Be a body

— Хочешь сказать, что решил создать себе личность, которую все должны бояться? — Джонни все еще такой же противный. Противный, идеальный, наверное? На нем снова костюм и очки, он что-то пишет в своем пижонском блокноте и угукает почти на каждое слово Чонина. Выглядит неплохо, а пользы от него совершенно никакой. Просто игра: найди различия между Джонни Со и бабушкиным сервизом, который может только красиво стоять на полке. Этот человек настолько простой, что Ян еще в прошлый раз выяснил, что у него не может быть двойного дна. Конечно же их разговор в итоге дойдет до Чана, но какая Чонину разница. Бан может подумать, что его снова наебывают, а Чонин хотя бы честно выскажется. И все рады. — Ну, да? Встреча с Феликсом заставила меня об этом задуматься. Мы были довольно хорошими приятелями, — он слегка мнется пытаясь подобрать нужное слово,— Да, думаю так. И вот недавно мы смогли немного поговорить. Снова о работе, но все-таки поговорить. И по его лицу было заметно, что он не очень-то хочет со мной говорить. Не хочется ныть, но Ян может себе это позволить. Джонни все так же якобы понимающе кивает, фантомно стряхивая с плечика пылинки. Чонин прямо со своего кресла чувствует незаинтересованность, но все же продолжает. — Я был психом, остаюсь им. Тюрьма, психушка, моя мать, работа Чана и чертов Тэн. Знаете, такие вещи оставляют свой след. После такого ты всегда начеку, особенно, когда твои руки по локоть в крови, — как же приятно хотя бы часик побыть вполне вменяемым человеком. — Притворяясь кем-то другим, вы чувствуете себя в безопасности, не так ли? Никто не будет слушать слабого забитого мальчика, но зато будут бояться парня с диагнозом. Умно. Из вас вышел бы хороший маньяк. Так хорошо подстраиваться под обстоятельства — талант, — Чонин реально не понимает, как Джонни можно называть психологом. От смеха в чужое лицо его сдерживают лишь крупицы самообладания. Маньяк. Почему бы вышел? Чонин уже. Тело его матушки стало хорошим удобрением, как и тот придурок из школы. С прошествием времени ты проще начинаешь относиться к этому. Кажется, будто это все сделал кто-то другой, твоими руками, но ты просто смотрел со стороны. Чонин до сих пор не уверен в деталях, которые называл во время следствия. Психика слишком долго оправляется от шока, зажевывает воспоминания, подменяет их, делая из мозгов кашу. Ян уверен, что у него в голове все то же месиво, которое он однажды размазал по асфальту. — Почему вы честны со мной. Знаете же — один звоночек может решить многое, и на ваше дело набежит ещё пара цифр, — Чонин морщится, когда Со заканчивает свой акт самолюбования. — Пока цифры набегают на ваш счёт, вы обязаны выполнять свою работу, Господин Со, — приторно улыбается, поглаживает кожаное кресло одними кончиками пальцев и проводит ногтем резкую черту, наблюдая, как материал прогинается, затем резко принимая привычную форму. Будто ничего и не было. — Резонно,— Джонни снова укладывает блокнот на колени, — Вернёмся к маске? Вы не думаете, что скоро вас начнут подозревать? Рано или поздно все раскалываются. Учитывая ваш диагноз, и без лишней игры тяжело поддерживать стабильное состояние. Не думали провериться ещё раз? Множественные личности и прочее. Какой же из него хуевый специалист. — Спасибо за совет, но мне пока хватает этих препаратов. А насчёт притворства... Думаю, все слишком боятся, чтобы подозревать. Стресс и всё такое, знаете, как это бывает, — Чонин вспоминает про стакан воды, стоящий на тумбочке. Делает пару глотков, пока Джон снова черкает что-то в своём блокноте. — Защитная реакция. Боитесь, что всё снова выйдет из-под контроля? — Ян старается расслабить лицо, не показывая им вновь нарастающее отвращение. Он привык, что сюда нужно приходить ради часика тишины и галочки в графе "посещение". — Я боюсь, что люди, которые перешли дорогу мне и моим родным, не будут наказаны. Я за справедливость, Господин Со. ; Это просто вселенское чудо, что хватило сил вскарабкаться в гору. Практически летнее солнце жарит и не щадит любого, кто попадает под его лучи, а не мудро отсиживается под кондиционером в своём стерильном офисе. Асфальт нагревается, а дома настолько низкие, что даже не могут отбросить приличной тени. Запахи еды гниют на этой жаре, делая подъем вверх по улице практически невыносимым. Хочется зажать себе нос и пуститься в обратное бегство, но ноги упорно тянутся в