1684 год

К берегам Генуи военные корабли отбыли в первой декаде мая. К тому моменту Марсан уже немного пообвыкся. Морская болезнь отступила, он научился держать равновесие. А главное, он запомнил имена офицеров и с некоторыми начал приятельствовать. Увы, это не касалось шевалье де Лери. Он оставался с Марсаном любезным и не более того. Марсан говорил себе, что это к лучшему. Если бы у Лери к нему тоже возникло влечение, они бы попали в неприятности. А так им ничего, кроме смерти в бою, не грозит. Между ними сохраняется дистанция. Лери вряд ли подозревает, что испытывает Марсан, глядя на него. Правда, иногда казалось, что дело обстоит с точностью до наоборот. Лери как будто знал о репутации Марсана, поэтому в глубине души питал к нему отвращение. Марсан не мог понять, какая версия ближе всего к истине, а на откровенный разговор с Лери никогда бы не решился. Марсан всё-таки был не настолько глуп. Когда офицеры спрашивали его, что он здесь забыл, почему покинул Версаль, Марсан всякий раз отвечал, что ему попросту захотелось испытать себя. О скандале, сотрясшим двор, он не заикался. А офицеры, похоже, об ордене содомитов и не слышали. Поначалу к Марсану они относились с легко объяснимым скептицизмом. Он ничего не умел и был явно изнежен. Но офицеры не подозревали, в каких условиях Марсан провёл детство и юность. Его отец, граф д'Аркур, воспитал в нём некоторый стоицизм. Марсан умел брать себя в руки и терпеть. Всю жизнь он подстраивался то под родителей, то под братьев, то под любовников. Подстроиться под порядки на корабле для него, как оказалось, не составило большого труда. Он просыпался, когда просыпались офицеры. Ел с ними, угощал деликатесами, которыми запасся на берегу, часами сидел в кают-компании, потому что дела для него так и не нашлось. Офицерам нравились истории Марсана из придворной жизни, а ему нравилось слушать их. Иногда герцог де Мортемар приглашал его к себе в каюту. Это были мучительные визиты. Мортемар скользил по Марсану взглядом, спрашивал о всякой ерунде и как будто чего-то ждал. Марсан делал вид, что не догадывается о его помыслах. Но чем ближе делался берег Генуи, тем реже Мортемар вспоминал о Марсане. Совещания теперь происходили каждый день. От Сеньеле постоянно поступали новые инструкции. Однажды Марсан тоже получил от него записку. В ней ничего особенного не было. Сеньеле просто призывал его быть осторожным и не рисковать понапрасну. Большего морской министр написать не решился. Марсан прочитал записку, стоя на палубе. После этого позволил ветру утащить её в море. В день, когда французские корабли встали на рейде поблизости от Генуи, светило яркое солнце. Весна вошла в завершающую стадию. Чувствовалось, что впереди лето. Ветер перестал охлаждать и теперь тёплыми прикосновениями ласкал кожу. Но на чудесную погоду никто, кроме Марсана, внимания не обращал. На кораблях царило напряжённое ожидание, продлившееся до самого вечера. Маркиз де Сеньеле отправил генуэзцам ультиматум: они должны передать Франции четыре галеры, которые изготовили для Испании. Если откажутся, пусть пеняют на себя. Генуэзцы не потрудились ответить на ультиматум. Они открыли огонь. Марсан в этот момент стоял на палубе и был оглушён внезапным грохотом. Пушечные ядра не нанесли урона французам, но все страшно засуетились. Офицеры выкрикивали приказы, матросы забегали. С кораблей началась пальба по городу и продлилась она весь вечер и всю ночь. Были разрушены дворцы дожей, склады и арсеналы, казначейство, порт и некоторые городские кварталы. Марсану казалось, что он постоянно слышит отчаянные вопли горожан. Генуя полыхала, небо над ней стало чёрным от дыма, скрывшим звёзды. Марсан не должен был испытывать жалость к врагам, но он с трудом боролся со слезами. Генуя не была для него просто точкой на карте. Некоторое время он жил здесь. Это было очень давно. Четырнадцать лет назад.