Дорогу осилит идущий

— Признаться, я впечатлён. — Лестно услышать подобное от вас, Северус, — Гарри открыл дверь в свои аппартаменты, жестом приглашая гостя войти, — Прошу, проходите. Войдя в гостиную, маги практически одновременно заняли кресла напротив камина. Волшебный огонь полыхал яркими искрами и разносил по комнате приятное, необременительное тепло. На журнальном столике «сами собой» — то бишь верными лапками домовиков — появились два хрустальных стакана для виски. И, собственно, сам огневиски. — Надо же… Как предусмотрительно, — слегка удивлённо отметил Поттер. Как заведено, после первого занятия с новым профессором, директор отправился обсудить свои наблюдения с «жертвой». А родной Огденский перевел это обсуждение из рабочего выверта мозгов в уютную беседу, не лишённую взаимного удовольствия. — На самом деле, обычно, — Снейп покрутил в руке свой стакан, наблюдая за янтарной жидкостью, — Первая беседа на испытательном сроке заключается в исправлении значительных недостатков. Что меня удивило, я не сумел найти таковых в вашем занятии, Гарри. Конечно, это только первый урок, да и лишь у одного курса со студентами постарше, что избавляет от множества проблем в виде шумных детей. — Понимаю, директор. Я и сам, честно сказать, несколько обеспокоен занятиями с младшими, потому как недостаточно уверен в своей способности мягко подавать материал. Снейп ехидно приподнял бровь и продолжил: — Мягко? Зачем же мягко? Вы не нянька, Гарри, вы профессор. Вас должны слушать и слышать, остальное не суть важно. — Да, — маг тихо рассмеялся, — Прекрасно помню на примере вашего подхода, Северус. Зельевар на мгновение замер. Нет, о своём подходе он не думал, ведь считал такой путь абсолютно правильным. Зато мужчина невольно подумал о том, как приятно оказалось услышать смех собеседника. Он не особо часто ведёт диалоги, где будет уместно смеяться, однако… Сейчас отчего-то был рад, что невольно поспособствовал повышенному настроению Поттера. Его смех, слегка хрипловатый, бархатный, тихий, по какой-то причине заставил зельевара покрыться мурашками на секунду. Почти как музыка, которую хочется слушать снова и снова. Снейп слегка потряс головой, отгоняя нелепые мысли, и вернулся к диалогу. — Полагаете, со старшими проблем не возникнет? К слову, Гарри, было бы интересно узнать, как вы планируете обучать этих оболтусов чувствовать чары. — Старшие достаточно много знают о мире, чтобы понимать, что мой предмет им нужен. Да и кто в их возрасте не мечтает быть сильным и побеждать в любой драке или хотя бы уметь хорошо себя защитить? А насчёт второго вопроса, — взгляд Поттера за мгновение изменился, превращаясь из вежливого и даже немного мягкого в пронзительный, жёсткий и острый, — Я собираюсь заставить их ощутить смерть. К собственному неудовольствию, Снейп заметил, что последняя фраза собеседника выбила его — его! — из равновесия. Зельевару даже пришлось помолчать пару секунд, собираясь с мыслями. — И каким же образом? Тешу себя надеждой, что вы достаточно разумны, чтобы не убивать на глазах студентов, — сейчас Северусу даже в голову не приходит сомневаться, что сидящий перед ним может убить и, даже больше, уже не раз убивал, — Или, не дай Мерлин, убивать самих учеников. — Разумеется, директор. Как бы вы ни утверждали ранее, — Гарри немного наклоняет голову и как-то шкодливо улыбается, — Мозг у меня всё же есть и думать я умею, более того, люблю. — В таком случае, можно поинтересоваться, что же вы имели в виду, Гарри? — Мм, не уверен, что слов будет достаточно. Позволите продемонстрировать? — Чем Мордред не шутит, вперёд, — с лёгким движением руки уверенно говорит зельевар, впрочем, не представляя, в чем же будет заключаться эта «демонстрация». В следующее мгновение ему приходится признать, что он до сих