гору, цепляя каждую трещину и неровность. Район немного другой. Получше того, который всплывает картинками в воспоминаниях из юности. Дома крепче, дороги ровнее, мусора меньше, людей тоже. Народ потихоньку выбирается из гетто и теперь может позволить себе такие кварталы. Это вызывает желание хмыкнуть и поискать еще больше изъянов. "Почему всего этого не было, когда я жил черти как?" Даже адрес, напечатанный в заметках мобильника, вопит о среднем достатке людей, которые проживают в этом районе. Джисон не понимает: радоваться или завидовать. Он сам, считай, наконец-то выбрался из дыры. Но какой ценой. Хан даже не может порадоваться за своих родных, которые, судя по всему, нашли выход. Справились без него. Не стали ждать и спаслись бегством. Джисон на них не злится. Он понимает. Пытается делать это. Когда-то они отчаянно цеплялись друг за друга, но Хан оказался балластом, скинув который, всем стало легче. Он считает номера на домах, выискивая нужный и пытаясь хотя бы как-то успокоить себя. Что он вообще здесь делает? Он сбежал на машине с Минхо, как только переступил за порог тюрьмы. Даже не задумался о том, что кто-то может его ждать. Просто свалил в закат в поисках лучшей жизни и самого себя, как бы это слащаво ни звучало. Не каждый готов возвращаться из одних несчастных пятнадцати квадратных метров в другие, снова смотреть на разруху и страдания. Поэтому здесь стоит ещё подумать: кто кого на самом деле бросил. Джисон думает обо всем этом, пока не упирается в последний дом на повороте, после которого начинается уже другая улица. Напротив него автобусная остановка, а вдалеке шумит мотор и скрипят колеса. Становится как-то стыдно. Его не должно здесь быть. Из автобуса вот-вот вывалятся люди, и улицы перестанут пустовать. Хан осторожно ретируется в тень, пока транспорт распахивает свои двери и слышатся шаги. Только одни шаги. Что-то подначивает Джисона взглянуть на прибывшего человека. Стук сердца разрывает барабанные перепонки, но Хан со скрипом позволяет себе взглянуть, поднять куда-то в глотку себе сердце и поперхнуться им. Чёртовы совпадения когда-нибудь его доканают. Он как долбанный маньяк наблюдает из-за поворота, вцепившись в холодный бетон, который хоть как-то остужает вспыхнушую в венах кровь. Хочется завыть. Все сжимается в узел. Он видит её спустя столько времени. Это точно она. Его малышка — Сухён. Такая взрослая. В школьной форме, с розовым рюкзачком. У неё длинные волосы ниже лопаток, которые убраны несколькими заколочками. Её голова выделяется на фоне тощего тела, так же, как в детстве. Хана это даже забавляет. Джисон вспоминает, каким худым был он сам. От недосыпа и недоедания. Его сестра скорее всего просто развивается подобно всем детям её возраста и девчачьей конституции. Он искренне надеется, что у них всё хорошо. Что его мать нашла хорошую работу, что долги позади, и Сухён волнуют только детские заботы и контрольные в школе. Она исчезает из виду быстро. Несколькими мелкими шажками оказывается в подъезде многоквартирного дома, оставаясь небольшим видением, которое до сих пор маячит у Джисона перед глазами. Смелости хватает только на письмо, которое он выводил дрожащей рукой, пока Минхо не было дома. Это был запасной план на случай, если он струсит. "Привет. Это Джисон. Сначала я хочу перед вами извиниться. Сразу за всё. За то, что было до и за то, что происходит прямо сейчас. Возможно, вы волновались (даже если нет, то я не обижусь, я понимаю), потому что получилось так, что я обрубил все концы. Мама, ты можешь подумать, что я снова ввязался во все это. Но это не так, правда знала бы ты, как все обстоит на самом деле. Я нашел хорошего человека, он приютил меня, помог мне с работой, и теперь мы живём вместе. Всё хорошо. Мне кажется... Я нашёл верный путь. Мне очень стыдно возвращаться к вам обратно. Я просто надеюсь, что это письмо дойдёт до вас. Я правда скучаю и жду момента, когда вы или я будете готовы к нашей встрече принять меня обратно. Надеюсь, у Сухён всё хорошо, и она ни в чем не нуждается. В любом случае, я всегда готов помочь. Насчёт денег не волнуйся, всё хорошо. Я оставлю ниже адрес и свой номер телефона. Можете отправить письмо обратно, я всё пойму. Всё вышло довольно скомкано... Но я просто буду ждать любого ответа и очень хочу поговорить с вами, потому что эта жалкая бумажка не вместит всего того, что я хочу сказать вам лично. Ваш Джисон. "