Дорогу осилит идущий

— Расскажешь? Взгляд изумрудных глаз скользил по усталому лицу, отмечая все горькие морщинки, следы тяжёлой жизни и душевной усталости. Он смотрел и видел нечто большее. Видел человека со сложной судьбой, с измученным, истлевшим сердцем, с безнадёжным ожиданием кары вместо счастливого будущего. Видел человека, который уже ни во что не верит и ничего не ждёт. Также, как и сам Гарри. Просто пытается жить. Тянет стимул из бесконечных исследований и тысяч собственных долгов, шансов искупить навязанную вину. Столько лет прошло, а Северус до сих пор живёт ради других. До сих пор отдает всего себя ради чужого блага, не получая взамен и капли счастья и не надеясь, в общем-то, получить. — А ты поверишь?

***

— Итак, теперь, когда вы познакомились с новым, неизведанным для вас ранее разделом, мы можем наконец приступать к полноценному изучению. Гарри обвёл взглядом класс, подмечая для себя каждую мелочь, каждую деталь реакции учеников. — Намерение атакующего. Желание умертвить врага. Там, где я сам изучал весь этот раздел, подобное называлось «жаждой крови» или «яки». На начальном уровне жажда крови знакома большинству магов и неосознанно используется ими в каждом бою. На этом факте и основывается навык ощущения намерения врага. На продвинутом уровне… Профессор ЗоТИ ненадолго замолчал, нарочито расслабленно присаживаясь на стол. — Вы сможете, — он невинно улыбнулся и посмотрел на студентов, — По собственному желанию использовать жажду крови. Без каких-либо предупреждений Поттер переключился в режим боя, всеми фибрами души направляя магию на запугивание врага. Тяжесть воздуха казалась материальной, магия волшебника расходилась незаметными волнами, распространяя угрозу своего хозяина. Класс погрузился в полутьму. Нет, свет горел всё также, но каждому здесь казалось, словно стало темнее, куда темнее, и во много раз холоднее. Гарри понимал, что вокруг него пусть и не дети, но и не взрослые маги, а обычные подростки. Он понимал это прекрасно и поэтому использовал лишь малую долю своих навыков, не вызывая у студентов желания сбежать, исчезнуть или поскорее умереть. Лишь только заставил мозг каждого присутствующего резко переключиться, подавая сигнал за сигналом в попытке сообщить, что самое время бояться, ведь опасность близко, слишком близко. Магия радостно отзывалась, стараясь вложить в импульсы все негативные эмоции хозяина, освободить его от груза печальных мыслей. Студенты дышали рвано, тяжело, каждый здесь за мгновение понял, что же такое настоящий страх. И в тот же миг всё прекратилось. Мир вокруг вновь приобрёл свои разнообразные краски, пока сердца учеников старательно возвращались к привычному ритму, а лёгкие пытались заставить своих хозяев дышать ровно и спокойно. Гарри выдохнул и с этим выдохом всех присутствующих накрыла волна спокойствия и уютной безопасности. Собственные мысли ненадолго растаяли где-то в глубине сознания, позволяя с ещё большей силой сосредоточиться на занятии. — Вот что такое «яки». Это наивысший уровень жажды крови — способности заставить врага бежать не оглядываясь как можно скорее, — Поттер слегка улыбнулся, осматривая студентов на случай чрезмерно сильной реакции. Безопасность учеников прежде всего. Он, разумеется, контролировал себя, но кто знает, вдруг здесь найдётся кто-то чересчур впечатлительный. — Я использовал этот навык не в полную мощь, но, уверен, все вы сумели прочувствовать атмосферу. Подобного уровня добиться трудно, но для каждого здесь вполне возможно научиться выигрывать долю секунды, необходимую для побега от слишком сильного врага. Зачастую в битве каждое мгновение важно, и каждая секунда растерянности противника будет на вес золота. Теперь, когда вы осознали, о чем вообще идёт речь, мы будем учиться чувствовать обычное намерение, сотую долю «яки», используемую в любом атакующем заклинании, а много позже я научу вас также и самостоятельно заставлять противника застывать в страхе.

