Дорогу осилит идущий

Он ведь живёт, словно по привычке. Давно уже не ищет никакого смысла, да и знает прекрасно — нет его, смысла этого. Как будто когда-то давно он взял в долг у жизни с десяток лет и теперь день за днём живёт только в ожидании момента, когда долг этот будет наконец погашен. Сигарета ложится в руку так привычно. Словно всю жизнь курил. Нет, тут скорее дело в том, что жизнь «до» — она не была его. Всё как по нотам. Сначала это была жизнь маленького мальчика, названного «Урод», мечтающего только о капле любви. Потом подростка с табличкой «Герой» вместо имени, верящего в сказки и отказывающегося понять, что сказки не всегда бывают чудесными и попал он скорее в очередное творение братьев Гримм. Следом за ним солдат, Гарри Поттер, у которого наконец открылись глаза, который только тогда понял, что такое любовь, жизнь и смерть, научился видеть мир без прекрас, но когда нашёл свой собственный, тут же его потерял. Однако кто он теперь? Бывший избранный, профессор ЗоТИ, мистер Поттер. Так много имён и ни одно из них на самом деле не принадлежит ему. Кто же он? Есть ли вообще ответ на этот вопрос? Если в нём вообще хоть кто-то? Хоть что-то, помимо бесконечной пустоты? Остался ли в нём человек? Северус вернулся в Хогвартс, оставив его здесь, в одиночестве, снисходительно сообщив, что, мол, так уж и быть, Поттеру дан внеплановый выходной, а его занятия заменят чем-то другим. И теперь Гарри сидит на лестнице, выходящей на площадь Гриммо, наслаждается очередной сигаретой и смотрит на людей, снующих по городу, что не имеют никакого шанса заметить самого Поттера. Есть в этом что-то особенное — в просиживании часов вот так, наблюдая за миром, зная точно, что сам мир тебя не видит. Пожалуй, Гарри был бы вполне не против просто раствориться в этом, в этой пустоте, в стылом ветре, обдувающем щеки. Звучит ведь совсем неплохо — стать ветром, всем и ничем одновременно, не знать, что такое «мыслить», «жить», «дышать», просто остаться где-то в «нигде», точно также обдувая лица уставших людей. Тряхнув головой, волшебник встал и в который раз подумал, что его размышления заходят куда-то не туда. В общем, как и вся его жизнь. Это кажется невероятно глупым. В его-то прекрасной ситуации мечтать стать ничем. Разве же он настолько жалок, чтобы думать так? Ну нет. Всю жизнь он идёт вперёд, несмотря ни на что, и, разумеется, не имеет никакого права просто так сдаться, тем более, без каких-либо на то причин. Ведь он не сдавался даже тогда, когда, в общем-то, вполне логично было бы. Гарри привык отпускать себя только в такие моменты. Когда пьешь дрянной виски, оплакивая погибших, или когда растворяешь в лёгких дым очередной сигареты, не спеша никуда. В остальное время он обязан вновь надевать броню, извечную каску, и пробивать потолок, двери, стены, путь снова и снова, не зная, зачем, лишь понимая, что так нужно. Так правильно. Раз уж выдался выходной, отчего бы не прогуляться по Лондону? Представить на миг, что он просто очередной человек, не значащий ничего, без лица и жизни, каких тут тысячи. И просто бродить по улицам, набережным и паркам так, словно у него есть все шансы наслаждаться плавно живущим миром вокруг. Словно ветер. И вот опять из головы не идёт это сравнение. Когда все мосты позади сожжены, когда ты точно знаешь — возвращаться тебе некуда, но тебя это не огорчает, ведь весь мир открыт перед тобой и ничто нигде тебя не держит. Гарри уверенно может сказать, что, в общем-то, так у него и есть на самом деле. Ведь ничто его не держит, да и раньше не держало, тогда, во время обучения у Мастера, обучения, начавшегося исключительно по его желанию. Ничто его не держит и перед ним весь мир открыт. Да только всё равно это кажется другим. Ведь ветер — он и в самом деле свободен так, как не может быть человек. Человека в любом случае всегда держат мысли. И у него не сожжены мосты. Да что там, он и не может, если уж быть честным с собой, их сжечь. Потому что тогда и правда не останется ничего. Нет, не в том — желанном — смысле. Просто не останется ничего, ради