Дорогу осилит идущий

— Иди, мой дорогой. Иди. И если цель твоя тебе и правда столь важна, то однажды ты дойдешь. — Но куда? Куда идти?! — он кричал в пустоту отчаянно и надрывно, словно вместе со словами пытался избавиться и от жгучих слез, что так и норовили вырваться наружу. — Вперёд, Гарри, — в бестелесном голосе отчётливо послышалась усмешка, — перед тобой столько путей и только тебе решать, какой окажется верным. Пока ты помнишь о том, ради чего идешь, ты справишься. Помни, любую дорогу осилит идущий. Вместе с последним словом в пустоте взметнулся лёгкий ветряной поток, чётко давая понять парню, что диалог на этом закончен. Гарри не знал, что происходит. Он не знал ни где он, ни зачем, ни что ему делать дальше. Нет, не так. Он знал, зачем. Потому что ему дали шанс. И ради этого шанса он должен держаться до конца. Что бы ни случилось, он должен идти вперёд. Ради того, кто всегда незримо был рядом. Того, кто жил в тени, в ней же и умер, кто с начала и до самого конца не получил ни капли счастья, отдавая всего себя ради чужого блага. — Я справлюсь, профессор. Ради вас, я найду нужный путь, — неведомая решимость отразилась в пока ещё совсем молодых и ярких глазах. Он дойдёт. Ведь он никогда не умел сдаваться.

***

— Мистер Роули, смотрите под ноги, — проворчал Поттер, хватая падающего студента за локоть. — Простите, профессор Поттер, — мальчик ответил тихо и быстро, тут же унося ноги прочь. — Неужели теперь ваш черёд запугивать студентов, Гарри? — насмешливо спросил директор, что наблюдал за небольшой сценкой, пока шёл по другую сторону коридора. — Северус, — устало и чуть ли не капризно протянул мужчина, — вы же прекрасно знаете, я тут не причём! — Да как же? Честно сказать, Снейпу было действительно смешно. Впрочем, сообщать об этом он не видел необходимости, лишь только едва заметно ухмылялся уголками губ, выдавая незлобивую насмешку взглядом. В начале каникул Поттер застукал студента, пробегающего на спор по замерзшему озеру. Ругани было — мама не горюй, как и свидетелей этой сцены. И вот уже несколько дней оставшиеся в замке ученики шарахаются от профессора ЗоТИ всем скопом. Ну, помимо старших, разумеется. Гарри в ярости оказался и правда страшен. Даже Северусу пришлось это признать. Хотя ему самому при виде такого Поттера было, разумеется, не страшно. Зато появлялось совершенно диковинное ощущение словно бы маленьких электрических разрядов на кончиках пальцев. Хотелось видеть такого Гарри куда чаще. Зельевар как будто чувствовал некое удовольствие и даже удовлетворение от вида разъярённого Поттера. Причём, это явно был не только адреналин от ощущения опасности чужой силы. И это было странно. Как, впрочем, и вообще всё, связанное с Уже-Не-Мальчиком-Который-Выжил-И-Победил. — Мне казалось, образ нового Ужаса Хогвартса был создан исключительно вашими силами, Гарри. Он получал ни с чем несравнимое удовольствие, издеваясь над Поттером вот так, уже не презрительно, а скорее даже в некотором роде дружелюбно. — Новый Ужас? — мужчина взглянул на директора с тем самым ужасом в глазах, — мне дали такую кличку? На собственное удивление, Снейп не сдержал лёгкий смешок, смотря на гримасу собеседника. — А вы ещё не слышали? — притворно удивился он. — О, Мерлин, за что! Я же просто… Он подверг себя опасности, это было глупо, почему все решили, что лишь из-за этого я теперь какой-то монстр? — возмущённо тарахтел он, незаметно для самого себя ускоряя шаг, то ли пытаясь убежать от насмешек Снейпа, то ли от реальности. — А вы как думали? Студенты — существа впечатлительные. Да и в любом случае, разве всё так плохо? Ответом зельевару стали тишина и нечитаемый взгляд изумрудных глаз. — Так уж и быть, я готов пожертвовать час своего драгоценного времени на обсуждение проблем коллеги, — фыркнул Снейп. — Слава Мерлину, я уже совершенно не знаю, что с этим дурдомом делать! К счастью для Поттера, до его комнат идти осталось всего-ничего, а там и уют, и покой, и никаких студентов, что, конечно, самое главное. В этот раз коллеги отдали предпочтения чаю вместо привычного виски — было довольно рано, а алкоголь скорее вечерний атрибут. Северус отдал должное необычайному вкусу чая, начиная беседу привычно английским способом «ни о