Be a body

Минхо давно понял, что в их небольшом мирке пошел раскол. Он всегда был, но Ли старательно залатывал каждую новую трещинку, отводил Джисона от глупостей и вправлял ему мозги там, где это отчаянно требовалось. Но сейчас что-то идет не так. Минхо чувствует свою беспомощность и неспособность повлиять на происходящее. Годы его упорного труда оказались внезапно просто не нужны, когда в их жизни снова появилось одно непредвиденное обстоятельство. Минхо просто хочется сжаться до размера молекулы, когда он видит лицо Джисона: бледное и хмурое, практически безжизненное. Он выглядит практически так же, как когда его выпустили из тюрьмы. Он тогда так же метался, просто не знал, куда приткнуться. И Минхо помог ему с этим. Ради него он оборвал все концы, связывающие его с прошлой жизнью. Им обоим стало легче. Джисон перестал дрожать во сне, а Минхо забыл, что такое хранить бинты и перекись на самом видном месте. Все хорошее рано или поздно заканчивается. Минхо даже трудно сказать, было ли вообще это самое "хорошее". Они провели не так много времени в пригороде. Ли отработал год в больнице, собирая все ночные смены, а Джисон наконец-то нашел свое место в кофейне. Никто ничего не знал о них, да особо и не спрашивал. Настоящий райский уголок, где можно начать жизнь с чистого листа. Все так и было. До Чонина, и до поступления Минхо. —Я не верю, что все могло настолько идеально сложиться. Что я попал в университет именно тогда, когда Чонину потребовались мы в городе. Здесь что-то не чисто, — их съемная квартира не сравнится с той, в которой они жили ранее. Здесь не чувствуется тепла, все настолько не обжито и серо, что Минхо может просто ночами пялиться в стену и думать о том, в какую же задницу они попали. Они просто бросили все и снова вернулись в каменные джунгли. —Судьба нам преподносит подарки, Минхо. Просто смирись с этим и подставь ладони. Хуже точно не будет, —Ли даже отвлекается от разбора документов для учебы, безвольно бросает бумажки на стол и оборачивается к парню, сидящему за обеденным столом. В груди что-то неприятно скребет. — Что он тебе пообещал? Джисон, мне не нравится эта затея, совсем. И ты прекрасно знаешь это. Мы проделали огромную работу, учась уживаться друг с другом, а теперь ты ничего мне не рассказываешь, — он набирает больше воздуха в легкие, — Я просто не хочу однажды проснуться и узнать, что на тебя повесили чужое убийство. — Бывших уголовников не бывает, — вот так просто. Хан пожимает плечами и даже не смотрит на Минхо. Воздух между ними дребезжит, а Ли может поклясться, что эта фраза выбила из него весь дух, заставив остолбенеть. — Ты хоть слышишь себя, идиот? — тут уже приходит очередь Джисона замереть. Минхо никогда не повышал на него голос. В их квартире никогда не было крови на костяшках, синяков, летающей посуды и разодранной одежды. Их уютное гнездышко пахло горячим ужином, чистыми простынями и свежими чернилами для конспектов. Каждый из них был нежен и внимателен. О противоречиях и речи не шло. Утро всегда начиналось с крепких объятий, а вечер каждый раз заканчивался томными, обжигающими поцелуями, как бы Минхо их ненавидел. Но он знал, как этого не хватает Джисону. В их небольшой семье у тактильности были рамки и определенные правила, но даже это нисколько им не мешало. Их любовь строится немного иначе: на слабостях и победе над ними. — Чонин нашел мою мать и сестру. Я не хотел говорить тебе об этом, потому что ты обязательно убедил бы меня встретиться с ними. А потом я бы пожалел об этом, — у Минхо, правда, опускаются руки. Он опускается прямо к подножию небольшой тумбочки, где он и разбирался с документацией, так и не дойдя пары метров до дивана. — Я бы в жизни не стал решать за тебя, Джисон. С чего ты взял это? — Минхо смотрит в пол, прямо на идиотский цветастый ковер, на тот самый, который был той вещью, украсившей их первое совместное жилье. Ли всматривается в уродливые изношенные полосы и думает о том, что они истерлись так же, как и он. — Извини меня. Стыд. Он подкатывает к самому горлу Джисона, хочется поперхнуться и больше не чувствовать его. Но остается только сглотнуть, похоронив его на дне желудка. Слов обратно не вернуть, да и они не привыкли забирать их обратно между собой. Это первое, чему они научились. Хан должен боготворить Минхо, падать к нему в колени и клятвенно признаваться в любви. Парень буквально спас его, выходил и помог начать все сначала. "Смотри, нам даже не пришлось ходить к психологу". Шутливо отмечал Джисон каждый раз, когда они решали очередную проблему. Минхо - лекарство от всего и сразу, и Джисон готов глотать его горстями. Но любые пилюли иногда бывают горькими. Он падает на колени, поскальзываясь на этом тупом ковре и прилетая прямо в объятия старшего. Минхо ничего не говорит, но Джисон знает, что тот принимает его извинения. Его руки нежно гладят светлые волосы, зарываясь пальцами в загривок и немного нервно потягивая их. Это больно, но терпимо. Джисон заслужил это. Можно было бы и по-сильнее, ведь он не договаривает самого важного. Если Минхо узнает об этом, то он будет в ярости. Чонин нашел чем подсластить Джисону жизнь, и последний не может от этого отказаться. Ян знает, где тот