чего можно было бы хотя бы пытаться жить. Не останется Северуса. И отчего-то это кажется безмерно страшным — вот так, просто лишиться возможности даже просто знать, что где-то он есть и, при желании, Гарри всегда может его найти. — Что-то тебя совсем заносит, — проворчал маг, хмуро глядя на проезжающие мимо машины. Он идёт уже какое-то время и, честно, понятия не имеет, какое конкретно. Да и где он сейчас, Поттер тоже не знает. Разве это вообще важно? Важно другое. Важно то, что в один миг заставляет сердце заходиться бешеным ритмом, а в другой окутывает безграничным теплом и покоем. То, от чего кровь как будто горит и тело подводит, наливаясь приятной негой. То, что согревает душу одной только мыслью. Или тот, кто делает это. Стоит только подумать, что Гарри это неведомо, как тут же голову мысль простреливает — «Да как же неведомо? Глаза раскрой, он совсем рядом, ближе некуда». Ноги сами несут обратно на Гриммо, словно аппарация Поттеру вообще не знакома. Он толком ещё не знает, что собирается делать, почему и как, да и для чего. Подсознание решило всё за него, заставляя не думать, а делать. Сразу, не задумываясь, и плевать, что будет дальше. Главное сейчас, прямо сейчас оказаться рядом. Как много времени на самом деле нужно для того, чтобы понять, как близко находится твоё счастье. Как много времени уходит впустую из-за водоворота бесполезных суетливых мыслей, вгоняющих в будничную рутину. Как много, оказывается, нужно всего, чтобы просто открыть глаза. В который раз. Гарри уже столько месяцев ходит вокруг да около, сам себе не признаваясь, почему он, собственно, там, где он есть. Ради чего? Ведь всё было так очевидно. Поттеру понадобилось столько месяцев, чтобы понять, что всё это время он шёл вперёд ради Снейпа. И ровно столько же для того, чтобы осознать, что невозможно так стараться ради кого-то, кто для тебя почти ничего не значит. Значимость человека в твоей жизни пропорциональна приложенным тобой усилиям ради него. Гарри живёт ради Северуса уже двадцать шесть лет, отказываясь сдаваться несмотря ни на что. И только теперь мощной волной накатывает понимание, что ни один человек не станет проходить такой путь ради простого знакомого, наставника, того, кому благодарен. Даже ради друга — едва ли. Другое дело — ради любимого, верно? Не всегда любовь приходит сразу. Не всегда человек даже способен понять, что любит. Очень часто ведь бывает, что вы живете бок о бок, проводите время вместе, и всё это кажется самим собой разумеющимся. А стоит задуматься, всего на миг остановиться и просто подумать… Всё это время капля за каплей наполнялся твой личный водоём, прозванный просто «любовью». Пока ещё может быть всего-то маленький пруд или озеро. Но чего стоит превратить его в океан? Гарри нёсся к площади Гриммо 12 на всех парах, но лишь для того, чтобы замереть на пороге. — Эд… Мысли снова закрутились беспорядочным веретеном. Если всё это время он боролся ради Снейпа, то кем был для него милый и родной балагур Эдвард? Он был совсем другим, будто живая противоположность Северуса. Яркий, лёгкий на подъем, бесконечно позитивный, искренний в своей беспечной радости. Всегда улыбался по-настоящему, всегда в его глазах так ярко сверкали искорки безмерной любви к жизни. Впрочем, всё это не мешало ему со всей серьёзностью относиться к своей работе. Верный шпион, закончивший жизнь жертвенной овцой. Гарри не мог не задаться вопросом, любил ли он Эда? Всегда казалось, что да, любил всем сердцем. Казалось, никогда не сможет оставить позади, перестать видеть ночами очередной кошмар, где раз за разом погибает такой тёплый и ласковый Эдвард. Поттеру кажется, что он предаёт память своего бывшего любовника одной только мыслью о любви к зельевару. Ведь пока Гарри думал о Северусе, ни разу не вспоминал Эда. Словно того и не существовало никогда, словно он и не значил ничего. Волшебник с размаху ударил кулаком ближайшую стену, вкладывая в удар всю эту бессильную ярость перед самим собой. Гадкий комок в груди, тихо шепчущий: «вот ты какой — предатель, лицемерный