Черное озеро (на дне колодца)

***

Мужчина в маске смеется С бокалом в руке, Я верчусь по сцене. Давай же, лети! Танцуй! Вращение — поворот, Вращение — разрез. Самое великолепное шоу. The Greatest Living Show — Toby Fox & Itoki Hana

Шэнь Цзю с криком проснулся, его сердце неправдоподобно громко стучало. Он лежал в кровати, мягкий теплый розовый свет лился в окно. Такой обманчиво уютный. Золотые крылья с ширмы насмешливо отбрасывали золотые проблески на одеяло. В комнате царил хаос, коробки разбросаны, пара мисок с водой перевернуты, застоявшаяся вода растеклась по полу. Он встал, едва не запнувшись о меч, умылся на автомате, лишь скосив взгляд на ванну, заполненную черной водой, и заварил в турке кофе, без сахара и без молока. По такому случаю у него был припасен крепкий до одури купаж, ароматный, но горький, острый, продирающий горло, выпьешь один глоток, и внутри все переворачивается. Шэнь Цзю допил кофе, заварил еще, полил цветы, золотые хризантемы наиграно жизнерадостно освещали теневую сторону квартиры, толпясь у окон в пол. И сел закалывать волосы. В такой важный день он не хотел выглядеть нелепо, встречать свою смерть в пижаме и растрепанным было невежливо. Руки уверенно обращались с длинными прядями без помощи зеркала. Перед глазами Шэнь Цзю все еще стояли груды костей на дне черного озера. Груды костей, которые он совершенно точно знает, кому принадлежат. В его голове все прояснилось. Он был мертв. Монах украл его бессмертие и убил. Ло Бинхэ убил его. Ублюдочный предатель обманул обокрал опозорил осквернил и убил. Он убил его. Шэнь Цзю зло сощурил глаза и покачал головой, соглашаясь со своими мыслями. Прическа была готова. Он убил его. Предал. Грозди хризолита и янтаря на конце нефритовой шпильки переливались под теплым светом. Прическа была готова. Он убил его. Предал. Нельзя было верить. Никому нельзя верить. Никогда никому нельзя верить. Никогда никого нельзя подпускать близко. Поздно. Он убил его. В шкафу нашелся подходящий случаю халат, белоснежный похоронный в пять слоев шелка, без блеска, без жемчуга, без вышивки. Его кости уже никто не похоронит. Халат торжественный, но строгий. Еще одна фальшивая деталь его фальшивой жизни — в нем он танцевал свой лучший номер. Притворялся на сцене совершенствующимся, достигшим бессмертия. Его герой потерял в жизни все, но после того, как его родной орден был истреблен, после того, как побывал в плену у заклятого врага, он смог выжить, постигнул темное искусство и отомстил. Он убил его. Убил. Шэнь Цзю отдернул себя, надо было сначала привести дела в порядок, аккуратно повязать пояс. Когда бессмертный держит в руках меч, тот является продолжением его души и отражением разума. Мертвого разума. Ему надо было сосредоточиться и отчистить разум, прежде чем он сможет его поприветствовать. Убийцу. Убийца еще вернется. Убийца обязательно вернется. На глаза попалась пиала с вчерашним рисом. Клейкий рис помогает бороться с темной энергией, вот же. Шэнь Цзю сейчас сам клокочущая темная энергия. Чтобы приготовить кашу как положено, ее по-хорошему надо варить несколько часов, не забывая помешивать. На дне кухонного ящика сиротливо прячется мультиварка, Шэнь Цзю закрывает ящик ногой, если переложить всю работу на мультиварку, темная энергия внутри него некуда не денется. Шэнь Цзю уверен, когда Ло Бинхэ приносил ему еду, он готовил на плите сам. Убийца. Любит везде прикладывать свою руку. Шэнь Цзю подвязал длинные рукава и принялся варить рис. Он убил его. Он предал его. Убил. Соблазнил, обманул и убил. Через два часа рис был готов. Правильно разваренный, со специями. Шэнь Цзю сделал несколько глотков и все выплюнул. В каше были осколки стекла, зеленые нефритовые стеклышки. Он пошел в ванну прополоскать рот и мельком заглянул в зеркало. На него смотрело осунувшееся злое острое лицо, волосы распались в беспорядке, осколки шпильки плавали в каше. Его подарок. Стекло в глотку — его работа. Это все он. Лживая тварь. Неожиданно лицо в зеркале расплылось в улыбке, Шэнь Цинцю издал тихий смешок. Тварь. Раздался звон и треск. Шэнь Цинцю продолжил беззвучно смеяться из разбитого зеркала. Шэнь Цзю перевел взгляд на свою порезанную руку, кровь стекала быстрыми струйками. Он поднес руку к лицу и начал ее слизывать. Ему нужна была его кровь. Из него сцедили всю кровь и забрали себе. Украли. Он видел, как капля за каплей тварь крала последнее, что у него от себя оставалось.