* Его брат, шевалье де Лоррен, тогда приехал в Италию, чтобы провести на её территории своё изгнание. Первым городом, в котором он обосновался, стала Генуя. Марсан был при нём. Он до сих пор помнил свои ощущения от Генуи, так непохожей на французские города. Он до сих пор помнил роскошный дворец, ставший их временным домом. Помнил завораживающий вид с террасы на гавань. Помнил, как ночью загорались огни на древнем маяке Лантерна. А ныне в маяк попало пушечное ядро. Марсан и без подзорной трубы видел, что башня охвачена пламенем. На душе у него было гадко. На рассвете бомбардировка прекратилась. При свете дня галиоты превращались в лёгкие мишени. Да и люди нуждались в отдыхе. Когда грохот орудий стих, Марсану показалось, что стоит необыкновенная тишина, хотя это, разумеется, было не так. Со стороны Генуи ветер приносил плач, на кораблях продолжали перекрикиваться. Марсан всю ночь ничего не делал, только старался не мешать морякам и офицерам и таращился в подзорную трубу, преисполненный жалости, но он всё равно чувствовал себя страшно измотанным. Он спустился в офицерскую спальню и забрался в гамак. Немного погодя он услышал, что рядом возится шевалье де Лери. Марсан открыл глаза и повернул к нему голову. Лери переодевался. Он стянул пропитанную потом сорочку и надел чистую. Марсану удалось разглядеть на его спине несколько старых шрамов, но свежих царапин он не заметил. Разве что на предплечьях расцветали синяки. - Бурная ночка выдалась, - подал голос Марсан. - Это точно, - откликнулся Лери, мрачно хмыкнув. - У нас есть погибшие? – спросил Марсан. - На нашем корабле нет, - слабая улыбка осветила лицо Лери, но он тут же помрачнел обратно. – Поспите. У нас впереди все ночи будут бурными. - А вы куда? – удивился Марсан. - Надо разобраться кое с чем, - уклончиво сказал Лери и был таков. Марсан со вздохом вернул голову на подушку, которая так и норовила выпасть из гамака. Постепенно спальня наполнилась офицерами. Многие из них до того устали, что предпочли лечь спать не раздеваясь. Марсан зачем-то хотел дождаться Лери, но сон сморил и его. Предсказание Лери сбылось. Следующие несколько ночей не уступали первой. Французы продолжали обстреливать Геную, причиняя ей всё новые разрушения. Но 22-ого мая они вынуждены были приостановить огонь. Некоторые корабли требовали починки. Маркиз де Сеньеле воспользовался передышкой и через своего помощника Юссона де Бонрепо снова призвал генуэзцев отдать галеры и принести извинения Людовику XIV за то, что они сотрудничали с врагами французского короля. Генуэзцы, к великому раздражению Сеньеле, отказались. Было собрано совещание, чтобы решить, как действовать дальше. И Мортемар, и многоопытный старик Авраам Дюкен, и Турвиль выступали за необходимость высадки. Сеньеле их мнение поддержал. Высадку запланировали на ночь 24-ого мая. Марсан наконец-то получил своё первое задание. Он множество раз просил Мортемара, чтобы его привлекли хоть к чему-нибудь, но герцог всякий раз с улыбкой отвечал: "Успеете". Марсан был уверен, что делает он это из вредности. Специально тянет время, чтобы Марсан отчаялся, чтобы упустил шанс проявить себя. Но в данный момент держать его в стороне уже не было возможности. - Господин де Марсан, - сказал Мортемар в самом конце совещания, когда все начали расходиться. – Наконец-то пробил ваш час. Марсан застыл на месте, его