ублюдок, ищущий замену в тех, кто искренне отдаёт тебе своё сердце и свою жизнь, ты ведь убил его, именно ты». Гарри прислонился спиной к стене и, с тяжёлым выдохом, медленно сполз по ней на сырую землю, закрывая лицо руками. — Прости. Прости. Прости меня, Эд. Прости, — шептал он, словно в бреду. В его сердце в который раз бушевал ураган ощущений и чувств. Поттер вдруг подумал, что и правда в последнее время чем-то похож на психически нестабильного. Эта мысль заставила мужчину хрипло засмеяться, не отнимая рук от лица. — С ума что ли сходишь, Поттер? Да. Да, он сходит с ума. Может быть он и правда чертовски сумасшедший. И что с того? Он прожил двадцать лет за одну секунду. Прожил в реальностях, совсем не похожих на этот мир, о существовании которых здесь даже не подозревают. Он вернулся и тренировался как проклятый, раз за разом утопая в беспричинной паранойе и глубинных страхах, панике, идущей, казалось, из самой души. Он жил, словно деревянный солдатик, такой же на деле безжизненный, как и сам Поттер. Он примерял на себя столько масок… За какой из них прячется настоящий Гарри? Есть ли где-то вообще этот Гарри? Черт возьми, кажется, он и правда сходит с ума. Зачем он вообще сидит здесь? Волшебник с трудом, словно разом его все силы покинули, приподнял голову, отнимая её от ладоней, и медленно огляделся. Да, самый лучший вариант проведения выходного. Ага. Сидит на земле сбоку от лестницы в Блэк-хаус. Действительно. Как ещё проводить свои выходные, верно? Он потряс головой, снова выдавив лёгкий смешок. Даже если Гарри не сумасшедший, это обилие чувств уж точно скоро сведёт его с ума. Нужно брать себя в руки. С чего он там начинал? Точно. Северус. Ранее пришедшее осознание своих чувств теперь казалось нелепым и неправильным. А идея какого-то драккла мчаться к Снейпу прямо сейчас и вовсе попахивает абсурдом. Пожалуй, ему стоит просто отдохнуть и с новыми силами возвращаться к преподаванию. А ещё не забыть описать для директора использованное заклинание. Гарри встал, неловко пытаясь отряхнуть землю, но пришедшая с ночным дождём сырость не позволяла так просто очистить одежду. — Стоп, — он устало потер переносицу, — Маг я или мимо проходил? Совсем уже сбрендил. Быстрая проверка вдруг показала, что палочки в футлярах на предплечье нет. Похлопав по карманам джинс, Поттер все-таки нашёл своё верное оружие, правда, удивляясь его местонахождению, ведь ни разу за последние годы палочка не покидала без надобности своего вечного пристанища на предплечьях. Применив очищающее, Гарри вошёл в свою верную обитель, мягко здороваясь с Вальпургой. В кабинете, взяв пергамент и перо, он наконец принялся за просьбу-приказ зельевара. «Salutem animarum. Чары, позволяющие заклинателю разделить с проклятым раны, повреждение или, собственно, само проклятие. При правильном применении оба мага впадают в подобие магической комы до оказания медицинской помощи или же прихода в достаточно приемлемое состояние для нахождения в сознании. При проклятии, повреждающем само ядро, Salutem animarum позволяет магу контролировать и манипулировать потоками энергии в теле раненого волшебника с помощью «переливания» магии, то бишь увеличивая объем ядра за счёт смешивания энергетических полей. Магические потоки получают перегрузку, увеличиваясь в объемах пропорционально магическому потенциалу применяющего. Чем выше потенциал, тем больше шанс излечения. После освобождения полей от проклятых эманаций наступает период магического истощения, позволяющего возобновить восстановление чистой магии». — Бла-бла-бла, и зачем только Северусу сдался этот доклад, разве в двух словах не понятно? — слегка раздражённо проворчал волшебник. Он не был любителем столь бесполезной на его взгляд траты времени, — Так, что там ещё… «…оказывает поддержку, создаёт искусственное течение потоков. Бытует мнение, что изобретение заклинания связано с мифом об Эросе и Психее, также имеется краткая летопись, что сообщает: «живяше же, не смыслиша бо, ни разумеша, обрящете сердца, излечи страждащи, не даста смертию да умреть, суметь