***

Будто все произошло вчера у Шэнь Цзю перед глазами проносилось его прошлое. Как они познакомились с Ло Бинхэ, тот притворился девушкой, которую жители морского города выбрали в качестве жертвы богу дракону и скинули в воду ему в невесты. Потоки воды чудом донесли «невесту» до подводного царства Шэнь Цзю. Невежественные смертные с чего-то верили, что корабли, тонувшие из-за штормов, гибли потому, что морской дракон топил корабли в поисках невесты. Это была не первая утопленная жертва, так что Шэнь Цзю не удивился, но он никогда не понимал безумия людей. Он держался от смертных подальше, и все-таки те упорно пытались привлечь его внимание. Шэнь Цзю вопреки своей гордости и неприязни к смертным приходил в образе человека к людям и пытался донести до них, что не во всех штормах виноваты драконы. Он им угрожал, что «невесты» только прогневают дракона. Но все было бесполезно. Люди привыкли винить во всем богов, да и обычай для кого-то был удобным предлогом избавиться от лишних. А для кого-то и утонуть было лучшей долей, чем терпеть нечеловеческое отношение со стороны вроде как человеческих созданий. Когда Шэнь Цзю находил несчастных, девушки были уже мертвы. Ему было их жаль, и он делился с ними толикой своей силы. Он не мог вернуть им смертную жизнь, но они становились русалками и некоторые оставались подле него как ученицы. А некоторые в новой обретенной жизни возвращались к людям и топили корабли, в поисках своих злокозненных мужей и женихов. Однако с новой «невестой» все было не так как с другими девушками. Она выжила. Первая! Шэнь Цзю тогда так обрадовался, что даже его обычная подозрительность и настороженность не дали о себе знать. А когда проснулись, было поздно. Теперь его настойчиво преследовал Ло Бинхэ. Который прожил с ним несколько лет под видом девушки, которая набилась к нему в ученицы, ради которой Шэнь Цзю пришлось каждый день выходить на сушу и принимать облик человека. Потому что иначе «ученица» настойчиво пыталась утопиться, в русалку можно было обратить только утопленницу, и стать ближе к самовыбранному учителю. Для Шэнь Цзю это была первая «спасенная» им девушка. Как он мог смотреть на ее попытки утопиться? Шэнь Цзю тогда плохо знал смертных, иначе бы понял, что его «ученица» не так проста, и он бы задумался, как же ей удавалось балансировать на грани жизни и смерти раз за разом, ныряя глубоко на дно. А на суше было не так плохо. И оказалось, что золотые крылья Шэнь Цзю могут не только раздвигать водную толщу, но и держать его в воздухе. Как же искренне радовалась его лживая «ученица», когда он поднимал ее в воздух, сколько восторгов и восхищения сыпалось от маленькой «лгуньи». А когда обман с полом «лгуньи» раскрылся, Ло Бинхэ попробовал применить ту же тактику. Он совсем Шэнь Цзю за идиота считал? Не давал прохода, преследовал, утверждал, что узы учителя и ученика нерушимы, то снова пытался утопиться, то переодеться в платье. То не с того не с сего начал клясться в вечной любви. Шэнь Цзю не доверял людям, но лживый льстивый прилипчивый звереныш ввел его в заблуждение. Он никогда в жизни так не ошибался. Нытьем, очарованием, уловками, жадным безграничным вниманием Ло Бинхэ смог добиться ответного внимания Шэнь Цзю. Не последнюю роль сыграло и то, что у них оказалось было кое-что общее, оба с темным прошлым, которое отделяло их от других в своем кругу. Шэнь Цзю жил в уединении не потому что других бессмертных не существовало, а просто ему всегда был присущ черный окрас, пусть и скрытый за обманчиво яркими золотыми крыльями. А Ло Бинхэ хоть и носил одежды праведного заклинателя, странствующего уважаемого монаха, но это было лишь прикрытие. Стоило Шэнь Цзю с ним познакомиться ближе, что даже он, далекий от мира людей, ничуть не сомневался, такому двуличному лживому монаху нечего было делать в праведных одеждах. А еще Ло Бинхэ носил в своем теле темную энергию. И этот секрет он подал Шэнь Цзю так, будто оторвал от сердца самую сокровенную тайну. Шэнь Цзю долго его отталкивал, но Ло Бинхэ своего добился. Доверия, внимания, интереса. А когда Шэнь Цзю начал подаваться чарам, Ло Бинхэ перестал держать себя в руках окончательно. Шэнь Цзю списал его одержимость собой на то, что жизнь смертных коротка, и они торопятся схватить желаемое покрепче. Капля за каплей Шэнь Цзю тоже проникся к нему ответным голодом. Потом он узнал смертных ближе, и понял, что Ло Бинхэ в своей жадности, куда превзошел других. Ло Бинхэ рассказывал, что они связаны нитями судьбы. Шэнь Цзю от такого напора малость ошалел, сложно было представить себе человека, который на полном серьезе будет бросаться на дракона с заверениями, что их свела судьба. Вообще-то истинная форма Шэнь Цзю была довольно внушительной по размеру, на размер он не жаловался. Ло Бинхэ рядом с ним был совсем как… человек. Маленький сумасшедший человек, чьей настойчивости позавидовали бы даже некоторые драконы. Вообще-то Шэнь Цзю тоже чувствовал кое-что особенное. Он не сразу заметил, но чем настойчивее был Ло Бинхэ, тем чаще Шэнь Цзю ловил за собой странные ощущения. Дело было даже не в чувствах, хотя в итоге он признался себе и в этом, а в странных снах. В этих снах Шэнь Цзю видел себя самого в объятиях черного дракона. Сны о черном драконе его преследовали, сколько он себя помнил, поэтому он воспринимал их как связь со своим предком драконом. Правда, самое необычное в этих снах то, что Шэнь Цзю был в них не драконом, и даже не человеком. Он был жемчужиной. Жемчужина для дракона имеет высочайшую ценность: в ней заключено его бессмертие. И если он для кого-то сам был жемчужиной… Шэнь Цзю не мог не предавать этому значение. В присутствие Ло Бинхэ ему все чаще снился черный дракон, и это были приятные томительные сны. Шэнь Цзю верил в судьбу. И он поверил Ло Бинхэ.