сердце застучало чаще. - Что я должен делать, господин де Мортемар? – спросил он с нарочитой бодростью. - Вы будете в моём отряде, - Мортемар улыбнулся одними губами. Его голубые глаза оставались холодными. - Я счастлив! Благодарю! – Марсан кивнул ему и поспешил откланяться. Подробности высадки уже были озвучены. Пока маркиз д’Амфревиль будет отвлекать генуэзцев, отряд Мортемара высадится на востоке от города. Их задача атаковать форт в Сампьердарене. Турвиль и Лери во главе своих отрядов произведут высадку с других сторон Генуи. Марсан предпочёл бы сражаться под командованием Лери, но затевать спор из-за этого было бы странно и глупо. К чему ещё сильнее настраивать Мортемара против себя? Оставшееся до высадки время надо провести с пользой. На всякий случай оставить письма для братьев, дать поручения слугам. Марсан, пока возвращался в спальню, пытался прикинуть, что же это будут за поручения. Столько всего крутилось в голове, но при этом выцепить самое главное не удавалось. Мысли уподобились диким коням. В спальне на него обрушился град поздравлений. Офицеры знали, что Марсана его затянувшееся безделье отнюдь не радует. Они хлопали его по плечам и наперебой давали советы, шутливые и полезные. - Вы когда-нибудь бывали на войне? – спросил Лери, когда Марсан устроился в гамаке. - Ещё бы! – возмутился Марсан. - Я имею в виду, сражались ли вы? – невозмутимо уточнил Лери. Марсан замялся. На войне он бывал, но почти всегда в качестве придворного. Другими словами, в качестве участника массовки. Создавал для короля и Месье блистательный фон. Поэтому грохот пушек его не пугал и был для него привычен, но непосредственно в боях он участвовал редко. - Я умею держать оружие в руках, - уклончиво ответил Марсан, чувствуя себя задетым. - В этом я и не сомневаюсь, сударь, - успокоил его Лери. - Я был мушкетёром, - счёл необходимым добавить Марсан. - Что же помешало вашей военной карьере? – спросил Лери и, кажется, без насмешки. - О, - замялся Марсан. – Семейные обстоятельства. Ему хотелось рассказать Лери гораздо больше. Хотелось, чтобы взгляд дивных оленьих глаз не отрывался от его лица. Хотелось услышать уточняющие вопросы, заданные тихим голосом. Но тогда бы пришлось признаться, что он состоит в тесном родстве со скандально известным шевалье де Лорреном. Пришлось бы признаться, что свою должность в мушкетёрском полку он продал, чтобы поспешить в Геную, куда ехал выпущенный из тюрьмы братец. Лери, узнав всё это, вряд ли бы сделал комплементарный для Марсана вывод. Как минимум счёл бы его мальчиком на побегушках, у которого нет своей воли. Поэтому Марсан промолчал. Лери поняв, что подробностей не дождётся, выпытывать их не стал. Он куда-то ушёл и Марсан его долго не видел. За оставшиеся до ночи часы он переделал множество дел. Приказал слугам подготовить его пистолеты и почистить кирасу. Поднялся в кают-компанию и написал несколько писем. Потом вернулся в спальню и начал перебирать свои вещи. Ему хотелось знать, что хранится в сундуках. Вдруг там есть что-то компрометирующее, а он позабыл. Когда пришло время ложиться, Марсан и Лери снова встретились. У Марсана вошло в привычку наблюдать сквозь ресницы, как Лери готовится ко сну, но сегодня он своего внимания не скрывал. Лери почувствовал его взгляд и обернулся. Он был наг до пояса и на его груди тоже белели старые шрамы. Марсану хотелось нежно провести по ним пальцем. - Вас ждёт какая-нибудь дама? – выпалил Марсан первое, что пришло в голову. Лери его пристальное внимание, похоже, озадачило. - Я ведь мальтийский рыцарь, - напомнил Лери, будто это всё объясняло. Марсан не удержался и