пор где-то в глубине души продолжает недооценивать своего бывшего ученика. Снейпу кажется, в комнате температура разом градусов на десять упала, а камин отчего-то затух. Ему кажется, тени в углах помещения ожили и тихо шипят угрозы. Пальцы Поттера покрываются едва заметным зелёным сиянием, а в голове директора набатом бьётся простое: «беги». Ледяная бисеринка пота скатывается по виску, а жизнь как будто перед глазами пролетает. — Примерно так, — невинно улыбается парень. Все ощущения пропадают, и зельевар облегченно выдыхает, только сейчас понимая, что все это время — то ли секунду, то ли вечность — даже не дышал. — Показательно, — слегка хрипло на выдохе произносит директор. — Прошу прощения, Северус, такое не просто объяснить на словах, — теперь его слабая улыбка как будто приобретает слегка виноватый вид. — Честно сказать, я удивлён. Не знал, что вы на такое способны, Гарри, — он замолкает, а затем резко подаётся вперёд, — Это была беспалочковая и невербальная Авада?! Вот теперь бывшему избранному ничего не остаётся, кроме как совершенно невежливо, но так искренне и заразительно захохотать. В чёрных глазах напротив ему отчётливо видно совершенно безумное любопытство, настоящий дикий исследовательский интерес. Снейп опешил, но и сам не удержался от того, чтобы слегка улыбнуться. Он в жизни не думал, что будет общаться с Поттером так легко и при этом получать настоящее удовольствие от совместного времяпрепровождения. По какой-то непонятной причине, именно в обществе уже-не-гриффиндорца Северус ощутил совершенно непривычную, но оттого не менее желанную лёгкость. Словно разом камни с плеч сбросил и уже не кажется возможным общаться строго, жёстко, ставить почти мальчишку на место и не улыбаться ему в ответ. Они разговаривали долго. Уже даже не как коллеги, а скорее как старые приятели. Разговаривали и незаметно изучали друг друга, наблюдали за реакцией, малейшими изменениями мимики и интонации, узнавали друг друга с нуля, как равных. Северус подумал, что то, каким Гарри выглядел на собеседовании, наверняка было последствием неудачного дня. Ведь сейчас Поттер был другим. Всё это время в замке, на самом деле, он был таким… Живым. Открытым, дружелюбным и всё таким же ярким. Снейп не видел усталого взгляда в спину, когда покидал покои профессора ЗоТИ. Не видел, как, стоило ему уйти, из Гарри будто бы вытянули жизнь, достали изнутри крепкий стержень. Его плечи сгорбились, взгляд сосредоточился на огне в камине, а рука до побелевших костяшек сжала стакан с виски. За время беседы они к любезно предоставленной бутылке не прикасались, ограничившись всего парой глотков. Но теперь, оставшись в одиночестве, мужчина наполнил свой стакан доверху и опрокинул в себя залпом. День закончен. Вот-вот колокол оповестит студентов о времени отбоя. Больше никто не потревожит Поттера этой ночью. Теперь он может просто снова побыть собой. Устало спуститься на пол, облокачиваясь спиной о кресло, и, как всегда любил, разделить хороший виски с огнём. Он не слабак. Не жалеет себя и не живёт прошлым. Но можно ли сказать, что он вообще живёт? Поттер не знал. А может даже и не хотел знать. Ведь ответ ему наверняка не понравится. Стакан за стаканом, и в голове наконец становится легче. Истинно, можно вечно наблюдать за огнём, не ощущая времени. Часы проходят, а покой никак не приходит. И в голове тихим шёпотом раз за разом: «Люблю тебя, Гарри, мой Гарри». Среди всех «дверей» маг не часто встречал кого-то, кто стал бы ему важен. Лишь несколько человек нашли путь к его сердцу. И только Эд задержался надолго. Гарри кажется, даже навечно. Но… Сегодня, за увлеченной беседой, эта ноша в сердце как будто ненадолго ослабла, давая отдохнуть. Возможно, Гарри просто слишком зациклился. В голову прокралась глупая мысль найти