Слово котана. Фарш на асфальте

      Спроси кота, в каком городе он живёт, он скажет: «В большом и шумном». Даже если это захудалый пригород в жопе мира, куда ссылают по трудовому договору пьющих врачей и ментов с плохой репутацией. Чтобы и без того затхлое место задохнулось напрочь. На последнем вдохе такие места держим мы. Говорят, коты почти боги… Не путайте нас, обычных смертных Мурзиков, с голубыми британцами, злыми сиамцами и всякими лысыми упырями. Сфинксы и мейн-куны — это вообще не коты: в Аду нечаянно забыли закрыть дверь, и любимые зверюшки Сатаны выскочили на лестничную клетку. Помню, раз запрыгнул от полоумного пса на чей-то подоконник… А там сидит лысое нечто в оскале. Не поймёшь, улыбается или проклинает! Узнал, что, оказывается, я могу креститься! Причём задней лапой.       Вообще, ходить без опаски — нельзя.       Этот постулат не передаётся с молоком матери всему кошачьему роду-племени. Лишь беспризорник усвоил его прекрасно — впитал из воздуха подворотен и безжалостных подъездов с разбитыми лампочками. Бездомный кот не просто осведомлён о том, что на «макитру» может прилететь что-нибудь тяжёлое — он это знание получил опытным путём. А ещё уличный знает, что люди часто наступают на хвост и раздают пинки и обидные проклятия не только чëрным котам. Бродяга каждую опасность знает, ибо нюхает в лицо и под… лицом. Ежедневно!       Домашний питомец на самовыгуле чувствует себя вольготно. Ему едва знакомы бесчеловечные поступки. Он — красавец, и ему всё интересно. Он привык жить там, где с ним считаются. Улица так не работает… Особенно не работает с автотранспортом. Этих «собак» я уже изучил. Стоят-стоят, греют землю и тебя под своим брюхом, потом «рвау» и поехали, едва тебя не раскатав в шерстяной блинчик.       Да и не такой уж я изнеженый. Лапами в маргарин попадал! И с дерева как-то не мог слезть, пришлось громыхнуть на крышу, да как позорно! Голуби со смеху гадили… И в канализацию нечаянно сиганул… Тётушку мои похождения радовали мало. Но уж извините! Коту не дышится в четырёх стенах. Я люблю исследовать улицу — здоровья, слава богу, хватает. Правда, хозяйка блажит часто, вынимая репей из моей шубы, что однажды меня словят живодёры и сошьют шапку. Не нужна мне шапка, а живодёры так не догоняют, как я умею бегать!       Район у нас небогатый. Это видно по стареньким, много лет не меняющим облицовку пятиэтажкам. Но весна любые трущобы штурмует нещадно. И нельзя пропустить ни одного дня! Ни одного сладковатого свежего запаха оживающей земли! Весна и сама напоминает кота, который несётся пулей, словно услышал за спиной, как заработал пылесос. Летит, обгоняя первые ручьи с последних тающих за гаражами грязных снежных куч. И тогда-а-а… самый громкий и призывный звук — не весенняя капель и не шелест пакетика с кормом, а яростно-нежное бархатное мурчание кошек. Потом оно перерастаёт в утробное «мяуы-мяуы», а при приближении взрывается паническим криком. Барышня или совсем не готова к весне или всё ещё не решила: «Нельзя-я-яу-у-у-у» или «Ма-а-а-а-арт».       Моя тётушка переехала сюда из ещё более неблагополучного района. Вообще-то, она вполне могла меня бросить в старом доме и не париться, а тут поступила, как Человек с большой буквы.       По резким запахам из подъезда я понял, что, помимо меня, тут котов как собак нарезанных. Ароматы поддавались классификации с трудом. Было в них что-то неуловимо домашнее и конкретно уличные одновременно, особенно по весне.       Пока я обживался и осматривался, понял: убеждённые домашние коты из квартир дышали улицей, только сидя на форточке. А вокруг моталось по меньшей мере две крупные банды котанов: полосатые и рыжие. Любимой локацией группировки полосатых был старый «Универсам». Коты тут обитали наглые, молодые и дружные. Быковали всей бандой с такими криками, что остальная масть невольно прикидывались глухонемой ветошью и удирали, стелясь по земле. Один из «универсамовских», жилистый короткошёрстный котан, на меня сразу недобро посмотрел. Прикидывал, можно ли чего с меня поиметь или просто подраться. Да и кто я на тот момент был? Чушпан последний, не пришитый ни к одной банде, чистый и пушистый, хоть и не белый. А значит: бей сладкого!       