хохотнул. Лери недоумённо вскинул тёмные брови. - При дворе блудят даже мальтийские рыцари, - пояснил Марсан. Его щёки пылали. - Вот как, - Лери повернулся спиной, чтобы стянуть штаны. Марсан почувствовал тяжесть внизу живота и заставил себя отвести взгляд. Ещё чуть-чуть и он себя выдаст. Если Лери догадается о том, что Марсан содомит, отстранится от него сильнее. Иначе и быть не могло. Лери казался слишком правильным. Слишком правильным и, увы, слишком красивым. - А у вас? – спросил вдруг Лери. – У вас есть дама сердца? На сей раз Марсану удалось не хохотнуть. Он покачал головой и сделал грустное лицо. - Мне не везёт в любви, - признался Марсан и это, в общем, было правдой. - Значит, повезёт в бою, - утешил его Лери. Он забрался в гамак и натянул на себя одеяло. - Доброй ночи, господин де Лери, - сказал Марсан. - Доброй ночи, господин де Марсан, - отозвался Лери столь же любезно и в его голосе угадывалась улыбка. Марсан мог бы в этом поклясться. Но он понятия не имел, что именно рассмешило его наставника. День перед вылазкой выдался морально тяжёлым. Марсан ждал наступления темноты, но в то же время хотел бы её отсрочить. Ему казалось, что сегодня всё особенно чудесное. Солнце светит иначе и воздух пахнет иначе, даже вкус пищи преобразился. Марсан старался вобраться в себя побольше ощущений, потому что неизвестно было, доживёт ли он до следующего рассвета. Он искал в будничных событиях предзнаменования, но судьба не делала ему знаков. Когда небо облачилось в тёмно-синюю вуаль, у Марсана разболелся живот. Ему пришлось несколько раз посетить уборную. Марсан начал бояться, что не сможет принять участие в вылазке и все сочтут его трусом. Такой позор был бы хуже погибели. Но его недуг унялся как по волшебству. Когда был дан приказ перебираться на баркасы, Марсан почувствовал в себе прорву нервной энергии. Он, полностью вооружённый, поднялся на палубу. Матросы и офицеры в полной тишине спускались с корабля по верёвочным лестницам и прыгали на баркасы. То же самое проделывали команды других кораблей. В атаке на форт примет участие множество народу. - Вот вы где, - сказал герцог де Мортемар, подкравшись сзади. – Я уже решил, что вы передумали веселиться. - Да ни за что, - Марсан на него даже не обернулся. Близость Мортемара причиняла ему почти физический дискомфорт. Он решительно шагнул к борту корабля и, подражая действиям других, взялся за лестницу. Марсан был уверен, что свалится в воду, но ему удалось спуститься на баркас без позора. Это его воодушевило. Через минуту рядом оказался Мортемар. Он был последним. - Давайте к берегу, - приказал он матросам на вёслах. Баркас начал удаляться от корабля. Рядом плыли десятки таких же. Они доставляли матросов и офицеров на берег и возвращались за следующей партией. На одном из баркасов был шевалье де Лери. Марсану так и не удалось переговорить с ним сегодня. Лери всегда был чем-то занят, а сегодня он даже не показывался в кают-компании. Оставалось надеяться, что встреча их ждёт впереди. В лицо Марсану летели морские брызги. Он слышал, как стучат вёсла, как шумит ветер, но люди вели себя тихо. Им нельзя было привлекать внимание вражеской стороны. Поэтому не пользовались даже фонарями. Единственным источником света были луна и звёзды. Когда нога Марсана ступила на берег, он удивился - его не качало. Марсан почти забыл, каково это ходить по суше. Но смаковать ощущения долго не пришлось. Стоило последнему баркасу причалить, отряд Мортемара начал движение. Форт располагался в центре предместья Сампьердарена. Это место Марсану было знакомо. Когда он жил в Генуе, несколько раз проезжал