Yes, I'm already yours

— Мой малыш, — хорошенький блондин смотрит на парня, к которому испытывает бесконечное количество нежности и тёплых чувств. Его переполняют такие же эмоции, как и Его влюблённого парня. Глаза всё говорят, это то, в чём точно можно быть уверенным. Взгляд, полный любви, полный преданности и готовый пойти на любые жертвы, вот то, что он говорит. Возможно, это не будет «навсегда» или «навечно». Но это будет сейчас и с искренними чувствами любви, а не вынужденной мерой обязанности перед тем, кого так желал (любить). Вечность не может быть вечностью, хотя бы потому, что мы не знаем, что такое может быть. Мы привыкли слышать слово люблю и нести его через годы, но разве это не предательство самого себя, когда былых чувств больше нет. Когда бушующие эмоции и сладкое чувство изнеможения в расслабленном теле спали, начали приходить другие чувства, а затем и чувство вины, вместе с осознанием о содеянном. Было ли это ошибкой? Стоит ли об этом забыть или же увековечить путём ступления на этот путь. Вопрос, который стоит смелости и глубокой признательности себе. Пока ещё находясь в страхе и чувствуя себя уже одиноким, в разрыве контакта слияния в друг друге, приходит много неуместных мыслей, туманящих разум. — Чимин, я. Я не знаю, как тебе сказать, — можно уже во взгляде прочитать то, что он хочет произнести. Этот виноватый и жалостливый взгляд, собирающий в себе тоску, а так же неловкость от прежнего сближения. Чимин всё видит, он всё понял ещё до того, как Он произнёс его имя. В глубине души и сам Пак не понимает содеянного, его мотивов и дальнейшего в результате исхода событий. Два по уши влюблённых сошлись в порыве страсти и после об этом пожалели — звучит так дёшево и так, кажется, не про них. Это не может быть правдой и быть так заурядно, это не может всё так и закончиться на интимной близости, а после разойтись, как незнакомым прежде друг другу людям. Не может всё так быть. Или может.? Ту ночь почему-то так упорно захотелось забыть Гуку. И у него это великолепно вышло. Отключая эмоции и становясь всё более и более не в себе, он кажется, нашёл то, что в нём искали другие. Он нашёл отражение желаний других людей в своих поступках и своей жизни. Его жизнь больше не принадлежала ему, а то, что он чувствовал, казалось загадкой даже для него. Чимин пережил ночь, а так же последующие тому дни очень специфично, находя в любом косом взгляде — повод доебаться, в любом заинтересованном — повод заиметь. Всё искажалось настолько, что, кажется, тот, кто заселяет его тело, явно в нём чужой и совсем не знает ничего про Чимина. Чимин бы никогда не стал делать людям больно, он бы никогда не упивался болью других людей, принося себе облегчение. И становится ли ему всё же от этого легче? Кто-то может сказать, что это неудачный опыт, в жизни разное бывает и всё проходит и это пройдёт, но почему-то сейчас кажется, что это конец, что это грань, черта, за которой просто больше нет и ничего там не построится. Это конец. Но. Всегда. Всегда. Будет. Идти. Продолжение. Сложно сказать и дать конкретную оценку в том, как закончилась история, так как у неё может быть несколько рассказчиков или несколько взглядов. Она никогда не будет одинакова сквозь время, если конечно не врать себе, иначе она будет одинаково ужасной и кон (е) ч (е) ной. У всего есть два пути, кто-то так говорит. Он заблуждается, их ни один, ни два, ни три. Их бесконечность в своей неопределенности и неточности, и неуверенности и ничтожности; в их неизведанности и их непостижимости, в незнании и обреченности. Бесконечно много, а есть ли бесконечно мало? Или это противоречит такой обширности? Противоречия. Недели после (неудачного?) опыта двух партнёров завершились полным крахом их образа. Всему наступает конец и всё берёт начало. Начало конца. Нельзя сказать сколько времени им понадобилось, чтобы понять очень важное, очень важное в жизни условие, которое принимая в этой игре, становишься счастливее. Есть лишь мгновения, в которых можно почувствовать себя по-настоящему счастливым. Жизнь никогда не будет одинаковой, одинаково хорошей или нет, она не стоит на месте, как и время. Никогда не будет покоя, бережно окутанного любовью. Это лишь иллюзия, которой мы можем довольствоваться в мгновениях. Время эфемерно. Оно вроде бы имеет колоссальное значение