самый человек, который испортил Джисону жизнь и из-за которого он портит ее уже дважды, только уже своими руками. ; Со, еще стоя перед закрытой дверью, чует что-то неладное. Всё вокруг подозрительно не на своих местах. Даже белые стены кажутся слишком белыми, а плитка в коридоре слишком начищенной. Чанбин смотрит себе под ноги и хмурится, прислушиваясь к самым еле заметным звукам в воздухе. Обычно около их квартиры царит трупная тишина, которая наступает в тот момент, когда последний обитатель дома уходит из жизни, и все вокруг замирает. Сегодня же происходят какие-то странности. Настораживающие до неприятного онемения. — Откуда столько посылок? — Чанбин теряется, когда видит груду картона прямо у себя в прихожей. Некоторые коробки плотно запакованы полосками скотча, а часть других уже пустая валяется на полу. Ответа на вопрос так и не слышится, только тихо жужжит телевизор из гостиной. Пустые пластиковые упаковки раскиданы по полу вплоть до большой комнаты. Со по ним вынюхивает чужой след. Осторожно подбирает каждую из них и подбирается к феликсовой спальне. Он пытается не выдать своего присутствия, надеясь застать парня врасплох или хотя бы что-нибудь поглядеть.Со поступает так, потому что происходит что-то крайне нетипичное, Феликс обычно не оставляет таких внезапных сюрпризов. Раньше он говорил все прямо, не утаивал ни единой претензии, пока ему навечно не заткнули рот. Чанбин даже любил с ним спорить, до такой степени, что на шее вздувались вены, а костяшки белели от гнева. Теперь он вспоминает это с долей тепла и ужаса. Такого ужаса, когда ты понимаешь насколько эти эмоции были сильны, что такого больше не будет. К счастью. Прозрачные пакеты заканчиваются на развилке, ведущей к их комнатам и кабинету Со. Все три двери наглухо закрыты. Как-будто никого нет. Чанбин осторожно проверяет свои комнаты, с глухим скрипом по очереди отворяя каждую. Пусто. Глупо было полагать, что Феликс захочет пойти куда-то кроме своего убежища. Мужчина возвращается обратно, в другую часть коридора, и не решается пройти дальше. Здесь слух цепляется за кое-что интересное. Тихая музыка раздается из-за чужой двери. Ее можно расслышать, только подойдя вплотную. Чанбин так и делает, оставляя свое сбивчивое дыхание на деревянной поверхности, стараясь не выдать себя. Скрипит кровать, раздаются шаги и шебуршание, будто кто-то постоянно перекладывает или бросает вещи. — Тук-тук? Можно зайти?— Со просто не выдерживает. Все резко замирает. Музыка становится чуть громче, и Чанбин чувствует, как Феликс оказывается под дверью. Звучит щелчок дверного замка. Чанбин отшатывается и даже не успевает сформулировать в голове новую мысль. Тяжело сглатывает и щурится, обращая внимание даже не на самого Ли, а на хаос позади него. Шмотки, куча шмоток, обуви и косметики. Местами стразы и что-то бархатное. Все разбросано по комнате: на полу, стульях, кровати и небольшой тумбочке. Еле еле работает одна настольная лампа, и среди груды вещей светится включенный телефон с открытым спотифаем. Чанбин снова ловит то самое тепло и не хочет его отпускать. В голове сразу же возникают воспоминания о их старой жизни. О том, как они постоянно сорились из-за неряшливости Феликса, а затем долго целовались прямо в груде вещей, наваленных прямо на их общую кровать. Да и сам Феликс. Его будто вернули из прошлого, будто вдохнули жизнь в ту пустую оболочку. Он перестал быть просто телом. Его глаза светятся нездоровым, лихорадочным блеском, а щеки испачканы (или так надо) глиттером, задорно переливающимся на свету. Феликс кусает губы, измазанные красным тинтом, который обнажает каждую ранку, делая её заметнее. Но это ни чуть не портит создаваемый эффект. Косметика является дополнением к ярко-бордовой футболке, которая висит на тощем Ли, выделяя его острые плечи и остальные углы. По ним хочется провести ладонями, разгладить и сделать мягче. — Ты... — на выдохе, — Ты куда-то собрался? — они глупо пялятся друг на друга. Феликс при ближнем рассмотрении оказывается довольно нервозным. И Чанбин понимает, что это вовсе не смущение. Кто-то просто пытался быстрее свалить, но немного замешкался, не рассчитав время. — Захотелось прогуляться. Это достойный повод, чтобы обновить гардероб, — действительно, Феликс назаказывал множество праздничной одежды, что никак не сравнимо с толстовками и трениками, в которые он кутался, сидя на диване. — Ты надолго? Если будут какие-то проблемы, то звони мне. Я могу тебя забрать, — Чанбин не может его остановить, как бы этого ни хотелось. Остаётся только перейти на сторону Ли и зажевать горький вкус поражения. – Я подумаю, спасибо. Чанбин отпускает его. Совсем. Он ошарашен и не может ничего сделать. Такая резкая перемена в чужом поведении может означать многое. Если начать забивать этим голову, то можно сойти с ума. Феликс и не забивает. Он выскакивает из квартиры, ведомый неизвестным чувством. Он окрылен, воздух струится по его щекам и телу, заползая через широкие рукава. Ли выбрался из своей коробки, но ещё не придумал, как выбраться из другой, той, которая у него в голове. ; "Знаешь, я решил помогать себе сам. Пора привыкать быть одному , потому что задержусь я здесь не на долго. Я нашёл выход"