***

Драконы обычно выбирали себе только одну пару. Не все драконы были бессмертными, не все заключали союз с другими драконами, их было очень мало. Существовали пары между бессмертным и совершенствующимися на пути к бессмертию, и пары между драконами и людьми. На пути к бессмертию могли быть как драконы, так и люди. Шэнь Цзю принял ухаживания Ло Бинхэ, но едва они стали близки и откровенны, как Шэнь Цзю открыл в себе такие качества, как собственичество, потребность в постоянном внимании, жажду обладания, физическое влечение. Он уже знал, что надо делать. Привязать Ло Бинхэ к себе крепкими веревками, заключить обряд связи. Но по драконьим традициям настоящий обряд не мог пройти без разделения жемчужины. Преданность была в крови у драконов, и, деля с парой самое дорогое, что у них было, они показывали свою высшую форму любви. Жемчужина, разделенная с избранной второй половиной, давала силы и бессмертие избраннику или избраннице. Однако тот, кто разделял свое бессмертие, лишался абсолютного бессмертия. Но его мог ранить только владелец второй половины жемчужины, и так как они были теперь связаны, ранить второго было то же самое, что ранить себя. Всю жизнь Шэнь Цзю считал себя неправильным драконом, делить свою жемчужину он никогда ни с кем не хотел. И Шэнь Цзю не стеснялся публично демонстрировать презрение к традициям. За это другие драконы, особенно те, кто был счастлив в паре, его недолюбливали. Оказалось, что желание привязать к себе было сильнее, чем его сомнения. После проведения обряда связи, Шэнь Цзю узнал, что Ло Бинхэ все это время был на грани срыва, и его едва не поглотила темная сила, скрытая внутри тела. Жемчужина, соединившаяся с Ло Бинхэ, помогла ему стабилизировать силу. …и с помощью этой силы Ло Бинхэ смог обмануть «дар и проклятие» жемчужины. Он убил Шэнь Цзю, содрал с него кожу, сцедил и выпил кровь, превратился в исполинского черного дракона, разорвал Шэнь Цзю на части и съел, оставив только кости. Шэнь Цзю же знал, чем ближе кого-то себе подпустишь, тем больнее будет потом. Кости в насмешку были сброшены даже не в море, но крошечное озеро. С глухим плеском они ушли на дно. А поверхность озера затянулась белыми лилиями. На берегу любовались собой в отражении белые невинные камелии, припудренные нежно-розовой дымкой. На берегу спокойного лесного озера тихая ночь полна секретов.

***

Как он оказался в маленькой фальшивой квартире, как его душу заперли в маленькой фальшивой жизни в другой эпохе на дне черного озера, Шэнь Цзю, от чего-то, не вспомнил. Он еще долго перебирал воспоминания о днях, когда был драконом, он много улыбался, плакал, смелся, мечтательно смотрел в небо, небо, единственное, что было ему одинаково знакомо, что в прошлом, что здесь. Золотой блеск ширмы попал Шэнь Цзю в глаза, и он оцепенел. А потом схватил валявшийся меч и изрезал шелковое полотно. Между тем как в его жизни появился Ло Бинхэ, и тем как Ло Бинхэ его убил, Шэнь Цзю успел пройти путь заклинателя с мечом в руках. У Ло Бинхэ был меч, и он мастерски с ним управлялся. Драконам меч был ни к чему, но Шэнь Цзю тоже захотелось. Меч Шэнь Цзю звали «Сюя», и ему нравилось это имя, «изысканный, изящный» меч был в его вкусе. Из-за Ло Бинхэ он теперь много времени проводил в форме человека. Хотя Ло Бинхэ просто обожал его драконий облик. Но что уж, его человеческую форму обожал не меньше, Шэнь Цзю облизывали, кусали. Тварь сожрала его. Носили на руках. Ло Бинхэ в прямом смысле носил его на руках, как свое самое дорогое. Ло Бинхэ это особенно заводило, и то, куда же девается мясо и драконьи кости, когда Шэнь Цзю становится таким миниатюрным. Вообще-то «миниатюрный» Шэнь Цзю был примерно такой же комплекции как Ло Бинхэ, но Ло Бинхэ это не останавливало. Ненасытная тварь его сожрала. Свое дорогое. Они часто устраивали тренировочные бои на мечах. В форме дракона Шэнь Цзю не было равных по силе, но когда он был человеком, его искусство меча все же немного уступало силе Ло Бинхэ. И не потому что он мало тренировался, но Ло Бинхэ подкрепляла темная энергия, хотя специально он ей не пользовался. А Шэнь Цзю… у него были трудности с пониманием человеческого совершенствования. Иронично, что темная энергия и мешала Ло Бинхэ, но пока он мог взять ее под контроль, она же пассивно поддерживала его и делала сильнее. А вот у Шэнь Цзю были темные мысли, которые ему никак не удавалось взять под контроль, сколько Ло Бинхэ ему не помогал, делясь своим опытом. И из-за этих мыслей Шэнь Цзю не мог достичь совершенства владения мечом. Ло Бинхэ объяснил ему, что заклинатели называют их «внутренними демонами» или «злом, скрытым в сердце». Ло Бинхэ шутил, что его меч «Синьмо» зовется «зло, скрытое в сердце», как напоминание себе же о своих многочисленных «внутренних демонах». Ло Бинхэ пытался узнать у Шэнь Цзю, что его так волнует и мешает отдаться искусству меча. А Шэнь Цзю беспокоила темная энергия Ло Бинхэ, его беспокоило, почему он проигрывал Ло Бинхэ в бою, его беспокоило, что ему не хочется об этом говорить. И особенно его беспокоило, насколько они стали близки. Темные мысли Шэнь Цзю оставались при Шэнь Цзю, и он неизменно проигрывал, Шэнь Цзю упорно выбирал проигрыш. В день, когда Ло Бинхэ познакомил Шэнь Цзю со своими «внутренними демонами», они не бились на мечах. Шэнь Цзю до последнего не верил, что Ло Бинхэ, его вторая половина души, обернулся против него. Но тысячи «люблю» Ло Бинхэ вернулись лживыми острыми осколками. Предатель. Предатель. Предатель.

