Худшая

— Гермиона! Гермиона!... Она ни на что не реагирует. Открыв глаза, Грейнджер испугалась. Казалось, она ничего перед собой не видит — абсолютно всё размыто, а перед ней в этом мутном киселе возвышаются две человеческие фигуры. И снова не видно лиц, лишь слабо различимые очертания тел. Девушка попыталась пошевелиться, но не могла. Она захотела открыть рот и издать хоть один звук, но тоже не могла. Это было похоже на сонный паралич. Совершенно ничего нельзя сделать. Лишь слышать, что происходит вокруг. — Я уже вызвал всех, кого смог. ...., ... и ... скоро прибудут, — произнесла тем временем вторая фигура. — Это какое-то сложное заклятие. Или что похуже. — Она ведь не умерла? — в голосе первой фигуры слышалось сильное волнение. — Конечно нет. Она же дышит. Не переживай, ..., всё будет хорошо. Гермиона напрягла слух. Она не могла расслышать отдельные куски разговора, как будто в этот момент зажёвывало пластинку. Именно в те моменты, когда звучат имена. Мерлин, что за чертовщина? Первая фигура тем временем наклонилась к ней ближе и обеими руками обхватила её правую ладонь. Девушка вдруг почувствовала тепло этих мягких рук, нежность и острое желание прижаться к этому неизвестному человеку. — Очнись, Гермиона... Пожалуйста... — шепнуло видение. Грейнджер вновь попыталась пошевелиться, но всё тщетно — ни одна мышца в её теле не слушалась. Мысленно она прямо-таки кричала и дёргалась на постели, но не могла это выразить даже глазными яблоками. Ужасное, пугающее чувство беспомощности схватило за сердечную мышцу ледяными пальцами. Сердце усиленно забилось, и девушка провалилась в темноту, испытав облегчение. *** — Гермиона! Гермиона! Этот мягкий шёпот волшебница уже узнавала. Том. Голос Тома. Открыть глаза получилось, хоть и очень медленно. Щурясь от яркого света, Гермиона обнаружила себя в больничном крыле. Перед её постелью на коленях стоял Реддл. Его рука лежала на её бедре, прикрытом лёгкой белой простынёй. — Я опять упала в обморок? — пробормотала Грейнджер, с радостью осознавая, что может свободно шевелиться и говорить. — Опять? — напрягся Реддл. «Точно... Он ведь не знает.» — Забудь, — Гермиона легонько потрясла головой, словно пытаясь выкинуть из неё сказанное. — Ты принёс меня сюда? Казалось, Том немного сконфузился, услышав этот простой вопрос. Он почесал переносицу и произнёс: — Ну...да. Ещё Малфой помог. «Малфой...» Гермионе вдруг захотелось улыбнуться, но она изо всех сил сдержала этот порыв. Что ещё за глупости? Хорёк наверняка лишь обрадовался, что ей стало плохо. Взгляд холодных тёмно-серых глаз тем временем мягко скользнул по её шее, устремившись к губам, а затем — к глазам. — Что за представление ты устроила в библиотеке? Теперь для Гермионы настала очередь смущаться. Она слегка потерялась, не находя ответа, но, к счастью, Том продолжил сам: — Клеилась к Уизли... Это выглядело жалко и больше походило на отчаяние. Ты действительно подумала, что я могу к нему приревновать? — А почему ты думаешь, что это делалось ради тебя? — выпалила Гермиона. Реддл изменился в лице, а девушка вдруг осознала, что нащупала нужную точку давления. — Малфой? — глаза волшебника злобно блеснули. — Что у тебя с ним? Поэтому он так всполошился, когда тебе стало плохо... «Всполошился?..» Гермиона тряхнула головой, чтобы пока выкинуть эту мысль и сосредоточиться на основном. — Какое тебе дело? Ты ведь порвал со мной. А Драко... вполне ничего. Крепкая рука Тома вдруг сомкнулась на её шее, а его бледное лицо придвинулось почти вплотную. — Что ты сказала? — прошипел он. Страх, волнение, учащённое сердцебиение и...мурашки по бёдрам. Всё это накрыло Грейнджер мощной волной буквально в один миг. Вцепившись обеими руками в холодную кисть Реддла и пытаясь оторвать её от горла, она прокряхтела: — Я... Мы... Ничего не было... Но рука Тома лишь крепче сжала её тонкую шею. — Забудь о Малфое, — прорычал он. — Ты моя, поняла? Серые глаза блестели прямо напротив, заставляя по-настоящему пугаться. Было в них что-то действительно страшное. Реддл как будто мог прямо сейчас сломать её шею одним движением, а потом отряхнуться и спокойно пойти читать свои учебники дальше. Сердце забилось ещё чаще. Воздуха действительно стала не хватать. Гермиона захрипела. Ноги задёргались, задирая белую простынь. — То-ом... — еле выдавила она ослабшими, горящими от боли связками. — Хва..тит... Маг резко убрал руку. Грейнджер на миг обмякла, жадно вдохнула и тут же закашлялась. В глазах потемнело. — Ты идиот, Реддл... — потирая виски, произнесла волшебница. Голос срывался на шёпот и казался едва узнаваемым даже для неё самой. Пропустив мимо ушей эти слова, Том резко встал. Быстро и нервно осмотревшись по сторонам, он скомандовал: — Пойдём. А затем взял её руку и потянул за собой, вынуждая подняться с постели. Гермиона предпочла бы ещё полежать. Но её никто не спрашивал. Поэтому она поддалась — быстро нащупала босыми ногами туфли, стоящие на холодном полу. И, даже не успев застегнуть их, поспешила вслед за парнем, который продолжал тянуть её за руку.