мимо. Но из-за темноты оно казалось неведомым. Мортемар и офицеры начали подавать морякам знаки. Те сосредоточивались группами в заранее оговоренных местах. Атаковали они внезапно. Раздались и уже не умолкали выстрелы, закричали люди. Генуэзцы тоже открыли огонь. Марсан присоединился к всеобщему безумию. Он выхватил шпагу, ранил ею, разил, отбивал удары, приближаясь к стенам форта. Он чувствовал себя сильным и почти непобедимым, будто Ахилл. Тем временем его соплеменники выгрузили с тартанов пушки и уже устанавливали их. Скоро страшный грохот сотряс воздух. Внутри форта быстро вспыхнул пожар. Генуэзцы продолжали отбиваться, но бедственное положение заставило их отступить. Французы бросились вдогонку. Марсан бежал в первых рядах. Он слышал, что пушки грохочут уже с другой стороны. Это, наверное, отряд Лери атаковал свой участок. Но размышлять об этом у Марсана не было времени. Он дрался, продолжая проливать чужую кровь. То, что у него кровоточит царапина на щеке, он не чувствовал. Когда небо начало светлеть, всё завершилось. Французы взяли форт, взяли пригород. Можно было возвращаться на корабли. Уцелевшие помогали идти раненным. Марсан плёлся в толпе, обессиливая с каждым шагом. Теперь ему не верилось, что несколько часов он провёл в постоянном движении. Рядом с берегом уже ждали баркасы. Марсан высматривал знакомые лица. Он не знал, на какой баркас ему надо садиться. По счастью, он заметил Мортемара и пошёл за ним. Мортемар ступал тяжело, прихрамывая. В бою он потерял парик. Его собственные короткие волосы слиплись от пота. Костюм был забрызган кровью. Но на баркас Мортемар забрался, гордо отвергнув помощь матросов. - Живой! – удивился Мортемар, когда поднял взгляд и увидел перед собой Марсана. - Вы разочарованы, сударь? – без особого интереса поинтересовался Марсан. - Отчего же, - так же вяло откликнулся Мортемар. – Я очень рад. Вы показали себя храбрецом. Они замолчали и стали глядеть в разные стороны. Марсан наблюдал за тем, как со стороны Генуи в небо ползёт чёрный дым. Это зрелище уже стало привычным. Каждый день множились разрушения в городе. Но в данный момент Марсану всё на свете было безразлично. Он хотел одного – снять окровавленную одежду и завалиться спать. Эта возможность ему представилась, когда он поднялся на борт корабля. Слуги подхватили его под руки и помогли добраться до спальни. Марсану казалось, что он уснул на ходу. Когда проснулся, вокруг мирно спали офицеры. Марсан снова смежил веки, желая вернуться в страну снов. Но вдруг одна мысль пронзила его мозг. Он медленно повернул голову в сторону гамака шевалье де Лери. Гамак пустовал. "Это ещё ничего не значит", - пытался успокоить себя Марсан. Все офицеры не могут спать в одно время. Кто-то несёт дежурство. Может, и Лери среди них? Марсан понял, что пока не выяснит это, покоя знать не будет. Ему было просто необходимо удостовериться в том, что Лери жив. Он выбрался из гамака и наспех оделся. Поднялся на палубу и окликнул первого попавшегося на глаза матроса. - Где господин де Лери? Матрос удивился, почесал в затылке. - Там же, где и другие покойники, сударь. Эти слова вышибли из Марсана весь воздух. Он сильно побледнел, пошатнулся. Матрос метнулся к нему, но Марсан не позволил до себя дотронуться. На негнущихся ногах он пошёл искать уединённое место. Искать пришлось долго. Никого не было только в оружейной. Марсан сполз там на пол и зарыдал, закрывая рот ладонью. Он не знал, сколько времени провёл, воя и раскачиваясь. Смерть Лери не укладывалась у него в голове. Лери был так красив, так молод! Его ровесник! Лери мог бы прожить ещё очень долго! Но кто-то