утешение в ком-то. В Северусе?.. Однако Поттер ведь не слабак, верно? Он не жалок и в утешении не нуждается. — Веду себя словно несчастная барышня, — недовольно пробурчал себе под нос волшебник, выплескивая оставшийся виски в огонь, — Утро вечера мудренее. Страдать вредно и глупо, верно, Гарри? Ты же сильный. Всегда был и всегда будешь. Обязан быть, помнишь? Разговоры с собой были его отдушиной. Может кто-то счёл бы это безумством, но только так, обращаясь к себе самому, Гарри мог заставить себя снова жить. — Просто жалок. Ты ведь уже не ребёнок, Поттер, чтобы строить из себя жертву. Пора прекращать. Ещё мгновение понаблюдав за взмывающими ввысь искрами, мужчина уверенным движением встал. Уставшее лицо вновь вернуло себе привычный строгий и холодный вид. В изумрудных глазах исчезла печаль. Впрочем, свет и жизнь в них все равно не появились. Лёгкое алкогольное марево исчезло, словно его и не было. Поттера ждал очередной холодный душ и грубые объятия Морфея. Утро вечера мудренее. Завтра он проснётся и никогда больше не вспомнит об этих мгновениях слабости. Интересно, почему именно сейчас, после беседы с Северусом, он позволил себе стать таким?

***

Снейп сидел за своим столом, задумчиво проводя пальцами по губам. Это было… Познавательно. Ему действительно понравилось общаться с Поттером. И уже давно не кажется удивительным то, как легко Северус теперь воспринимает своего бывшего ученика. В том давно исчезло всё, что только было от Джеймса. Исчезла и та героическая самоуверенность вкупе с глупостью, наивностью, верой в собственную непогрешимость и отвратительным легкомыслием, всё исчезло. И появились зрелость, остроумие, сила, разумная уверенность, рациональность и внимательность. Это был другой человек. И, пожалуй, хотя бы самому себе Снейп может признаться, что с этим «новым» Поттером ему действительно приятно общаться. Особенно учитывая то, что — абсурд — у Гарри предостаточно знаний для того, чтобы поддерживать любую интересную зельевару тему и обосновывать каждую свою фразу. — Ну надо же, — Снейп легко покачал головой, закрыв глаза, — И правда — загадка.

***

— Теперь, когда каждый из вас знает, насколько многообразна защита и как легко порой её обойти, я начну учить вас чувствовать чужую и свою собственную силу. Перед началом каникул я дам вам ощутить магию и расскажу, как заставить врага потерять бдительность или застыть в ужасе, — Гарри обвёл взглядом притихших старшекурсников, — Разумеется, не многие из вас справятся с последним. Когда против вас встаёт сильный маг, особенно если ему давно известно, как убить другого, вам будет трудно выстоять. Он прошёлся вдоль класса и снова занял привычное место на своём столе. — Трудно не значит невозможно. Если вы приложите усилия, то сможете научиться вырывать секунды, которые в настоящем бою могут спасти вам жизнь. Ваше задание на каникулы будет странным и непривычным, но, поверьте, если вы постараетесь на славу, то будете шокированы результатом. А сейчас, — маг поднял палочку, — Построение! Приученные за последнее время студенты разом вышли из-за парт и выстроились в шеренгу в свободном пространстве класса. Профессор Поттер, несмотря на всю свою строгость и требовательность, полюбился многим ученикам. Вне занятий он улыбался часто, мог шутить и свободно общаться с подростками, а также всегда был готов помочь или поделиться советом. Хотя, конечно, на уроках заставлял детей покрываться потом от напряжения, требуя идеальных результатов. Не сказать, чтобы студентам это не нравилось. Напротив, увидев, что их навыки из раза в раз становятся всё лучше, занятия по ЗоТИ стали чуть ли не любимыми у многих подростков в Хогвартсе. И, надо сказать, совершенно заслуженно. Сейчас Шотландия уже потихоньку покрывается лёгким белым полотном. Снег