в ноутбук. Можно снова почитать новости, в очередной раз показывающие, что за отсутствие Ли в мире мало что поменялось, или посмотреть клипы с айдол-группами, к которым пишут множество мерзких комментариев. Феликс не заводит странички в социальных сетях, ему достаточно электронной почты и номера телефона. Ему лучше не выползать сейчас на всеобщее обозрение, и, вообще, никто не уменьшает вероятности того, что графа "комментарии" на его страничке не будет пополняться той же гадостью, которой кишит весь интернет. Неприятно осознавать, что милый мальчик с веснушками — уголовник. Но сегодня всё почему-то идёт по-другому. Феликс обнаруживает себя за листанием рекомендаций в инстаграме, а на его почте уже висит код для подтверждения данных. Восстанавливать свою старую жизнь он не стал, стараясь не ворошить старье. Пусть их старые друзья так и продолжают считать, что они с Чанбином свалили из страны или вообще умерли. Забавно, что у себя в голове он по-прежнему говорит "мы". Слишком идиотская привычка, от которой возможно избавиться только с помощью чьей-нибудь смерти. Но инстаграм помогает лучше любых скверных пожеланий. Лента нескончаема. Феликс даже задумывается о том, что было бы неплохо заскочить в какой-нибудь распиаренный ресторанчик или купить себе что-нибудь красивое в магазине. Для этого, конечно, надо попытаться выйти за пределы квартиры. Интернет-наркомания захватывает слишком быстро, настолько быстро, что Ли среди мельтешащих картинок еле выхватывает знакомое лицо. Настолько знакомое, что дыхание замедляется, и приходится сглотнуть вязкую слюну. Щеки покалывает от странной радости и удивления. Феликс даже пару раз приближает фото, пытаясь убедиться, не врут ли ему глаза. Тэн Ли. Хоть кому-то удалось нормально устроиться после того ада, через который они прошли. Сомнений о том, что у Тэна это не выйдет даже не возникало. Отросшая черная челка и блестящий пиджак на тощих плечах ему невероятно идут. Его мордашка будет по-лучше даже, чем у Феликса. На таких засматриваются не только в грязных камерах, но и за липкими барными стойками, за которыми следует вип-кабинка. Судя по фото, он часто там бывает и получает то, что хочет и больше, чем может скромное "модель, фотограф", указанное в профиле. Они с Феликсом были в некотором роде друзьями, или Тэн просто относился к нему лучше, чем остальные. Все лучше, чем совсем ничего, поэтому Ли смело нажимает на иконку "подписаться", с вздрагиванием наблюдая, как изменяется ее цвет. Теперь Феликс один из тысяч незаметных, скрывающийся за пустым профилем. ; — Черт возьми, Чонин, мы не настолько всесильные, как ты думаешь! Практически стандартный разговор, который только и может происходить в кабинете Бана. Чанбин корчится, вздуваясь от напряжения. В помещении настолько душно и пахнет табаком, что приходится ослабить галстук и приземлиться на ужасно скрипящий диван. Почему-то горят только два торшера, погружая все в сумрак и создавая ощущение того, что они "беседуют" в подвалах какого-нибудь наркопритона, что не далеко от правды. В пепельнице тлеет сигарета прямо на остатках своих предшественниц. Чонину все равно на беспорядок: он раз за разом будет доставать из пачки новую, зажигать ее на пару тяжек и беспощадно тушить об стеклянный бортик. В тюрьме за такое расточительство продукта могли бы уже спокойно всадить что-нибудь острое в бок. — Ты постоянно забываешь о той твари, которая сидит внутри тебя, Чанбин-и. Не пытайся делать вид, что ты вернулся новым человеком. Разочаровываешь меня тогда, когда это не надо, — Ян занимает место Чана за столом, играясь с зажигалкой. Его голова откинута на широкую спинку стула так, чтобы он мог видеть потолок, но никак не того, кто сидит перед ним. — Даже если просто логически подумать: мы не можем действовать, не подставив самих себя. Закон никогда не будет на нашей стороне, — Со от отчаяния сгибается пополам, потому что он будто говорит в пустоту. Рисковать своей задницей не слишком хочется, но и оставить проблему без решения тоже невозможно. — А ты придумай так, чтобы мы остались в выигрыше. Ты что ебланил в своем этом университете? Нет? Тогда почему я вижу обратное, Чанбин. Где результаты? Мог бы сейчас жить в своем загородном доме, не знать нужды, но ты поступил по-другому. Поэтому расхлебывай все это дерьмо, пожалуйста, — Чонин наконец-то обращает внимание на своего собеседника. Его тон на грани насмешки и ярости, а глаза имеют нездоровый блеск, который стал его привычным спутником. — Странно, что об этом меня просит не Бан, а ты. Почему ты так печешься о его деле. Насколько я знаю, у тебя остались свои должники, с которыми надо поквитаться, — Со искренне не понимает витиеватость этой паутины. — Разберись сначала с тем, о чем тебе говорят. И только потом ты сможешь задавать ненужные вопросы. Ян гадко скалится, пытаясь выдавить подобие дружелюбия, но затем моментально меняется в лице. Чанбин в который раз убеждается, что попал в игры гениального психа. — Тогда по-другому. Почему ты не хочешь потопить его другим способом? Начать с другого конца. Замять все по-тихому на уровне подполья, не привлекая в этому всему верхушки, которые уже в свою очередь, могут упечь нас. Зачем так рисковать? — полупустая пачка отлично лежит в ладони, и Со дрожащими пальцами подцепляет одну сигарету, вставляя ее между губ. Металлическое колесико задорно жужжит под пальцами, высекая искру. — Мы должны показать насколько мы невинны. Показать, что мы уже давно искупили свои грехи и готовы идти на контакт с органами. Все предельно просто. Все непросто. Чонин не в силах этого понять, спрятавшись за завесой своих убеждений. Он хочет всего и сразу. Не все следы возможно замести, и ищейки отлично умеют их восстанавливать, накидав сверху ещё, чтобы вообще закопать тебя. Чанбин сомневается, что реинкарнация Джокера в лице Чонина может быть умнее существующих в мире инстанций, которые специализируются на поимке таких психов.