убил его! Какая-то тварь! Марсан начал бить по полу кулаком. Потом замер, свернувшись калачиком. Слёзы продолжали струиться из глаз. Внутри него росла пустота, словно прежде её место занимали именно слёзы. Марсан чувствовал себя так, будто лишился возлюбленного. Неужели он действительно был влюблён? Да он ведь почти не знал Лери! И никогда бы не узнал. Даже если бы Лери выжил, их судьбы не переплелись бы. Марсан после экспедиции вернулся бы ко двору, а Лери уплыл бы в новые дали. Марсан всегда отдавал себе в этом отчёт. Так почему же… Так почему же… Так почему же его на части разрывает от боли?! Через какое-то время Марсана попустило. Слёзы высохли, у него появилась цель. Марсан собирался порыться в сундуке Лери и взять себе на память о нём хоть что-нибудь. Но необходимо было дождаться правильного момента. Необходимо было, чтобы офицеры разошлись все до одного. Марсан готов был ждать сколько угодно, но знал, что в любом случае это случится скоро. У офицеров, в отличие от него, всегда были дела. Кое-как он поднялся на ноги, вышел из оружейной и, держась за стену, поплёлся к лестнице. Он надеялся, что его красные глаза и подавленный вид не привлекут внимания. Вернувшись в спальню, Марсан обнаружил, что некоторые офицеры уже проснулись. Они обсуждали минувшую ночь. По первым подсчётам французы потеряли более двухсот человек. Но шевалье де Лери всем было жалко особенно. Его имя обожгло уши Марсана. Слёзы снова подступили к глазам. Он забрался в гамак, натянул на себя одеяло и принялся ждать. Минуты текли мучительно медленно. Тем не менее спальня опустела меньше чем за час. Офицеры пошли завтракать в кают-компанию. Когда на лестнице стихли последние шаги, Марсан выбрался из гамака и метнулся к сундуку Лери, который, по счастью, не был заперт. Марсан открыл его и начал осторожно перебирать вещи. Среди них оказалась спрятана пачка писем. Марсану очень хотелось забрать именно её. Но он посчитал, что с его стороны это было бы подлостью. Заставив себя вернуть письма на место, Марсан вытащил книгу. Не успел он прочитать её название, как услышал приближающиеся голоса. Это привело Марсана в панику. Он захлопнул сундук и заметался с книгой в руке. В последний момент сообразил сунуть её под одеяло. В спальню вошли два офицера. Они поприветствовали Марсана и вернулись к прерванному разговору. Марсан стоял и не знал, что ему делать дальше. Позавтракать? Но его тошнило. Лечь спать? Но невозможно спать вечность. Поэтому он поднялся на палубу. Только сейчас он начал замечать, что вокруг полно раненных. На моряках и офицерах белели повязки, некоторые из повязок уже пропитались кровью. Должно быть, после возвращения на корабль, доктора осмотрели всех раненых. Марсан этого не помнил, потому что сразу уснул. Ему повезло. Он остался цел и невредим. Только на щеке побаливала царапина. Но Марсана она не заботила. Он даже в зеркало не поглядел, чтобы оценить причинённый его красоте ущерб. Марсан приблизился к фальшборту и подставил лицо тёплому ветру. Он слышал, как о борт корабля разбиваются волны. Они были алыми, словно от крови. Это умирал ещё один день. Закатное солнце медленно опускалось за горизонт. Утром следующего дня состоялись похороны шевалье де Лери. Его зашили в парусину, к ногам привязали пушечное ядро. Но прежде чем предать тело воде, священник прочитал молитву. Все члены команды собрались на палубе. Флаг приспустили. Марсану пришлось собрать в кулак всю свою волю, чтобы ничем не выдать обуревающие его чувства. Если бы он зашёлся в рыданиях, это бы сочли подозрительным. Лери не был его другом и не был его родственником. Марсан не