чем». Традиции англичан воистину неистребимы. Впрочем, чайный сбор и вправду оказался неожиданно приятным. Гарри умудрился прихватить довольно богатую коллекцию со своих путешествий, уж больно полюбился ему по-домашнему тёплый напиток, способный принимать настолько разнообразный вид. — Неужели вас и правда настолько пугает перспектива выглядеть устрашающе для учеников, Гарри? — Не то чтобы, — уклончиво протянул Поттер, — непривычно, неловко может. И хотя Северус прекрасно чувствовал, что за этим ответом скрывается нечто большее, настаивать всё же не стал. Ему — пожалуй, пора уже действительно признать это — было и правда интересно узнавать нового коллегу. Изучать, выяснять что-то новое, однако зельевар прекрасно понимал, что для откровенных разговоров путь ещё долог. Несмотря на частые беседы, долгие годы знакомства и работу на одном поприще, несмотря даже на совместное военное прошлое, друг для друга они сейчас совершенно чужие. Гарри же этот вопрос заставил окунуться в не самые приятные воспоминания. Его и правда пугала такая перспектива. И пусть речь идёт всего лишь о типичной для подростков настороженности перед учителем, но… Как бы кому ни казалось, Поттер куда старше своих лет и имеет собственное тёмное прошлое. Тяжёлое, даже порой удушающее и затягивающее на самое дно, глубоко в бездну абсолютного мрака. Звучит, может, и преувеличенно, только вот волшебник прекрасно понимает, что это правда. Хотя и ему вполне знакомо чувство, что, всё же, у него было куда лучше, чем у других, он не имеет права считать своё прошлое тяжелым, да и вообще все эти размышления — не более, чем дурная жалость к себе. Однако хочешь — не хочешь, а из песни слов не выкинешь, и пока музыка играет, слова звучать будут. Так и сейчас этот разговор заставил погрузиться куда глубже, чем хотелось бы. Гарри не всегда был «хорошим» или «правильным». Люди любят делить мир на два цвета, им зачастую необходим исключительно «светлый» символ, яркий пример добра. Но Гарри им не был. Кем угодно был, но только не олицетворением добра и света. Был убийцей. Был воином. Командиром. Шпионом. Даже чудовищем был. И Поттер прекрасно знает, что никакое это не преувеличение. В его жизни было немало пятен, неведомых здешним магам. Там были и убийства из чистого удовольствия, и чувство удовлетворения от чужой боли. Много чего было. И он слишком хорошо помнил, каково это — быть символом страха. Конечно, здесь, в обычной магической школе подобное невозможно. Да и он же герой, три раза «ха». Эта ситуация — ничего не стоящая обыденность, о которой забудут спустя ещё парочку дней. Только вот Гарри не забудет. Слишком поздно. Разговор с Северусом заставил его осознать, почему же вообще появилось это ощущение дискомфорта от чужой настороженности. Пускай минутной, пускай несерьёзной, всего лишь мимолетной детской натурой. Это всё не важно. Важно то, что Гарри вспомнил о том, какой он на самом деле. Кто он на самом деле. — Гарри? — от зельевара не укрылось едва заметное изменение в лице собеседника. Поттер был напряжён, между его бровями пролегла морщинка, а взгляд выдавал глубокое погружение в те воспоминания, об исчезновении которых мечтаешь всей душой. Снейп лучше многих знает, что это такое. Другой вопрос — что же вообще могло быть в жизни Поттера такого? Раздражающе интересно, невыносимо любопытно, чертова ходячая загадка. — М? О, простите, Северус, задумался, — профессор свободно и по-доброму улыбнулся, — да, мне действительно несколько неловко от мысли, что ученики будут меня сторониться. Впрочем, я и сам прекрасно понимаю, что это дело минутное, всего-то раздутая сплетня, о которой скоро забудут. — В таком случае от чего же вы так беспокоитесь? И да, я отлично вижу, что ваше беспокойство не наносное, Гарри, а самое что ни на есть искреннее. — Это… Не самый простой вопрос, — по какой-то причине Поттеру буквально претило врать зельевару, сама его душа была против, — у меня не самый приятный опыт о такого рода событиях. Честно, ему совсем не хотелось продолжать свою мысль. Однако он понимал, что чертовски непонятно выражается. И вроде надо бы закончить то, о чем говорить уже начал, надо бы пояснить, но… Вечно это «но». Снейп не мог удержать тихий смешок, до того