***

Реддл явно нервничал и торопился. Мимо них мелькали коридоры, лестницы, двери кабинетов. Зелёные, бордовые, жёлтые и синие галстуки с размытыми лицами их носителей... Грейнджер уже знала, какова была конечная цель — полузаброшенное крыло замка. Наконец, людей вокруг не осталось. А тёплый свет волшебных коридорных светильников остался позади. Они ступили на пустую, тёмную территорию Хогвартса. Ту самую, где Гермиона не так давно болтала с Полумной. «Мерлин, надеюсь, она сейчас не бродит здесь.» Том резко остановился. Развернувшись к ней, он медленным выдохом через нос нарушил припылённую тишину коридора. В полутьме девушка едва могла различить его лицо — лишь видела, как поблёскивают белки глаз. По бёдрам и спине бежали нервные мелкие мурашки. Почему-то ей было не по себе. Холодная рука Реддла снова коснулась её шеи, от чего Гермиона вздрогнула. Но тут же пальцы скользнули выше, к подбородку. Один из них, а именно большой, аккуратно раздвинул её губы, с которых до сих пор не стёрлась красная помада. Шершавая подушечка чуть задела ровный ряд передних зубов. — Ты должна всегда помнить, — прошептал Том, наклонившись ближе и не убирая палец, — что твоё тело... Твоя душа... Твои мысли... Всё это... У Грейнджер перехватило дыхание. Этому томному, опасному шёпоту так шло звучать в полутьме заброшенного крыла. Она чувствовала, как его большой палец всё более настойчиво водит по её нижней губе, стремясь забраться в рот. Глаза уже привыкли к недостатку света, и теперь она более чётко видела перед собой скуластое, напряжённое лицо. — ..Принадлежит только мне. — закончил тем временем Реддл. — Не Малфою. Не Уиззли, мать его. Не всем тем уродам, что мечтают трахнуть тебя. А мне. Поняла? Гермиона молча кивнула, послушно обхватывая губами палец мага. Он толкнул его чуть дальше внутрь — так, чтобы достать до кончика языка. Девушка начала посасывать палец, глядя Тому прямо в глаза. Он отвечал ей холодным, властным взглядом. Но по тому, как начала вздыматься его грудь, Грейнджер поняла, что делает всё правильно. Легонько застонав и закатив глаза, она взяла палец в рот ещё глубже, начав ласкать его языком. Во рту тут же появился привкус помады, едва заглушающий солоноватую кожу. Том засопел и напрягся всем телом. Затем, резко убрав руку, он в страстном порыве прижал Гермиону к себе и поцеловал. Это был мокрый, глубокий поцелуй, глядя на который, любые свидетели бы начали кривляться, изображая рвоту. Но вокруг них была лишь полумёртвая тишина и темнота. Поэтому они могли позволить себе что угодно. Руки Реддла уже проникли под блузку и жадно мяли аккуратные груди. Тонкая ткань натянулась от его движений, хлипкие пуговицы расстегивались сами. На миг оторвавшись от губ девушки, маг бегло оглянулся по сторонам, выискивая место, куда лучше пристроиться. Им тут же был выбран мраморный подоконник — пыльный, покрытый сколами, с заклеенным бумагой окном. Гермиона, ощущая себя куклой в руках Тома, послушно упёрлась локтями в холодную поверхность. Она постаралась как можно более изящно выгнуть спину, за что тут же получила одобрение: — Правильно, стой вот так... Холодные руки быстро стянули с неё трусы, оставив их болтаться на щиколотках. Раздался нервный звон пряжки. Затем Грейнджер почувствовала, как её бёдер коснулась крепкая, чуть тёплая кожа его бёдер. Обе руки Реддла легли на округлые ягодицы, слегка раздвинув их. Твёрдая головка уверенно толкнулась туда, сразу попав между горячих складок. Волшебница ахнула, слегка подавшись вперёд. Ещё пара уверенных движений — член вошёл наполовину. Гермиона немного качнула бёдрами, попытавшись самостоятельно насадиться до конца. Но Том грубо остановил её, впившись правой рукой в каштановые кудри на затылке. — Не двигайся, — строго шепнул он ей на ухо, а затем резко дёрнулся вперёд, войдя полностью. Грейнджер едва удалось сдержать протяжный стон: она лишь шумно