11:39

Осенью темнеет раньше. В октябре уже к пяти часам смеркается, к семи уже темным-темно. Полина сидела у окна, рассматривая рябину, и доедала последний блинчик, пока брат усердно мыл посуду грязной и, кажется, единственной губкой. Люся сидела на подоконнике и ела виноград, время от времени кидая опустевшие ветки на пустую тарелку. Из открытого на проветривание окна слышны стрекотания кузнечиков. Мысли о пропавшем ребенке никак не давали Полине покоя. Стоило ей отвлечься и начать думать о стороннем, как мысли мгновенно возвращались к кричащей женщине. Что-то в груди с болью щемило. Может, стоило бы выпить валерьянки. Или потрясти головой, откинув надоедливые воспоминания. По правде говоря, Полине нужно было думать о Саше, завтрашней работе по расклеиванию ориентировок, но никак не о незнакомых странных людях. «Слишком много вопросов, а ответов — нихрена» — подумала Полина, и наконец осмелилась спросить: -А что за девочка пропала? Виноградинка упала из хрупкой руки Люси. Брат резко обернулся и почти карикатурно поднял брови. -Какая девочка? — он посмотрел сначала на свою девушку, а затем на Полину, как бы сомневаясь в её адекватности. -Кудрявая такая. В круглых очках. — пояснила Полина. -Ты её тоже видела? — на выдохе спросил он, перекрывая воду на кухне. Полина приободрилась. Думала, может брат наконец поверит, что в Озерном пропадают люди. Или девочка жива и Коля её видел недавно. И то и то заставило девушку вскочить из-за стола и глупо, но с надеждой вскрикнуть «Да!». Брат вытер руки о висевшее на двери махровое полотенце. -О ком вы? — робко спросила Люся, поправляя желто-рыжую бандану на голове. -Да женщина тут бегает. Бесплодная. Бегает и орет, мол, ребёнок у нее пропал. А у самой даже фотографии дочери нет, какая ж она мать тогда? Полина насупилась. Перед глазами всплыло чёрно-белое объявление и… фотография. -Фотография то есть. На столбе висит у перекрестка. -Да? Ну пойдем, посмотрим — сказал Коля, взяв из холодильника банку холодного светлого пива. Лампочка, которая висела посередине кухни и держалась на добром слове, с треском замигала. В коридоре послышались тихие аккуратные шаги. Все присутствующие разом переглянулись. Полина, не будь дурой, взяла в руки тапок, Коля схватил поварешку, а Люся спряталась за широкой спиной своего молодого человека. Лампочка треснула и девушки с визгом пригнулись, закрывая голову. Из коридора на них смотрели два белых глаза. Все, кроме Коли оцепенели от ужаса. Парень, не оборачиваясь, взял телефон со стола и включил фонарик. На полу сидела черная кошка Муся. Она почесалась и горделиво направилась к миске с едой. Присутствующие разом выдохнули. У Муси не было хозяев, но каждый в Озёрном держал у себя дома миски с водой и кормом. Двери на ночь почти никто не запирал, как и ворота, так что Муся спокойно пролезала или под забором, или свободно заходила через калитку за разнообразным лакомством. Коля, например, всегда насыпает Мусе «Вискас», Захаровы предпочитают давать ей люксовые корма, а Селезнев — недоеденные куски мяса. Любви дачников к животным можно было позавидовать. Вдруг Коля яростно ударил по хлипкой двери, отчего та с грохотом упала на стоящий неподалеку холодильник. Брат взял себя за волосы и начал их выдирать. Он что-то несвязно бормотал. Он шатался от угла к углу и в конце концов упал на сломанную табуретку, ударившись головой. -Идите. — наконец внятно сказал он, потирая ушибленный затылок. — Прогуляйтесь. Мне нужно побыть одному. Починить это дело. Девушки молча выбежали из дома, даже не взяв с собой куртки или накидки. Напоследок Люся посмотрела на парня и скрылась за входной дверью. На улице во всю дул прохладный ветер. Было довольно темно, но не настолько, чтобы включали фонари. Обычно свет на них загорался, когда уже совсем нельзя было разобрать дороги. Их включал вручную охранник, который сидел в будке неподалёку от водокачки и в случае чего помогал кому ни попадя. Ночью его сменял Петрович, жилистый мужчина, любитель смотреть советские фильмы в тишине. Петрович в свое время работал в милиции, потому никто не сомневался, чтобы ставить его на пост охраны. По вечерам он любил выпивать в общем доме и рассказывать байки о своих милицейских похождениях за крупными бандитами. Он был не прочь похвалиться своими достижениями и смешными историями, которые Полина с братом в детстве слушали не отрываясь. Калитка жалобно скрипнула. Девушки вышли на поселковую дорогу и направились к первому перекрёстку. -Зайдём ко мне за накидками? — спросила Люся. — Не думаю, что Коля будет рад, если мы вернёмся. Полина кивнула. -Часто у него такое бывает? -Да. Пару раз в неделю точно. Я думаю, это из-за постоянной работы на огороде. Девушки свернули на Новую улицу и почти сразу по правую