забавно ему было наблюдать за сменой эмоций собеседника. А уж мимолётно промелькнувшая в зелёных глазах надежда вместе с просьбой о помощи заставила всё-таки прекратить эту изощрённую пытку. — Понимаю. Всякое в жизни бывает. И всё же не могу не задаться вопросом, откуда у вас столько разнообразного опыта, причём, как мне довелось заметить, не самого приятного, — как бы между прочим, не надеясь на ответ, закончил зельевар. — Вы сами сказали, Северус, всякое в жизни бывает, — улыбка мага была горькой, совершенно не по возрасту горькой и тяжёлой, а взгляд, казалось, обращён куда-то вдаль, насквозь, вне этого мира, — в моей тем более, как вам удалось убедиться ещё по моим школьным годам. Действительно. По какой-то нелепой и непонятной для самого Поттера причине, ему хотелось быть откровенным с зельеваром. Он легко мог врать кому угодно, без всяких проблем незаметно увиливать от любых неудобных вопросов, но… Конкретно здесь и сейчас перед этим магом он просто не мог соврать или скрыться за очередной маской. Немного прикрыться ею — да, но не полностью спрятаться, нет. Сама душа тянулась довериться Снейпу, не строить новых стен, быть хоть с кем-то, хоть раз в этой драккловой жизни собой настоящим. По ходу этих размышлений что-то в нём неуловимо менялось, какая-то незримая преграда капля за каплей разрушалась, как будто раз и навсегда переводя человека напротив из ранга «просто знакомый» в куда более близкую роль. Возможно, чрезмерно близкую, но… Хотя бы раз он может просто быть? Быть не героем, не символом, не оружием, не очередным лицом в водовороте жизни, а… Человеком. Простым, живым человеком. Северус смотрел на Поттера и в очередной раз понимал, что этот человек куда сложнее, чем кажется на первый взгляд. Вот перед ним сидит нарочито возмущённый, но весёлый по своей сути коллега, в следующий миг уже видавший виды маг, а теперь… Всего секунда и Снейп видит перед собой… Себя? Всего секунда и с парня напротив как будто слетела какая-то пелена, приевшийся наряд, и вот уже слегка сгорбилась такая гордая обычно спина, опустились вроде бы непомерно сильные плечи и в глазах появилась невиданная тоска. Северусу была знакома такая картина. Так выглядел он сам, когда оставался наедине с собой и наконец мог позволить себе расслабиться. И в эту же секунду зельевар как будто понял что-то важное, открыл сокровенное. Он понял, что Гарри — это нечто куда большее, чем просто очередная загадка. И этот парень каким-то неведомым образом умудрился пережить не меньше, чем сам директор. Снейп не думал о том, как такое возможно, он ни на миг не сомневался в собственном выводе. Просто осознал всей душой — да, это так, за каких-то двадцать шесть лет Поттер пережил слишком многое, куда больше, чем можно было бы подумать, пережил достаточно, чтобы сломаться, но всё равно идёт дальше. Они молчали, и тишина эта, на удивление, не была тяжёлой или неправильной. Она была какой-то абсурдно родной, пусть и не особо уютной. Как будто встретились наконец те, кто уже и не надеялся найти кого-то, кто поймёт. Встретились и впервые обрели молчаливое понимание. С лёгкой руки и без каких-либо обсуждений чай сменился Огденским, а кружки — стаканами со льдом. Вечер постепенно вступал в свои права, мир за окном начинал укутываться темнотой, как и всегда зимой — довольно рано. И пока за окном темнело, тишина в комнате постепенно становилась уютнее, огонь в камине теплее, а два одиноких человека ближе. Не всегда нужны разговоры для того, чтобы стать друг для друга кем-то важным. Тишина всегда была куда громче любых слов, куда информативнее. И между ними в этот вечер сломалась стеклянная, едва заметная, но такая крепкая стена. Они уже никогда не будут смотреть друг на друга как прежде. Да и не может уже ничего быть как прежде. Об этом и правда не нужно было говорить, подобное понимание приходит просто так, само собой. Просто в один миг всё меняется, и появляется новое место в глубине одинокого сердца, пока ещё крохотное, совсем необжитое, но способное расти семимильными шагами, делая незримую связь куда сильнее и крепче. И оно будет расти. Потому что два одиноких сердца встретились и впервые в жизни у них обоих появилась пока ещё неосознанная надежда на счастье.