***

Шэнь Цзю смотрел в разбитое зеркало, его лицо было покрыто трещинами и безумно скалилось в ответ. Он поднял с пола меч, теперь он признал в нем свой старый добрый «Сюя», фальшивую копию с Таобао. У Шэнь Цзю больше не было сильных крыльев, не было морского царства, не было бессмертия, осколки красивой жизни цветными камнями пересыпались в голове. Не было веры. Не было души. Он был мертв и похоронен на дне черного озера. Маленькой лживой твари оказалось мало предать его, убить и съесть. Он создал ловушку для его разума, где бы мог издеваться над остатками некогда бессмертной души, пока Шэнь Цзю окончательно не забудет себя. Если бы отчаянием можно было вооружиться как мечом, темный «меч» Шэнь Цзю был бы непобедим. Шэнь Цзю сжимает в руках Сюя и чувствует себя жалким, никчемным, беспомощным, обманутым, обманутым, обманутым… но непобедимым. По полу в рассыпную раскиданы «подарки». Он знает, Ло Бинхэ вернется. Вернется, чтобы окончательно свести его с ума. Шэнь Цзю даже не представляет, зачем ему это. Он уверен, что Ло Бинхэ уже стер из его памяти важные воспоминания. Ло Бинхэ абсолютно чокнутый. В поступках безумца нет логики. Что бы Шэнь Цзю ему не сделал, ничего не могло объяснить, почему Ло Бинхэ с ним так поступил.