имел права на чрезмерное горе. Когда были произнесены последние слова молитвы, священник кивнул матросу, взявшему на себя функцию гробовщика. Тело Лери, положенное на доску, начало медленно опускаться в воду. Спусковой механизм громко скрипел. Марсана от этого звука выворачивало. Но ещё хуже стало тогда, когда механизм замолчал. Лери навеки погрузился в пучину. Люди постепенно разошлись. Флаг подняли обратно, и он радостно затрепетал на ветру, будто ничего и не случилось. Марсан ещё какое-то время продолжал стоять на своём месте. Потом, чтобы никому не мешать, отошёл к фальшборту. Остаток дня он провёл там, жарясь на солнце. С наступлением темноты возобновилась бомбардировка Генуи. Продолжилась следующим вечером. 27 мая тоже бомбили. После этого маркиз де Сеньеле решил, что хватит. Генуя в руинах, генуэзцы получили жестокий урок. С чувством полного удовлетворения можно было возвращаться домой. Марсан, к тому моменту истерзанный меланхолией, получил от Сеньеле записку с призывом без промедления паковать вещи. Когда Марсан будет готов, его на баркасе перевезут на корабль Сеньеле. Вместе они вернутся в Тулон, а из Тулона в Париж. Это известие не произвело на Марсана какого-либо впечатления. Пока воспрянувшие духом слуги занимались сборами, он пошёл в каюту герцога де Мортемара, чтобы проститься. Ему этого не хотелось, но таков был долг вежливости. - Полагаю, вы рады, - сказал Мортемар, когда Марсан предстал перед его взором. – Для вас всё позади. - Во мне что-то изменилось, - честно признался Марсан. – Я не радуюсь, как мог бы. Мортемар кивнул, словно понимая, о чём он говорит. - Благодарю вас за то, что приняли меня на своём корабле, - любезно добавил Марсан. - Окажите мне ответную услугу, - Мортемар полез в ящик письменного стола и вытащил пачку писем. – Передайте их моим сёстрам. Марсан отметил, что жене герцог де Мортемар не написал ни строчки. Это было неудивительно. Вся Франция знала, что достопочтенная герцогиня просила колдунов о его смерти. - С удовольствием, - Марсан взял письма и поклонился. Мортемар поклонился в ответ. Он пристально смотрел на Марсана, пока тот не скрылся за дверью. Хоть в последние дни Марсану всё было безразлично, он испытал облегчение от того, что скоро окажется очень далеко от этого странного человека. Вместе с адмиралом Дюкеном Мортемар поплывёт к берегам Каталонии, чтобы задать жару испанцам. Когда Марсан переступил порог спальни, обнаружил, что в ней собрались все офицеры. Они бросили свои дела ради него. Из их уст звучали поздравления, они желали Марсану удачи, необидно шутили над ним. Марсан расчувствовался. Ему выпала замечательная компания. Всё могло быть намного хуже. - Господа, я никогда не забуду этих дней, - сказал Марсан и не преувеличил. Он открыл сундук, чтобы проверить, все ли вещи на месте. Но самом деле его интересовало, на месте ли томик стихов Малерба. Он лежал, спрятанный между сорочками. Когда Марсан наконец-то окажется в одиночестве, пролистает его. Возможно, поэзия Малерба поможет ему понять, что было на душе у шевалье де Лери. Возможно, в книге есть заметки, сделанные его рукой. Марсан на это надеялся. - Ну, господа, прощайте! – он коснулся своей шляпы и под возгласы офицеров начал подниматься на палубу. Баркас уже ждал его, но необходимо было погрузить на него сундуки. Марсан равнодушно смотрел, как трудятся слуги. Когда настал момент покинуть корабль, Марсан не мешкал. Тело шевалье де Лери останется лежать на дне у берегов Генуи, но его образ Марсан увозит с собой. Обернувшись на корабль всего один раз, всё остальное время он смотрел вперёд, преисполненный горечи.*