очима видети связи въ тме ходящии, познах и радуюся сердце любящи». Многие детали недоступны для изучения. Ранее из имеющихся данных удавалось понять лишь то, что, помимо основного принципа действия, Salutem animarum может также и наделить особым даром [возможно, зрением], однако доказательной основы под этим предположением не имеется». — Упаси Мерлин от директорского недовольства. Я так щепетильно, кажется, даже учебный план не составлял, — откинувшись на спинку кресла, Гарри расслабленно выдохнул и потянулся, разминая мышцы. Внутреннее равновесие наконец-то наступило, мысли перестали метаться загнанными птицами, голова стала казаться много легче, а проблемы перестали видеться неразрешимыми. Все-таки небольшая встряска всегда оказывает положительное воздействие на уставший разум. Гарри давно следовало бы понять, как опасен выбранный им путь. Путь, где он обрёл предостаточно силы, однако так и не сумел понять своей слабости. Следовало бы… Но маг лишь раз за разом игнорирует подобные мысли, не замечая учащающихся срывов и редкой, крайне редкой, но всё же проявляющейся нестабильности магии. Впрочем, возможно теперь у Поттера появится повод об этом задуматься. Ведь в его голове окончательно укрепилась в своей позиции мысль о том, что рядом с ним есть кто-то, ради кого можно и нужно стараться. Прошлое прошлому, настоящее же стоит уже сейчас ловить за хвост. Осталось только сделать так, чтобы этот «кто-то» не сбежал и принял наличие Гарри под своим боком как факт. А в идеале, не только наличие, но и… Время войны за любовь, верно?

***

Северус метался по мягкому ковру своего любовно обставленного кабинета, будучи не в силах придумать выхода из странной ситуации. Выхода, в котором он вроде как и не нуждается, но, одновременно с этим, без которого обойтись не сможет. Парадоксально, но и вся жизнь человеческая не менее парадоксальна. Весь день зельевар провёл в школьных заботах. Ему нравилась эта работа, несмотря ни на что. Пусть тяжёлая, муторная, порой безумно однообразная и скучная, а порой полная неожиданностей и нуждающаяся в мгновенной реакции. Для Снейпа это было что-то, что он мог бы назвать «своим», ровно как и зелья. Но если к зельям его тянули мышление, жажда знаний, новых загадок, то к директорству, казалось, лежит душа. Потому что Хогвартс всегда был его домом. И сделать этот дом ещё лучше для будущих студентов — невероятно прекрасная возможность. У этой работы был и ещё один плюс. Загруженность, не позволяющая окунуться в пучину хаотичных мыслей и домыслов. Однако сейчас каким-то образом у Северуса не осталось дел. Никаких! Какого Мордреда? Он всегда искренне считал, что это даже в теории невозможно. И вот теперь он бродит по кабинету, будучи не в силах заставить себя спокойно сесть, и раз за разом окунается в размышления о сегодняшнем утре. Эти мысли уже долго не дают ему покоя. А сопровождающие их чувства раздражают до ужаса. То, как ритм сердца учащается, появляется нелепое трепетное волнение где-то внутри, тепло распространяется по телу и руки, словно отдельно от тела и разума, так и хотят прикоснуться к чему-то одновременно далёкому и невозможно близкому, прикоснуться со всей потаенной нежностью и лаской. Вернее даже сказать, к кому-то. Но вот об этом Северус думать отказывается напрочь. — Поттер. Это всё Поттер. Вечное, невозможное, приносящее с собой каждый раз хаос и только хаос, ходячее проклятие, — зло прошипел зельевар. «Стоп, он же меня спас, какого драккла я сейчас чувствую такую же ярость, как и в его школьные годы?» — он замер, задавая самому себе нелепый в своей простоте и сложности вопрос. — Директор? — внезапно раздался из камина голос, обладатель которого сейчас окупировал все мысли Северуса, раздражая его самим своим существованием. — Чёрт из табакерки, — прошептал Снейп и следом, нагнувшись к камину, продолжил уже громче: — Слушаю. — Ваш доклад от студента Поттера, директор! — с задорной улыбкой Гарри отправил через камин свиток с затребованным описанием, — Всего доброго! — Поттер! — улетел грозный выкрик уже в пустоту.