в жизни людей, а вроде бы и ничего не имеет смысла, в смысле вообще в самой жизни. Вроде бы это тебе важно, а вроде бы это и ничтожно. В какой-то момент значит всё, а вмиг абсолютное ничего и пустота. Как такое может быть? Хотя бы так, что в нас живёт несколько личностей, каждая из которых забирает себе какую-то часть; находясь в одной из них больше положенного и как только есть шанс выйти на свободу другой — она забирает его и сполна. Прохладным днем, идя по улице на занятие, как и на той неделе, в голове не утихают мысли и это наверное потому, что каждый день приходится сталкиваться с преодолением себя, каждый день приходится выносить тяжесть одиночества и отчужденности миром, которому ты положил на алтарь себя. Сложно думать. Подходя к такой знакомой двери и нажимая кнопку, кажется, что больше уже не может быть, не может быть ничего, что вернуло бы его к жизни или куда-то в то направление. Ожидание затягивается и уже абсолютно хочется развернуться и уйти подальше, а заодно и подальше от блестящего будущего в бизнесе. «На всё как-то поебать» — думает Гук. Дверь с остородностью медленно открывается и в проеме показывается полуголый брюнет лишь в одном полотенце на бедрах и со стекающими каплями воды с волос и по телу. Недоумевающий Ким недоумевает ещё больше, когда видит, как на него уставился парень. Ким не хочет ничего знать, но нужно быть откровенным, интересно, с чего тот решил его вообще побеспокоить в его выходной день, заявившись ни с того ни с сего к нему домой. — Чонгук-щи, ты что-то хотел? Что-то случилось? — на что Гук просто моргает и проводит совсем пожирающим взглядом по Киму. Он откровенно смотрит на него и у него в голове, что-то переключается. В глубине, в самой — самой глубине, в тёмном её уголочке маячит сигнал — тревога, абсолютно игнорируемый не в себе Чонгуком. Он одним шагом переступает порог двери, а в другую секунду уже целует Кима. Офигеванию Тэхёна не приходит конца. И не то, чтобы ему не понравился приятный порыв такого милого младшего, но это не то, чего он желает. Отстраняя от себя такого разгоряченного Гука и вытягивая руки вперёд, держа дистанцию, Ким начинает выяснять, что это было. — Что это нахрен было? — взбешенный и запыхавшийся Ким смотрит на Гука. Чонгуку нечего сказать. Вообще непонятно, что в тот момент было у Гука, что заставило его сделать то, что он сделал. А всему виной его потерянность и туман в голове, вместо здравых мыслей, который понёс истощенное тело на занятие в выходной день, будучи дезориентированным и не в себе. В эту драму неожиданно впечатывается ещё один персонаж, недалеко стоящий от них по коридору и набирая обороты приближается к месту происшествия. — Какого хрена, твою мать? — Чимин рычит, пихает Чона в грудь и тот ударяется спиной о дверь. Но на этом не останавливается и идёт дальше. — По-твоему, блять, быть со мной это неправильно, а целоваться с моим братом — норм? — Чимин не сдерживает себя и начинает наносить удары Чонгуку. Тот не сопротивляется и полностью обессиленный подаётся всем истязаниям. Чон не щадит себя и вообще не понимает ни себя, ни свои порывы и вслед приходящие последствия. Просто тьма. — Какого хрена тут вообще происходит в моем доме? — басит Ким и рывком отталкивает своего брата от разлегшегося на полу тела. Он не двигается. Удары Пака были не так сильны и не проходились по лицу, и на самом деле Чонгук отключился ментально, а не физически от возможных тяжелонаносящихся ударов. Было больно, как- то внутри. Противоречия. — Чонгуки, Чонгуки — взмаливается Пак, уже в слезах кидаясь к телу парня и пытаясь его как-то растормошить. — Чонгук! ЧОНГУК! — Пак орёт в лицо парню без единой эмоции, но этим действием ему таки удаётся притянуть его сознание. Чимин начинает оглаживать такие любимые им щечки большими пальцами и начинает плакать на Свое родное лицо. Чонгук морщится от капель, попадающих ему на кожу и начинает уже всё осознавать. Какой он идиот и что за херню он вытворил. Почему-то в тот момент, увидев Кима, Чон подумал, что он уже ничего не теряет в своей беспонтовой жизни и может творить дальше фигню, не имеющую смысла, а заодно неся последствия в виде окончания непрекращающихся дополнительных занятий и отстранения от учёбы. Почему-то получение наказания кажется лучшим решением и методом искупления (перед Чимином?).