***

В этой фальшивой клетке разума были свои правила игры. Шэнь Цзю уже уловил, маска нормальности мира давала трещину, когда рядом была вода, и когда золотой свет угасал, уступая место теням и голосам, которые все это время выжидали совсем рядом. Зеркала так же были спутником безумия, но Шэнь Цзю уже смирился со своим другим «я» в отражении. Он снова поправил прическу, заказал на дом запеченную рыбу, выпил еще кофе, съел рыбу и, не снимая белых одежд, сел ждать ночи. Тварь вернется. Шэнь Цзю предположил, что пока в нем остается хоть что-то живое, его не оставят в покое. Его темный меч уже наготове. Ночью Шэнь Цзю снова позвонил по тому номеру, но номер как в самом начале притворился «не существующим». Шэнь Цзю уже тошнило от притворства. И все-таки Ло Бинхэ пришел. Шэнь Цзю уже спал, когда его окрикнул тихий голос. — Учитель, — Шэнь Цзю вскинул голову, сжимая в руке меч, и в полумраке увидел черный силуэт в дверях. На пороге комнаты стоял черный человек, чьего лица было не разглядеть. Только красные светящиеся глаза. Да, Шэнь Цзю помнит эти глаза, они так же смотрели на него в момент предательства. Тварь молчала и не двигалась. Шэнь Цзю не промахнется. Он замахивается на нее мечом и слышит тихий шепот: — Баобэй, — голос такой нежный, Шэнь Цзю зло смотрит на тварь. — Баобэй, — снова тихий-тихий голос. Кому он принадлежит, Шэнь Цзю не понимает, но после второго оклика Шэнь Цзю расслышал, что голос исходит от жемчужины. Тварь играет с ним. Тварь уже столько играет с ним, и теперь насмешливо смотрит на его бессмысленные метания. Шэнь Цзю снова замахивается на тварь мечом, та стоит, скалится, будто только этого и ждет. Запястье обжигает веревкой. Шэнь Цзю вспоминает, как они с Ло Бинхэ играли в «пленение демона», на мгновение в груди Шэнь Цзю отдается тепло, но затем он поднимает глаза на тварь и в сердце остается только жестокость. Твари надоедает ждать, и она идет на Шэнь Цзю. Только что он готов был сразить ее непобедимым мечом, но почему-то начинает пятиться назад. И Шэнь Цзю понимает, что боится ее. Встреча с ней предвещает страшное, такое же чувство он испытывал, когда боялся погружаться в черное озеро. Страх парализует его на месте, и ему остается только поднять меч и нацелить острие на предателя. Он сделал то, что она хотела, и тварь остановилась и замерла в предвкушении, растягивая удовольствие. Такое лживое «жить» проносится в голове у Шэнь Цзю голосом Ло Бинхэ. И сейчас, осознав, где он находится, жить хочется как никогда. У твари нет четких черт лица, только красные, сводящие с ума глаза. Шэнь Цзю вспоминает слезы, стекающие по лицу Ло Бинхэ. Насквозь фальшивка. Он не стеснялся быть открытым в выражении эмоций, но редко показывал свою скрытую темную сторону. Насквозь лживый. Шэнь Цзю сильнее стискивает меч. Проносится странная мысль, почему тварь выглядит так, будто только и ждет, пока он на нее нападет? На лезвие меча падает сумеречный синий предрассветный свет из окна. Непроизвольно вспоминается горькое «синий — цвет верности». Шэнь Цзю бросает взгляд на пол, сухие ирисы россыпью пылятся на полу. Шэнь Цзю проклинает себя за следующую мысль. Но может?.. Может тварь хочет, чтобы ее пронзил меч? В этом ее замысел? И если это ее правила игры, то ему наоборот так делать нельзя. Портрет тушью валяется рядом с полынью. На портрете у него на шее жемчужина, меч убран в ножны, а за спиной, он сейчас заметил, в несколько линий были намеки на крылья. Шэнь Цзю на бумаге такой возвышенный и умиротворенный, что невозможно