***

Снейп сидел в своём кабинете, раз за разом прокручивая диалог, состоявшийся несколько дней назад. Диалог, оставивший после себя только горькое послевкусие. Слишком странный, чтобы быть реальным, но, к сожалению, полностью реальный. В его голове снова и снова пролетал тот вечер. — Я умер тогда. От Авады Лорда. Умер и прожил двадцать лет для того, чтобы получить шанс снова вернуться сюда. Хотя, честно сказать, к тому моменту возвращаться мне уже не особо-то и хотелось. — Так зачем же вернулся? — ехидно уточнил зельевар, вновь возвращаясь к мысли, что все-таки Поттер всегда остаётся Поттером. И если приключения не найдутся, их ведь всегда можно будет выдумать, верно? «Трусливая мысль, не находишь?» — оборвал сам себя Снейп. Впрочем, тут же отмахиваясь от подобного: дослушивать смысла нет, и быть не может, чтобы неверие оказалось в данном случае скорее трусливым, чем рациональным. — Ради тебя. Абсолютный бред и абсурдный розыгрыш. Чего ради, спрашивается? Только сейчас, в одиноком уюте своего кабинета, Северус вдруг подумал, что повёл себя неразумно в тот вечер. Не может же быть, что Поттер обманывал их всех столько месяцев, строя из себя серьёзного и зрелого мага, а на деле всё ещё будучи обычным оболтусом? Ну не мог Поттер обманывать его, Снейпа, на протяжении драккловых месяцев! Тогда что же это была за выходка?..