сторону показалась Люсина дача. Она достала ключи из ботинка и открыла калитку, запертую на разукрашенный крупный замок. На участке не было ни огорода, ни теплицы, только цветник. Посередине маленького участка стояло крупное, разветвленное дерево, а на нем — дом. Залезть туда можно было двумя способами: по верёвочной или деревянной лестнице. Сам дом хоть и висел на дереве, но для надёжности его закрепили на балки. Под ним находился небольшой, но тоже домик. И деревянная веранда, на стене которой висел гобелен с солнцем. Люся подбежала к стволу дерева с противоположной деревянной лестнице стороны и дёрнула за веревку. Сверху упала веревочная лестница. -Тебе толстовку вынести? Может чай с чабрецом хочешь? Или брусничный морс? Можем посидеть, поболтать. -Нет, Люсь, не холодно вроде. Давай лучше завтра у тебя посидим? Поговорить нужно. -Без проблем! — крикнула Люся с середины лестницы. Через некоторое время веревочная лестница начала подниматься, оставляя за собой лишь веревку. В доме выключился свет и со стороны деревянной лестницы послышался быстрый топот. Люся спустилась в цветной винтажной накидке на плечах. Она положила банку со специями в сумку с бахромой и попросила напомнить, чтобы она в конце прогулки отдала ее Полине. Закрыв калитку они потопали к перекрёстку. Почти во всех домах горел свет, а в окнах можно было увидеть темные силуэты. В доме Алексея Семёнова, находившегося на краю у перекрестка, почти никогда не горел свет, ведь юный вдовец любил сидеть в темноте и ночью выходить в лес по грибы. Днем он отсыпался. Парень жил по соседству с матерью покойной жены, между участками даже забор не поставили. На удивление сейчас свет горел, но в окнах никого не было. Подойдя поближе Полина увидела, что паренёк сидит на крыше теплицы, а Валентина Ивановна стоит внизу, наступая опухшими ногами на огород. -Алексей! Дурень! Слезай! — кричала Валентина Ивановна, протягивая руки, будто собираясь поймать. Девушки переглянулись и Полина молча подбежала к столбу, где видела объявление о продаже ребенка, но ни его, ни следов клея, даже маленьких клочков бумаги не было. Полине казалось, что вот-вот она сама свалится в ту самую крапиву. -Поль, ты чего? — спросила Люся, придержав подругу за плечи. — Может столбы перепутала? Чугунный груз в груди Полины будто раскачался, с болью ударил по рёбрам и упал. В глазах побелело. Вдали послышались женские крики. -Я с ума сошла? Люся отрицательно помотала головой и сожалеюще посмотрела на Полину, положив обе руки на плечи подруги. -Поль, ты не выспалась. Тем более с дороги устала. Пойдём к лесу, хоть свежим воздухом подышишь. Или на холм хочешь? Можем завтра на велосипедах туда сгонять, заодно… — начала засыпать идеями Люся, как вдруг к девушкам подбежала перепуганная Катерина Петровна и начала что-то беспорядочно лепетать. В порыве её слез почти ничего, из того, что она говорила, нельзя было разобрать. Люся медленно подошла к Петровне и раскинула руки, приглашая в объятия. Та лишь отмахнулась и с новой силой начала рыдать. -Катерина Петровна, успокойтесь, — мягко начала Люся, — спокойно расскажите нам, что случилось, иначе мы никак не сможем вам помочь. -Да дура она, дура! — крикнула старушка, размахивая руками. — Бесплодная, вот и с ума сошла, и руки на себя наложила! Господи, прости, что скажешь… Петровна вновь залилась слезами. -Ей сорок с гаком, еще жить и жить! А она… — старушка покачала головой, отчего платок слетел с головы и улетел вместе с ветром. Для Екатерины Петровны это стало последней каплей. Она упала на колени перед столбом и прижалась лбом к земле, громко хныкая. Девушки принялись поднимать её, но не получалось, старушка сопротивлялась. Со стороны леса вновь послышался крик, но теперь уже молодой, женский. -Вот и Настенька увидела… — прошептала Катерина, смотря на лесную тропинку. Девушки переглянулись. -Катерина Петровна, сами справитесь? — торопясь спросила Полина. -Да куда уж там, всю жизнь справлялась, сейчас чего не справлюсь то. Девушки почти одновременно побежали в сторону леса. Песок и камушки летели из-под ног, ветер усиливался, заставляя листья шелестеть громче. Фонари замигали, а затем озарили светом улицы дачного поселка. Добежав до лесной тропинки девушки остановились и облокотились о деревья, дабы отдышаться. Их увидел Петрович, который курил неподалеку и, кинув бычок на землю, подошел к ним. -Будете? — спросил он, протянув пачку «Парламента». Они отмахнулись. Петрович пожал плечами. -Не ходите туда, ничего нового вы там не увидите. — сказал он, достав еще одну сигарету. Полина поблагодарила Петровича и, взяв за руку Люсю, потащила её по лесной тропе. Мужчина лишь недовольно посмотрел им вслед, доставая спички из кармана потрепанной куртки. У мостика через ров