сложить, как художник и тварь могут быть одним лицом. Вслед за портретом Шэнь Цзю краем глаза цепляет прядь волос. Теперь он вспомнил, когда «обронил» ее. Они обменялись прядями с Ло Бинхэ еще до проведения обряда. На его шее сейчас пульсирует вена под удавкой с фальшивой жемчужиной. И почему-то от фальшивки разносится такое приятное тепло. В синем свете все в комнате становится синим. И только красные огни перед Шэнь Цзю предательски остаются красными. Тень принимает его бездействие за отступление и сама делает ход. Ее размытое лицо меняет очертания, и теперь отчетливо видно, что это Ло Бинхэ. Красные глаза сверлят Шэнь Цзю. Еще одна странная мысль мелькает в голове Шэнь Цзю, а когда это Ло Бинхэ столько времени молчал? — Учитель, — шипит тварь, будто прочитала его мысли. Услышав одно это насквозь фальшивое «учитель», Шэнь Цзю подлетает к твари, наставляя меч. За миг до того, как он пронзает ей грудь, голову сковывает невыносимая боль. Тварь смеется. — Учитель, ваши «внутренние демоны» снова взяли верх, — предостерегающе и заботливо произносит тварь голосом Ло Бинхэ. Его внутренние демоны? У Шэнь Цзю опять проносятся перед глазами старые осколки памяти, где они с Ло Бинхэ день и ночь упражнялись с мечами до пота и мозолей, где они ночи и дни задыхались от зноя и страсти. И эти осколки накладываются на совсем свежие воспоминания, где они каждый день проводят вместе, зажимаются в зеркальном зале, где ближе Ло Бинхэ у него никого нет. И от каждого его взгляда, в груди что-то закипает. Шэнь Цзю перевел взгляд на тварь, и теперь и она кажется ему фальшивкой. Небольшая комната затоплена синим светом, таким же чистым как толща воды на глубине в ясный день. Синие спокойные воспоминания придали Шэнь Цзю умиротворение. И он осознанно опустил свой меч. Ему больше нечего терять. Захотелось просто почувствовать напоследок немного тепла, которого, оказывается, так много сохранилось в его воспоминаниях. Шэнь Цзю опустил меч и подошел к Ло Бинхэ. Безумие из глаз того ушло и сменилось недоумением. Он растерянно стоял посреди комнаты и ждал, что Шэнь Цзю сделает. Сначала неуверенно, но затем смелее Шэнь Цзю обнял Ло Бинхэ. Сюя упал к их ногам. Шэнь Цзю запоздало отметил, что Ло Бинхэ за все это время даже не достал Синьмо. Какая-то отчаянная дурманящая тоска затопила Шэнь Цзю. Он вспоминал, как они до одури танцевали в зеркальном зале. Как изнывали от усталости, как у него ныли ноги, как Ло Бинхэ носил его на руках. — Ты становишься скучным, — после молчания заговорила тварь. — Захотел уйти? И Шэнь Цзю вспомнил, что его ждали. Как же он хотел уйти отсюда. Неужели за пределами этого кошмара все еще было место, куда он мог уйти? — Я могу отпустить тебя. Ты мне веришь? — голос твари спокойный, она снова играет в игру и не дает подсказки, какой же ответ правильный. — А кто ты? — после долгого молчания спрашивает Шэнь Цзю. — Учитель, — тварь его укоряет, — неужели у вас проблемы с памятью? Ах, да, вы же у меня стали таким забывчивым, — и сама же отвечает. — Сейчас я твоя тень, Шэнь Цзю, — тварь проводит рукой по его груди, там где сердце. И его сердце бешено стучит. Сейчас он ее боится. В прошлом он никогда никого не боялся. Любил, ненавидел, но не боялся. Он вспоминает, как по ночам раздавался сводящий с ума стук. Теперь он понял, это к нему подбиралась его тень. И ее стоило бояться. — Учитель, я с тобой сблизился и влюбил в себя, только чтобы забрать у тебя бессмертие. Шэнь Цзю боится этой твари, боится потому что она делает реальным