***

Гарри брёл по кромке Запретного Леса после проверки последних эссе и не видел мира вокруг. Мысли вновь заметались загнанными птицами, заставляя окунуться вглубь своего разума. Снейп не поверил ему. И, казалось бы, обычная мелочь. Он, в общем-то, и не нуждался в этом. Поттеру должно было быть всё равно. Но ему не было. Только в груди поселилась тяжесть. Вновь обрела свой дом давно знакомая пустота, а вместе с ней появилась и отчаянно тянущая тоска. Ему казалось, что-то просто сгорело внутри, дотлели последние искры жизни. Это было странно, невозможно странно. Но это было. И сейчас уже действительно ничего не имело значение. Гарри думал, он давно перерос любые волнения. Он был воином, прошедшим не одну войну, человеком, отдавшим сердце пустоте и инстинктам, живущим просто потому что. Он шёл вперёд, не разбирая дороги, шёл вперёд по жизни просто потому что чувствовал — так нужно. И не собирался сдаваться. Никогда ведь не сдавался. Гарри думал, он давно перерос любые волнения. Готов теперь ко всему и ничто не заставит замёрзшее сердце снова зайтись в бешеном ритме. Честно говоря, теперь он хотел бы, чтобы так и было. Потому что оказалось, его сердце всё ещё билось, искрилось остатками жизни и искало что-то неведомое, чтобы снова разойтись настоящим пламенем по венам. Только вот оказалось, что этим самым «неведомым» был Северус Снейп. Чёртов Северус Снейп. Гарри так долго шёл вперёд ради этого склочного зельевара только для того, чтобы, очнувшись здесь — в этом мире, забыть свою цель. Забыть, что продолжал идти только ради мимолетного шанса найти дверь, за которой Снейп будет жив. Он понятия не имел, почему вспомнил об этом только сейчас, столько лет спустя. Воспоминания были мутными, хаотичными, до ужаса беспорядочными и едва уловимыми. Вот он смотрит, как умирает на его руках Северус. Вот он видит, как этот нелюдимый зельевар, оказывается, всю свою жизнь положил на защиту самого Гарри — Золотого, чтоб его, Мальчика. Яркий зелёный луч, затмевающий мир вокруг. Та самая пустота, которая отныне и вовек нашла свой дом в его груди. И тысячи дверей, где только лишь за одной спрятан тот же самый — его родной — мир, лишь с одной поправкой — дар от Прародительницы. Дар-испытание, пытка, мучение, шанс сделать выбор и понять, что значит «потерять всё». Черт бы побрал эту Смерть. И сейчас Гарри помнил всё, так отчётливо и одновременно туманно. Сам мир, казалось, подтолкнул его попытаться приоткрыть своё сердце тому, ради кого вернулся с того света. Только внутри что-то оборвалось, когда Гарри услышал, как столь знакомый голос выдаёт тихое: «Бред». Мужчина едва слышно рассмеялся, нарушая ночную тишину загадочного леса. В его голове скакали мысли, словно стараясь вызвать головную боль. Зачем он пришёл в Хогвартс? Что его подтолкнуло идти именно сюда? Снейп! Чёртов Снейп, он же даже тогда думал об этом проклятом зельеваре! И, главное, отмахивался, мол, не важно, просто незначительный плюс к основной идее. Обухом навалилось осознание, что всё, что делал Поттер за последние годы, было только ради Снейпа. Какая… Какая чушь. Волшебнику хотелось смеяться громко и долго, до хрипа, от осознания абсурдности всей его жизни. Гарри думал, что он просто такой. Сильный и не способный сдаться. Думал, что шёл вперёд лишь ради себя. Тяжело осознавать, что всё это было не более, чем самообманом. Вся его жизнь вдруг оказалась самообманом! И хуже всего то, что даже если Поттер примет всё это как факт, лучше не станет. Ведь его, как оказалось, вечная «цель» отмахнулась от него, как от надоедливой мухи. «Бред». — Так, Поттер, ты, кажется, уже начинаешь сходить с ума, — прошептал маг себе под нос. Ему нужно просто взять себя в руки. Взять себя в руки и забыть всё это, словно обычный кошмар. Эти мысли невольно заставили осознать, что за последнее время Поттеру ни разу не снились кошмары. Мужчина замер, чуть не споткнувшись о гибкий корень, и рассеянно обвёл взглядом природу вокруг. — Ни единого кошмара. Жизнь — просто подарок. А ты и её в кошмар превращаешь? Что же происходит, куда я скатился… Решительно тряхнув головой, Гарри быстрым шагом направился к замку. Все последние дни выдались чересчур странными. Сначала бессонница, беспричинный срыв, потом резкий приток воспоминаний, за которым ниточкой последовал слишком откровенный диалог. А теперь это. Он не маленькая пуффендуйка, впервые получившая от ворот поворот, какого драккла строит непонятную драму с ничего? — Верный настрой, да? В том же темпе изредка бурча себе под нос, Гарри добрался до своих апартаментов и, кажется, впервые за последние дни, облегченно выдохнул, едва уловимо улыбнувшись. Теперь всё в порядке. Иногда даже самым сильным людям нужна небольшая эмоциональная встряска, отдающая слабостью. Этого предостаточно, чтобы снова собраться и вернуться к обычной размеренной жизни. А ноющая боль в груди ничего не значит. Слишком легко просто сделать вид, что её нет. И хотя Гарри никогда не сдавался, на секунду, на одно мгновение, его посетила трусливая мысль уволиться как только этот учебный год закончится.