собиралась, казалось, почти вся Лесная и четверть Садовой улицы. Молодые стояли вдали, что-то друг с другом обсуждая, а пенсионеры стояли почти вплотную к висящей в петле женщине, читая молитвы. Она висела на самой крупной ветке, покачиваясь от сильного ветра. Голова была склонена набок, а лицо было неестественно расслабленным. Вокруг нее жужжали мухи, садясь на серое тело. Рядом с ней, на ветке, висел платочек, который она раньше прижимала к груди. Полина замерла. Ком застрял в горле, мешая дышать. До нее не сразу дошло, что перед ней неживой человек. Она понимала, она всё понимала, когда залезла в петлю. Это было ее решение, такое отвратительное, безвозвратное. Теперь ей не больно, она не думает и никогда не сможет. Теперь этой женщине никак, теперь её просто…нет. От неё осталась одна оболочка, которая знала, что умрёт и сама нырнула в бездну. Полина не понимала, как человека может не стать, это не укладывалось в голове. Любовь к своему, пусть даже несуществующему ребёнку, горесть потери. Это может стать причиной лишить себя единственного — жизни. К этому невозможно подобрать слов. Полину затошнило. Она быстро подбежала к дереву и склонилась, положив ладонь на ключицы. Горькая желчь полилась из её рта вместе с непрерывным, болезненным кашлем. Вслед за Полиной от рвотных позывов склонилась Люся, на лице которой уже виднелись крупицы слёз. Полина уже было отошла от дерева, как вдруг увидела выцарапанную на стволе надпись «Они забрали моего ребёнка». На грубой ладони женщины виднелись занозы, из земли выглядывал перочинный нож. Полина попятилась назад, её глаза почти вываливались из орбит. Вдруг она почувствовала, что наступила на чью-то ногу. Девушка быстро извинилась и заметила. Все смотрят на неё не моргая, ни говоря ни слова. Стеклянные глаза, такие как у старушки на вокзале. Но та была слепа. Зеваки одновременно склонили головы набок и Полина в ужасе поняла — их лица серые, расслабленные. Над головой закричали вороны. Не отдавая отчет своим действиям Полина рванула через мост по тропе, спотыкаясь о кочки и торчащие корни. Вороны словно летели за ней, каждый раз крича всё громче и громче. Добежав до развилки Полина свернула влево. Внезапно кто-то повалил её на землю. -Поля! — Люся схватила подругу за запястья, навалившись на неё всем телом. — Успокойся! -О, Боже! Это ты! — Полина запрокинула голову в попытках отдышаться. — Слезь! Люся встала и отряхнула юбку, ушитую цветами заплатками, а затем помогла встать подруге. -Ты видела их лица? -Да. — ответила Люся. — Они все убиты горем. Не каждый день люди заканчивают жизнь… вот так. -Вот с этим я бы поспорила. — сказала Полина, отряхивая джинсы и футболку, которая была безнадежно испорчена рвотой и грязью. — Я не об этом. Глаза видела? -Не заметила. Я сразу за тобой рванула. Полина поджала губы. День выдался странным, а вечер — тем более. Она вспомнила про старушку на вокзале, взгляд которой был схож с зеваками. Но та была слепа. «Показалось» — попыталась успокоить себя Полина, но в глубине души она понимала, что более семи совпадений за день уже такими не являются. Вдруг её окутала непреодолимая ярость. Странные люди целый день не давали ей покоя и было не удивительно, что девушка разозлится. Она подошла к ближайшему дереву и начала биться о него лбом. -Да что за хрень у вас здесь происходит?! — закричала она. Грудь начало жечь, руки будто сами сжались в кулаки, ноздри раздувало от резкого дыхания. Полина не знала, куда себя деть. Ей хотелось кричать, рвать на себе волосы. Она наматывала круги вокруг дерева, время от времени крича так, что начинало болеть горло. В конце концов она вымоталась и, прислонившись к дереву, достала из бокового кармана сигареты. Люся тихонько икнула. Она начала медленно подходить к подруге. -Не надо, Люсь, не сейчас. Но Люся и не хотела успокаивать её. Она лишь достала из кармана ботинка зажигалку и протянула её Полине. Они молча пошли дальше по тропе. На удивление та освещалась уже взошедшей луной и хватало одного карманного фонарика. Подруги почти не смотрели по сторонам, они находились не здесь, а в своих мыслях. Одна лишь Люся изредка поглядывала между деревьев, чтобы не наткнуться на дикого зверя. В лесу пахло сыростью и росшими вдоль тропы папоротниками, изредка по пути попадались ягоды. От Полины несло табаком, она докуривала третью сигарету и, кажется, собиралась закончить всю пачку. -Может назад? — только успела спросить Люся, как вдруг закричала. — Поля! Земля под Полиной обрушилась. Зелёная жижа моментально начала затягивать молодую девушку. Вдали зашелестели листья. Между деревьев показалась черная фигура, которая очень быстро, почти бегом направлялась в их сторону. Полина поняла — она угодила в болото, в прямом и переносном смысле.