потаенные страхи. Она копается в твоей душе, перемалывая воспоминания, и заставляет тебя поверить, что с тобой случилось самое худшее. — Учитель, как только я получил его, я не мог дождаться подходящего момента, чтобы убить тебя. Когда я тебя ел, я наслаждался твоим вкусом. Ее слова такая же фальшивка, как и все в ее мире. Шэнь Цзю боится твари, но она уже не пугает его до потери себя. — Фальшивка, фальшивка, — шепчет Шэнь Цзю. — Уходи, я тебя разгадал, ты мой страх, я в тебя больше не верю, — голос Шэнь Цзю гулко разносится. — Я могу сделать так, что ты снова поверишь, — улыбается тварь, — ты слабый, — но с тобой интересно, — задумчиво добавляет она. Шэнь Цзю знает, что он слабый. — Дай мне попробовать себя еще раз, и я отпущу. Не бойся, я просто возьму у тебя еще немного. Веришь? — лицо твари расплывается в улыбке. Шэнь Цзю снова не отвечает, но задает встречный вопрос. — Что было, если бы я пронзил тебя мечом? — без ответа что-то важное не складывается, но он чувствует, что когда опустил меч, сделал что-то очень правильное. Тварь призадумалась, будто решала, как ей будет приятней его еще помучить: дав ответ или нет. — Ты бы продолжил строить карьеру танцора, — она решила все-таки ответить, — танцора инвалида, — хихикнула тварь. — Искал бы истину, скрытую в черных водах. И потом обязательно ее нашел, а потом начинается моя любимая часть, твое лучшее представление, — тварь облизнулась, и в ее мимике проступила очередная погрешность, такого неподдельно плотоядного выражения лица у Ло Бинхэ не было. — Что еще ты хочешь у меня забрать? — резко говорит Шэнь Цзю, он больше не может смотреть на это лицо. Фальшивые воспоминания, как она глодала его кости ртом, принадлежащим Ло Бинхэ, как его такие знакомые губы расплывались в блаженстве тоже все еще ясно стоят перед глазами. — Самую малость, — ласково шепчет тварь. Шэнь Цзю бросает в дрожь от ее шепота. Он опустошен, обескровлен, но где-то глубоко внутри затрепетала надежда. Он с напряжением смотрит на тварь, та облизывается. То что ей надо, не его тело. Ее пища в его чувствах и реакциях, и чем спокойнее и безразличнее он будет, тем меньше ей достанется. Он больше не сопротивляется, только делает полшага назад. Танцы с тенью кого угодно сведут с ума, но он уже загорелся идеей выбраться из безумного мира. Тварь тянется к Шэнь Цзю, его трясет, он закрывает глаза и видит, как в него проникает бесформенная бездна. Едва они соприкасаются губами, как тварь раздвигает его губы языком, ему в рот лезет ее язык. Он чувствует себя омерзительно. Язык твари толкается ему в глотку. Шэнь Цзю давится, пытается оттолкнуть тварь, но она хватает его за руки и держит. Его тошнит, он сглатывает и сглатывает, и ей удается протолкнуть язык ему в пищевод. У него выступают слезы, он чувствует ее радость. Когда у него заканчивается дыхание, их «поцелуй» тоже заканчивается. Ее язык вытягивается из его рта, принося освобождение. Она нежно целует его в уголок губ и любовно шепчет: — Клятвопреступник. Он с ней согласен. От этого ему еще хуже, чем от телесного контакта. И он видит, как она довольна полученным. — Прощайте, учитель, — горячо бросает она на прощание, — я буду думать о вас в своих снах,— Шэнь Цзю с ужасом ловит себя на мысли, что интонации могли бы принадлежать Ло Бинхэ, — и вы думайте обо мне. А затем она насмешливо добавляет: — Если мы когда-нибудь снова встретимся, я буду играть уже с ним. Благодаря вам я не сомневаюсь, что внутри него есть много интересного. Кстати не забудьте полить цветы.