***

— Доброе утро, коллеги, — улыбнулся профессор ЗоТИ, занимая своё место за столом. — Доброе, Гарри, — ответил такой же улыбкой Флитвик. — Вот бы опять к камину с глинтвейном, а не вот это вот всё, — недовольно протянул кто-то рядом. — Оо, а кто говорил, что обожает своих учеников, Нев? Ты же нам все уши прожужжал про своих умниц. Задорный смешок Поттера заставил профессора Гербологии бросить притворно злой взгляд в ответ. — Я люблю их, когда они далеко. Фраза, с которой никто за столом не мог не согласиться, заставила улыбнуться уже всех и каждого. Помимо, конечно, директора, хотя и тот, кажется, скрыл едва заметную усмешку за кружкой кофе. Вернувшиеся с каникул дети и правда заставили профессоров скучать по Рождеству уже спустя всего несколько учебных дней. Снег всё также мелкими хлопьями летал за окном, пока ещё не желая таять. Слишком рано для того, чтобы отдавать свои права постепенно приближающейся весне. И белоснежное полотно, укрывающее природу вокруг, раз за разом напоминало об уюте и тепле камина. Тот вечер покоя, который оставшиеся в замке коллеги провели вместе в учительской, сблизил их всех ещё немного, втягивая и новенького Поттера в уже устоявшийся профессорат. Разумеется, Гарри и не был чужим, но теперь стал действительно «своим». Все-таки подобные вечера, когда студенты уже разъехались и ещё не скоро вернутся, были здесь на вес золота, а для новых учителей такие посиделки всегда были и чем-то вроде «посвящения». Сейчас, разобравшись со своим внутренним конфликтом, Гарри сумел без особых проблем вновь вернуться в строй. Снова радовать всех вокруг яркой улыбкой и своеобразными, но всегда качественными шутками. Тема с Новым Ужасом также уже забылась, хотя теперь ученики творят глупости с оглядкой, если поблизости оказывается профессор ЗоТИ. Шумиха о герое в учителях тоже сошла на нет, и учебные будни полностью влились в обыденную колею, радуя всех и вся стабильной рутиной. Ну, как «радуя». Большинство как раз и терпеть не могло такую рутину, скука, все дела, никаких приключений. Но вот Поттер был подобному искренне рад, как и многие другие профессора. А студенты… А что студенты? Им по статусу положено не любить учёбу и жаждать бесшабашного веселья. Со Снейпом с того злопамятного вечера Гарри особо не пересекался. За завтраком, за обедом и ужином, и то, не так уж и часто, никто не заставлял приходить в Большой зал на каждый приём пищи. Если они где и сталкивались, то лишь перебрасывались приветствиями, никак не выдавая того, что происходило между ними ещё совсем недавно. На нет сошли и раньше нередкие вечера за научными дискуссиями. Теперь они были друг для друга лишь директором и профессором. Не сказать, чтобы Поттера это особо печалило. Или он убеждал себя, что его это не печалит, тут уж как посмотреть. Однако сделать с этим что-либо было невозможно. Не бегать же ему за Северусом, заверяя в правдивости своих слов? Глупости какие. А вот Снейп, знай он о подобных мыслях героя, был бы не согласен. Ему было бы куда легче, приди Поттер сам. Чуть ли не каждый день хотя бы на мгновение в его памяти всплывал тот образ профессора ЗоТИ. Усталый, помятый жизнью, с глазами, полными тоски. Такой Гарри, которого теперь не увидеть никому и никак. Северус не мог перестать думать о том, что он совершил ошибку, сразу отказавшись поверить, выслушать, узнать. Что всё должно было быть иначе. Он душой чувствовал неправильность всего происходящего. Бросая редкие взгляды на такого показательно счастливого Поттера, Снейп только и мог, что снова и снова тонуть в размышлениях. Хотя всё это, вообще-то, было ему совсем не свойственно, и оттого вызывало волны просто невыносимого раздражения. «Если всё это было правдой, то, выходит, в тот вечер Гарри впервые снял с себя личину и выбрал именно меня в качестве человека, которому доверяет. Среди всех людей он выбрал именно меня. И с чего вдруг такая честь?» Все эти мысли отдавали вспышками боли где-то в районе солнечного сплетения. Слабыми, едва заметными, но всё же ощутимыми. Северус реагировал едко, желчно, недовольно, но мозг раз за разом подбрасывал нелепые мысли и не менее нелепые, совершенно неуместные и незнакомые ранее чувства. С каждым днём Северус понимал всё чётче. Это было ошибкой. И отчего-то кажется невыносимо важным эту ошибку исправить. Только вот каждый раз он натыкался лишь на показательно яркую, дружелюбную улыбку и радостное: «Снова здравствуйте, Северус».