выпадает редкими хлопьями, застывая на земле на несколько часов, чтобы затем превратиться в неприятные комки грязи. Впрочем, это ненадолго, совсем скоро наступят рождественские каникулы, а с ними и самая снежная пора, в которую так приятно веселиться, устраивая настоящие снежные бои. Многие с нетерпением ждут возможности вернуться домой, причём не только студенты, но и профессора. Гарри же останется в Хогвартсе. Декану Слизерина — Слагхорну — нужно будет уехать, так что Поттер вызвался принять под своё крыло тех слизеринцев, которые останутся в замке. Собственно, даже если бы обстоятельства сложились иначе, едва ли маг куда-то бы уехал. Дома его ждёт только живой портрет и ворчливый домовик. Не сказать, чтобы эта компания была неприятной, но провести праздники среди студентов и учителей всё равно будет как-то поинтересней. Особенно учитывая открывшуюся информацию. Почему-то в студенческие годы Поттер не думал, что профессора как-либо празднуют Рождество. Эта мысль воспринималась абсурдно в сознании учеников. А оно вон как оказалось — профессора ЗоТИ ждёт целая вечеринка в учительской. Ну, «вечеринка» — это немного громкое слово для спокойных посиделок у камина с глинтвейном и рождественскими сладостями. Что, так или иначе, волшебнику нравится даже больше, чем всякое подобие типичной вечеринки. Не меньше учительских планов Гарри нравится и то, что в Хогвартсе по традиции останется и директор. За прошедшие месяцы они не раз устраивали дискуссии и составляли друг другу компанию спокойными вечерами или даже в погонях за научными изысканиями. Удивительно, но они нашли друг в друге если не друзей, то отличных приятелей уж точно. Хотя иногда, совсем редко, Гарри кажется, что между ними что-то будто искрится. Тогда они оба замирают, не отводя взгляда от глаз напротив, и по какой-то причине молчат несколько до ужаса длинных мгновений. Следом за чем возникает странная и совершенно абсурдная неловкость, которая либо проходит за секунды, либо же заставляет разойтись по своим комнатам куда раньше планируемого. Поттер не знает, что происходит. Он даже предположить не может. Ему кажется всё происходящее совершенно диким и ненормальным. Однако он все-таки предпочитает не задумываться об этом. Ведь магу это нравится. И он прекрасно знает, что, если попытается искать ответ, всё может измениться. И совсем не факт, что в лучшую сторону. Отчего-то Поттеру категорически не хочется терять эти странные взаимоотношения. Ему до ужаса приятна компания мрачного зельевара, его редкие язвительные шутки, показывающие наличие превосходного чувства юмора, его незаурядный и восхитительный ум, бархатный голос… Ладно, о последнем стоит думать поменьше. А ещё Гарри заметил кое-что абсолютно, невозможно странное. Среди пустых ночей и редких кошмаров изредка в его сон прорывается что-то новое. Шелковистые волосы — чернее ночи — скользящие между пальцев, тихий шёпот, вызывающий мурашки где-то в самой душе, едва ощутимое тёплое дыхание на шее и невозможная нежность в редких прикосновениях изящных рук. Эти сны всегда совершенно нечёткие, бессюжетные, покрытые какой-то дымкой, мешающей понять хоть что-то. Словно всё происходящее — всего лишь иллюзия, навеянная уставшим от одиночества разумом. Он не знает, кто или что ему снится. Но каждое утро после такого туманного сна Гарри кажется, будто в груди у него котёнок свернулся пушистым комочком. Ощущение, которое длится всего мгновение и тут же исчезает, унося за собой непривычно приятное марево сна. Пожалуй, мужчина хотел бы знать, что за сон оставляет эту сладость в душе. Только вот стоит ему проснуться, и из памяти навсегда исчезают редкие и нежные мгновения необычных сновидений. Исчезают для того, чтобы вновь напомнить о себе во сне спустя несколько дней или может неделю.