Хотя нет, реальный котан сначала всегда за поговорить. Как-то присел ненадолго понюхать вкусный котлетный запах из вытяжки «Универсама». Явно из отдела кулинарии. По сути, был занят медитативной визуализацией. Портил всё кисловатый привкус томат-пасты и укропа. Осматривать контейнеры практически я не рискнул — слишком много было желающих это сделать.       Жилистый кот подошёл ко мне вразвалку, качая мышцу и права, и прямо спросил:       — Ты кто, Кот-в-пальто? Раньше не видел. Ты при делах?       — Я при Тётушке, — буркнул я. — Блох нет, пальто тоже.       У кота недобро засветились глаза. Он шикнул усатой братве, и меня окружили. Кота свалкой не испугаешь, тем более я уже пару раз дрался. Не за жизнь, конечно, так… немного выяснял за территорию, да кошечка на меня стрельнула зеленью прекрасных глаз — не устояло сердце Матвея… Я, кстати, Матвей, а не Кот-в-Пальто, но, чую, кликуха теперь приклеится.       — А? Чего? Мурзат? Сильно его рвать или в воспитательных целях? Так-то он не при делах? — котам тоже было стрёмно трепать мех в порожняки. Но Жилистый был авторитетным котаном, и мог потом жёстко зачморить при случае.       — А что один не справишься? — я с вызовом посмотрел из-под бровей. Нервом стрельнуло в хвост: и пришлось пометить угол магазина.       — Ну ты дерзкий!       Я и Мурзат успели только парочкой ударов с воплями обменяться. Типа Шао Линь Сёриндзи Кэмпо — знай наших! Но тут, как «санэпиднадзор», нагрянули рыжие «домбытовские» коты. За старшего у них был беспредельщик по кличке Жёлтый, хотя какой дебил даёт рыжему коту такое погоняло?..       Домбытовским голодно было — какой прокорм с буфета, где голый чай и пирожки с повидлом? А все контейнеры с серьёзными пищевыми объедками сосредоточились на территории банды Мурзата. Рыжие, взвесив ситуэйшн и озверев, пошли ва-банк. Вот тут и решилось: либо драпать мне под шумок чушпаном до Тётушки и потом ходить-бояться, либо как у Дюма по классике: встать с Мурзатом хвостом к хвосту и а ля гэр ком а ля гэро… не зря же у меня где-то там на лапах полоски… «Универсамовские» — все в тельняшках, но бойцовского опыта у рыжих явно поболя. А молодая банда ещё и в заметном меньшинстве. Я кот крупный, не сибирский, но где-то рядом. Сделал стойку на коготках, распушился, хвост — ёлочкой, взгляд — дикий, голос — дурной. Как взвыл… Как пионерский горн при пожаре. Из подсобки в это время тётка вышла с каким-то лотком. Так она от неожиданности взвизгнула и посудину уронила: подпорченный с душком фарш разлетелся по всему асфальту!       Братва, забыв про махач, урча, набросилась на еду. Оказывается, голод не тётка, голод — дядька, один раз поделиться не западло.       Мы с Мурзатом схватили по подмороженному куску в зубы и смылись за трансформаторную будку.       — Решил, к кому пришиваешься? — бросил полосатый, доедая пайку. — Своего не тронем — слово котана. Ты далеко не шелуха! Боевой!       — Я Матвей! — я дотолкал холодный фарш в пасть и тщательно облизался.       — Завтра с утреца сюда подтягивайся. Перетрëм. Ухо ты мне таки подрал, а я тебе морду царапнул. Кровь на асфальт капнула — ребзя засвидетельствуют. Я слово замолвлю…       — А я тебе взамен… чего?       — Правильно понимаешь! — Мурзат восхищённо прищурился, а потом заговорщически зашипел: — Киса такая… кремовая с пойнтовым окрасом, воздушная вся… голубоглазая. Вроде в твоём доме обитает? — у Мурзата мечтательно и по-весеннему капнула слюна.       — Котуль? Ну да. На третьем этаже живёт. Погоди, ты серьёзно? Она с прививками и по нотам мяукает. Там манеры, как у королевской особы, а где ты — уличный котан?       — А я рискну лакну́ть сливочек. Помоги мне с ней пересечься, Мотя?       Ну хоть не Кот-в-пальто. Раскосая Котуль, конечно, девочка с запросами и воспитанием. Но перед тельняшками барышни обычно недолго ломаются.       — При первой возможности дам знать, слово котана.       Так неожиданно я и попал в банду. Хотя особо и не напрашивался. Но судьба — это как раз и есть тётушка с выкрутасами. Конкретно.