***

С рассветными лучами она уходит. Шэнь Цзю запоздало понимает, что все еще заперт в фальшивом мире. Тварь обманщица. Шэнь Цзю обессилено падает на кровать. Мир фальшивый, но солнце все такое же золотое. Он отчего-то уверен, что она ушла насовсем, и теперь он тоже сможет отсюда уйти. А ночью, когда Шэнь Цзю в душе, звонит телефон. На экране высвечивается тот самый номер. У Шэнь Цзю перехватывает дыхание. — Шэнь Цзю, — с отчаянием выдыхают в трубку, — наконец-то я смог до тебя дозвониться. Пожалуйста, сделай, как я скажу. Ты меня слышишь? Шэнь Цзю ни жив, ни мертв. — Да, — хрипло отвечает Шэнь Цзю. — Что надо делать? — Собери коробки и свяжи веревкой, — в трубке ждут, дают ему время. — Сделал? — Да. Красные коробки, связанные красной веревкой, напоминают кровоточащее тело. — Хорошо, теперь положи в центр коробок портрет, меч и волосы. Расставь вокруг них свечи. — Готово. — Сходи в душ. — Уже. — Теперь надо сварить рис, подойдет любой клейкий рис. Как сваришь, съешь его, собери сухие цветы, подожги, пусть дымят. Зажги свечи и ложись спать в центр коробок. Запомнил? — Да. — Хорошо. Шэнь Цзю, я жду тебя, возвращайся скорее. Шэнь Цзю в молчании смотрит на телефон. Так все-таки ему есть куда вернуться? Перед сном он прокручивает запись танца, допивает остатки кофе. И поливает хризантемы. Закрыв плотно шторы, Шэнь Цзю ложится на коробки в окуренной дымом свечей и терпкой полынью комнате. Золотая накидка покрывает его тело вместо одеяла, похоронный белый саван убран в шкаф. Он надеется, что сегодня ему приснится хорошее место.

***