втянула побольше воздуха обратно в грудь. Послушно задрала голову, когда Реддл потянул её волосы назад, прикрыла глаза и закусила нижнюю губу. Толчок за толчком — Том быстро набирал скорость. Его тяжёлое возбуждённое дыхание казалось слишком громким в этой тишине. Девушке вдруг стало страшно, что их застукают. Но нарастающая эйфория от каждого движения члена внутри отвлекала, не давая целиком отдаться страху. Он лишь присутствовал где-то на фоне. И, казалось, даже усиливал ощущения. — Том... — еле слышно вырвалось из полусухих губ. — Заткнись, — последовал грубый ответ, а пальцы ещё крепче ухватились за кудри. Ещё толчок. Снова удовольствие разбегается по всему телу разрядами тока, заставляя бёдра дрожать, а колени — слабеть и периодически сгибаться без желания девушки. Том был как всегда груб и сосредоточен. Он периодически тянул на себя её волосы, а другой рукой водил по спине, ягодицам. Из узких ноздрей вырывалось ритмичное тяжёлое дыхание. Движения были чёткими, глубокими. Ритм постепенно нарастал. Забываясь в экстазе, Гермиона неосознанно начала рисовать перед глазами картину. Бледные изящные пальцы аккуратно берут клубнику... — Да... — прошептала она, выгибаясь сильнее. Крупная ягода прижимается к тонким хмурым губам. — Ещё... — её пальцы хаотично искали, за что уцепиться на мраморной поверхности подоконника, чтобы не удариться головой об окно. Белые ровные зубы гневно кусают мякоть, красный сок тонкой струйкой течёт по выразительному подбородку. — Ох... — бёдра максимально сжались. Палец ловит быструю каплю, возвращает её навех, к губам — там её встречает бледно-розовый острый кончик языка. — Нет... — дыхания не хватает, сердце заходится в ударах. Зелёные глаза на миг перескаются с её взглядом. Тонкий острый нос слегка сморщивается в презрении. Из губ вырывается насмешливое: «Ты дешёвка, Грейнджер.» Гермиона вдруг на миг представила, что именно эти бледные руки сейчас держат её за волосы и талию. Что именно он трахает её на этом пыльном подоконнике. Презирает, ненавидит... но всё равно трахает. И мысленно она ответила, захлёбываясь собственным дыханием: «Да, я дешёвка. Дешёвка. Дешёвка!» Беззвучно хватая ртом воздух, волшебница пыталась сдержать стон. Даже не стон — крик. Всё тело лихорадочно дрожало. Она отчаянно скребла руками по пыльному подоконнику — будто задыхалась, тонула, умирала. Глаза закатились куда-то наверх, сознание плавилось. Том сделал пару завершающих толчков, заставив её, наконец, застыть на вершине своих ощущений. А затем обмякнуть и ослабнуть, растёкшись по мраморной поверхности. Грейнджер почувствовала, как он вышел, и как горячая жидкость потекла по её бёдрам. Сама она лежала грудью на подоконнике, пытаясь успокоить сердце и восстановить дыхание. Реддл молча сопел рядом, опираясь о потёртый край всё ещё голой задницей. Похоже, у него тоже не было сил натянуть брюки. «Мерлин, что это было?» Она пробовала собрать мысли в кучу. Сделать это было сложно — колени всё ещё мелко дрожали, трусики оставались висеть на щиколотках где-то у пола. Сквозняк неприятно щекотал обнажённые ноги. А то, что стекало по ним, уже застывало, неприятно стягивая кожу. Медленно поднимаясь и буквально сгребая верхнюю часть своего тела с этого проклятого подоконника, Грейнджер мысленно задала себе ещё один вопрос. Точный, острый, не подразумевающий ответа — как одно из запретных заклинаний. «Я что... кончила, представляя Малфоя?» Том уже надел брюки, застегнул ремень, а теперь старательно стирал с лица её помаду рукавом. В полутьме была едва заметна его довольная ухмылка. — Давно ты так не извивалась подо мной, докси. Думал, не сдержишься и закричишь. Надо же — он снова назвал её докси! Значит, они точно помирились! Гермиона мысленно сжалась, готовясь испытать восторг... Но он не наступил. — Да... — растерянно пробормотала она. — Ты был очень хорош. Будь на месте Реддла кто-то более тонкий и чувствительный, он бы понял, что с девушкой что-то не так. Но Том лишь быстро чмокнул её в лоб, оставив на коже мокрый след. — Пора обратно. Мне нужно закончить подготовку, которую ты нагло прервала. Гермиона рассеянно улыбнулась. В её голове всё ещё крутился тот самый вопрос, что вызывал в груди бурю из стыда, волнения и неловкости. Они с Томом молча вернулись в слизеринское подземелье, обменявшись за всю дорогу до него лишь парой нежных улыбок. Чмокнув её на прощание в губы, парень направился в комнаты мальчиков. Не успела Грейнджер отойти от дверей этих самых комнат, как в проёме возник он. Драко Малфой, собственной персоной. Как всегда бледный, напряжённый... Но почему-то его платиновые волосы, всегда аккуратно уложенные, были сейчас непривычно взъерошены. А взгляд казался взволнованным. Встретившись с ним глазами, Гермиона застыла, не в силах сдвинуться с места. Отголоски недавно пережитого стыда взметнулись искрами где-то в области желудка. — Ты рехнулась? — прорычал Драко, угрожающе быстро приблизившись к ней. — Что? — Гермиона растерялась. — Ты о чём? Малфой нервно выдохнул. Казалось, он еле сдерживается, чтобы не придушить её. Когда его ладонь взметнулась вверх, волшебница даже вздрогнула. Но он вовсе не собирался причинять ей боль. Лишь начал быстро загибать пальцы, перечисляя: — Сначала липнешь к придурку Уизли, потом падаешь в обморок, потом сбегаешь из больничного крыла, даже не пройдя обследования... — И что? Изображать невозмутимость было сложно. Но Грейнджер, которая занималась притворством с детства, в этом деле «собаку съела», как говорят магглы. Поэтому, вздёрнув подбородок, она уверенно заглянула в глаза парня, полные немого возмущения. И добила его ещё одним вопросом: — Волнуешься за меня, Малфой? Драко внезапно засмеялся, обнажив белые зубы. Его смех звучал колко, нервно, неестественно. Гермиона вдруг почувствовала, что от этого смеха у неё слегка подрагивают колени, только недавно переставшие дрожать. — Прекрати! — гневно воскликнула она, прервав его истеричное веселье. Лицо парня в миг стало серьёзным. Всё ещё злым, но уже чуть более сосредоточенным. Прищурившись, он произнёс: — Ты спёрла мою книгу. И исчезла, — Малфой отпрянул немного назад и продолжил, ещё сильнее нахмурив брови. — Мне абсолютно плевать, плохо тебе, сдохла ты или трахаешься с Реддлом... Эти слова заставили Грейнджер смутиться. Особенно про «трахаешься». Он что, следил за ними? Девушка незаметно коснулась своих волос и вдруг со стыдом поняла, что всё итак очевидно. Помада размазана вокруг губ, кудри разлохмачены, блузка застёгнута наспех — пуговицы перепутаны местами... — ...но мою книгу верни завтра же! — злобный голос Драко резко выдернул её из собственных мыслей. — Она вся потрёпана! — возразила Гермиона, пытаясь отвлечься от охватившего её ощущения неловкости. — Ты её уже много раз читал. А у меня нет своей! — Это. Не моя. Забота. — Зелёные глаза гневно сверкали прямо у её лица, заставляя легонько вздрагивать после каждого слова. Волшебница даже зажмурилась. А когда открыла глаза, Малфоя уже не было. Будто испарился. Глубоко вдохнув и выдохнув, чтобы прийти в себя, Гермиона, наконец, направилась в комнаты девочек. Там она, не обращая никакого внимания на соседок по комнате, сразу же схватила полотенце и отправилась в душ. Ручка, выкрученная до максимума, постепенно заставила поток нагреться до появления пара. Но даже горячая вода не помогала до конца избавиться из тумана, который стоял в голове плотной стеной. Грейнджер резко повернула ручку обратно — кипяток сменился прохладой. Девушка задрала подбородок, позволив освежающим струям бить по её закрытым векам, носу и губам. Вопрос, всё ещё крутившийся в сознании, постепенно трансформировался и преображался. Пока, наконец, не превратился в столь же убийственный утвердительный ответ: «Я кончила, представляя Малфоя.»